Я и Не-Я

Холодный бетон впивался в щеку. Алекс дёрнулся, пытаясь подняться, но резкая боль в виске пригвоздила его к полу. Он зажмурился, втягивая воздух через зубы.

— Ты… живой?

Голос женщины — хриплый, будто после долгого крика. Алекс открыл глаза.

Тусклый свет одинокой лампы где-то под потолком. Лиза — так представилась незнакомка, одетая в медицинский халат — сидела, прислонившись к стене.

— Где мы? — Алекс сел, потирая голову.

— Не знаю. Проснулась тут.

Алекс огляделся. Пустой подвал. Ржавые трубы вдоль стен. И…

Труп.

Мужчина лежал в луже крови — липкой, уже теряющей алый оттенок, медленно сливаясь с тенями асфальта. Его серый джемпер, пропитанный темными пятнами, съехал набок, обнажив мятую темно-синюю рубашку с расстегнутым воротом. Но больше всего бросались в руки — неестественно выгнутые пальцы, скрюченные в судорожном хватательном движении, будто в последний момент он вцепился в невидимую глотку, так и не успев сжать ее до конца.

— Боже… — Алекс отполз. — Кто это?

— Не знаю, — Лиза пожала плечами, но голос дрогнул. — Проснулась — он уже тут лежал.

Алекс с трудом поднялся, мир перед глазами поплыл, залитый белесым туманом. Голова кружилась так сильно, что он едва не рухнул обратно, успев лишь судорожно схватиться за колени, чтобы не потерять сознание.

Туман в глазах медленно рассеялся, оставив после себя липкий полумрак. Алекс моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд — и перед ним проступили четыре стены, каждая с массивной металлической дверью и навесными замками запирающие их.

— Где мы? — прошептал он, но ответа не последовало.

Лиза, все еще сидя на полу, обхватила колени руками. Алекс перевел взгляд на нее и заметил то, что пропустил в первый раз: алые брызги на левом рукаве ее белой блузки.

— Ты ранена? — спросил Алекс, но она лишь.

— Не знаю…вроде нет, — Лиза пожала плечами. — Проснулась — уже было. Похоже на кровь. Но я его не трогала.

Он отошел, осматривая помещение. Пустые стеллажи, разбитые ящики, запах сырости и... труп в центре комнаты. Мужчина в луже крови, которая, похоже, вытекала из раны на груди, но за одеждой сложно было сказать наверняка.

Внезапно Алекс почувствовал жгучую боль в левом предплечье. Закатал рукав — и замер.

На коже, как будто ручкой, были выцарапаны синие буквы с кровоподтёками:

«ЭТО ОНА»

Сердце бешено заколотилось. Алекс бросил взгляд на Лизу — она не смотрела в его сторону, будто ничего не заметила.

Он резко опустил рукав.

— Надо... найти выход, — проговорил он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Она не ответила.

Алекс сжал пальцами холодную металлическую ручку очередной двери, напрягся и дернул изо всех сил. Дверь даже не дрогнула. Он перевел взгляд на Лизу, которая все так же сидела на бетонном полу, обхватив колени руками.

— Хоть что-то вспомнила? — спросил он, сдерживая раздражение.

Лиза медленно подняла голову. Ее глаза были пустыми, будто затянутыми дымкой.

— Нет... Только имя.

— И как же ты помнишь свое имя, если все остальное стерто?

Она молча потянулась к бейджику, приколотому к запачканному халату, и протянула его Алексу.

Пластиковая карточка была холодной на ощупь. "Елизавета" — гласила надпись. Ни фамилии, ни названия больницы, ни должности — только одинокое имя, будто вырванное из контекста.

— Странно, — пробормотал Алекс, водя пальцем по гладкой поверхности. — Кажется на таких бейджиках пишут не только имя.

Лиза лишь пожала плечами.

Тишину подвала внезапно разорвал пронзительный звонок.

Оба вздрогнули, будто получили удар током. Звук — резкий, навязчивый — доносился из кармана брюк мертвеца, распластавшегося в центре комнаты. Алекс замер, чувствуя, как по спине ползут ледяные мурашки.

