Я останусь в огне клёнов

Что значит жизнь для тех, кто смерти ждет?

Что значит дом для странника без крова?

Что значит имя для того, кто проклял род,

Иль роз краса, когда они покоятся у гроба?

Что значит смысл, если смысла не найти?

Что значит время в омуте вселенной?

Что значит ненависть, когда в конце пути

Любовь излечит всех — она нетленна.

Ким Юна, 2025 г.

Иногда, чтобы выжить, нужно прикоснуться к смерти. Минна знала это так же хорошо, как луна знает, что ее свет — лишь отражение чужого сияния.

Черный коридор тянулся вперед, потолок терялся во мраке, а стены сжимались, словно живой организм. Пол был гладким — без трещин, без намека на время. Здесь оно потеряло значение. Шаги звучали осторожно, а вдалеке, из-за приоткрытой двери, мерцал свет, зыбкий и манящий, как последний уголек в затухающем костре.

У самого порога Минна остановилась и затаила дыхание, все отчетливее слыша стук своего сердца. Раз, два, три… Спокойствие и страх переплетались в груди. Спокойствие — оттого что она еще жива. Относительно жива... Страх — перед тем, что ждет за дверью. Но выбора не оставалось, ведь за спиной была только тьма. Легонько толкнув дверь, Минна оказалась в незнакомой просторной комнате с бежевыми стенами и минималистичной мебелью. В самом центре за ширмой стояла койка, покрытая белой простыней, повторяющей изгибы женской фигуры. Минна без труда догадалась: Дон Юль отвез ее тело в дом бабушки Джиён.

Тишина была плотной, как облако ваты — она давила со всех сторон, закладывая уши. Неожиданно поблизости с легким звоном упал какой-то предмет. Судя по звуку, цветочный горшок. Неуклюжая Минна частенько их роняла, но на сей раз не увидела ни разбитого горшка, ни цветка, ни чего-либо другого.

По ощущениям это место напоминало ей Карман Пустоши, но внушало больше доверия... Не из-за отсутствия тумана, а, скорее, из-за навязчивого пульса, отдающего в виски. То же самое происходило, когда ее душа разгуливала по Сеулу, а тело лежало в реанимации. Стало быть, у нее появился шанс вернуться к маме и Тэхёну! Поразмыслив, Минна заметила расплывчатые очертания мебели и предположила, что от мира смертных ее отделяет всего лишь иллюзия, невидимый барьер.

— Джиён? Дон Юль? Вы меня слышите? — прокричала она.

Однако ответа не последовало. Зато лежавшее на койке тело растаяло в воздухе, как буквы на размокшей бумаге. Посмотрев на свои ладони, Минна вскрикнула: они стали прозрачнее родниковой воды, сквозь пальцы просвечивал паркет. Одежда, волосы — все теряло цвет и искажалось в пространстве. Под ногами разверзлась бездонная яма — и девушка с визгом рухнула в эту вязкую черноту, с ужасом осознавая, что, похоже, перестает существовать.

Ее несло вниз с бешенной скоростью. В груди нарастал холод, будто сама смерть сжимала сердце ледяными пальцами. Не было ни стен, ни чего-то другого — только обрывки воспоминаний из детства, учеба в Ёнсе и встречи с Юнхо. Лицо мамы, улыбка Тэхёна, наставления дяди Кангиля, шутки Хёна. Время разматывалось, словно старая пленка, заставляя заново переживать счастливые и болезненные моменты. На пике эмоций черное пространство вздрогнуло и шумно охнуло. Это напомнило тот день, когда Ан Виён спрыгнул с небоскреба на такси, и водителю пришлось резко затормозить.

Глубокий вдох, толчок в грудь — и Минна очнулась. Что-то пушистое щекотало ее нос. Она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд, и первое, что увидела, — огромную многоярусную люстру, состоящую из стеклянных фонариков. Сотни свечей подрагивали, ослепляя, растворяя тени на розовых стенах.

Приподнявшись Минна обнаружила спящего на своем плече Хёна. Его золотистые волосы чуть растрепались, а грудь мерно поднималась и опускалась. На лице застыло облегчение, смешанное с усталостью. Похоже, он не отходил от нее все это время. Вместо обычной одежды на нем почему-то был голубой ханбок из дорогой шелковой ткани. Ворот и широкие рукава поблескивали изысканными цветочными узорами. Хён носил похожий на свадьбе Юри. Стоило Минне шевельнуться, как его пальцы дрогнули, сжав ее руку.

