Я Валькирия!

Эйра, валькирия, некогда служившая самому Одину, затерялась в этом диковинном, оглушающем и слепящем кавардаке. Как я сюда попала? Вопрос, над которым, осмелюсь предположить, даже Всеотец лишь недоуменно пожал бы плечами. Последнее, что врезалось в память – грохот битвы, пепел, кружащий в зловещем танце, и ослепительная, словно удар молнии, вспышка. А после – вот этот… балаган. Камень, равнодушно стелющийся под ногами, воющие, как стая адских псов, железные повозки, изрыгающие смрад, и толпы снующих… смертных? Они облачены в подобие человеческой плоти, но их суетливые движения – настоящая головоломка. Ни звона клинков, ни битв за честь, ни саг о героях, достойных пера скальда. Лишь бессмысленная спешка в никуда, взгляды, прикованные к мерцающим плиткам, будто к ликам богов. Может, там скрыта какая-то священная мудрость? Или рецепт идеального меча? Какие то ожившие маленькие картины и странные мелодии.

Неужели это всё новая Вальхалла? Вряд ли. Воздух здесь пропитан не хмельным медом и ароматом жареного мяса, а удушливой гарью и чем-то приторно-сладким. И холод. Даже под сталью доспехов меня пробирает этот пронизывающий, леденящий душу холод. Но это не боевой мороз, кусающий за щеки на поле брани, что лишь разжигает ярость берсерка. Это какой-то… беспросветный, высасывающий жизненные силы холод. Холод всепоглощающего одиночества.

Люди сновали мимо. Я пыталась заговорить с ними. Поведать о Вальхалле, об Одине, о битвах.

"Я Валькирия! Слыхали ли про Вальхаллу? Про мудрого Одина? Про битвы, где слава вечна, а медовуха льется рекой?"

Они смотрят на меня, как на… безумную? Или просто отворачиваются. Их глаза пусты, равнодушны. Они не видят величия мира, не слышат зова битвы. Их взгляд прикован к своим светящимся плиткам, и они спешат куда-то, сами не зная куда.

Это же... это же нарушение конов и законов против человеческого духа! Где страсть? Где борьба? Ау?

Может, их пугают мои доспехи? Пришлось их оставить в куче мусора и переодеться во что то бесформенное. Одежда была немного грязной, великоватой, но похожа на ту, что носят здесь.

Мне стало холодно и голодно.

Я вижу людей, стоящих в очереди у больших стеклянных дверей. Над ними – письмена, которых я не понимаю. Но оттуда веет запахом еды. Я рискну. Голод сильнее страха.

Я знала голод битвы, когда каждая клеточка тела жаждала впиться в противника, когда адреналин застилал глаза, и единственным смыслом существования было вырвать победу из когтистых лап врага. Я знала голод славы, тот сладостный зуд в сердце, когда слышишь, как барды воспевают твои подвиги, и чувствуешь, как имя твоё становится легендой, а каждая победа – ещё одна золотая нить в моём вечном полотне. Я даже знала голод по Эйнхериям, по отборным душам воинов, которых привожу в чертоги Вальгаллы, чтобы они предавались вечным пирам.

Но этот голод… Этот новый, подлый, урчащий где-то в животе зверь, он совершенно иной. Он не требует меча. Он не просит боевого клича. Он просто ноет. Жутко, настойчиво, как избалованный младенец, которого забыли покормить. Мне, великой Валькирии, дочерь Одина, служительнице павших героев, терзает брюхо какой-то нелепой, унизительной пустотой. И вокруг… о, боги Асгарда, вокруг этого мира! Он просто ломится от еды! Везде! На каждом шагу! Мир буквально утопает в разнообразии аппетитных… провиантов.

Но вся эта снедь, понимаете ли, закована в какие-то блестящие, шуршащие фантики, в картонные коробки с непонятными маленькими картинами, в прозрачные клетки.

И вот, стою я, значит, перед такой лавкой, а там… фрукты. Ну, я и протянула руку. Просто взять яблоко. Не простое, а налитое, блестящее, манящее. Как делала всегда. На полях битвы, в походах – если я хотела что-то, я это брала. Это был закон. Закон Вальхаллы, закон Асгарда, закон жизни воина.

Но в этом балагане, попытайся ты так же просто и уверенно взять кусок мяса, как брала череп вражеского вождя в своём мире, и на тебя тут же обрушится… не стрела, а… гнев? Да, кажется, гнев. От одного из местных обитателей. Причём, он даже не был вооружён! Ни тебе громовой секиры, ни сверкающего копья. Просто… человек. В чёрной, нелепой одежде, которая, возможно, призвана изображать броню, но выглядит подозрительно мягкой и не внушающей никакого трепета. Он выскочил откуда-то сбоку, этот «стражник» или как его там. Выглядел как юнец, который, возможно, однажды видел, как дерутся, но сам, скорее всего, максимум дрался за последний кусок пирога в столовой. Только я хотела откусить это яблоко, он начал кричать. Что-то типа :

"Эй, положи обратно! ".

