Ящик вишни

Тонкие стены. Громкие соседи. Весёлые компании молодёжи, собирающиеся у подъезда. Екатерине Николаевне казалось, что она внезапно оказалась втянута в чужую, непонятную ей жизнь. Как будто всё это уже было — стены, соседи, молодёжь — просто раньше происходило с ней самой, а теперь она являлась безмолвным свидетелем жизни. Чужой жизни. Своя текла параллельно и была совсем не так интересна, как та — снаружи.

Курящие на скамейке у подъезда соседки обсуждали новости, смеялись и разговаривали на сложном для неё языке — нецензурно-русском, хотя и русским его вряд ли можно было назвать. Екатерина Николаевна часто слышала, как ругали её собаку. Ничего плохого её старый Лорд не делал, он просто был большим и очень игривым для овчарки. Пса боялись и сторонились, хотя за всю свою жизнь он никого ни разу не покусал, но лаять любил, да — был за ним грешок.

Екатерина Николаевна, сидя у своего маленького окошка в кухне, потягивала вечерний кофе. Она слушала их смех и обсуждения того, что новая соседка нарочно их сторонится. Никто ни разу не видел, чтобы она курила, — это подозрительно и странно, ведь курят все, начиная с подросткового возраста. Что-то с ней не так, с этой Катькой. И Екатерина Николаевна усмехалась от этих слов. В самом деле, а что она могла предложить? Вряд ли её компания кому-то придётся по вкусу.

Она взглянула на Лорда, лениво повилявшего хвостом и закрывшего глаза. Жара.

Что может предложить сорокалетняя старая дева — замкнутая и скучная училка — свои труды по географии? Очень смешно…

Нет, Екатерина Николаевна не была уродиной — обычная женщина средней комплекции, среднего роста, не любившая макияж и духи. Ей незачем было выходить к подъезду и общаться со своими ровесницами или дамами постарше. О чём? Она появлялась на улице, чтобы погулять с собакой или сходить в магазин. До начала учебного года можно просто отдыхать.

Вечерняя жизнь увлекала гораздо больше, ведь матёрые дамы сменялись весёлой бандой молодых людей, которые часто собирались у подъезда.

Так уж вышло, что в каждой квартире было по одной, а то и по две «невесты». Девушки разных возрастов и совершенно друг на друга непохожие, очевидно, вызывали немалый интерес юношей, беспардонно набрасывающих мусор у подъезда, заедающих мороженым выкуренные сигареты и разговаривающих на том же языке, что и дамы днём.

Екатерина Николаевна через плотный тюль наблюдала, как к юным соседкам приходили то одни, то другие парни. Девушки кокетничали и смеялись, к её досаде, разговаривая всё на том же языке. Почему-то это особенно огорчало Екатерину Николаевну. Как мальчикам могут нравиться матерящиеся девочки? Это же ужасно!

Она вздыхала, качая головой, и снова попивала свой сладкий кофе с молоком перед сном, чтобы ночью подольше почитать — ночью спокойнее, никто не шумит и не курит под окнами её второго этажа, расположенного прямо возле подъезда.

Но тот вечер оказался неспокойным. Сначала на лавочке смеялась и, кажется, выпивала компания парней. В какой-то момент один из них стал говорить громко и недовольно:

— Ты вообще где? Нет. Я жду здесь, куда ты свалила? И что? Сюда иди, что за дела! Ладно.

Екатерина Николаевна поняла, что парень общался по телефону, видимо девушка ушла гулять без него, чем вызвала его крайнее недовольство. Парни смеялись:

— Да ладно, чо ты, пусть шляется, ща придёт.

— Чо пусть?! Вчера договорились, а сама свалила.

Екатерина Николаевна взглянула на часы — ровно девять вечера, время выгуливать собаку. Надев потёртые джинсы и лёгкий джемпер, обувшись в простенькие кроссовки, застегнула на Лорде ошейник с поводком и выглянула в подъезд. Маленького скандального соседского пёсика не было, значит есть шанс спокойно выйти и никто не будет пытаться укусить её за пятку исподтишка.