Вдохнув сладковатый аромат свечи, одиноко тлеющей на тумбочке, Минна обвела взглядом комнату. Светло-розовые оттенки стен, мебели и постельного белья создавали ощущение уютного сна. Раздвижные двери оставались приоткрытыми, а из-за них с настороженным любопытством наблюдали существа с жабьими головами и длинными черными волосами. Минна сразу вспомнила рассказы Хо Яна об уродливых приставучих помощницах кисэн Рим Куён. Их присутствие означало, что она находится в Безымянном Доме на Краю Пустоши.

— Ожила! Надо позвать хозяйку! — заквакали они и скрылись.

Минна наконец приложила пальцы к своему запястью. Пульс был редким, но ровным. Тепло растекалось по коже легкими волнами. Все казалось привычным, не иллюзорным. Но как? Или она все-таки умерла? Нет, рядом лежал Хён. Настоящий, живой...

— Проснись, — прошептала Минна и провела рукой по его мягким, слегка взъерошенным волосам.

Хён вздрогнул от прикосновения, удивленно открыл глаза — и тотчас схватил Минну за плечи.

— Когда ты очнулась? Ты… хорошо себя чувствуешь? — спросил он, всматриваясь в лицо Минны. Его брови тревожно взметнулись вверх, а губы застыли в немом изумлении, будто он до сих пор не мог поверить, что она жива.

— Да, — кивнула Минна и, все еще сомневаясь, легонько ущипнула себя за щеку. — Что случилось после того, как ты перенес меня сюда? И вообще, где мы? В Безымянном Доме на Краю Пустоши?

— Да, это дом кисэн Рим Куён. Помнишь, во дворе гостиницы «Лунный приют» ты была на грани смерти? Каким-то чудом я смог перенести тебя сюда, хотя даже не подозревал о такой способности. В тот момент меня захлестнул сильный гнев при мысли, что я не сумею тебя спасти! Возможно, именно это и помогло... Куда только подевался Ун Шин? Впрочем, неважно. Главное, что теперь все позади — ты снова воссоединилась со своим телом…

Минна подпрыгнула от изумления и чуть не свалилась с кровати.

— Разве мое тело не осталось в мире смертных?

Ловко подхватив ее, Хён объяснил:

— Ты каким-то образом стерла границы между мирами и перенесла тело сюда. Немногие бы справились.

Он попытался улыбнуться, но его пальцы дрожали, выдавая волнение.

— Джиён с ума сойдет, обнаружив пустую койку! — завопила Минна. — Что же делать?

— Не переживай, булгэ обо всем уже позаботились.

— Но… — Минна запнулась, когда Хён осторожно поднес ее руки к своему лицу и коснулся их губами. — Что ты делаешь?

— То, что должен был делать каждый день, пока находился рядом. Мне больше нет смысла скрывать от тебя свои чувства. Если бы не та поездка, ты бы никогда не узнала о них.

— Пожалуйста, прекрати говорить об этом! — Минна опустила взгляд, нервно теребя край одеяла. — Мне неловко оттого, что я считала тебя другом, и сейчас ты… мы…

— Я все еще твой друг! — Хён мягко улыбнулся, глядя на нее с особой нежностью. — Но если ты дашь согласие… я стану для тебя гораздо больше, чем просто другом. Обещаю быть для тебя всем: парнем, братом, защитником. Ты никогда не пожалеешь о своем выборе. Потому что я люблю тебя.

Он выжидающе смотрел на Минну и пытался скрыть волнение. В его глазах промелькнуло что-то такое, от чего у Минны перехватило дыхание. Она застыла в замешательстве, не в силах пошевелить губами. В голове крутились воспоминания: поцелуй Хёна в гостинице, безразличное лицо Юнхо и его жестокие слова о том, что он больше не любит ее. Сердце металось между теплой привязанностью и ноющей пустотой.

— Прости, я поспешил, — вовремя остановился Хён. — Ты столько всего пережила. Наверное, хочешь отдохнуть, осмотреться, поговорить с отцом.

— Папа здесь? — вскочила с кровати Минна.

— Да, скорее всего, играет в шахматы с дядей Кангилем.

— Я хочу его увидеть! Отведи меня к нему.

— Не надо! — Хён мотнул головой и указал на веранду. — Сейчас тебе туда нельзя!

— Почему? Это опасно?

— В каком-то смысле…

— Что ты от меня скрываешь? — занервничала Минна.

— Ничего! — выдохнул Хён, раздраженно швырнув подушку в сторону. — Просто не ходи туда, ладно? Так будет лучше!

