Яромир. Проклятие Волка

Сознание вернулось не плавно, не постепенно, а так, будто кто-то с размаху лягнул по рубильнику в пыльном подвале моего бытия. Рывок. Вспышка. И резкое, оглушающее осознание самого себя.

Последний кадр, застывший в памяти, был до смешного банален и трагичен одновременно. Слепящий свет двух огромных, безжалостных глаз-фар, наплывающих из мокрой темноты. Пронзительный, рвущий барабанные перепонки визг тормозов, похожий на предсмертный крик металлического чудовища. И последняя, кристально ясная мысль: «Надо было все-таки дописать тот квартальный отчет по НДС. Петрович меня убьет».

Что ж, Петрович опоздал. С этой задачей блестяще справился водитель многотонного грузовика. Классика жанра, прямой билет в мир иной с доставкой на капоте. Исекай, как он есть. Грузовик-кун, как ласково называют его в этих ваших интернетах, не подвел.

Кажется, моя карьера офисного планктона, специалиста по заполнению бессмысленных таблиц и мастера по приготовлению растворимого кофе, закончилась так же бесславно, как и проходила. Жил серо, умер в лучах… эх, сказать бы «славы», но нет. Посмертная премия Дарвина, надеюсь, уже выписана на имя Алексея Петрова. Хотя бы какое-то признание заслуг.

Вместо ожидаемого блаженного небытия, тишины и покоя, или, на худой конец, веселой компании чертей с раскаленными сковородками, я ощущал… боль. Не просто боль. Это была всеобъемлющая, симфоническая агония.

Тупая, ноющая боль разливалась по каждой клетке тела, словно меня не просто сбили, а сбили и потом еще методично и с удовольствием попрыгали на мне всей бригадой грузчиков. Каждый мускул вопил о пощаде, каждая косточка ныла, будто ее пытались согнуть под неестественным углом. Голова раскалывалась так, словно внутри нее заклинивший перфоратор соседа решил устроить себе перманентную прописку.

Я попытался открыть глаза. Простая, казалось бы, задача, но веки налились свинцом. Они были тяжелыми, как могильные плиты, и совершенно не желали подчиняться. Потребовалось усилие, сравнимое с попыткой сдвинуть с места спящего слона, но в итоге между ресницами пробилась тонкая щелочка света.

И вместе с ней в ноздри ударил целый букет ароматов, далеких от стерильной больничной палаты. Запах вековой пыли, такой густой, что ее, казалось, можно было резать ножом. Затхлый дух сырости, идущий от деревянных стен. И что-то кислое, неприятное, напоминающее запах прокисшего вина и несвежего пота. Аппетитно. Прямо пятизвездочный отель «Последний приют».

Собрав остатки воли в кулак, я все-таки разлепил веки до конца. Мир предстал передо мной в мутной, расфокусированной дымке. Постепенно зрение настраивалось, и картина становилась четче.

Я лежал на чем-то жестком и неудобном, что лишь с большой натяжкой можно было назвать кроватью. Скорее, это было ложе факира-неудачника. Набитый соломой тюфяк, колючий и комковатый, покрытый грубой серой простыней. Комната утопала в полумраке. Единственным источником света были узкие щели в деревянных ставнях на окне. Сквозь них пробивались тусклые, пыльные лучи утреннего солнца, создавая в воздухе танцующие столбы света, в которых кружились мириады пылинок.

Я медленно обвел взглядом свое новое пристанище. Обстановка кричала о том, что я попал… куда-то не туда. Никаких капельниц, пикающих мониторов и сочувствующих медсестер.

Комната была аскетична до безобразия. Грубо сколоченный деревянный стол, на котором виднелись темные пятна от пролитой жидкости. Один-единственный шаткий стул, готовый развалиться от одного косого взгляда. В углу – глиняный умывальник с кувшином, покрытым трещинами. Деревянный пол, местами выщербленный, стены из серого, неотесанного бревна, от которых пахло старостью и тленом.

Никаких вам обоев, никаких розеток, лампочек и, о леденящий душу ужас, никаких признаков Wi-Fi. Мой внутренний сисадмин забился в истерике. Это даже не глухая деревня. Это Средневековье. Самое настоящее, без прикрас и романтики из фэнтези-книжек.

