Я -- Королева

Огромный Тронный зал сейчас, при тусклом освещении всего лишь нескольких оплывших свечей, казался бездонной разинутой пастью страшного зверя, в любой момент готового проглотить всех, попавших в его ловушку. Мрачной, душной и возбуждающе опасной ― такой же, как в детстве, когда мы с Ленни прятались за величественным Троном отца от искавшего нас строгого воспитателя…

Золотистые локоны брата скользили между длинными пальцами, щекоча ладони. Его красивая голова удобно устроилась на венценосных коленях, прижавшись щекой к переливавшимся даже в этой полутьме складам серебристого шёлка. И, глядя куда-то в пугающую мглу огромного зала, он тихо засмеялся, перехватывая мою ладонь и целуя её сухими горячими губами:

― По-прежнему любишь струящиеся мавританские ткани, малышка? Должен признать, голубой цвет прекрасно подходит к твоим рыжим волосам…

Я невольно улыбнулась, едва сдерживая дрожь в уголках губ:

― Перестань, противный льстец… ты с самого детства твердил мне об этом, даря каждую весну эти милые полевые цветы:

― Они прекрасны, как твои глаза, Лиззи!

Леннар притворно возмутился:

― Конечно… Это же чистая правда, да и кто посмел бы лгать тебе ― небесное создание? ― и, услышав в голосе младшего брата знакомую иронию, я легонько шлёпнула его по лбу, а смеющийся хитрец снова поймал украшенные кольцами изящные пальцы, прижав их к своему израненному лицу. Массивные цепи на его кандалах жалобно звякнули, вернув меня к суровой реальности. В груди заныло:

― Боже, какой горячий лоб, наверняка ― жар… Это всё пытки ― как же ему больно, но он не станет жаловаться ― гордый мальчишка…

Внезапно брат распахнул залитую кровью, висевшую лоскутами рубашку, доставая и протягивая тонкий слабый кустик первых весенних цветов. Их хрупкие стебли помялись, но один цветок все же уцелел…

Еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, приняла неожиданный подарок:

― Где ты их нашёл, Ленни?

― Они выросли прямо между булыжниками возле тюрьмы, куда ты меня отправила, и «добрый» стражник позволил заключённому сорвать их для сестры…

Глаза с тоской смотрели на чахлый букетик:

― Сестры, которую ты хотел убить, чтобы занять этот Трон…

Он грустно ухмыльнулся, и багровый шрам под его заплывшим глазом неприятно задёргался:

― Мне нет оправдания, Лиззи, но такова жизнь….

Я перестала вымученно улыбаться:

― Не похоже, чтобы ты раскаивался, Ленни…

Брат виновато опустил голову, и сердце невольно сжалось от вида запекшейся крови на его спутанных золотистых локонах:

― Сама же учила, что за всё в жизни приходится платить: я рискнул и проиграл, а ты ― снова победила. Как обычно… Старшая сестра всегда выигрывала в детских забавах. Видно, это судьба…

Я встала, решительно сбрасывая его кудрявую голову с колен. Слова слетали с дрожащих губ, пронзая наши сердца:

― Нет, Милорд, это Ваше вечное стремление получить всё и сразу, не прикладывая усилий. Время прошло, Вы выросли, но ничего не изменилось…

Вытерла мгновенно вспотевшие ладони о драгоценную ткань платья, кивнув преклонившему колени стражнику в чёрном:

― Увести заговорщика…

Брат побледнел, не спуская с меня потемневших испуганных глаз. Обречённо вздрогнули цепи на его руках, и напускное веселье Леннара исчезло без следа ― ему было страшно:

― Лиззи, сестрёнка…

Задержала дыхание, чтобы справиться с подгибавшей колени слабостью, так и не сумев скрыть отчаяния в голосе:

― Я больше не твоя сестрёнка, Ленни, я ― Королева…

Проводив его несчастным взглядом, еле передвигая ноги, опустилась на край Трона, до боли вцепившись в него ледяными пальцами. Сломанный голубой цветок упал на мраморные плиты пола, и вышедший из темноты Тайный советник низко поклонился, словно нарочно раздавив последний подарок брата тяжёлым подкованным сапогом:

― Ваше Величество, какие будут распоряжения на счёт…

Я перебила его, не узнавая собственного, вдруг ставшего чужим, голоса:

― Казнить завтра вместе с остальными заговорщиками, последним. Пусть видит, что его ждёт… Принесите Указ, я подпишу.

Жестом подозвала побледневшего секретаря, зная, как сейчас ужасно выгляжу со стороны ― некрасивая молодая женщина с льдинками вместо глаз и холодным, безразличным выражением узкого лица:

― Хочу видеть составленный вчера Договор о перемирии на южной границе, там есть над чем подумать…

Отослав всех прочь, взяла со стола гербовую бумагу. Голова налилась свинцовой тяжестью, грозя взорваться в любой момент; кружевная сорочка под корсетом взмокла, и соль уже начала разъедать слишком чувствительную кожу. Непокорный лист дрожал в руке, так и норовя выскользнуть из негнущихся пальцев ― буквы перед глазами сливались, превращаясь в неразборчивые мутные полосы. Пришлось усилием воли заставить себя успокоиться:

― Держись, Лиззи, впереди ещё много бессонных ночей, чтобы выплакаться и возненавидеть себя за то, что ты сейчас сделала. Слёзы и отчаяние ― потом, всё потом. Королева обязана быть сильной…

До боли стиснула зубы, сдерживая стон:

― Королева… Будь я трижды проклята…