Не понимая, в чем проблема, Минна спрыгнула с кровати и упрямо направилась к выходу. Хён попытался преградить ей путь, но она оттолкнула его и выбежала из комнаты.

С веранды открывался вид на простирающееся поле розовой мюленбергии. Там, под толстым деревом, тренировался Юнхо. Лезвие его изящного меча поблескивало, со свистом рассекая воздух. Минна тут же пожалела, что не послушалась Хёна, и спряталась за деревянную колонну. Она не могла поверить, что снова видит Юнхо, и, едва держась на ногах, схватилась за перила. Еще недавно ее мучила навязчивая мысль: «Вот бы Юнхо узнал о моих страданиях! Обо всем, что со мной произошло после нашего расставания!» Но Ван Хёль стер ему память... Нет! Даже, если бы не стер, быть размазней в глазах Юнхо не хотелось. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не окликнуть того, кто причинил столько боли.

В какой-то момент внимание Минны привлек голубой колокольчик. Он игриво выглядывал из-за пояса Юнхо, то появляясь, то исчезая в складках черного ханбока.

«Кажется, дядя Кангиль говорил, что в Пустоши эти цветы не растут, — смутно припоминала Минна. — Точно такой же Юнхо вложил в мои руки в доме Джиён, посчитав меня мертвой. Значит, мое тело переместилось из мира смертных прямо сюда вместе с цветком!»

Внезапная догадка заставила Минну замереть.

«Неужели Юнхо зашел в комнату, пока я была без сознания, и забрал колокольчик? Но зачем, если он совсем не помнит меня?»

Эта мысль одновременно обнадеживала и причиняла боль.

— Я же предупреждал, — вздохнул Хён, подходя к перилам.

— Значит, снаружи не опасно? — обрадовалась Минна. — Здесь можно гулять, спать, есть и тому подобное?

— Тебе лучше не разгуливать в одиночку, — пояснил Хён и приобнял Минну за плечи. — Мало ли что взбредет в голову местным обитателям. Идем, я покажу тебе дом.

— Разумное решение, — внезапно донесся замогильный голос из-за спины.

Узнав ровную интонацию Ван Хёля, Минна отпрянула от перил, словно обожгла ладони. Хён молниеносно закрыл ее собой и, нахмурив светлые брови, резко обернулся к незваному гостю.

Глава мрачных жнецов стоял неподалеку — всего в десяти шагах. Его тонкие губы, пылали неестественно алым огнем на бледном, как первый снег, треугольном лице. Черное пальто, будто сотканное из теней, окутывало худощавую фигуру, а широкополая шляпа скрывала белесые глаза-ледышки. Как ни странно, на руках не оказалось белых перчаток, защищающих от случайного соприкосновения с другими, точнее, от видения чьего-либо прошлого.

Ван Хёль прислонился плечом к массивному красному столбу, поддерживающему верхний ярус дома, и посмотрел куда-то вдаль. Было непонятно, следит ли он за тренировками Юнхо в поле или же его внимание поглощено древним Деревом Смерти, простирающим искривленные ветви к зеленоватому небу. Почуяв враждебно-напряженную энергетику Хёна, мрачный жнец первым нарушил тишину и обратился к перепуганной Минне:

— Ты не ожидала увидеть меня здесь? Выглядишь вполне живой…

— Не ожидала, — дрожащим голосом ответила Минна.

— Не бойся, — успокоил ее Хён. — В Пустоши мрачные жнецы теряют силу. Он проник сюда случайно, через портал, вслед за Юнхо и дядей Кангилем. И теперь достает всех нас.

Ван Хёль медленно оторвал взгляд от горизонта и повернулся к Хёну. Его угловатое лицо сохраняло бесстрастное выражение, но серые глаза выдавали недовольство.

— Узнай я раньше, что кисэн Рим Куён тайно разводит зачарованных мышей и создает из них двойников, этот дом давно был бы уничтожен, — тихо произнес он и снова сосредоточился на Минне: — В Пустоши твое имя исчезло с моей таблички. Но как только ты вернешься в мир смертных, я буду рядом, чтобы забрать твою душу.

— У вас нет других дел? — раздраженно спросила Минна. — Почему вы продолжаете меня преследовать? Я больше не подружка дракона!

— Ты все еще в моем списке душ, — холодно ответил Ван Хёль. — Кто сказал, что твоя судьба изменилась, и ты не умрешь снова?

В долю секунды Хён встал между ними, и его грозный взгляд скрестился со взглядом Ван Хёля.