И в тот момент, когда эта неутешительная мысль оформилась в моей раскалывающейся голове, на меня обрушился второй удар. Не физический, а информационный. Лавина. Цунами чужих воспоминаний, чужой жизни, чужих чувств. Будто кто-то воткнул мне в мозг флешку на несколько терабайт и нажал «копировать», не заботясь о совместимости операционных систем.

Боль в голове вспыхнула с новой силой, превращаясь из тупой в острую, режущую. Перед глазами замелькали картинки, обрывки сцен, голоса, запахи, эмоции. Целая жизнь со всеми подробностями.

Вот маленький мальчик с русыми волосами стоит перед высоким, суровым мужчиной в доспехах. Отец. Боярин Родион Волков. Он кладет тяжелую руку на плечо сына. В его глазах – гордость и надежда. «Ты – моя кровь, Яромир. Помни о чести рода»…

Вот тот же мальчик, чуть постарше, сидит рядом с заплаканной женщиной. Мать. Ее лицо осунулось от горя. «Отца больше нет, Яр… Он оставил нас. Теперь мы одни». Ледяные тиски отчаяния сжимают детское сердце…

Вот подросток, худой и нескладный, стоит посреди тренировочной площадки. Вокруг него смеются другие юноши, крепкие и уверенные в себе. «Смотрите, Волчонок опять меч поднять не может!», «Пустышка! В нем ни капли Силы! Позор своего рода!». Уколы насмешек, больнее любого физического удара…

Вот красивая девушка с глазами цвета грозового неба смотрит на него с плохо скрываемым презрением. Ксения Ростова. Его невеста. Помолвка – договор, заключенная отцами еще в детстве – стала для нее проклятием. «Даже не смотри в мою сторону, ничтожество. Этот союз – позор для меня и моего рода». Ее слова – как пощечины…

И снова, и снова – одно и то же лицо. Высокий, широкоплечий блондин. Дмитрий Орлов. Наследник богатейшего рода, который после гибели отца Яромира оттяпал большую часть земель Волковых, пользуясь их слабостью. Его лицо всегда искажено наглой, самоуверенной ухмылкой. Вот он толкает Яромира в грязь. Вот выливает на него кубок с вином под общий хохот. Вот его кулак врезается в солнечное сплетение, вышибая воздух из легких…

Информация лилась нескончаемым потоком, заполняя каждую щель моего сознания. Это было похоже на скачивание торрента на старом диал-ап модеме – долго, мучительно и с постоянными обрывами связи. Но в итоге архив распаковался.

Яромир Волков. Семнадцать лет. Последний отпрыск некогда великого боярского рода, который теперь скатился на самое дно пищевой цепочки местного дворянства. Отец при неизвестных обстоятельствах погиб. Мать не перенесла горя и угасла вслед за ним. Остался только он, Яромир, в чьем слабом и избитом теле я теперь находился. И этот парень был… ну, скажем так, не герой романа.

Память услужливо подсовывала одно доказательство за другим. Он был слаб физически. В нем не было ни искры родовой Силы – местной разновидности магии, которая определяла статус и могущество любого дворянина. Он был труслив, забит и привык к унижениям. Да уж, парень, ты не просто опустил планку, ты закопал ее где-то в районе ядра планеты.

Собственно, причина моего «вселения» была до банального проста и жестока. Последний фрагмент воспоминаний был особенно ярким.

Вчерашний вечер. Дмитрий Орлов со своей свитой верных шакалов в очередной раз решил «поучить» Яромира уму-разуму. Поводом послужило то, что Яромир посмел поднять глаза на Ксению, когда та проходила мимо. Не заговорил, не подошел – просто посмотрел. Этого хватило.

Его избивали долго и со вкусом, прямо здесь, недалеко от его собственного дома. А потом бросили, как мешок с мусором. Бедолага сумел доползти до кровати, где его сломленный дух и истерзанное тело окончательно сдались. Он просто… умер. Отдал богу душу, освободив вакантное место. И вот, я, Алексей Петров, тридцатипятилетний специалист по заполнению Excel-таблиц и избеганию гнева начальства, по совместительству бывший спортсмен, занял его место. Шикарный обмен, ничего не скажешь. Из офисного рабства в рабство феодальное. Повышение, однако.