"С чего вдруг?" – подумала я, чувствуя, как внутри нарастает знакомая, холодная, но теперь какая-то особенно жгучая волна боевого гнева. Мои руки сами собой сжались в кулаки. В груди заворочалось острое, почти забытое желание. Желание показать этому неучтивому юнцу, что такое настоящий бой! Что такое Валькирия, когда её провоцируют! Я готова была метнуть в него этим же яблоком, чтобы он почувствовал вес моего гнева, прежде чем окончательно уничтожить его своим боевым кличем.

В Асгарде, если герой видел пищу, которую он мог бы взять, он просто брал её. А если кто-то возражал, ну… тогда начиналась великая битва. Обычно за ним оставалось право проиграть.

"Женщина, – произнёс он с таким видом, будто собирался сообщить мне приговор, – это частная собственность. Вы не можете просто так брать вещи с прилавка. Есть касса, есть ценники. Цена – сто рублей за килограмм. Если денег нет, то проваливай отсюда".

"Цена", "сто рублей", "килограмм"- совершенно непонятные для меня слова. Стою перед каким-то несуразным мальчишкой, пытаясь понять, как получить примитивное средство насыщения. В животе урчит.

"Ладно, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Послушай, дитя моё. Я, может, и не очень хорошо разбираюсь в ваших законах этого мира, но я очень, очень голодна. И если ты не хочешь, чтобы я, вопреки всем правилам, решила, что твоя "собственность"– это просто подарки судьбы, которые я могу забрать, то, может, ты просто… дашь мне это яблоко? Или, как вариант, объяснишь мне, где найти тот Великий Котел, из которого все черпают силу и бесконечную еду? Или хотя бы бар, где подают медовуху, приготовленную самими валькириями?"

Он ещё раз моргнул, на этот раз как-то подозрительно.

"Женщина, с вами всё в порядке? Может, вам водички принести? У нас тут рядом автомат с водой есть".

"Воды? – я фыркнула. – Мне нужна сила! Мне нужна пища, а не это ваше… Жидкое успокоение для нервов! Ты что, правда не понимаешь, с кем говоришь? Я – Валькирия! Я отбираю души павших на поле боя! Я пью из черепов врагов! Ну, почти. Сейчас пью из кубка, но суть ты понял!"

"Да понял я, понял, – устало ответил страж, доставая из кармана что–то похожее на прямоугольную, светящуюся плитку. – Я сейчас своему начальнику позвоню, пусть он решит, что с вами делать. Или в полицию. И, пожалуйста, не трогайте больше яблоки".

"Да не буду я, не буду", – пробормотала я, чувствуя, как вся моя божественная гордость куда-то улетучивается, оставляя лишь неприятное ощущение пустоты, как в животе, так и в душе. Кажется, слава и победы – это одно, а вот как выжить в мире, где даже яблоко нужно покупать, – это совсем другая, гораздо более сложная битва. И, кажется, я в ней уже проигрываю. Ну и ладно. Может, где-нибудь здесь есть и более доступные источники насыщения. Например, кто-нибудь, кто захочет послушать мою эпическую историю… и угостить меня чем-нибудь. Ну, или хотя бы мельком не попытается отправить меня к какой то богине Палиции, когда я просто хочу яблочко. Боги, дайте мне сил. Сил терпеть эту унизительную реальность.

Как же хочется домой. Услышать искреннее, басовитое — "Йо-хо-хо!" — от моих братьев по оружию. Или шум пиршества, когда столы ломятся от жареных кабанов, а медовуха льется так, что даже сам Тор бы захлебнулся в ней от восторга. Ощутить вес привычного копья в руке, которое идеально лежит, как продолжение твоей собственной длани. Здесь я пуста. Как сосуд без содержимого. Мне нужен вызов. Мне нужна цель. Мне нужно понять, зачем я здесь.

Быть может, это испытание? Испытание Одина? Быть может, он хочет испытать свою лучшую Валькирию в самом чужом и опасном из миров? Если так, то я не подведу его. Я найду свой путь, даже в этом лабиринте из бетона и стекла.

И я Валькирия. Я не сдамся. Я найду способ выжить в этом мире.

