Якорь

Геннадий Севастьянович фамилию имел самую что не на есть морскую и непосредственно относящуюся к его роду деятельности. Он гордо ставил под всеми документами, тщательно прописывая каждую букву подпись: «Дудкин». Причем тут профессия, и при чем тут море, спросите вы? Да потому что, Геннадий Севастьянович Дудкин служил боцманом на БАТе (для пояснения: «БАТ, это не родственник, в смысле отец семейства, а это большой автономный траулер, кораблик, на котором в море рыбку сетями ловят в больших количествах»).

Исстари ведется, что главным атрибутом боцмана является дудка, под которую пляшут все подчиненные этому просоленному морем, убеленному годами и опытом моряку палубные матросы.Вот почему гордился своей фамилией боцман, Геннадий Севастьянович, человек надо сказать оригинальный.

У каждого из нас есть представления об облике пирата: это такой звероподобный отщепенец общества, с черной повязкой, скрывающей выбитый при абордаже глаз, в черном камзоле с серебряной оторочкой, в черных, в «гармошку» сапогах, в черной шляпе «треуголке», со скрещенными костьми и черепом на кокарде, ну и конечно же огромным пестрым попугаем на плече, горланящем: «Пиастры», как пьяный тост под глоток рома.

Вспомнили пирата? Ну так вот Геннадий Севастьянович Дудкин, выглядел именно так, вот только вместо рома — водка, вместо шляпы «треуголки» — голубой берет ВДВ, а вместо сапог — берцы, во всем остальном точная копия, даже попугай, не стесняясь кроющий отборным матом, привезенный из рейса в Южную Америку, имелся.

В эту историю, я никогда бы не поверил, если бы мне ее не рассказал самый главный герой этого анекдота лично, в припортовом баре, в процессе распития темного пива, под вяленый морской окунь, в определенных кругах именуемый: «Крылья Советов». Да, да, именно тот самый — Геннадий Дудкин.

Рыжий, веснушчатый мужчина, огромного роста, для которого пройти в дверной проем являлось проблемой, из-за размаха богатырских плеч, с кулаками соперничающими размером с моей головой, смотрел на меня одним глазом, в котором плескалась смесь смеха и хмельного. Второй глаз, в отличие от Оливье Ловассера, знаменитого пирата первой половины восемнадцатого века, не пострадал при абордаже, а был перевязан марлевой повязкой, по причине подлого укуса злющей осы.

Рассказ его, поведанный своеобразным морским сленгом капитанов, матросов и грузчиков, мало похожем на литературный, я перескажу своими словами, потому как в оригинале, да еще после трех литров пива, сдобренного для придания градуса сорокаградусной, в простонародье именуемой «Ершом», понять его, не искушенному читателю, будет мягко говоря сложно.

После обнаружения утопленника, искали которого с помощью правоохранительных органов и водолазов три года, боцман Дудкин на флоте считался знаменитостью. История эта к данному рассказу не имеющая никакого отношения, в силу своей необычности все же имеет право на внимание.

В обязанности выдавать зарплату на корабле, в то далекое время, судовладелец поручил третьему помощнику капитана. Тот получал деньги в кассе на всю команду за рейс, приносил ее на судно, и в должности добровольно-принудительного кассира, под роспись в ведомости, раздавал членам экипажа. Естественно, что его возвращения из конторы, ждали как приход Мессии.

Настал тот благословенный день, и вся команда высыпала на палубу, встречать третьего помощника.

Летнее солнышко, теплый бриз, мерное покачивание на волне прибоя судна, стоящего третьим корпусом у причала рыбного порта города Мурманска, ничего не предвещало трагедии.

Под рев голосов собравшихся матросов, третий помощник появился на втором корпусе с инкассаторской сумкой за плечом, и махнув приветственно рукой, шагнул на перекинутую с борта на борт сходню. Что с ним случилось непонятно, свидетели утверждают, что в тот день, с самого утра, еще до похода в контору, он сильно нервничал и был бледен, но третий помощник покачнулся, оступился, и полетел за борт, в аккурат между двумя корпусами.

Онемевшая на мгновение команда, взорвалась одновременно воплем: «Человек за бортом». Самые ретивые порывались прыгнуть следом, спасать третьего помощника и зарплату, но более предусмотрительные и опытные не дали этого сделать, так как двигающиеся наледяной волне борта кораблей, могли раздавить своей массой спасателей вместе с утопленником. Вполне доходчиво, с помощью мата и кулаков, старожилы морских походов пояснили салагам, что в данном случае спасательных кругов будет достаточно, и что своя жизнь дороже, и ежели что, то водолазы отыщут все то, что утопло, и что работа у них такая.

Третий помощник как нырнул между бортов, так больше и не всплывал.

— Под корпус затянуло, — вздохнула толпа и добавочно высказала все что думает и о прибое, и о судьбе моряка, и о потерянной зарплате, в эмоционально нецензурной манере, в которой могут выражаться только морские волки.

Водолазы ни кассира, ни инкассаторской сумки так и не нашли.

— Течением унесло, — развели они руками. — Пойди его в открытом море найди, тут если только Нептун помочь может, ну а мы бессильны.

Вдову третьего помощника, полную женщину с добрым лицом и двумя дочерьми, в беде не оставили. Команда скинулась на похороны, да и владелец судна в долгу не оставил, помог, да еще и пенсию небольшую назначил, душа человек, хоть и сволочь редкостная.

Три года прошло с того случая, все уже забыли и про помощника капитана, и про зарплату, и даже жена нашла себе замену утопленнику: грузчика, малого крепкого, неглупого, но сильно пьющего.

Герой нашего рассказа, Геннадий Севастьянович, в тот год, отдыхал с семьей в Сочи.