В кармане трупа звонил телефон.

Стандартный рингтон — назойливая трещотка — казался сейчас чем-то жутко несочетаемым, почти кощунственным. Алекс медленно перевел взгляд на Лизу. Та встретила его глаза, и в них читался немой вопрос.

— Я к нему не подойду, — прошептала она, резко качнув головой.

Алекс стиснул зубы, поджал губы и, заставив себя двинуться к телу. Присев на корточки, вдохнул гниловатый запах разложения — и, подавив рвотный спазм, сунул руку в карман. Холодная ткань, влажная от чего-то липкого… Пальцы нащупали гладкий корпус смартфона. Алекс вытащил телефон и взглянул на экран.

«Неизвестный номер».

Сердце бешено заколотилось в груди. Палец сам потянулся к кнопке ответа…

Алекс сжал телефон в потной ладони и нажал кнопку громкой связи.

— Алло? — его голос дрожал.

Из динамика раздался мужской голос.

— Вы оба виноваты в его смерти. Но только один из вас — убийца. Найдите виновного или умрёте оба.

Алекс почувствовал, как что-то ёкнуло в глубине памяти. Он знал этот голос, хоть он и искажен связью. Но откуда? Боль проступала в голове, когда Алекс пытался вспомнить откуда он помнит этот голос.

— Погоди! — Алекс прижал телефон к уху, хотя голос лился из динамика. — Кто ты? Почему мы здесь? Что за человек тут лежит? Почему все двери заперты?

Тишина.

— Ты меня слышишь?

Линия оборвалась.

Алекс опустил руку с телефоном.

— Это была... запись? — прошептала Лиза.

— Похоже.

В подвале повисло молчание. Алекс сжал кулаки.

— И что будем делать? — спросила Лиза сильнее прижимая колени к груди.

ЩЁЛК.

Они оба вздрогнули. Звук донесся от одной из дверей.

Алекс подошел ближе, навесной замок самостоятельно отщелкнул запирающую скобу. Алекс снял замок и потянул дверь за ручку — она поддалась.

За ней — длинный коридор, погруженный во тьму. Где-то вдали моргал аварийный свет, отбрасывая кроваво-красные блики на стены.

— Пошли, — сказал Алекс, но Лиза не двигалась.

— А если... — она облизала пересохшие губы, — а если это ловушка?

Он посмотрел на открытую дверь, потом на труп посередине комнаты.

— У нас есть выбор?

Пройдя через коридор они оказались в центре комнаты, освещенной одинокой лампочкой, стоял небольшой столик. На нем — диктофон, покрытый тонким слоем пыли.

— Что это? — прошептала Лиза, но Алекс уже протянул руку и нажал кнопку воспроизведения.

Сначала — тишина, потом шорох, и наконец — мужской голос.

"Лиза, я сейчас обращаюсь к Вам."

Голос был ровным, но напряженным, будто говорящий сдерживал эмоции.

"Если Вы и дальше будете продолжать в том же духе, то ситуация может сильно усложниться. Для всех нас."

Запись оборвалась.

У Алекса опять появилось ощущение, что он знает этот голос. Это не тот же голос, что был в телефонной трубке, но тоже до боли знакомый и всё та же головная боль и при попытке вспомнить обладателя этого голоса.

Алекс поднял взгляд на Лизу. Она стояла, зажмурив глаза, пальцы судорожно сжимали край халата.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я... — Лиза замерла. Вдруг ее лицо исказилось, и она шатнулась, едва не падая. Алекс схватил ее за плечи.

— Лиза!

Она вздрогнула, словно очнувшись.

— Я... вспомнила его. Он сидел напротив меня. Это был тот мужчина, доктор... тот, что лежит там. Он смотрел на меня и говорил... эти слова.

— Ты... ты его знаешь? — спросил он, и его голос прозвучал слишком громко в этой тишине.

Лиза вздрогнула, словно очнувшись.

