Я не знаю, что значит любовь...( из цикла "Норн и Ким: Вместе сквозь года - 2")

Ким не совсем понимала, зачем сюда пришел этот мужчина. Целитель Рианн. Но вежливо провела в дом, в гостинную.

— Я должен поговорить с вами о вашем супруге.

Не этого Ким ждала. И ответ доктора-целителя на ее вопрос о цели его визита, застал ее врасплох.

— О... супруге? — Ким хотелось сказать, что они прежде друзья, и Норн для нее всегда был только им, но... на Фиксе их связь все воспринимали иначе.

Ким не думала об этом, когда надевала на себя пояс на Балане. Тогда это был вопрос жизни и смерти Норна, и она делала то, что могла в данный момент времени.

— Да. Прощу прощения, если смутил вас. Я не особо разбираюсь в правилах людей Земли, но вынужден говорить с вами, как с его супругой.

— И о чем же? — настороженно спросила она.

Доктор, или Целитель, как здесь было принято называть докторов и врачей,помедлил, подбирая слова.

— Прошу вас правильно меня понять... как часто вы с супругом имеете тактильный контакт?

В первое мгновение Ким ничего не поняла, недоуменно уставившись на фиксианца. И лишь после ее обожгло понимание слов. Краска бросилась в лицо.

— Что?! — вырвалось у нее.

Да как он смеет?! Да как...

— Я смиренно прошу вас простить меня. Я не имел цели оскорбить вас, — от целителя шла волна смущения и... на самом деле Ким было трудно определять эмоции окружающих, хоть Норн и пытался ее учить.

Ученицей она оказалась отвратной.

— Но все же сделали это, — сердито сказала она. — Наши отношения — это наши... отношения.

— Я говорил не о той близости, что случается между супругами, а об обычном тактильном контакте, — терпеливо, и не думая сдаваться, пояснил доктор. — Рука в руке, поддержка... простое объятие. Вы понимаете?

— Не особо, — честно ответила Ким.

Этот разговор и этот доктор категорически ей не нравились. И больше всего хотелось, закрыть рот этого фиксианца кляпом и выставить за дверь. Но Норн и так всегда считал ее излишне импульсивной, и ей не хотелось подводить его. Не после всего. Поэтому Ким стоически терпела все происходящее. И чай она этому доктору предлагать не станет! Не дождется.

Она не в курсе этой фиксианской традиции. Она с дикого пустынного Марса!

Доктор протарабанил по подлокотнику кресла пальцами средней руки.

— Хорошо. Тогда я скажу иначе. У Норна Иильса, моего пациента, сенсорная депривация после известных вам событий. Он продолжительное время подвергался негативным эманациям и тактильным ощущениям. Грубо говоря, не прикрываясь словами, терпел пытки.

— Мне это известно, — глухо заметила Ким.

— Да, полагаю, что да... — негромко сказал доктор. — Бессознательно, или же сознательно, ваш супруг пытался закрыться. Отрезать чувства и ощущения. И в определенной степени это ему удалось. А вместе с тем сформировалось бессознательное стремление уйти от любого контакта. Избегать прикосновений. Любых.

Она наконец начала понимать.

— Вы хотите сказать...

— Любое прикосновение угроза. Если оно происходит, и не приносит боли, он не ощущает прикосновения. Судя по всему вы установили супружескую связь, как разнополая пара, до известных событий.

Черт-черт-черт... о Балане говорить нельзя. Как и о Крысе, и об остальном.

Ким выдержала взгляд целителя.

— По-моему, это наше личное дело.

Как и то, что их брак-связь всего лишь необходимость. И супружество их фиктивное с точки зрения людей Земли.

— Я вынужден добавить, что данная проблема прогрессирует. Его эмпатические способности ослабевают. Это угроза его здоровью, — негромко, но решительно твердо сказал доктор Эоннс. — Он не посещает рекомендованные мной физиопроцедуры.

— Вы хотите, чтобы я его заставила? И за ручку приводила? — сердито спросила Ким.

— Нет, но кто может помочь ему? — "кроме вас и меня" не прозвучало, но она и так поняла его слова.

************************

Норн как-то сказал, что многого лишил Ким. Прежде всего возможности завести семью и детей. Этот разговор произошел почти сразу после прилета на Фикс, и тогда они объяснились. Ким тогда сказала правду. Она никогда не планировала заводить семью. Она не умела... или не могла?... кого-то полюбить. Сама мысль, что у нее мог быть ребенок казалась дикостью, а уж его рождение её же телом... нет, спасибо.

Норн да Всеволод были ее единственной семьей. Другой не надо.

Слишком опасно подвергать кого-то опасности из-за себя. Это Всеволод у них храбрец, а она последняя трусиха.

Такая трусиха, что готова из кожи выпрыгнуть, чтобы... чтобы уберечь Норна. Целитель давно ушел, а Ким сидела в кресле, некультурно взгромоздившись с ногами в кресло, и грызла ногти, обдумывая слова фиксианца и вспоминая их жизнь с Норном здесь... и раньше.