— Мне не хочется затевать драку, но… — начал он.

— Хён, не надо! — Минна потянула его за рукав. — Идем!

— Пусти! — вырывался Хён. — Посмотрим, на что способна эта бледная поганка без своего легендарного щита! Я не позволю ему угрожать тебе!

— Предупреждаю, у меня отличные навыки рукопашного боя, — спокойно отреагировал Ван Хёль и огляделся — не прибавилось ли желающих сцепиться с ним. — Если бы я мог ненавидеть, то сказал бы, что ненавижу несдержанную молодежь.

Когда ситуация накалилась до предела, с крыши свесились существа с жабьими головами и громко заквакали.

— Сюда, все сюда! — загомонили они, перебивая друг друга. — Мерзкий мрачный жнец будет драться с уважаемым господином Ли Хёном! Скорее, не пропустите представление!

— Мерзкий? — задумался Ван Хёль и поправил поля шляпы. — Сегодня день оскорблений мрачных жнецов?

Но на третьем и четвертом этажах находились лишь пустые комнаты для особенных гостей, поэтому никто не отозвался.

— Повеселимся! — завопили помощницы Рим Куён и с жутким хохотом накинулись на Ван Хёля, пытаясь снять с него пальто и брюки. Мрачный жнец старательно отбивался, но было поздно — одна из жаб, шустрая как молния, стащила шляпу и попрыгала по крыше, радостно размахивая трофеем. Другая тварь, не теряя времени, просунула под пальто свою перепончатую зеленую лапу. Ловко выудив таблички с именами душ, она разразилась истерическим смехом и помчалась по коридору.

Потирая оголенный затылок, Ван Хёль растерянно смотрел вслед удаляющимся жабоголовым существам — такого унижения глава мрачных жнецов еще никогда не испытывал. Его взгляд упал на собственные руки — сейчас они были бесполезны. В Пустоши все их чары, включая щит, превратились в ничто.

— Отвратительные создания, — пробормотал Ван Хёль. — Вот во что превратились их грязные, алчные души.

— Они когда-то были людьми? — не удержалась от вопроса Минна. — Что с ними стало?

— Сгорели заживо, — коротко ответил мрачный жнец. — У этого дома неприятная история. И ты, если хочешь выжить, не броди по нему ночью. В каждой комнате на четвертом этаже тебя поджидает голодный и злобный призрак.

— Хватит ее запугивать! — резко вмешался Хён, крепко сжимая руку Минны. Он уже собирался увести девушку, но застыл, встретившись взглядом с мрачным жнецом.

Ван Хёль смотрел так пристально, что Хёну показалось — тот читает его мысли.

— Что-то еще? — наконец выдавил Хён с напускным спокойствием.

— От вас обоих веет смертью, — ответил Ван Хёль, не отводя глаз. — Пустошь подавляет мои силы, но не чутье.

Минна вздрогнула и уставилась на Хёна. Не успела она перевести дух, как на нее снова обрушился шквал загадок и тревог. Хён, по всей видимости, тоже оцепенел, но быстро взял себя в руки и усмехнулся. Подойдя к Ван Хёлю, он процедил сквозь зубы:

— Смертью веет только от вас. И впредь я всегда буду рядом с Минной, чтобы защитить ее.

Ван Хёль не ответил, лишь сцепил руки за спиной и прислушался. В глубине коридора раздались звонкие, торопливые шаги — кто-то стремительно приближался. Спустя мгновение на веранду выскочила взъерошенная хозяйка дома, кисэн Рим Куён. Поправляя сбившуюся шпильку в волосах, она оглядела собравшихся и, убедившись, что все живы и здоровы, натянуто улыбнулась Ван Хёлю.

— Где ваша шляпа, жнец? — спросила Рим Куён. — Что здесь происходит?

Ван Хёль махнул рукой в сторону крыши, где на карнизе восседала жаба. Проследив за его жестом, Рим Куён бросила укоризненный взгляд на помощницу. Та, нисколько не смутившись, гордо помахала ей шляпой и громко квакнула.

— Сейчас же отдай! — приказала Рим Куён. И когда шляпа полетела вниз, добавила: — Я знаю, вам не по душе господин Ван Хёль, но он — наш гость! Так что ведите себя прилично!

— И пусть вернут мои таблички с именами душ, — бросил Ван Хёль и, подняв шляпу, быстро пошагал прочь.

Рим Куён проводила его задумчивым взглядом и, наконец, одарила вниманием Минну. Несколько секунд кисэн рассматривала ее, обходя кругом — от макушки до обуви.