Лорд буквально выволок хозяйку из подъезда. Парни шарахнулись в разные стороны — их оказалось человек пять-шесть, Екатерина Николаевна не успела разглядеть, но ей в спину послышалось нестройное:

— Здрасьте…

— Здравствуйте! — улыбнулась она, уносясь вслед за мчащимся по своим собачьим делам псом.

Почему-то было не по себе. Женщина бродила с Лордом по парку, между высокими цветущими липами, наслаждаясь сладким пряным ароматом, но думала лишь о встревоженном голосе, кричавшем в трубку: «Я жду здесь, куда ты свалила?» Я жду… я жду… Эта фраза повторилась в памяти сотню раз, пока Екатерина Николаевна в раздумьях обходила парк.

Возвращаясь, она не застала компанию парней. Лишь один с бутылкой пива сидел на лавочке у подъезда. Женщина уже видела его здесь — он приходил к девушке, живущей напротив. Обычно он весёлый парень, а теперь сидел понурый, уставившись в свой телефон, из которого звучал какой-то заунывный шансон. Сигарета между его пальцев истлела, но он не обращал на это внимания, и, судя по тому, как он покачивался, было ясно, что юноша далеко не трезв.

Екатерина Николаевна почему-то ощутила тоску. Войдя в квартиру, выглянула в окно. Парень так и сидел на лавке.

Решив в этот раз посмотреть кино и отвлечься, женщина и правда забылась на пару часов.

Пока готовилась ко сну, мыла чашку и блюдце, внезапно услышала надрывный крик:

— Ты врёшь!

Женщина замерла. Выключила воду и прислушалась.

— Ты чокнутый? — услышала она тихий ответ девушки и поморщилась от неприязни.

— Ты сама чокнутая! — разошёлся парень, кричал явно пьяный парень. — Ты врёшь, сука!

— Что ты сказал?! — возмутилась девушка.

— Ты врёшь, — понизил он голос. — Где ты была?

— С Таней гуляла, я же сказала.

— Тогда почему вы не пришли? Что за отмазы? Ты врёшь мне! Ты вчера сказала, что любишь меня, а сама ушла.

— Ты совсем чокнутый, Макс, — ворчала девушка, — тебе даже пацаны сказали, что я с Таней была. Мы просто гуляли.

— Одни, да? — иронично усмехнулся парень. — Ты врёшь! Как ты можешь?

— Иди проспись, а! Ты достал! — с досадой простонала она. — Не вздумай тут заснуть на лавке, как бомж. Иди домой.

— Думаешь, я идиот, да? Думаешь, можно мне врать?

— Ты ведёшь себя как идиот. Иди домой.

Екатерина Николаевна услышала шаги на лестнице, поворот ключа и хлопок двери квартиры напротив.

— Тварь, — слышалось с улицы, — сказала, что любишь. Ты врёшь! Врёшь мне! — Женщина слышала, как его голос становился всё выше, как он срывался на плач. — Я знаю, с кем ты была. Тварь. Зачем сказала, что любишь. Я повешусь, сука… — Она слышала всхлипы, как парень горько плакал и бил по лавке кулаком.

Он тихо говорил сам с собой, и сердце женщины обливалось кровью. Екатерина Николаевна вспомнила мальчика, которому она нравилась в юности. Он повесился, будучи уже взрослым, через много лет после того, как она ему отказала, но до сих пор ей казалось, что если бы она не была так жестока, парень не сломал бы свою жизнь.

Мальчик плакал, сидя на лавке у подъезда, и его всхлипы заставили её надеть кроссовки. Лорд, лежавший в коридоре, подозрительно поднял голову и тут же лёг обратно. Женщина открыла дверь и вышла, накинув поверх домашних брюк и футболки лёгкий кардиган. Спускаясь вниз, ощутила, как задрожали руки, а внутри всё сжалось от волнения.