Я найду, чем я могу быть полезна. Пусть даже это будет не битва, а что-то иное. Что-то… мирное? Само это слово звучит чуждо. Но адаптация – моя сильная сторона. Я выживала в самых страшных бурях. Выживу и здесь... Нужно просто наблюдать.

Что я вижу?

Старушка, стоявшая неподалёку, протягивает продавцу какие то круглые монеты и цветные листики и ей дали фрукты. Где она их взяла , эти монеты? Её лицо, тронутое глубокими морщинами, было омрачено раздражением при виде меня.

"Чего?" – сказала она, даже не пытаясь скрыть свою нетерпеливость.

"Я… ищу место, где можно… добыть пропитание. Или заслужить его" – произнесла я, стараясь звучать как можно увереннее, несмотря на дрожащий голос.

Она протянула мне булочку и прошамкала: "Работать надо, девочка. Без этого никуда".

Работа? В моем мире работой была битва, защита Асгарда. Здесь, кажется, работа – это таскать тяжести за монеты и цветные листики. А эта старушка очень сильная видимо. А что умею я? Я умею сражаться, залечивать раны, слагать саги и петь песни. Кому это нужно в этом мире?

" Ты из деревни что ли приехала или потерялась" – спросила она, а затем, словно вспомнив что-то, продолжила, разглядывая меня с ног до головы. "Хм, странная ты какая-то. Причесаться бы надо. "

"Я Валькирия!" – вырвалось у меня, словно я больше не могла сдерживать правду о себе. "Я прилетела из Асгарда!"

Она недоуменно подняла бровь. "Не слышала такого названия."

Как это так? Это же Асгард! Я была удивлена.

"Валя, Валькария! Документы то есть у тебя?" – спросила она, возвращая меня к реальности.

"Что за документы? " – мой вопрос прозвучал искренне, но он лишь усугубил ее недоумение.

"Как какие? Ну, типа паспорта, ИНН… Без них официально не устроишься. Как ты вообще собираешься что-то делать? "

В моём мире не было документов. Была честь и сила. Этого было достаточно, чтобы быть признанным, чтобы заслужить своё место. Но я промолчала.

" Эх, Валька! Да ты видимо, потеряла всё, пропила … – заключила старушка с непоколебимой уверенностью.

Документы. Бумажки. Что это за власть, которую они давали? В моём мире право на существование, на уважение давали сила, честь, деяния. А здесь… здесь тебя никто не заметит, не выслушает, если у тебя нет какой-то этих "документов". Без неё ты – никто. Я почувствовала, как вновь охватывает меня тоска по дому, по миру, где всё было понятно и справедливо, пусть и жестоко.

Она указала куда-то вверх, к одному из самых высоких каменных великанов, возвышавшихся над городом.

"Тебе, девонька, нужно в миграционную службу. Вот там, в этом здании. Там вам всё объяснят, помогут с бумагами. И тогда… тогда сможешь устроиться на работу"

"Благодарю вас!" – выдохнула я, искренне. "Да хранят вас боги… в этом… мире!" Моя привычка произносить слова с достоинством, которую я отточила за века обращения к павшим героям, вновь усилила впечатление странности в глазах старушки и она ретировалась, водя пальцами и жестикулируя вдоль тела (перекрестилась- примечание автора).

Я снова отправилась в путь, к другому каменному великану, зная, что передо мной новый, ещё более запутанный лабиринт. Но теперь у меня была цель. А цели я, Валькирия Эйра, всегда добивалась.

Как пройти дорогу, колесницы на колёсах без лошадей едут быстро туда сюда? Эти громыхающие повозки. Надо собрать волю в кулак. Это не битва с драконом или великаном, но тоже испытание. Испытание духа. Смогу ли я, Валькирия, перебороть страх перед этим миром? Думаю, да. Я должна. Ради Одина. Ради Вальхаллы. И ради себя. О, пойду за этими людьми по бело- чёрной дорожке. Я сделаю шаг. А там… будет видно. Ведь даже в самой дремучей чаще всегда найдется тропа, если идти вперед...

Я перешла дорогу и оглянулась по, сторонам. И потеряла из виду эту башню, этого каменного великана. Потому что они все одинаковые. Холод прошел по всему телу, не тот, что приносит снег в Асгарде, а какой-то другой, липучий и незнакомый. Где Один? Где Вальхалла? Где грохот битвы и смех пирующих? Вместо этого - гул, крики на непонятном языке и запахи, которых не было в Мидгарде, даже когда на него нападали Йотуны.

'Кара небесная", – прошептала я себе под нос, спотыкаясь о что то железное, очень уж похожее на корень мира Иггдрасиль, только приплюснутый и грязный.