Минна без труда догадалась, кто эта красивая женщина, и почтительно поклонилась ей:

— Вы Рим Куён, хозяйка Безымянного Дома? Спасибо, что позаботились обо мне, пока я была без сознания!

— А ты, значит, Минна, — улыбнулась кисэн. — Я так много о тебе слышала, что захотела лично обустроить твою комнату. Надеюсь, тебе понравилось?

— Очень! — смущенно ответила Минна. — Но не стоило так утруждать себя

— О, ну что ты, — отмахнулась Рим Куён. — Это господин Ли Хён постарался. Он от тебя не отходил. А господин Ли Юнхо сказал, что… — Рим Куён поспешно прикрыла рот рукой и округлила глаза.

Минна сразу поняла — хозяйка сболтнула лишнего. Вспомнив о Юнхо, она оглянулась, но в поле его уже не было. Только розовые цветы мюленбергии тихо колыхались на ветру. Почему-то ей стало так тоскливо, что захотелось убежать подальше отсюда и дать волю чувствам. Но пришлось держаться в надежде, что никто не заметит ее душевного смятения.

— Понятно, — тихо сказала Минна. Ей проще было притвориться, что она любуется пейзажем и переливающимся бирюзовым небом, чем продолжать этот неприятный разговор.

— Господин Ли Юнхо обычно тренируется по утрам, — вдруг заговорила Рим Куён, облокотившись на перила. — Я понимаю, в какой ты ситуации, и, как женщина, могу тебе сочувствовать. Но главное — ты жива. Поверь, со временем всё наладится. Чувства… их ещё можно…

— Нет, — резко оборвала ее Минна. — Просто скажите, в какой комнате он живет. Я буду обходить ее стороной, чтобы мы не пересекались.

— Номер тридцать семь, самая последняя в конце коридора, — ошеломленно ответила Рим Куён и переглянулась с не менее удивленным Хёном. Оба растерянно пожали плечами, не зная, что еще сказать в это ситуации.

В воздухе повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь кваканьем помощниц Рим Куён, доносившимся откуда-то с верхнего яруса.

— Простите, я все еще слаба… Хочу немного отдохнуть, — тихо произнесла Минна и медленно направилась вглубь дома.

Хён последовал за ней, стараясь не отставать. Он надеялся, что хотя бы в коридоре, вдали от посторонних, она объяснится с ним. Но Минна влетела в свою комнату и сдвинула створки двери прямо перед самым его носом.

— Я хочу побыть одна, — прозвучало из-за бумажной панели.

— Не дождешься, — с обидой в голосе произнес Хён и, резко раздвинув створки, вошел внутрь. Тусклый свет выхватил из полумрака его лицо — настороженное, с заостренными скулами и плотно сжатыми губами. Он подошел ближе, наклонился к Минне и заглянул ей в глаза, будто пытался разгадать, что у нее на уме.

Минна вздрогнула и отступила. Хён выбрал не самое удачное время для откровенного разговора — ее душа была еще слишком изранена.

— Пожалуйста, — выдохнула она, не зная, какие слова подобрать, чтобы он ушел, не чувствуя себя отвергнутым. — Дай мне хотя бы пару часов.

— Ты правда не хочешь пересекаться с Юнхо? — спросил Хён, едва сдерживая довольную улыбку. — Почему ты передумала?

Минна попятилась и опустилась на кровать, отчаянно пытаясь сохранить маску безразличия.

— Давай не будем об этом, — попросила она, отводя взгляд.

Хён присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. Сначала он хотел поцеловать их, но, вспомнив, как она смущается от подобных жестов, просто прижался к ладоням щекой.

— Я боялся, что больше не увижу тебя, — прошептал он едва слышно. — Поэтому не жди, что я отстану.

Минну терзала совесть — сейчас она чувствовала себя недостойной такой заботы. Ее плечи поникли, а взгляд уткнулся в пол.

— Из-за меня пострадает твоя карьера в мире смертных, — тихо произнесла она, не в силах поднять глаза. — Музыкальный лейбл, наверняка, уже ищет тебя.

Хён лишь усмехнулся и покачал головой, словно Минна сказала какую-то нелепость. В его светлом, окутывающем теплом взгляде не было ни тени беспокойства.

— Это не твои проблемы, — мягко ответил он. — Отдохни как следует, а вечером приходи в поле. Я покажу тебе Край Пустоши и отведу к твоему отцу.