На лавке сидел Макс — зарёванный и пьяный. Он усиленно вытирал слёзы, бурча что-то себе под нос. И когда её тёплая рука тронула его холодные пальцы, сжимавшие телефон, парень вздрогнул и с трудом сосредоточил на женщине взгляд.

— Всё будет хорошо, — ласково улыбнулась она. — Никто не стоит твоих слёз. Ты зря переживаешь. Завтра вы помиритесь. Иди домой.

Она бережно вытерла последние слезинки на совсем ещё юных щеках, наверное, даже не знавших бритвы. А парень смотрел на неё растерянно, будто пытаясь понять, что надо от него этой женщине.

— Идём, — спокойно сказала она, поднимая парня за локоть, — идём, я провожу тебя. Где ты живёшь?

— Там, — кивнул он.

— Хорошо, поднимайся.

Екатерина Николаевна взяла парня под руку, и он медленно поплёлся рядом, покачиваясь, то и дело наваливаясь на её плечо. Когда они прошли по прямой почти всю улицу, Макса понесло куда-то вправо — на тропинку, ведущую через парк, — и женщина пошла в нужном направлении. Неожиданно Макс остановился посреди дороги.

— Она наврала мне, — в отчаянии произнёс он, шмыгнув носом.

— Может, и нет, — вздохнула Екатерина Николаевна. — Просто ты обижен. Вдруг ты ошибаешься?

— Я знаю, что она врёт. Знаю, с кем она была, — пьяно возмущался парень.

— Лучше всего завтра с ней об этом поговорить, — мягко ответила она, подхватывая снова покачнувшегося парня. Он был высокий, но вовсе не худой. От парня пахло табаком и перегаром, а ещё чем-то сладким, знакомым, но женщина не могла определить чем.

— Как тебя зовут? — вдруг спросил парень.

— Катя, — почему-то ответила она.

— Я Макс, — проворчал он.

— Знаю, — шепнула она, ощущая, как он обнял её за плечи.

Медленно дойдя до подъезда одной из двухэтажек, женщина подтолкнула парня.

— Иди домой. Всё хорошо.

Он кивнул, поплёлся наверх. Она слышала, как парень звенел ключами, как они упали на лестницу, как он выругался, а потом открылась дверь.

— Ну и какого хера ты нажрался? — проворчал низкий мужской голос, но вроде незлобно, и всё стихло.

Катя медленно шла к своему дому. Тишина в посёлке была такой мирной и приятной. Она думала о мальчике в какой-то глупой убеждённости, что у него всё будет хорошо. Он красивый и честный. Женщине было непонятно, зачем девушка так грубо с ним обошлась. Почему ушла, зная, что он ждал её?

Вопросы роились в голове против всякого её желания. Они просто были, и Катя долго не могла заснуть, пытаясь понять — вспомнить, что за сладкий запах ощутила от этого мальчика. Что-то томительное грело душу, хотя она знала наверняка, завтра утром он не вспомнит о ней.

***

Вечерняя прогулка затянулась. Екатерина Николаевна не хотела идти домой. Сегодня был на удивление спокойный день — моросил дождь, и соседки не курили на лавке под окном, как и молодёжь. Внутри что-то необъяснимо ёкало. Вот уже три дня прошло с той ссоры Макса и девушки у подъезда, и за это время она не видела ни парня, ни соседку. Было любопытно, помирились ли они. Но Катя гнала от себя эти мысли, думая, какое ей, собственно, дело? Не всё ли равно?

Увидев на дороге, ведущей через парк, приближающегося молодого человека, Екатерина Николаевна свернула на тропинку, зная, что обычно прохожие пугаются Лорда. Почему-то она была уверена, что парень пойдёт прямо, но неожиданно он тоже свернул на тропинку, тогда женщина углубилась в зелёную зону, почти скрывшись в свежей зелени кустарников и высокой травы. Зрение у женщины было не очень хорошим. Лишь когда парень вежливо произнёс: «Здрасьте», — её сердце замерло от волнения.