Я с трудом сел на кровати. Тело отозвалось протестующим стоном, каждый сустав заскрипел, как несмазанная телега. Я оглядел свои новые руки. Бледные, с длинными пальцами, покрытые сетью свежих и старых синяков. Это было реально. Все это было чертовски реально.

И в этот самый момент, когда я пытался смириться с новой реальностью, прямо перед моими глазами, в воздухе, всплыло полупрозрачное синее окно. Оно мерцало мягким неоновым светом, и на нем были идеально ровные белые буквы, написанные шрифтом, который я бы точно использовал для презентации.

[Система приветствует нового пользователя!]

[Анализ ситуации… Зафиксирована насильственная смерть предыдущего владельца тела.]

[Зафиксировано экстренное перемещение души пользователя #7С3В-АлексейПетров.]

[Интеграция сознания завершена. Стабильность: 85.7%.]

[Тело Яромира Волкова стабилизировано. Критические повреждения устранены. Остаточные травмы: 26%]

[Получен стартовый набор “Вторая Попытка”. Желаете открыть?]

[Да/Нет]

Я замер, уставившись на это чудо. Моргнул раз, другой. Окно не исчезло. Сильно зажмурился, до боли в глазах, потом снова открыл. Оно все так же висело передо мной, слегка покачиваясь в такт моему дыханию. Я потряс головой, игнорируя вспышку боли. Результат тот же.

– Так, – прохрипел я: голос был чужим, молодым и слабым, а пересохшее горло царапало каждое слово. – Либо у меня серьезная черепно-мозговая травма с галлюцинациями премиум-класса, либо я только что сорвал джекпот в лотерее для перерожденцев. Дичь какая-то!

Мой палец, дрожа, потянулся к виртуальной кнопке «Да». Я не коснулся ее, лишь подумал о нажатии, и она тут же сработала.

[Набор “Вторая Попытка” открыт!]

[Получено: Малое лечебное зелье х 1. Восстанавливает 5% здоровья.]

[Получено: 50 очков опыта.]

[Получено: Базовый навык “Анализ”. Позволяет видеть основную информацию об объектах и существах.]

Новое окно сменило предыдущее. Я мысленно представил, как беру в руки пузырек с зельем, и тут же в моей ладони материализовался маленький флакон с мутноватой красной жидкостью. Он был прохладным и приятно тяжелым.

– Охренеть, – выдохнул я, неверяще разглядывая пузырек. – Магия. Или нанотехнологии. В любом случае, это лучше, чем подорожник.

Я без колебаний откупорил флакон и залпом выпил содержимое. На вкус – как вишневый компот с легким привкусом железа. По телу разлилось тепло. Ноющая боль в мышцах и костях начала утихать, превращаясь из пытки в очень неприятный дискомфорт. В общем, почти ничего не изменилось, хотя дышать стало легче, а голова чутка прояснилась. До полного исцеления далеко, но уже что-то.

В этот самый момент за дверью послышались тяжелые шаги и грубые голоса. Сердце, теперь уже мое новое сердце, пропустило удар, а по спине пробежал холодок. Это был не мой страх. Это было эхо ужаса Яромира, инстинктивная реакция забитого зверя на приближение хищника.

Дверь со скрипом отворилась, впуская в комнату больше света и трех человек. И одного из них я, благодаря свежескачанным воспоминаниям, узнал сразу.

На пороге стоял он. Дмитрий Орлов.

Высокий, широкоплечий блондин с волосами цвета платины, одетый в дорогой кафтан, расшитый серебром. Красивое, почти аристократическое лицо с волевым подбородком и высокими скулами портила наглая, самодовольная ухмылка. Он окинул меня взглядом хищника, разглядывающего свою добычу.

За его спиной, как две уродливые тени, маячили его верные шакалы – двое здоровенных лбов с тупыми и жестокими лицами, чьи имена Яромир тоже прекрасно помнил. Федька и Гришка. Верные псы, готовые по команде хозяина загрызть кого угодно.