— Я... видела его. Он сидел напротив меня. Говорил это.

— Где?

— Не знаю... Кабинет?

— Какой кабинет? Больничный?

— Я не помню! — ее голос сорвался, став выше. Она сжала кулаки.

Алекс почувствовал, как что-то сжимается у него в груди.

— Почему он говорил тебе "для всех нас"?

— Я же сказала, я не знаю! — Лиза резко повернулась, сорвавшись на крик.

Ее дыхание стало частыми, короткими глотками. Алекс увидел, как дрожат ее пальцы.

Он стиснул зубы, чувствуя, как собственные нервы начинают сдавать.

— Ладно... ладно, — он провел рукой по лицу, стараясь говорить ровно.

Тишина.

Лиза отвернулась, ее плечи сжались.

Алекс сжал кулаки, чувствуя, как гнев и страх борются внутри.

Вдруг где-то в темноте раздался громкий щелчок.

Оба вздрогнули.

Алекс шагнул в направлении к следующей двери, но вдруг почувствовал, как пальцы Лизы впиваются в его рукав, дрожащие и ледяные.

— Я... не могу, — её голос сорвался на шёпот, ставший едва слышным над назойливым гулом в ушах.

Он развернулся, поджав губы от раздражения — но увидел её лицо. Белое, как бумага, с синеватыми тенями под глазами. Губы подрагивали, а пальцы судорожно мяли ткань его рубашки. И его злость — резкая, жгучая — вдруг растворилась, оставив после себя лишь усталость и горечь.

— Прости, — он выдохнул, охватывая её ладонь своими руками, словно пытаясь передать хоть каплю тепла. Её кожа казалась хрупкой, почти стеклянной. — Ты права. Но если мы останемся здесь, то точно ничего не узнаем. Пойдём со мной. Я не дам тебе пропасть.

Она не ответила, лишь кивнула — слишком резко, слишком по-детски.

— Может, это... какие-то психи, — её голос прерывался, как плохая связь. — Может, нас... записывают?

— Камер я не видел.

Вторая дверь освобождённая от замка, прежде немыслимо тяжёлая, теперь поддалась с тихим стоном петель.

За ней — коридор, погружённый в густую, почти физическую тьму. И в самом конце...

Свет.

Такой резкий, режущий, белый.

Они вскрикнули в унисон, закрывая лица руками. Даже после тусклого свечения подвальной лампы этот свет бил по глазам, как молоток, вышибая слёзы.

— Чёрт... — Алекс не мог открыть глаза. Глаза глаза пронзила резкая боль.

— Над нами как-будто опыты ставят. — Лиза прошипела, и в её голосе зазвучало что-то новое — озлобленность, ненависть к тому, кто устроил этот цирк.

Когда зрение пришло в себя, перед ними предстал хаос.

Столы, заваленные бумагами — листы с медицинскими терминами, испещрённые красными пометками. Фотографии на стенах — часть порвана, часть зачёркнута с такой силой, что картон прогнулся, но ни одной фотографии нельзя было разобрать. Разбитая лампа валялась в углу, осколки блестели, как слёзы.

И смартфон.

Он лежал посреди этого беспорядка, экран мерцал, будто подмигивая им.

Алекс поднял его — пальцы прилипли к холодному стеклу.

Видео на паузе.

Он нажал play.

На видео был обычный переулок между домами какого-то города.

Алекс — в той же одежде, что сейчас — стоит спиной к камере.

Перед ним — лежит мужчина, похожего на того, что сейчас лежит в центральной комнате.

— Я уже вызвал полицию! — голос оператора дрожит от адреналина.

На фоне — шум, крики, шаги, удивлённые вопросы других невольных зрителей.

Камера приближается, обходит Алекса...

И тут — его лицо.

Глаза — широко раскрыты, а зрачки — крошечные точки. Рот — искажён в ужасной гримасе, которую невозможно назвать человеческой. Слёзы текут по щекам и видно, что человек в ужасе.

В руке — обычная синяя ручка.