— Здравствуй, — приветливо улыбнулась она, тут же отвернувшись, в надежде, что Максим её не помнит и поздоровался просто из вежливости. Но шаги за её спиной стихли. Парень остановился, и её сердце забилось как бешеное. Когда она обернулась, заметила растерянность на его симпатичном смуглом лице.

Макс тут же отвернулся и быстрым шагом понёсся прочь, будто испугался чего-то. Она провожала его взглядом, испытывая необъяснимую досаду. Словно её надежды рассыпались в прах. Он не помнит её.

***

— Ваш пёс вовсе не злой, — его приятный, совершенно сломавшийся и уже взрослый мужской голос пронёс стайку мурашек по коже.

Катя осторожно повернулась, стараясь держать пса на расстоянии от парня. Сейчас, когда Максим был трезвый, он показался ей ещё привлекательнее. Простая спортивная одежда и кепка задом наперёд делали его совсем мальчиком, и женщина смутилась, понимая, что воспринимать этого мальчишку как мужчину — как минимум идиотство. Стало ужасно стыдно и она отвернулась, наматывая поводок на руку, чтобы Лорд прекратил попытки обнюхать нового знакомого.

— Да, он не злой, — спокойно ответила она.

Парень продолжал стоять рядом, и это ужасно её смущало.

— Это вы были тогда, да? — немного неуверенно спросил парень, и самая что ни на есть дурацкая радость наполнила её душу.

— Когда? — будто желая удостовериться в реальности происходящего, спросила Катя.

— Когда я нажрался возле вашего подъезда. Вы вышли меня проводить? Это же вы Катя?

Она робко улыбнулась, опуская глаза и снова оттаскивая от парня пса.

— Мне казалось, ты не в состоянии был запомнить имя, прости.

Парень смущённо улыбнулся, запрокидывая голову.

— Просто мою бабушку так зовут, — усмехнулся он.

— Ах, вот в чём дело, — тихо засмеялась женщина, всё-таки лёгкая досада закралась в душу. Она ассоциируется с его бабушкой. Замечательно! Чего она ожидала, собственно? — Вы с подругой помирились? — продолжила Екатерина Николаевна.

Парень пожал плечами, но ответа не последовало. Женщине стало не по себе.

— В каком ты классе? — осмелилась спросить она, в надежде, что парень совсем малолетка, и ей тогда станет свободнее дышать.

— Я в ПТУ, на второй курс перешёл, — спокойно ответил он, и её сердце сжалось от досады. Значит, парню около шестнадцати-семнадцати. За что?

Её дыхание сбилось. По необъяснимой причине она вдруг вспомнила тот запах, который ощутила от Макса в ту ночь. Запах сока манго, яркий сладкий аромат сухого сока из пакета, который разводят водой. Она обожала такой сок в юности. Ностальгия вскружила голову, но Лорд спас положение. Он изо всех сил дёрнул хозяйку, чуть не оборвав ей руки.

— Фу! — крикнула она. — Лорд, сидеть!

Пёс послушно уселся и виновато завилял хвостом.

— Надеюсь, вы больше не будете ссориться, — заключила она. — Нам пора домой.

Она резко развернулась и направилась к дому, всю дорогу ругая себя за беспечность и глупость, ни разу не обернувшись и дав себе слово больше не думать о мальчике.

Но на следующий вечер Катя увидела его в парке. Сердце замерло, когда она заметила Максима, медленно плетущегося по дорожке со знакомым ей пуделем на поводке. Парень смотрел исключительно в телефон, не обращая внимания на то, куда нужно собаке, которая тянула его то вправо, то влево, то весело носилась вокруг. За все эти три месяца, что женщина жила в посёлке, она видела пуделя только с дамой средних лет, очевидно матерью Максима.