Я, Валькирия Эйра, дочь великого Одина, та, кто провожает души героев в их вечную обитель, заблудилась.

Валькирия, которая видала такое, что всякое мироздание сжалось бы от ужаса, потерялась вот в этом… месиве из бетона, стекла и спешки. Что это за место? Нифльхейм? Нет, там холод другой, более… цельный, что ли. Муспельхейм? Слишком много воды, и совсем нет того огня, который бы жарил мои внутренности до состояния любимого стейка. Может, это какой-нибудь новый, десятый мир? О котором мудрые и не очень пророки забыли упомянуть в своих предсказаниях. По-любому, очередной прикол от Локи, чувствую я. Или, может, это итог Рагнарека? Если это он, то боги, он получился как-то прозаично. Снова пошла за людьми по чёрно-белой дорожке. Потом обратно туда- сюда... Тот ли этот перекрёсток?

Я остановилась, пытаясь уловить хоть какой-то знакомый сигнал. Гудело всё: небо, казалось, вибрировало, земля под ногами тоже дрожала, и даже воздух, казалось, был напичкан каким-то движением, словно под напряжением. Народ тут сновал, как муравьи. И, что самое обидное, на меня – в моем, между прочим, адаптированном под местный колорит, но все равно весьма эффектном наряде – никто не обращал внимания. Ноль внимания, фунт презрения. Максимум – быстрый, равнодушный взгляд, как на заблудившуюся овцу. И главное – никто не кланяется! Никто не выражает почтения! Некоторые даже хихикали. Это… унизительно. При таком-то моем статусе! Как выяснилось позже, это было еще цветочки: оказывается, я надела тунику задом наперед, закрепив воинский пояс на груди, как корсет.

А мужчины их носят на поясе штанов.

Документы. Миграционная служба. Работа. Как всё это далеко от моей привычной жизни, от звона стали, от запаха битвы, от вкуса настоящей медовухи в Вальгалле! Я почувствовала себя такой… маленькой. Беспомощной. Как новорожденный василиск, выпавший из гнезда прямо в гудящую мусорную урну. Вообще-то, я всегда точно знала, что делать: сражаться, провожать души героев, служить Одину. Проверенные, надежные задачи. А здесь… Здесь требовалось что-то другое. Какое-то «доку…? Разрешение на существование в этом странном, крикливом мире? "Миграционная служба"… – повторила я, пытаясь вдолбить эти корявые слова в процессор своего черепа. "Куда идти-то?! "

Я привыкла к сражениям, к мужеству, к стойкости, способной выдержать натиск даже самых кровожадных чудовищ. А тут… Блуждала уже пару часов, и каждая улица казалась клоном предыдущей. Солнце пекло как-то уж слишком навязчиво, прохожие спешили, уткнувшись в свои светящиеся плитки – прямо как заколдованные. Никто не удостаивал меня вниманием. Меня, Валькирию! Пусть и переодетую в нелепые местные одежки, но все равно – дочь Одина! Мои плечи, которые не раз несли на себе тяжесть щита и меча, отвис­ли, как у уставшего от жизни тролля. Почему никто не подсказывает, все шарахаются? От меня дурно пахнет?

И вот, за каким-то особенно уродливым углом, я остановилась. И слезы… они просто хлынули. Не от боли, нет. Боль – это лишь сигнал к бою. Это была какая-то жуткая, первобытная беспомощность. Я, сильная, закаленная в битвах Валькирия, стою и реву, как какой-то жалкий первоклассник, потерявший маму на шумном рынке. Ну, вот тебе и Рагнарёк, приплыли.

И тут, откуда ни возьмись, появился он. Обычный… парень. В какой-то нелепой, ярко-синей одежде, такой скованный. Он нес какую-то огромную, потрёпанную сумку, но остановился. Прямо передо мной.

"Эм… Девушка, вы чего? Все в порядке? Случилось что-то?"— спросил он. Голос у него был какой-то… неуверенный. Словно он боялся, что я вдруг превращусь в дракона или, чего доброго, потребую его душу.

"Я… я искала… миграцио-о-онную с-службу…" — выдавила я сквозь всхлипы, чувствуя, как стыд нарастает. Я, Валькирия, плачет из-за того что потерялась.

"Успокоитесь! Я курьер Сергей, я тут всё знаю. Миграционная... Это недалеко отсюда. Вам туда", — он махнул рукой в сторону какого-то перекрестка. "Идите прямо по этой улице, потом направо на следующем перекрестке, и там будет большое серое здание. Оно."

— сказал он, немного заикаясь.