Он вонзает её в свою кожу, выводит буквы, кровь проступает из-под синих чернил.

Видео закончилось. Экран погас, оставив их в полумраке комнаты, где только тяжёлое дыхание нарушало тишину. Лиза медленно подняла глаза на Алекса.

— Это... это был ты, — её голос звучал не громче шёпота.

Алекс молчал. В горле стоял ком, мешающий сделать вдох.

— Ты стоял рядом с ним. С доктором.

— Я... — он сглотнул. — Я не помню этого.

— Но это же ты! — её голос дрогнул. — Та же одежда, тот же...

Она резко замолчала, её взгляд упал на его левую руку.

— Что ты там писал? На руке?

Алекс машинально прикрыл предплечье ладонью.

— Я не...

— Покажи.

Алекс вздохнул, но медленно закатал рукав.

«ЭТО ОНА»

Лиза застыла, её глаза расширились.

— Что... что это значит?

— Я не знаю, — Алекс сжал кулаки. — Я не помню, как это написал.

Она сделала шаг назад, её дыхание участилось.

— Может... может, ты его убил?

— НЕТ! — Алекс взорвался. — Я не мог! Я бы такое помнил!

— А как ты объяснишь это?! — она ткнула пальцем в смартфон.

— Я не знаю! — его голос сорвался. — Но я не убийца!

— Тогда кто?

Алекс открыл рот, чтобы ответить — но в этот момент раздался щелчок.

Третья дверь открылась.

— Мы... мы не можем просто стоять здесь, – прошептала Лиза, и её голос звучал хрипло, словно она только что плакала, хотя слёз на её лице не было.

Алекс медленно провёл ладонью по лицу, ощущая, как пот прилипает к коже. Его собственное дыхание было тяжёлым, как будто в лёгких вместо воздуха – расплавленный свинец.

— Я знаю, – ответил он, с трудом разжимая челюсти. – Но все эти двери, все эти комнаты... Это же безумие.

Он оглядел центральную комнату. Четыре двери – две уже открыты, третья только что распахнулась, последняя по-прежнему была заперта. Пыль висела в воздухе, медленно кружась в тусклом свете одинокой лампочки.

Они подошли к двери.

Темнота за ней казалась почти осязаемой – густой, тяжёлой, как масло.

Алекс снял навесной замок, кинул рядом и потянул за ручку.

Перед их взором предстал уже знакомый коридор с тусклым свечением в конце. Сначала – только отблески. Потом – формы.

Они вошли подошли к концу коридора у увидели зеркала. Они были повсюду – на стенах, на потолке, даже на полу под их ногами. Большие и маленькие, целые и разбитые, чистые и покрытые пылью.

Алекс увидел своё отражение – десятки, сотни раз.

Но Лиза...

Лиза отражалась как он.

В каждом зеркале – два Алекса.

Один – настоящий, с потным лицом и дикими глазами.

Другой – его точная копия.

— Это... – Алекс поднял руку, и все его отражения повторили жест.

Настоящая Лиза стояла рядом, её губы дрожали.

— Я... я не понимаю... – она повернулась к нему, её глаза метались от одного зеркала к другому.

Алекс почувствовал, как что-то сдвигается у него в голове.

На него накатила волна, которая накатывала на него болезненными брызгами, которые впивались в сознание как осколки стекла.

Он почти вспомнил.

Алекс зажмурился, но случайные образы продолжали всплывать:

Различные эпизоды из детства. Школьные походы. Просмотр фильмов дома на диване. Частые посещения больниц. Почему он так часто бывал в больницах?

— Нет... — Алекс застонал, хватаясь за голову.

Перед ним зеркала продолжали лгать. В каждом — два Алекса. Один — настоящий, с измученным лицом. Другой — в полной растерянности.

Лиза проверяла зеркало за зеркалом, надеясь найти в них какие-то устройства, которые показывают подменное изображение или зеркало, которое покажет именно её отражение. От злости она толкала некоторые зеркала и те с грохотом разлетались осколками по всей комнате.

