Я уверен...

- ВСЕ СОБЫТИЯ И ПЕРСОНАЖИ ВЫМЫШЛЕНЫ. РАССКАЗ СОЗДАН В ТВОРЧЕСКИХ ЦЕЛЯХ И НЕ ПРИЗЫВАЕТ К ПОДРАЖАНИЮ. -

Жил-был парень. Звали его Влад, но за глаза, а иногда и в лицо, все звали его Волфи. Он был типичным ботаником — тесные очки, чуть потрёпанный рюкзак и вечный запах книжной пыли от старенькой куртки. Его стихией были цифры и формулы, особенно по математике. Учился он в 9 «Б» классе, и это была его крепость и его тюрьма одновременно.

В крепости были его учебники, где царил порядок и всё решалось по законам логики. А в тюрьме — они. Задиры. Кильфи, Седжи и Илья. Неразлучная тройка, для которой Влад был живой мишенью для насмешек и источником карманных денег.

Проблемы ждали его и дома. Отец, вечно пропахший перегаром и злостью, видел в сыне неудачника, «хлюпика», не умеющего дать сдачи. Мать растворяла свою усталость в стакане, и её равнодушие ранило больнее, чем отцовские подзатыльники. С девушками у Влада тоже не складывалось. Говорить с ними он не умел, слова застревали в горле комом, а от одного взгляда симпатичной одноклассницы по спине бежали мурашки.

Коротко о компании (Задиры):

· Кильфи: Лидер. Жестокий, с цепким взглядом и сильными кулаками. В его улыбке всегда было что-то хищное.

· Седжи: Правая рука. Подражатель, тень Кильфи. Смеялся громче всех и подхватывал любую его идею, особенно если она была обидной.

· Илья: Тихий. Редко лез в драку первым, но никогда не заступался. Его молчаливое присутствие в этой компании было знаком одобрения.

---

15 сентября. Утро.

Влад сидел на первой парте, впитывая каждое слово учителя физики. Казалось, он живет в этом мире законов Ньютона и формул, где всё предсказуемо.

—Влад, к доске! — голос учителя вывел его из задумчивости. — Объясните решение.

Он блестяще ответил,получив десятку. На его лице на мгновение мелькнула тень гордости. Он сел на место, и в ту же секунду в его спину врезался тугой бумажный снаряд.

Он обернулся. С задних парт на него смотрели три пары глаз: насмешливый взгляд Кильфи, ухмылка Седжи и нейтральный, пустой взгляд Ильи. В классе кто-то сдержанно хихикнул. Гордость испарилась, сменившись знакомым, тошнотворным чувством стыда.

После уроков.

Влад, прижимая к груди рюкзак, как щит, быстро зашагал к выходу. Он почти был у ворот, когда тяжёлая рука легла ему на плечо.

—Куда так спешишь, профессор? — голос Кильфи был сладок, как сироп, и так же ядовит.

Он выхватил у Влада рюкзак и швырнул его в грязь.

—Деньги есть?

Влад почувствовал,как подкашиваются ноги.

—Д-да, ес-сть, — прошептал он, залезая в карман.

—Доставай всё!

Дрожащей рукой Влад протянул мятую купюру в пять рублей.

—А че так мало, а? — Кильфи презрительно сморщился.

—И-извините... — выдавил из себя Влад.

Седжи, тыча носком ботинка в рюкзак, лежащий в луже, фыркнул:

—Черепушку свою домой понёсешь, профессор?

Влад, не поднимая глаз, подобрал грязный, мокрый рюкзак и, пригнувшись, побрёл прочь. Спина его ныла в ожидании нового удара, но сзади только донёсся оглушительный хохот.

Дома.

Дверь квартиры пахла старым табаком и пивом. Отец, развалившись на диване, смотрел футбол. Пустая бутылка качалась у него на животе.

—Опять в грязи извазюкался? — сиплый голос отца прозвучал, как выстрел. — Или опять по морде получил, хлюпик?

Отец с размаху дал ему затрещину.Голова звонко отозвалась болью.

Мать стояла у раковины, спиной к ним, и мыла посуду. Она не обернулась. Ни разу.

Влад, потирая горящую щёку, прошёл в свою комнату — каморку, заваленную книгами до самого потолка. Он прижался лбом к корешку старого учебника по алгебре. «Здесь я в безопасности, — попытался убедить он себя. — Здесь меня не достанут». Но это была ложь, и он это знал.

На следующий день. Библиотека.

В школе объявили о новой ученице — Алине. Она была из другого города, с другим светом в глазах. И когда Влад увидел её в библиотеке, его сердце ёкнуло. Она читала его любимого Стругацкого.

Решившись на отчаянный шаг, он подошёл.

—Н-не хоч-чешь сдел-лать проек-кт по литер-ратуре вмес-сте? — выдавил он, чувствуя, как горят уши.

Алина подняла на него глаза. Они были красивыми и абсолютно пустыми.

—Неа, спасибо, — вежливо, но с ледяной отстранённостью ответила она. — Я сама.

В этот момент из-за стеллажа появились Кильфи и Седжи.