Он ткнул мне направление пальцем. Внутри меня что-то щелкнуло. Усталость, растерянность – все куда-то испарилось. Осталась решимость. "Спасибо, юный герой! Да хранят тебя боги!" — буркнула я, стараясь звучать как можно более величественно, но, кажется, вышла как-то сдавленно.

Я дошла до перекрестка. Не успела сделать и шага, как из какой-то железной повозки на колесах на меня наорал какой-то голос. Я, естественно, пошла на красный свет – ну какой мне красный, когда я Валькирия? — но мой воинственный взгляд, которым я обычно вселяла ужас в сердца врагов, каким-то чудом заставил его… уехать. Видимо, даже машины боятся Валькирии. Повернула направо. И, о чудо! Действительно – большое серое здание. Над дверью красовалась надпись. Удача! Я, кажется, ее заслужила, пройдя через все эти испытания.

Я нашла эту миграционную службу! Я получу эти документы! Я научусь жить в этом чертовом мире! Если уж я, Валькирия, смогла провести тысячи душ через девять миров, проверив их на храбрость и благородство, то с этим… этим десятым, самым странным и запутанным чертовым миром я точно разберусь. Мне нужны эти документы. Мне нужна работа. Мне нужно понять, как выжить здесь, пока я не найду путь обратно в родной Асгард. Это не Вальхалла, конечно. Это скорее вызов. А Валькирия, как известно, никогда не отступает перед вызовом. Особенно перед таким нелепым.

Я шагнула внутрь здания. И тут же холод этого чужого мира, кажется, обдал меня с ног до головы. Прямо передо мной возникло какое-то низменное препятствие, вращающиеся железные штуковины, которые застряли бы в любом горниле Геенны. Турникеты, как их тут называют. Я никогда ничего подобного не видела. У моих ног, там, в древнем Мидгарде, мы знали лишь поля брани, где встречаешь верный клинок, а не вот эти вот звенящие дуги, которые, кажется, проверяют тебя на уровень «подозрительности». Рядом стоял какой-то… человек. В какой-то облегающей, унизительной одежде, подозрительно на меня поглядывая. Страж, видимо. Или просто местный цербер, которого забыли покормить. "Ну что, Валькирия, покажи им, как надо!" — подумала я, приглаживая свой перевёрнутый пояс. — "За нами Асгард!"

"Вам куда? Кабинет?" — спросил он, и голос его был сухим, как песок.

Я сглотнула, пытаясь унять дрожь, которую, надеюсь, никто не заметил.

"Мне… мне нужна служба. Мигра...миграционная", — проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала. Хотелось бы мне, чтобы стены этого места издавали боевые кличи, а не этот тихий, давящий гул.

"Ну вот вы и пришли. Вам к инспектору такому-то? Или записаны?" — он явно не собирался облегчать мне путь.

"Я… я не записана", — честно ответила я, чувствуя, как вся моя привычная отвага утекает. —Мне просто надо узнать, что делать… как мне здесь быть, как жить. В моей голове звучал лишь одна мысль: как же здесь всё сложно. И облегчиться хочется.. Где тут лес?

"Тогда вам сначала к информатору", — ответил страж и указал на окошки, за которыми сидели люди.

Информатор? Это у них что то вроде сейдмадов или сейдконов?

Кое-как, запинаясь, с трудом подбирая слова, я смогла донести, что мне нужно. Документы, чтобы устроиться на работу. Она, к моему облегчению, не стала задавать лишних вопросов, просто выдала мне талончик и указала направление к нужной стойке. Я чувствовала, что прошла первое, самое сложное испытание.

Стоя в очереди, я чуть не умерла от скуки. Где звон клинков? Где яростный свист секир? Только серые стены, монотонное жужжание кондиционера и вот эти, такие безликие, люди. Очередь ползла, медленно, мучительно, словно раненый змей, утративший всякую волю к жизни. Я, привыкшая к стремительному галопу Слейпнира, к полету над мирами, едва сдерживала нетерпение, стиснув зубы. "Неужели это очередное испытание?"— мелькнула мысль. "Очередной враг, которого нужно одолеть, чтобы пройти дальше? И где здесь можно опустошить свой сосуд?"

И вот, наконец, моя очередь. Мне навстречу вышла женщина, лицо ее было хмурым, как грозовая туча, и казалось, я столкнулась не с человеком, а с воплощением самой бюрократии – непробиваемой, ледяной стеной.

"ФИО?" — отрезала она, и голос ее был полон равнодушия.

"Эйра", — четко, как привыкла говорить перед боем, ответила я.

"Полностью, пожалуйста", — ее голос стал еще холоднее, как зимний ветер, пронизывающий до костей. "Имя и фамилия".

"Эйра", — повторила я, недоумевая. Разве этого недостаточно? Разве мое имя не звучит, как клич героя? Эйра. Мое единственное имя.