— Хорошо, — вяло кивнула Минна и внезапно осознала, что без помощника в Пустоши ей не обойтись. — Но… здесь всегда светло! Как определить наступление вечера?

— Мотыльки появляются, — сказал Хён. — Они хранят чьи-то воспоминания, поэтому не касайся их, чтобы не повредить крылья.

— Все это так странно… — задумчиво произнесла Минна. — Я много времени провела среди квисинов, но ваш мир не перестает удивлять.

— Ты видела только его темную сторону. Я покажу тебе, насколько он прекрасен. — Хён улыбнулся и, поднявшись на ноги, медленно прошел к выходу, однако у самых дверей все же оглянулся: — Ты точно не хочешь, чтобы я остался? — В его голосе звучала искренняя забота с ноткой неуверенности.

— Нет, думаю, здесь нечего бояться, — сказала Минна, выдавив улыбку, хотя на самом деле ей было страшно остаться наедине со своими чувствами.

Когда задумчивое лицо Хёна скрылось за створкой двери, она упала спиной на кровать и долго смотрела в потолок. В голове было пусто, ни одной мысли. Ни одной, кроме этой: «Почему Юнхо носит с собой цветок колокольчика?»

Чтобы отвлечься Минна перевела взгляд на розовые стены и золотую каскадную люстру. Рим Куён и впрямь постаралась, даже одежду подготовила — на низком прямоугольном столике лежал малиновый ханбок.

Разминая онемевшие пальцы, девушка прислушивалась к каждому отклику тела — легкому покалыванию, пробегающему по коже холодку. После нескольких тяжелых дней, проведенных в виде отделившейся души, она почти забыла, каково это — снова ощущать себя живой. Теперь у нее появилась возможность выспаться по-настоящему и даже затопить комнату слезами. Но впереди ее ждало новое испытание — выбраться из Пустоши, пока двойник окончательно не занял место в университете и не втерся в доверие семье. Ун Шин говорил, что зачарованные мыши этим грешат. К тому же, оставаться здесь надолго было опасно: в мире смертных время текло намного быстрее. Чуть запоздала — и все твои знакомые превратились в прах.

Повернувшись набок, Минна в очередной раз вспомнила о Юнхо и ударила подушку, выместив на ней всю свою боль. Зачем она только спросила номер его комнаты? Именно туда ее и тянуло! В голове то и дело мелькала навязчивая идея дождаться его у двери, притворяясь, будто их встреча случайна. Можно подумать, Юнхо опомнится и скажет, что те жестокие слова, брошенные им в парке Сонюдо, или его прощальный ледяной взгляд, — были шуткой! Так или иначе, они встретятся позже, и Минне не хотелось выглядеть жалкой дурочкой, которая с надежной таращиться на цветок колокольчика.

Уснуть в непривычной обстановке, да еще под натиском тревожных мыслей, оказалось непросто. Минна ворочалась в постели, пока свечи на люстре и комоде не начали догорать, отбрасывая на стены дрожащие блики. Ее усталый взгляд скользнул по комнате и остановился на аккуратно сложенном малиновом ханбоке. Соскочив с кровати, она сняла старую одежду и надела новый наряд. Завязать банты самой толком не получилось — узел вышел перекошенным и странно топорщился.

Вздохнув, Минна уже направилась к выходу, чтобы проверить, не прилетели ли мотыльки, но стоило ей приблизиться к двери, как в комнату шумно ввалились жабоголовые помощницы Рим Куён. Прыгая вокруг Минны, они радостно заквакали:

— У нас есть секрет! У нас есть вещь Ван Хёля!

Одна из жаб достала из рукава длинную табличку и протянула ее Минне.

— Глава мрачных жнецов не солгал, — убедилась Минна, проведя пальцем по гладкой поверхности дерева. — Она действительно пустая

— Пока пустая! — ответила жаба. — Если есть табличка, рано или поздно на ней появится твое имя.

— Это чистая правда! — подтвердила другая. — Давным-давно, когда мы еще были людьми, к нам на ужин пожаловал молодой мрачный жнец. Он явился за одной из наших сестер. А та его опоила, выкрала табличку и уничтожила ее. Сейчас она живет в мире смертных и занимается тем же, чем когда-то госпожа Рим Куён — набирает девушек, которые развлекают состоятельных мужчин. Вы можете найти ее там и лично спросить, что именно она проделала со своей табличкой.

— Спасибо, — воодушевленно сказала Минна, спрятав табличку за пазуху. — Вы не отведете меня к отцу?