С чего бы парню, совершенно явно никогда не выгуливавшему собаку, таскаться с пуделем по парку? Внутри что-то томно заныло, какое-то странное волнение поднялось в груди. А Макс вдруг оторвал взгляд от экрана и растерянно уставился на неё. Екатерина Николаевна кивнула и прибавила шаг в надежде поскорее скрыться из вида, но Максим сунул телефон в карман и тоже ускорился, не заботясь о том, что собака хотела в другую сторону. Он перекрыл женщине дорогу, остановившись посреди тропинки. Собаки с интересом завиляли хвостами, а хозяева будто забыли, что нужно делать. Парень был явно намерен поговорить, он кусал губы и теребил в руках поводок.

— Здрасьте, — наконец выдохнул он.

— Здравствуй, — еле слышно ответила Екатерина Николаевна, чувствуя, как краска заливает лицо, как горячие волны струятся по всему телу.

Ужас. Почему этот мальчик так действует на неё? За пятнадцать лет работы в школе, она повидала столько подростков, но никогда в жизни не испытывала подобного волнения. Что же это такое? Что за умопомрачение? Ей хотелось смотреть на него, говорить с ним, спросить, как у него дела и почему он решил прогуляться с собакой. Но она лишь укоротила поводок с твёрдым намерением обойти парня и его собаку — сбежать подобру-поздорову. Но Максим неожиданно сделал ещё шаг, отрезая женщине путь.

Она думала, что сердце вывернется наружу от переживаний.

— Ты что-то хотел? — неуверенно спросила она, чувствуя, что не может отвести от него взгляда.

— Просто… мать спросила, не надо ли вам чего… — немного дрожащим голосом произнёс Максим.

— Э-э… я не знаю, — растерялась женщина. — Почему спросила?

Макс потупился.

— Ну вы… меня проводили в ту ночь. Она ругалась жутко — на меня. Спросила, может ли отблагодарить. У нас вишня в саду созрела. Любите вишню? — И он поднял на Катю ясный, такой чистый юношеский взгляд, что у неё внутри всё стиснулось от нежности.

Как она хотела видеть в нём ребёнка! Но эти широченные плечи, узловатые руки и огромного размера ступни выдавали работящего сильного мужчину, молодого, совсем ещё мальчика, но уже почти мужчину. Это было невыносимо больно. Ну почему ей сорок? Почему хотя бы не двадцать?

— Да, я люблю вишню, — сдержанно улыбнулась она, просто не представляя, как избавиться от переполнившего чувства, когда он радостно улыбнулся и вздохнул с облегчением:

— Тогда я вам принесу, ладно? Я знаю, где вы живёте. Сегодня собирал. Лучше сегодня, пока свежая.

— Спасибо, Максим, но уже поздно, — заволновалась Екатерина Николаевна. — Лучше завтра.

— Ещё светло, — будто теряя надежду, уточнил Макс. — Я гуляю до трёх ночи. И вы не ложитесь рано, я знаю.

Его скулы резко порозовели. Женщина ощутила, как ноги становятся ватными и внутри всё падает, разбивая в осколки всю её выдержку. Кажется, она больше всего на свете этого хотела — чтобы он пришёл в её дом. Зачем? Всё это не нужно и неправильно! Она должна отказаться. Должна как-то это прекратить.

— Ну хорошо, — безвольно ответила она. — Если твоя мама правда хочет…

— Да, — кивнул он, — она сама велела спросить.

Почему он так радовался этому разговору? Почему так сияли его карие глаза? Мальчишка… Что он сделал с её сердцем? За что это мучение?

Макс резко развернулся, и собака послушно побежала за ним.

— Я приду минут через сорок, — выпалил он на ходу, быстро удаляясь.

И она любовалась его походкой, его ладной высокой фигурой. Это безумие кружило голову. «Нужно было отказаться. Что я наделала? Зачем? Боже. Как же глупо! Идиотка! Старая маразматичка! Да что же со мной такое?!»