Женщина приподняла бровь, словно я сказала что-то непристойное. "Место рождения?" — не отступала она, и ее глаза, казалось, сверлили меня насквозь.

В этот момент я замерла. Место рождения? Вальхалла? Асгард? Хеймдалль? Эти названия звучали настолько диковинно, настолько неуместно в этом сером, бездушном месте, что я даже растерялась. "Вальхалла", — прозвучало неуверенно, как будто я сама не верила своим словам.

Женщина медленно моргнула. "Простите? Повторите", — в ее голосе проскользнуло нечто похожее на удивление. Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, в глазах мелькнуло нечто еще – любопытство?

"В-а-л-ь-х-а-л-л-а", — произнесла я по слогам, как будто читала древнее заклинание, чувствуя, как некая сила пробуждается внутри меня, но здесь, похоже, она лишь вызывает недоумение.

В этот самый момент к нам приблизился мужчина средних лет. Его одежда была более разноцветной и на шее висела какая то тряпка. Услышав обрывки нашего разговора, он расплылся в самой широкой улыбке, какую я видела в этом городе.

"Что-то случилось, Ирина Васильевна?" — спросил он, и в его голосе звучала нежность, которой я не слышала здесь никогда.

"Да вот, не можем место рождения выяснить. Говорит "Вальхалла", — женщина пожала плечами, будто принося извинения за меня.

Степан бросил на меня внимательный, изучающий взгляд. В его глазах читалось нечто, чего валькирия не могла понять сразу – не страх перед силой, не восхищение боевой доблестью, а что-то… мягкое, почти нежное. Словно он увидел не воина, а нечто иное, редкое и ценное.

"Эйра? Какое красивое имя», — произнес он, и его улыбка стала еще шире, освещая все вокруг. "Вы, кажется, совершенно не из наших мест, верно?"

"Именно так", — подтвердила я, чувствуя, как меня начинают охватывать странные, неведомые мне эмоции. Это было похоже на предвкушение чего-то нового, но совсем не боевого.

"Мигрантка. А мы как раз… ищем сотрудников..", — неожиданно произнес Степан, и его слова прозвучали как песня.

Он смотрел на меня так, словно я была драгоценным артефактом, чудом уцелевшим в веках, а не просто заблудившейся воительницей. "Я готов взять вас без испытательного срока, если хотите, а документы восстановим быстро", — добавил он, явно очарованный моим присутствием.

Он говорил о каких-то "скриптах", "звонках", словах, которые не имели никакого смысла для валькирии, привыкшей к звону металла и крикам воинов. Но в его глазах была надежда, и в его предложении была… дорога. Другая дорога. Ирина Васильевна сухо кашлянула, прерывая наш странный диалог, будто возвращая меня к реальности этого земли.

Я стояла, пытаясь переварить эту информацию. Работа? Вместо битвы? Мне предлагали шанс, здесь, в этом чужом, пугающем мире. И самое удивительное — я чувствовала, что могу согласиться. Потому что даже здесь, посреди этой каменной глуши, есть люди, способные увидеть не только форму, но и душу. И их доброта, их удивление, их предложение — это тоже было своего рода испытание, но испытание совсем другого рода, возможно, куда более важное для моего дальнейшего пути. Я все еще чувствовала себя потерянной, но теперь в моем сердце появилась крохотная искорка надежды, совсем не похожая на пламя битвы, но такая же греющая. Но мне стало невыносимо от желания облегчиться. Паника подкатывала волнами. Все эти новые чувства, этот незнакомый мир давили непомерным грузом. И теперь еще и это предательское тело, взбунтовавшееся в самый неподходящий момент.

— А где здесь можно, э-э, мне надо…

Я уже рвалась из оков смущения.

— Пойдите к лифтам, доедете до 3 этажа наверх, — махнул он рукой в конец коридора.

«Лифты…» — это слово прозвучало в моей голове как забытый гимн из мира, которого я никогда не знала, как шепот древней, но совершенно бесполезной магии. Слово «лифт» было для меня чем-то вроде призрачной угрозы, нечто, что могло существовать только в самых диких вальгальских снах. Подняться выше? В моем родном мире? О, это проще простого! Я бы или вскарабкалась по отвесным склонам Йотунхейма, ловко цепляясь за редкие выступы, или… ну, если уж совсем невмоготу, попросила бы Слейпнира, моего верного многоногого спутника, перенести меня через бездонные пропасти, так, чтобы ветер свистел в ушах, а под нами расстилалась лишь невообразимая гладь туманов. Но чтобы вот так, добровольно, влезть куда-то, где тебя потом куда-то «поднимают»… Это было за пределами моего понимания. Или, скорее, моего желания.