Он избегал прикосновений. Они могли "встречаться" вещами - передать кружку, книжку, бросить какой-то предмет другому. Но пальцы с пальцами, кожа к коже - не было.

— Ким? Что случилось? — Норн стоял в дверях гостиной, смотря на нее.

Она удивленно отметила, что за окном уже сумерки.

— Так, ничего особенного, — проговорила она.

И Норн знакомо посмотрел в ответ.

— И все же?

Ким помолчала, смотря на него. Он выглядел уставшим и она знала почему. Бегал. Бегал вокруг озера, оправдывая это необходимостью, чтобы привести тело в норму. Но теперь она знала и иную причину. Устать так, чтобы не чувствовать ничего, кроме желания спать.

— Ким?

Она встала, и подошла к нему. Остановилась, смотря в его фиолетовые глаза. Они всегда ее завораживали. И она сказала ему чистую правду несколько дней назад - что она любовалась им и его красотой. Все фиксианцы кажутся людям подобиям ангелов, но у Норна красота была другой. Будто приглушенной, но вызывающей желание всматриваться и всматриваться, подмечая малейшие черты лица, манеры двигаться... он был иной степенью совершенства.

— Ты хотя бы понимаешь, насколько дорог для меня?

— Ким...

— Я не знаю, что значит "любить", Норн! — Ким почти с отчаяньем смотрела на него. — Но я не смогла бы жить, зная, что ты мертв. Это ты понимаешь?!

Норн смотрел на нее молча, своим невероятным взором. Будто знал все, что творилось у нее внутри.

Но на самом деле нихрена он не знал.

— Нет, знаешь, Ким.

Она горько покачала головой.

— Я калека, Норн. Всегда была ей. С самого детства я не понимала всего этого! Всех этих чувств! Любовь, дружба, привязанность... вот гнев и злость, это другое! А что-то большее пустой звук! Ты и Всеволод дали мне эти понятия! Когда я смотрела на Севу и Эллу, я поняла как воспринимают любовь другие люди. Ты научил дружбе. Что это значит и заставил почувствовать! Понять!

Ким оборвала себя, чувствуя комок в горле.

— А теперь ты закрываешься от меня. И молчишь.

— Это неправда...

Он недоговорил, и отшатнулся от ее руки, что она подняла..

Ким стояла, с поднятой рукой и смотрела на него. Почему она хотела коснуться его щеки?

— Вижу, — глухо сказала она.

Зябко обняла себя руками, и вышла из гостиной. Норн, бледный, остался стоять в гостинной.

*************************

Она не какая-то там сопливая девчонка. Но впервые в жизни ей хотелось расплакаться.

Просто прикосновение.

— Настолько противна? — глухо спросила она в темноту.

Он не мог — серьёзно?! — бояться её.

Тихий вздох и Норн садиться рядом с ней под деревом, прямо на траву. Маленький садик за домом тихо шумит листвой деревьев, и крохотные огоньки светлячков мерцают в темноте.

— Прости. Дело не в тебе. И не называй себя больше так, прошу.

Она горько и криво улыбается.

— Я сказала только правду. Разве я тебе врала? Я не жалею, никогда не жалела, что связала свою жизнь с тобой. Я без тебя не смогла бы. Я плохой друг. И не спорь! Все эти слова, определения, эмоции, которые дала эта связь! Это все просто шум, лишенный смысла! Но почему.... почему мне больно, когда я рядом с тобой?! Когда я чувствую, что...

Ким оборвала себя, почувствовав страх.

— Ким, ты упрямец из упрямцев среди людей, — в голосе Норна мягкая грустная улыбка.

— Вот. Опять ты обо мне в мужском роде...

Она вздрагивает, когда Норн вдруг обнимает ее за плечи и его голова наклоняется, и все внутри обрывается, замирает. Она чувствует его дыхание, тонкие, но такие крепкие надежные руки на плечах. Лоб касается лба и ее затапливает волна от него - тепла и мягкости, нежности. И тонкие пепельно-седые волосы раздражают, отвлекают, и она тянется, чтобы отвести их в сторону от его лица. И его рука перехватывает её, переплетая пальцы.

— Упрямец из упрямцев, — тихий голос Норна. — И самый невозможный человек в мире.

— Ну, вот такая я... — голос постыдно срывается.

— Ким, нельзя описать солнечный луч слепому. Видящий это сделать не сможет. Но он есть. Можно тысячу раз сказать "любовь", но... это нельзя описать. И понять. Это просто есть. Как ты и я.

Она смотрит на него и он осторожно касается ее губ легким поцелуем.

— Прости меня... но я не могу позволить даже тени Крыса коснуться тебя. Дай мне возможность закрыть эту дверь. Не хочу, чтобы ты почувствовала эту грязь.

— Только не закрывайся от меня... я не смогу...

— Никогда.

Ким не знает слов любви. Она не знает, что такое "любовь" на самом деле.

Она в самом деле не знает...