—Ботан, ты думал, она на такую погань, как ты, посмотрит? — громко, на всю библиотеку, сказал Кильфи.

Седжи фыркнул,и они прошли дальше, оставив Влада одного в кольце насмешливых взглядов.

Внутри сознания Влада:

«Последняя капля...Это уже последняя капля...»

Дома. Вечер.

Из гостиной доносились пьяные крики. Отец орал на мать, что-то про деньги, про работу, про бестолковую жизнь. Влад, стиснув зубы, вышел из комнаты.

—Пап, хватит...

Отец обернулся.Его глаза были налиты кровью.

—А ты кто такой, чтоб мне указывать?!

Могучий толчок в грудь отбросил Влада к стене.Воздух с шумом вырвался из его лёгких.

Из кухни донёсся крик матери:

—ВЛАД, ЛУЧШЕ БЫ СИДЕЛ В КОМНАТЕ И НЕ РЫПАЛСЯ!

Он закрылся в своей каморке, завалил дверь стулом и упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Мир сжался до размеров этой комнаты, и даже здесь не было спасения.

Утро. Находка.

Отец ушёл на работу. В квартире стояла гробовая тишина. Владу нужно было найти скотч для школьного проекта. Он рылся в ящиках на кухне, двигая банки с крупами, и вдруг его пальцы наткнулись на что-то холодное и тяжёлое, завёрнутое в промасленную тряпку.

Он развернул. В его ладонях лежал старый, но ухоженный пистолет. Магнум. Он был невероятно тяжёлым. Весом принятого решения.

Мать в это время пила на кухне утренний чай, в который щедро подливала коньяк. Ей было не до него.

Внутренний монолог Влада:

«Я уверен...Я уверен, что так больше не может продолжаться. Они все увидят. Они все поймут. Я заставлю их понять».

Он медленно, почти механически, сунул пистолет за пояс, под просторную куртку. Руки дрожали, но внутри всё было холодно и пусто.

«Ты ещё спрашиваешь?! — прошипел в его сознании другой, чужой голос, полный ненависти. — Вспомни их лица! Вспомни его ухмылку!»

Он вышел из дома, не сказав матери ни слова.

Школа. Утро.

Он шагнул в знакомые двери. Прошёл к металлоискателю.

—Пип-пип-пип-пип! — завизжал аппарат, заливаясь тревожной красной лампочкой.

Охранник, дядька с брюхом и сонными глазами, лениво поднялся.

—А ну-ка, стой! Что там у тебя?

Влад остановился. Время замедлилось. Он видел, как по коридору шли Кильфи и Седжи, смеясь над чьей-то шуткой. Он видел испуганное лицо девочки из младших классов. Он видел портрет президента на стене.

Он медленно, очень медленно, достал из-за пояса пистолет.

—Эй, пацан, что ты... — начал охранник, но было поздно.

Влад выстрелил. Грохот был оглушительным. Охранник с криком схватился за плечо и рухнул на пол.

—ААА! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ! — закричал кто-то.

Влад не видел и не слышал. Он видел только двух фигур, застывших в конце коридора. Кильфи и Седжи. Их ухмылки сменились шоком и ужасом.

Он поднял руку. Прицелился. Выстрелил в Кильфи. Тот вскрикнул и упал.

Сзади уже бежал второй охранник, что-то крича в рацию. Влад развернулся и побежал, ныряя в ближайшую дверь. Это был туалет. Он захлопнул дверь кабины и щёлкнул задвижкой. Его сердце колотилось, вырываясь из груди. Снаружи слышались крики, сирены, беготня.

Час спустя.

Школа была оцеплена. Ученики и учителя в панике стояли на улице. Родители Алины, запыхавшиеся и испуганные, пытались найти свою дочь в толпе.

Мать Влада получила звонок.

—Алло? Это директор школы! Срочно приезжайте! С вашим сыном... случилось страшное!

Она приехала через час, ещё не до конца протрезвевшая. Ей встретился бледный, как полотно, завуч.

—Ваш сын... он... он застрелил охранника, ранил одного ученика... и... и самого себя. Его больше нет.

Мать не закричала. Не заплакала. Она просто развернулась и пошла прочь, не видя ничего перед собой.

Дома.

Отец и мать стояли посреди гостиной. Вытрезветь удалось мгновенно, стоило лишь услышать новость. На столе перед ними лежала та самая тетрадь Влада — его дневник, который они нашли в его столе. Они никогда не интересовались, что он там пишет.

Отец смотрел на свои грубые, натруженные руки — те самые, которые толкали и били его сына. Мать смотрела на пустую бутылку на столе — символ её равнодушия.

Отец поднял тетрадь. На последней странице, под странными формулами и цитатами из книг, было написано: «Я уверен, что завтра всё будет по-другому».

Он опустил тетрадь и тихо, с надрывом, прошептал в мёртвую тишину квартиры:

—А ведь мы даже не знали, как его зовут... по-настоящему...

- Конец -

Рассказ был сделан за 40 минут в час ночи.

Я немного прогнал ещё через ChatGPT, чтобы убрать ошибки. Спасибо что прочитали.