Но долг велел. Я направилась в указанном направлении, стараясь не обращать внимания на странные, любопытные взгляды тех, кто, по всей видимости, принадлежал этому странному миру. Сотрудники, как их тут величали. Серые, одинаковые, будто отлитые из одного металла, что и сами эти стены. Коридор казался бесконечным, настоящим лабиринтом Мидгарда, только без обещания сокровищ или трофеев. Стены давили, заползая внутрь, а запахи... О, эти запахи! Стерильные, незнакомые, вызывающие головокружение и легкую тошноту. Будто я вдохнула пыльцу с каких-то неведомых, ядовитых цветов, на которых никто не удосужился навесить предостерегающие знаки.

И вот, перед моим взором разверзлись огромные, металлические двери. Распахнулись они внезапно, без предупреждения, словно пасть спящего гигантского железного зверя, готового поглотить нечто или кого-то. Из его сырой, металлической утробы вытекали люди, скользя мимо меня, словно тени, абсолютно не замечая моего замешательства, моего напряженного ожидания. Они скользили, не глядя, не ощущая трепета, который охватил меня. И вот… Я решилась. Шагнуть внутрь. В эту… клетку. Тесную, давящую, где каждый сантиметр пространства казался украденным у моего дыхания. Страх, холодный и острый, как лезвие Фростмаски, сковал меня, его ледяные пальцы сжимали мое сердце так, что я боялась, что оно лопнет. Закрытое пространство. Без намека на выход, без единого лучика света, где тебя в любой момент могут схватить, запереть и унести в неведомую, непроглядную бездну. Но пути назад, кажется, не было. Или, по крайней мере, я не видела его. Сделав глубокий вдох, я переступила порог. И мир замер.

Двери сомкнулись за моей спиной с такой силой, с таким металлическим лязгом, что я инстинктивно вздрогнула. Словно крышка гроба захлопнулась, отсекая меня от всего, что было до этого. Паника взметнулась в душе с новой, невиданной силой. Я застыла, чувствуя, как мое храброе валькирийское сердце колотится в груди, как пойманная в силки птица, отчаянно бьющаяся о стальные прутья. «Замуровали?» — эта мысль промелькнула в голове с такой абсурдной очевидностью, что стало почти смешно.

Мне на миг стало страшно даже не от грозящей опасности, а от безысходной глупости ситуации. Я тут, среди этих… существ, а меня замуровали в железной коробке. Я стала инстинктивно бить по стенам, по этому гладкому, холодному металлу, и по блестящим, непонятным штукам, которые, казалось, были здесь исключительно для того, чтобы дразнить мое терпение. Тусклый, мерцающий свет, пробивающийся из едва заметных светильников, казалось, не освещал, а наоборот, пытался скрыть какую-то зловещую тайну, пряча ее в тенях. И вдруг, эта железная коробка дернулась. Дернулась так резко, так неожиданно, что я едва успела удержаться на ногах, схватившись за стену. И начала свой странный, немыслимый путь вверх. Непостижимо, куда и зачем. Меня стало тошнить от этих непривычных, противоестественных ощущений, от внезапных перемен положения, от чувства полной, абсолютной беспомощности. Я чувствовала себя загнанной дичью в ловушке, абсолютно беззащитной перед этой неведомой, невидимой силой, несущей меня куда-то в неизвестность. Время тянулось мучительно долго. Каждая, казалось бы, недолгая минута в этой смирительной рубашке из железа, стекла и прочей ненужной чепухи казалась вечностью. А ведь я привыкла сражаться с драконами!

Наконец, с каким то звуком монеты, двери вновь распахнулись, словно устало вздохнув. Я вывалилась наружу, опираясь на дрожащие ноги, которые, кажется, решили бойкотировать дальнейшее передвижение. И… снова коридор. Длинный, бесконечный, залитый таким же безрадостным, стерильным светом, который, казалось, высасывал все цвета и эмоции из мира. И все двери были абсолютно идентичны.

Одинаковые, как рядовые в безликой армии, безликие и пустые. Не тот этаж! Куда идти? Чувство потерянности нахлынуло с удвоенной силой. Я преодолела одно испытание, эту адскую железяку, а не получила никакого вразумительного ответа. Где я? Зачем я здесь? Я брела, словно заблудившееся дитя, робко заглядывая в каждую дверь, надеясь там увидеть хоть какой-то знак, хоть намек на выход или понимание. Где-то сидели люди, уткнувшись в свои светящиеся экраны, не поднимая глаз, бросая на меня лишь недоумевающие взгляды, словно я была призраком, вышедшим из древней саги. В других комнатах царила звенящая тишина, такую тишину можно найти только в самой глубокой пещере, нарушаемая лишь эхом моих собственных шагов, эхом моей неуверенности.