– О, глядите-ка, дурачок очнулся! – протянул Дмитрий ленивым, полным презрения голосом; он вошел в комнату, и она тут же показалась вдвое меньше. – А мы уж думали, ты решил избавить этот мир от своего никчемного присутствия. Жаль, очень жаль. Я даже почти расстроился.

Федька и Гришка мерзко хихикнули за его спиной.

– Но раз уж ты жив, – продолжил Орлов, подходя к кровати и нависая надо мной, – то должен мне за вчерашнее. Я, знаешь ли, руку об твою костлявую тушу ушиб. Нехорошо. Так что будешь отрабатывать. Начнешь с моих сапог. Будешь чистить. Языком.

Он выставил вперед ногу, обутую в сапог из великолепной кожи, начищенный до зеркального блеска. В этом блеске я увидел искаженное отражение своего лица – бледного, с синяком под глазом, но с незнакомым, жестким выражением.

Взгляд Дмитрия был полон абсолютной уверенности в своей власти и безнаказанности. Он привык, что этот парень перед ним дрожит, скулит и подчиняется. В глубине моего сознания всколыхнулся животный, иррациональный страх Яромира. Желание сжаться в комок, спрятаться, сделать все, что скажут, лишь бы снова не били.

Но во мне самом, который много лет терпел самодуров-начальников, хамов в общественном транспорте, вечно недовольную бывшую жену, взыграло нечто иное.

Усталость. Вселенская, глубинная усталость от прошлой жизни, которая наложилась на острую, кипящую злость на тупую, первобытную несправедливость этой. Я умер, торопясь на работу из-за никчемного отчета. Этот парень умер из-за взгляда, брошенного невзначай. Где-то в этом уравнении явно была ошибка.

И тут, словно услышав мои мысли, перед глазами звякнуло новое уведомление Системы.

[Получен новый квест: “Достоинство или Смерть”]

[Описание: Вас в очередной раз пытаются унизить. Предыдущий владелец тела предпочел смерть. Ваш выбор?]

[Цель: Дать отпор Дмитрию Орлову. Любым способом показать, что вы больше не будете тряпкой для вытирания ног.]

[Награда за успех: +5 к Силе, +1 к Харизме, 100 очков опыта, разблокировка базовых боевых навыков.]

[Штраф за провал: Получение постоянного статуса “Тряпка” (пожизненно). -10 к Репутации, -5 к Харизме. Вы никогда не сможете завоевать уважение.]

Статус «Тряпка». Пожизненно. Это звучало даже хуже, чем «специалист отдела по работе с корпоративными клиентами». Система знала, на что давить.

Что ж, раз другого выхода нет… Я медленно, превозмогая остаточную боль, поднялся с кровати. Каждый сантиметр давался с трудом, но адреналин, смешанный с действием лечебного зелья, уже начал свою работу, разгоняя кровь и проясняя мысли. Я выпрямился, стараясь стоять как можно ровнее. Я был ниже Орлова на голову и вдвое уже в плечах, но сейчас это не имело значения.

– Знаешь, Орлов, – сказал я; мой голос, хоть и был слабым и хриплым, звучал непривычно твердо, без тени заискивания или страха, которые были присущи Яромиру. – Я тут полежал, подумал… У тебя такое высокомерное, такое самодовольное лицо. Наверное, будет очень больно, когда оно с хрустом встретится с моим кулаком.

В комнате повисла оглушительная тишина. Даже шакалы за спиной Орлова перестали хихикать. Дмитрий на секунду опешил. Его идеально вылепленные брови поползли на лоб. Он явно не ожидал такого ответа. Он ожидал мольбы, слез, униженного повиновения. А получил… это.

Секундное замешательство на его лице сменилось яростью. Глаза сузились, а на скулах заиграли желваки. Красивое лицо исказила уродливая гримаса гнева.

– Что ты сказал, мразь? – прошипел он, и в его голосе заклокотала настоящая ненависть.

Он шагнул ко мне, занося свой тяжелый, как молот, кулак для удара. Движение было быстрым, отточенным, привычным. Яромир бы уже зажмурился, ожидая неминуемой боли.

Но я смотрел не на его кулак. И даже не в его яростные глаза. Мой взгляд, обостренный Системой, был прикован к его правому плечу, пульсирующему красным цветом. Вот оно слабое место.