В один момент Лиза замерла у одного из зеркала и смотрела на своё отражение не себя.

Алекс заметил как её выражение лица медленно изменилось. Теперь это была не испуганная Лиза, которая ничего не понимала.

Во взгляде появилось что-то неправильное, злое, появилась лёгкая ухмылка, которая не соответствует данной ситуации. Она прикоснулась пальцами ко лбу как будто вспоминает что-то забытое.

— Ты в порядке?

— Ты же ещё не вспомнил, да? — голос Лизы прозвучал неестественно спокойно.

Алекс хотел было подойти к Лизе, но что-то остановило его.

Лиза стояла в полуметре, но её отражения всё так-же не было. Только он. Он и он.

— Я не… — Алекс начал пятиться назад.

Хруст стекла.

Лиза наступила на разбитое зеркало и подняла осколок.

— Мне же легче.

Она рванула вперёд.

Осколок блеснул — Алекс отпрыгнул, но лезвие всё равно прочертило по его предплечью.

Кровь.

Горячая.

Настоящая.

— Сука! — он взмахнул рукой, отшвырнув её на стену зеркал.

Стекло зазвенело, треснуло — но не разбилось.

Лиза оттолкнулась, снова на него — оскал, глаза как у загнанного зверя.

Осколок свистнул у самого горла. Алекс успел отпрянуть, схватил её за запястье, выкрутил.Послышался хруст костей и женский визг.

Она ударила его головой в переносицу — искры брызнули из глаз и кровь хлынула из носа.

Алекс со всей силы толкнул Лизу в сторону, где она с грохотом встретилась с грудой зеркал. Ошеломляющий звон битого стекла на несколько секунд оглушил Алекса.

На секунду тело Лизы обмякло.

Он уже развернулся, уже бежал к выходу —

— УБЬЮ! — рёв разорвал тишину.

Шаги за спиной — быстрые, лёгкие.

Стекло звенит под ногами.

Добежав до двери, Алекс не стал раздумывать и захлопнул за собой металлическую дверь. Где-то рядом должен быть замок. Спешно порыскав глазами Алекс в полутьме находит навесной замок, который он тут бросил. Трясущимися от адреналина руками Алекс смог запереть вход.

— ОТКРОЙ! — удар кулаком по металлу.

— Больная сука! — Алекс вытер кровь с лица, сплюнул. — Зачем ты это сделала?

Тишина.

На три секунды.

Потом — тихий смешок.

— Ты думаешь, это что-то изменит? — голос раздавался из-под двери.

За спиной резкий звук отщелкивания последнего замка.

Последняя дверь открылась.

Алекс резко обернулся, кровь с разбитого носа капнула на пол.

Последняя дверь, освобождённая от замка, зияла странным светом, словно вход в забытое измерение. Этот свет манил внутрь - то ли обещая ответы, то ли скрывая последнюю ловушку.

За спиной Лиза яростно колотила в запертую дверь, её голос превратился в нечленораздельный рёв. Каждый удар отдавался в висках, как удары молота по наковальне.

Алекс прижимая порез на руке, сделал шаг вперёд. Потом ещё один. Его ноги дрожали, но он заставил себя идти.

Свет. Настоящий солнечный свет, проникающий сквозь занавески. Алекс зажмурился от непривычной яркости. Когда глаза привыкли, перед ним предстала... обычная комната.

Его комната.

Он узнал её сразу, потёртый диван у стены, где он любил читать, старый письменный стол с царапиной от ножа, книжная полка с криво стоящими томами, диван с помятым покрывалом. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь занавески, освещал разбросанные по столу листы — страницы, вырванные из блокнота или дневника.

"Как...?" - прошептал он, ощупывая рукой подбородок. Всё было настоящим. Тёплым. Знакомым.

На столе лежали разрозненные листы бумаги. Алекс подошёл ближе, разглядывая их. Это были страницы из дневника, вырванные и разбросанные в хаотичном порядке.