Вот идет он в один из погожих дней по пляжу, клубнички деткам купить, а ему на встречу, третий помощник, живой и здоровый, вполне упитанный и довольный жизнью, и даже без водорослей на ушах, зато с девицей крашенной в бикини под ручку.

Поначалу Дудкин растерялся, не каждый день живых мертвецов встретишь, но потом собрался, догнал утопленника и по плечу его, хлоп:

— Здорово, Ихтияндр! Как живется-можется на нашу зарплату?

Вы видели бледного негра? Так вот, загоревший на курортном солнышке до черноты с синим отливом третий помощник, из загарно-черного, превратился в ватманно-белый. Дернулся было бежать, да куда там… От Дудкина, да еще разозленного разве убежишь, там пальцы как тиски слесарные, пруток-десятку в колечко сворачивают.

Вором оказался третий помощник, хитрым, продуманным, но невезучим вором. Все рассчитал: и как с трапа сиганет, и как под водой за корпусами укроется, и как на берег выплывет, и как из города скроется, даже паспорт новый приготовил, а вот встречи с боцманом не просчитал.

Вот ведь как в жизни бывает: В воду нырнул в Мурманске, а вынырнул в Сочи, такие вот они непредсказуемые, морские течения, куда занесут неизвестно.

Вот такой он наш герой, поймавший бандита, Геннадий Севастьянович Дудкин, любитель моря и своеобразных морских шуток.

Ну а теперь непосредственно и сам рассказ:

Прислали ему как-то из ПТУ (Профессионально техническое училище, для тех кто не помнит) двоих практикантов в палубную команду, опыту в морском деле драяния фальшпалубы (деревянный настил сверху основной палубы) и слипа (наклонная палуба в корме, место дляподнятия трала) набираться.

Принял их Дудкин почти по отцовски ласково, всего один раз и обматерил. Осмотрел подростковое пополнение, затылок почесал, подумал, куда таких красавцев, моря не нюхавших пристроить, и ничего еще видимо с наскока не придумав, ушел молча в кубрик, оставив юношей в недоумении.

В ту пору, хозяину судна, приспичило старый якорь на новый поменять, какой-то там зарубежный, инновационный, тем более, что время есть, корабль по зеленой (короткий вынужденный ремонт) к причалу встал, чем-то в шторм в борт садануло, едва не пробило, править надо. Зачем менять одну стальную дуру на другую, с виду такую же, непонятно, тут если только вожжа под хвост хозяину после виски попала, других объяснений дурости нет, лучше бы зарплату морякам поднял. Но спорить, себе дороже, самодур, он и есть самодур, проще исполнить каприз, тем более что это не бесплатно.

Якорь этот еще как три дня назад доставили и на палубе положили, дожидаться своего часа.

На корабле ремонтная скука, команда прибывает в блаженной, послепохельной, межрейсовой лени. Плотники из судоверфи построили забортные леса у вмятины и ушли, такелажники завезли сварочную аппаратуру, железо для заплаты и тоже уехали.

Практиканты, Вася голубоглазый колобок-крепыш, и Леня, малой скелетной конфигурации фигуры, ждали не долго. Боцман вернулся с загадочным лицом и протянул на огромной ладони маленький надфиль (скромный напильник для мелких работ):

— Вот вам инструмент, — пробасил он отворачивая морщащееся от смеха лицо в сторону. — У якоря, что на палубе стоит, лапы отпилите.

— Зачем? — Удивился колобок.

— Что значит зачем? Что за вопросы? На корабле, если дана команда, ее положено выполнять сначала, а потом уже интернироваться: «Зачем?». Что не ясно? — Рявкнул Дудкин глянув так, что у практикантов душа ушла в пятки. — Выполнять приказ!

Геннадий Севастьянович сидел в кубрике, попивал черный кофе с коньяком и посмеивался над собственной шуткой, поставившей практикантов в тупик, когда в двери постучали.

— Ваш приказ выполнен, — отрапортовал бодро, слегка с ноткой ехидства скелет. — Лапы отпилены.

— Как? — Побледнел Дудкин. Якорь стоил столько, что еще его праправнуки рассчитываться будут, а хозяин судна такой убыток не потерпит, все выдоит с шутника, до последний капли. Если трусы оставит, то уже это чудом будет невиданной щедрости.

Как он выскочил на палубу, боцман не помнил, а вот как рядом с обломками якоря стоял задумчивый сварщик, запомнил на всю жизнь.

— Кто из вас литруху-то проставлять за работу будет? — Поинтересовался тот. — Работа выполнена качественно, лапы срезал как ножом, любо дорого самому посмотреть.

Неудачно пошутил над практикантами Геннадий, ох как неудачно. Те или глупыми были, шутку не оценив, или сами шутниками, теми еще затейниками. Две бутылки за две лапы мастеру за полчаса работы автогеном пообещали, он и постарался, обрезал якорь и вопросов лишних не задал. Зачем, если водку за работу дают? За подобный проступок строго ответить придется, ну да чего бояться? Они всеприказ выполняли, они только исполнители, за все боцману отвечать.

Натерпелся боцман Дудкин от собственных нервов, так натерпелся, что пришлось на минеральные воды ехать, лечиться. Если бы не старая дружба…

В пояснительной записке, составленной капитаном высшему руководству, черным по белому было написано:

«Новый якорь испытанием зацепа за грунт не прошел, оторвались обе лапы, скорее всего нарвались на подводный высоковольтный кабель, о чем свидетельствуют характерные подтеки расплавленного металла на срезах. Моим приказом старый якорь был установлен на место поломанного. Число, подпись, печать».

Такую записку писал старый друг боцмана, капитан суднаКузькин, в процессе совместного распития ящика коньяка, еле сдерживая себя от гнева и хохота одновременно.