Я-мёртвый город

Я, мёртвый город, а когда-то во мне кипела жизнь. По улицам сновали люди, брели кони, тащившие повозки, со смехом бегали дети и гуляли солидные горожане, обсуждая, что ещё построить, нужное мне и им, чтобы людям жилось легче и интереснее. По воскресеньям и по праздникам на площадях устраивали шумные ярмарки, где купцы привозили издалека диковинные товары, а скоморохи и шуты веселили жителей шутками и музыкой.

Сады благоухали, и горожане любили отдыхать среди деревьев, даже есть предпочитали, усевшись на траве под деревьями. Если дети баловались, мамы строго объясняли им, что свой город надо любить, не мусорить, ничего не ломать, а бегать и играть можно так, чтобы всем было весело и не нарушать красоты вокруг.

В домах женщины готовили еду, вышивали и ткали, нянчили маленьких детей, забавных пухленьких карапузов. По ночам они засыпали, а я наслаждался тишиной. Ночные сторожа на башнях изредка перекрикивались и потом снова наступала тишина. А утром люди снова заполняли мои улицы, как кровь заполняет их сосуды.

Иногда на нас пытались напасть враги, а я защищал людей своими стенами. Жители тоже стояли на стенах и бились с ними. Но ни разу врагам не удалось попасть внутрь, ведь жители любили свой город, и их сердца были преисполнены мужества и решимости. Это делало и меня таким же решительным, и мы вместе стояли на защите.

Раны заживали, стены люди ремонтировали и снова все жили в мире и радости. А потом пришла большая волна, она несла с собой грязь и камни, которые засыпали меня полностью. И вот теперь я мёртвый город, который погребён под землёй, а наверху тишина, только табуны лошадей бегают надо мной. Возможно, там снова светит солнце и поют птицы, но я не слышу их пения, оставаясь в подземном плену.

Что мне остаётся? Только воспоминания о былом. Я появился, когда сюда пришли люди, сначала они жили в ямах, накрыв их листьями и шкурами. Потом один бородатый человек решил, что его семья будет жить в каменном доме, он натаскал камней, нажёг извести и сложил стены. Это был первый дом, потом ещё один и ещё. Когда их стало много, люди начали строить стены вокруг.

Вот он, первый камень, так и лежит на своём месте. Тот дом разобрали, а его оставили, построив на месте старого, новый, большой и высокий. У меня все дома высокие, не меньше двух этажей, но чаще три. Места мало и люди стали селиться выше, оставляя неширокие улочки. Я не обижаюсь, не очень и хочется быть огромным, иначе можно забыть часть самого себя. Не хотелось бы мне забыть хоть что-то.

Зато большая волна не смогла меня разрушить, и почти все дома устояли, как и стены. Жителей жаль, они берегли и любили меня, но в этом мире есть что-то, что сильнее камня. Вот я теперь мёртвый, но я город, а мёртвые города умирают не совсем, они всё помнят, воспоминания, это всё, что им осталось.

Когда пришла большая волна, люди в страхе побежали укрываться в своих домах, но и там не было спасения от стихии, а моих сил не хватило, чтобы спасти их. Они так и лежат в своих домах, как будто спят. Но человеческая жизнь хрупкая, ей много нужно для жизни, а этого я дать им не мог. Больно, но что я мог поделать, свернуться в шар и укатиться? Этого не сможет ни один город. Вдобавок проснулись вулканы их острый пепел засыпал остатки крыш и даже городскую ратушу.

Земля порой трясётся, я уже привык, но от этой тряски ничего не меняется в моей жизни. Интересно, если бы меня не поглотила грязь, я бы разрушился от такой тряски? Всё-таки она здорово держит меня в своих объятиях, даже кладка не разрушается в толще земли.

Что-то часто стало трясти, такого раньше никогда не было. Это не землетрясения, а что тогда там происходит наверху? Трясло долго, по человеческим меркам, а потом так грохнуло, что меня даже немножко вытолкнуло из земли. Теперь я вижу мир вокруг, а он сильно изменился. Больше нет яркого солнца, небо похоже на мертвеца, такое оно серое и безжизненное.

Дождь пошёл, но какой-то он ненормальный, льёт и льёт, а всё стекает куда-то. Да ещё этот вулканический пепел с острыми краями, царапающий камни. Но он лёгкий и вода уносит его в даль. А я стою и смотрю на гибель мира, это не большая волна, что-то другое, чего я не видел никогда. Дождь шёл несколько лет, городская ратуша теперь смотрит вверх остатками шпиля, как будто грозя кому-то.

И никаких людей, торговцев, крестьян, никого нет. Мимо начали сновать крысы, я знаю их, но эти отличаются от прежних. Интересно, сколько я стоял засыпанный землёй. Теперь и лисицы стали пробегать иногда, а в небе изредка появляются короткие просветы, через которые видно солнце. Пока не очень, как будто кто-то пригасил лампу, оставив маленький фитилёк.

Стараюсь понять, что произошло с этим миром, но такого я никогда не видел. Дождь прекратился, теперь солнце немного ярче, сколько же лет он лил? Ладно, что я могу сделать? Давно понял одну мудрость – если можешь что-то сделать, делай, а если не можешь, то и переживать нечего. Я могу только стоять, вот и стою, погребённый под слоем грязи.

Мир без людей не радует, зачем я тогда если нет жителей? Крысы стали пробираться в ратушу через разрушенный шпиль, ну хоть какая-то жизнь, хотя, это не люди, они поели и тут же нагадили, неприятные жильцы. Зато лисицы их порой ловят и едят прямо тут, или уносят куда-то. А это что такое? Однажды к вечеру я услышал шаги. Так ходят люди, я вспомнил этот звук, Земля здорово заглушала их шаги, но люди, несомненно, были.