Первый лист, который попался под руку:

"3 октября. Доктор снова настаивает на сеансах. Говорит, что прогресс есть, но я его не замечаю. После встречи болела голова — возможно, из-за смены погоды."

Следующий лист:

"10 октября. Сегодня попытался вспомнить детство. Получилось смутно — только запах хвои и чьи-то руки, подбрасывающие меня вверх. Доктор говорит, это хороший знак."

Ещё одна страница:

"17 октября. Начал замечать странные пробелы. Вчера, например, не помню, как вернулся домой. Доктор успокоил — якобы это часть процесса. Но почему-то тревожно."

Алекс лихорадочно перебирал страницы, находя наконец самую первую запись:

"1 сентября. Доктор сказал - нужно вести дневник. Пиши всё, что помнишь, всё, что чувствуешь. Особенно после "эпизодов". Говорит, это поможет нам разделить меня и... её. Не знаю, поможет ли. Но попробую."

Свет, падающий из окна, казался теперь слишком ярким, почти болезненным. Алекс моргнул, пытаясь сфокусироваться на дрожащих в руках страницах. Буквы плыли перед глазами, сливаясь в чёрные, бессмысленные линии, но он заставлял себя читать.

Каждое слово било по сознанию, как молот.

Каждая фраза — рвала воспоминания, как крючьями.

Голова Алекса раскалывалась, он схватился за виски, ощущая, как что-то — чужое, тёмное — шевелится в глубине его мыслей.

Алекс перебирал страницы, и с каждой строчкой в его сознании всплывали новые обрывки памяти.

Сначала это было всякие мелочи, запах кофе в кабинете доктора, скрип его кресла, когда он откидывался назад, звук шагов по больничному коридору.

Потом — голоса.

“Это всего лишь защитный механизм.”

“Ты должен научиться её контролировать.”

Страницы в руках Алекса дрожали. Он читал дальше:

"Сегодня доктор показал мне зеркало. Сказал — если я увижу её, должен сразу сказать. Но я ничего не заметил. Только своё отражение."

"Стал просыпаться в странных местах. Вчера — в парке, с мокрыми ногами. Будто стоял в воде. Доктор записал это как 'прогресс'."

Голова начала ныть — тупая, давящая боль за глазами. Но он продолжал:

"Лиза снова говорила со мной сегодня. Говорит, доктор нам врёт. Что он..."

Алекс зажмурился — перед глазами поплыли образы. Он в кабинете, а доктор что-то вводит в компьютер. свои руки, сжимающие подлокотники кресла и то как он вёл беседы с доктором.

Боль усилилась, став острой, режущей.

Последнее, что он вспомнил перед тем, как тьма накрыла его, чей такой знакомый голос он слышал в телефоне у трупа, который лежит в центральной комнате. Это был голос Алекса.

Белый потолок.

Резкий запах антисептика.

Алекс медленно пришел в себя, его сознание пробивалось сквозь густой туман, как сквозь вату. Голова раскалывалась — пульсирующая боль заставляла морщиться при каждом движении. Он попытался приподняться, но тело не слушалось, словно налитое свинцом.

Больничный халат.

Система, введенная в вену и слабость, пронизывающее каждое его действие.

Он облизал пересохшие губы, пытаясь собрать хоть каплю слюны. Горло горело, будто его натерли наждачной бумагой.

— Э-эй... — его голос прозвучал хрипло, чужим, разбитым. — Кто-нибудь...

Тишина.

Только мерный звук капельницы.

Алекс сжал пальцы в кулак, почувствовав, как дрожь пробегает по рукам.

Что... что произошло?

В голове — обрывки. Подвал. Двери. Зеркала. Лиза.

Неужели это был сон?

Но тогда почему...

Он медленно повернул голову к окну.

Решетки.

Толстые, металлические прутья, намертво вделанные в раму.

Солнечный свет пробивался сквозь них, отбрасывая на пол полосатые тени — как клетка. За дверью послышались медленный приближающиеся шаги.

Алекс застыл, впиваясь взглядом в дверную ручку.

Она медленно повернулась.