Янтарная брошь

Аркадий Ильич - хозяин конторы рекламной объявились к вечеру и потребовали коньяку рюмку, да Гришку Кобзева. Приказчика старшего, черта ушлого.

Получасьем спустя тот изумлённым от хозяина вышел. Потянулись узнать - в чем закавыка? Не стал томить, обвел контору собравшуюся и выдал:

"Фильму творить будем! Трясогузку какую-то завтра пришлют!"

Все так и посыпались со смеху.

Ну-тес, прислали утром объект, так сказать, хохоту. Мама дорогая, вроде и революция техническая на дворе, а такой машинерии видеть не доводилось. Полутора аршин в вышину, да два в длину. Наверху седло привинчено, спереди - колесо с рычагами. Аркадий Ильич объяснил, что фильму снимать будем про новейший прибор аглицкий для обучения дамского полу верховой езде. Вызваны Степанов с киноаппаратом и фифа демонстрации прибора для, и времени, господа хорошие - кот наплакал. Заказ дюже срочный и все такое.

Перво-направо взялся Кобзев инструкции читать, он в конторе единственный кто аглицкий разбирал. Говорит - это вот седло бабское, приличные барышни по заграницам верхом жеребцов не пользуют. Уж, как там в домах происходит, не знает, свечу не держал, а на лошадь, как на лавочку присаживаются. Потому и сделан прибор сей, чтобы барышни с любой аллюрой на машинерии в полном ажуре могли ознакомиться. Ежели маховик закрутить, то посредством рычагов седло навроде конька гузно трясти будет. Страницу перелистнул, вздрогнул и к хозяину - « Как хотите, Аркадий Ильич, а должно колесо ремнем в движение с потолка приводится». И чертеж протягивает.

Бледнее бледного хозяин стали. Подловил заказчик ушлый! Штраф за неисполнение срока немыслимый! Аркадий Ильич Гришку за лацкан - чего хочешь проси, только пропасть не дай!

Вышел Гришка, и сразу двух человек потолок разбирать, ещё двух — ремни у соседей одолжить. Тут сказать надобно, что располагалась контора в общем ангаре. За стеной слева ткачи, справа токари. И вал приводной общий, что станки крутит, вдоль амбра под крышей проходит. Стало быть, ежели на него ремень кинуть, то вполне можно дело спасти. Потолок разобрали, но с ремнем облом вышел. Отказали мастера. Дескать, ремней у самих в обрез, и распарывать, чтобы за вал завести - ищи дурака. Разругались ясное дело к чертовой матери.

Гришка в пожарницкую часть побежал начальника умасливать на старый рукав пожарный. На обратном пути сапожника из будки прихватил - "на маленькую". К часу, когда Степанов с фифой подоспели, брезентовый рукав, прошитый дратвой сапожной, уже на цеховом валу посвистывал. Делов осталось - подсадить фифу, она же Жизель местного театра, в седло и рычагом завести ремень за маховик.

Степанов кричит "Добро!", Жизель, смеясь, элегантненько рычаг переводит...

И здесь седло взбрыкивает так, что наездница едва язык не откусывает . Шляпка слетает на пол, а вслед за ней слетает и сама Жизель.

Стоящий на страже Гришка актрису едва не опозорил, с перепугу ухвативши совсем не за те места, за которые в таком случае хватать положено.

Пока Аркадий Ильич Жизель на вторую дублю уговаривал, Гришка сотоварищи принялись машину регулировать. Стоял, мол самый, что ни на есть уровень сложности, победителям родео в Америке едва доступный.

Чего они там крутили неведомо, но Жизель, полминутки в седле проведя, лицом изменившись бежала в уборную.

Укачало несчастную. Стонет, значит, что на эшафот сей она ни ногой более!

Степанов ещё масла подлил - ежели через минуту в седле артистки какой не случится, фильмы вообще не будет. У него график!

А надо сказать, что имелись в конторе женщины. Машинистки. И среди них некая Груня. Дородная девчина в самом, как говорится соку.

Посмотрели на Груньку. Одета опрятно, если не сказать нарядно - на груди плат с огромной, камня жёлтого, Аркадий Ильич работникам на Рождество раскошелился, брошью.

- Грунька! Подь сюды!

Подошла. Без страха юбки пышные подобрала, в седло взобралась. Какую тут ручку куда, спросила и Степанову головой кивает - давай!

Ну тот то дал, а машинерия - не выдала.

Проскальзывает рукав-то пожарный! С фифой влегкую справился, а вот с бабой-то настоящей, что любого коня на скаку остановит - не сдюжил.

Вот это номер! Пока машину от пола отвинтят, чтоб ремень натянуть, Степанов уйдет!

И тут кто-то: "Канифолью!"

И вправду! Мастера, чтобы приводные ремни не проскальзывали, канифолью их посыпают! В конторе запах такой стоит, словно в бору сосновом.

- Эх! - вскричал Гришка, - Не дадут мастера! С утра пособачились!

Глазами невидящими на хозяина посмотрел.

И тут им под ноги брошь упала. Камень жёлтый, янтаристый вдребезги.

- Вот канифоль ваша, - потупилась Груня.

Умная девка, чего говорить. Недешевы безделушки янтарные, чтобы подарки справлять.

Брошей, сколько в конторе было, в порошок растолкли. Канифоли вышло в аккурат машинерию запустить.

Мощно, лебедушкой белой взлетала Груня на коньке-горбунке. Под кинокамеры стрекот, под перестук ткацкий, да скрежет токарный.

Броши, на Пасху Аркадий Ильич выбирал уж настоящего янтаря, деньги не считая.

А фильма получилась - загляденье одно! От женихов у Груни теперича отбою нет. А, что? Весь город смотреть ходил!