– Мама, что это такое? – звонкий детский голосок послышался совсем рядом.

– Какие-то развалины, надо посмотреть, – женщина не отпускала малыша, держа за руку.

– Стойте тут, я проверю, – это уже мужчина.

Он подошёл к развалинам шпиля ратуши и заглянул внутрь. Постучал по металлу, который покрывал шпиль.

– Бронза, это развалины чего-то очень старого, но внутри никого нет и фон небольшой. Идите сюда, остановимся на ночь.

Люди подошли, немного, чуть больше десятка, в основном, женщины, но и несколько детей было с ними.

– А что там внутри? – девочка смотрела на маму, как бы спрашивая – «можно посмотреть»?

– Не спеши, старший должен всё сам проверить, – удержала мама.

Мужчина достал какой-то предмет, и тот зажужжал, повинуясь его пальцам. Неяркий свет вырвался наружу, и он осмотрел спуск вниз, лестница покрылась густым зелёным налётом, и сомнения стали понятны.

– Давайте верёвку, попробую, неизвестно, насколько они сгнили.

Обвязавшись верёвкой, он полез вниз, скрывшись в глубине башни. Первый человек снова оказался во мне. Ступени шпиля выдержали, и он оказался в башне ратуши. Там ступени каменные, их не разрушить временем. Человек спускался всё ниже и ниже, пока не достиг пола, основательно засыпанного землёй. Осмотревшись, он нашёл масляную лампу, стоявшую раньше на столе, а потом стал подниматься.

– Это я нашёл внизу, – сообщил он спутникам, – очень похоже на административное здание, но дальше засыпано землёй.

– Раскопаем, – уверенно заявил другой мужчина, не такой сильный и в очках. – А как там с фоном?

– Чисто, похоже, это результат какой-то очень старой катастрофы. Их засыпало землёй так неожиданно, что я не удивлюсь, если дальше найдём останки людей.

– Ого! – брюнетка в очках рассматривала лампу. – Неужели тогда умели выплавлять бронзу?

– Ты о чём? – тот, кто спускался удивлённо посмотрел на неё.

–О древней планетарной катастрофе. Тогда выжили единицы, но человечество возродилось и даже расплодилось со временем.

– Только не поумнело, – заметила женщина с малышом на руках.

– Остаёмся здесь, – решил старший. – Здесь чисто, а внизу земля вообще без радиации. Копать придётся много, но это того стоит, тут и возродим новую жизнь.

– Нас мало, чтобы возродить нормальное человечество, –заметила брюнетка в очках.

– Не умирать же, попробуем вести строгий учёт, и вдруг кто-то ещё найдётся. Похоже, тут был город, это какое-то административное здание. Готовим еду, а потом спускаемся вниз, фонарь зарядился, если экономить, до утра хватит.

Этот у них вроде вожака, люди слушают внимательно, что он говорит. Так и сделали, сложили костёр, налили воду в большую посуду и стали варить себе ужин. Стемнело, когда они поели и собрались спускаться вниз.

– По одному, я пока не обследовал лестницу, с виду крепкая, но вот насколько, это вопрос. – распоряжался он, подсвечивая своей жужжащей штучкой.

Они зажгли яркий свет и стали спускаться по одному. На каменной лестнице свет оставили, чтобы он освещал всю башню. Получалось слабовато, но люди спустились удачно, видимо, привыкли к слабому свету. Последний забрал большой свет вниз и поставил на угол каменного стола. Раньше здесь сидел бургомистр, очень важный человек, к которому прислушивались все.

Понемногу они осмотрелись, поймали крысу и улеглись спать. Свет выключили, но главный ещё долго не спал. О чём он думал, этого никто не скажет. А утром они снова включили свет и устроили совещание.

– Надо сделать подъёмник, верёвки у нас есть, будем понемногу раскапывать, – мужчина в очках уже всё продумал.

– Это же титанический труд! – брюнетка в очках у них вместо скептика, хотя и умная.

– Вода камень точит, до зимы у нас уже будет жильё, возможно, у каждого отдельное.

Умеет он вселить надежду, а к обеду уже устроил подъёмник. В рюкзаке нашлось складное ведро, которым они и стали вытаскивать землю наружу. Работа серьёзная, но я радовался, как в юности. Люди снова трудятся, чтобы их жизнь стала лучше. Через год они раскопали второй этаж ратуши. Теперь все жили в своих комнатах. Мужчины охотились, женщины выделывали шкуры, из которых шили одежду себе и детям.

Через десять лет их стало много, даже брюнетка в очках родила девочку, она больше не ворчала, только вела учёт всем, кто от кого родился. Люди откопали старые книги и писали на пустых страницах, а эта учёная в очках пыталась расшифровать записи тех, кто жил здесь раньше.

Землю они выносили подальше и выращивали на ней зёрна и овощи, даже раскопали площадь и три дома, да и стали жить в них, приведя помещения в порядок. Вот я и жду, что же будет через сто лет, неужели они раскопают меня всего? Было бы неплохо, надоело тысячи лет торчать под землёй, предаваясь воспоминаниям. Мои стены помогут удержать землю вокруг, так что шанс у них неплохой.

Нет, я ещё не совсем живой, но уже и не мёртвый. В городах должны жить люди, тогда мы не умрём, даже, если уже и доводилось умереть однажды. Интересно, сколько ещё таких городов сумеют раскопать те, кто выжил, или эти расплодятся? Они теперь принимают всех, кто приходит, но таких немного. Не беда, я подожду, города долго живут, если их не убить.