Никто из них не понимал. Они были слишком… погружены в себя, в свои мирки. А я… как объяснить тому, кто никогда не видел солнца, что такое свет? Как рассказать о шторме тому, кто видел только штиль? Я чувствовала себя дикаркой, случайно попавшей на пир королей, не знающей ни одного придворного обычая, ни одного приличного движения. Я привыкла сражаться, побеждать, получать командование, а не стоять в коридоре, не зная, куда повернуть.

Как им объяснить мою потребность?

И вот, каким-то непостижимым образом, словно сами Норны, плетя мои новые нити судьбы, решили вмешаться, я наткнулась на женщину. Она не облачена в броню, не сверкает золотом, но в ее глазах… О, в ее глазах читалась спокойная мудрость, такая, какую можно обрести, прожив века, наблюдая за вечным круговоротом жизни и смерти. Она посмотрела на меня, которая, видимо, уже начала пританцовывать от напряжения и выражать на лице самые нелепые гримасы, и рукой указала мне на место, которое здесь… почему-то называют "туалет".

"Туалет"? Это новое слово в моем и без того перегруженном лексиконе. Оно звучало чуждо, как заклинание из другого мира, но в ее взгляде я увидела нечто похожее на понимание, проблеск той самой надежды, которую я так искала. Я шагнула в указанную ею дверь. За дверью открылось помещение. Белое, стерильное, как операционная комната, где, наверное, вынимают души из людей. Ряд кабинок, каждая с дверцей, напоминал стойла для каких-то невиданных, очень странных животных. Воздух был пропитан резким запахом, который я не могла идентифицировать. Запах чистоты, но такой, что хотелось чихать.

Растерянно оглядевшись, я выбрала кабинку, которая показалась наименее угрожающей, и вошла. Внутри оказалось еще более странно, чем я могла себе представить. В центре возвышался белый, эмалевый трон, покрытый блестящими, непонятного назначения предметами. Мои века, проведенные в схватках за выживание, в поисках воды и укрытия, инстинктивно подсказали мне, что это место предназначено для отправления естественных нужд. Для… ну, вы понимаете. Но как?! В моем мире все было проще и естественнее. Подошел к дереву, сделал свое дело, поблагодарил лес. А тут… эта фарфоровая штука. У меня даже появилась мысль, что это какая-то новая пыточная машина.

Смущение нарастало. Мне, Валькирии, привыкшей к битвам и славе, предстояло сразиться с… фарфоровым троном. Но я понимала, что должна справиться. Нельзя же так просто сдаться. С трудом соображая, вчитываясь в собственные мысли, я неуклюже, превозмогая себя, с трудом приспосабливаясь к чуждому, пыталась разобраться. Но чем больше я пыталась, тем сложнее становилось. Этот «трон» требовал каких-то манипуляций, которые были мне совершенно неизвестны. Я попыталась сделать все, как делала бы в лесу, но тут, видимо, такой подход не работал. И вот, в самый ответственный момент, когда я уже почти решилась на отчаянный шаг, пытаясь усадить себя на эту громаду… я почувствовала, как ноги начинают подкашиваться от паники и невежества. Я молилась всем богам, чтобы это закончилось. В моей голове мелькали образы полей сражений, крики воинов, звон мечей – все, что угодно, лишь бы отвлечься. Но отвлечься не получалось. И тут… в этот момент абсолютного пика моей растерянности, когда я уже еле держалась на ногах, пытаясь одновременно и удержаться, и не сделать чего-то совсем уж невообразимого… что-то пошло не так. То ли я слишком сильно дернулась, то ли перенервничала, то ли просто моя «странная одежда» оказалась менее герметичной, чем я думала. В общем, я почувствовала, как по ноге пробежало. Не много, слава Одину, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы понять – я не справилась. Или что это было? Я замерла, ощущая неловкость во всей красе.

Смущение нарастало, но я понимала, что должна справиться. С трудом соображая, я , неуклюже, с трудом приспосабливаясь к чуждому, я выполнила необходимое. Каждый звук казался оглушительным, каждый жест - неестественным.

Наконец, облегченно вздохнув, я покинула это странное место. Ощущение чужеродности, дискомфорта не покидало меня, но вместе с тем крепла и решимость. Я должна адаптироваться, понять этот мир, чтобы найти то, что ищу. Каждый лифт, туалет и светящийся экран - это новые ступени на пути к моей цели. Вот такой вот первый день.