Йемэдепардийа

Четыре утра — не лучшее время для завтрака, но мои ноги сами волокли тело к холодильнику. Глаза были в надежде увидеть в нем хоть что-то, но тот был совершенно пуст, как и мой желудок. Глаза сами закрывались, мозг еще не успел отойти от чудных снов, но живот дьявольски урчал в попытках выпросить хоть немного еды. Мои старания не увенчались успехом, и я свалилась на пол. Такой холодный и жесткий, грязный, пыльный, мерзкий. Растрепанные волосы собирали, подобно венику, весь хлам лежащий на нем, глаза сверлили потолок, серый, унылый, такой же холодный. Посередине висела люстра, очень старая, использованная десятки раз до меня. Руки слегка дрожали вместе с головой, ноги сводило судорогой, дыхание становилось медленным и слегка хриплым.

В попытках встать на ноги я уронила последнюю тарелку со стола, после чего она разлетелась на кучу крупных и мелких осколков. В порыве голода я стала слизывать осколки. Язык ужасно кровоточил, заливая пол своей красной жидкостью, но глотать подобное желания вовсе не было. Те осколки, что можно было легко выплюнуть, я выплюнула, оставшиеся мелкие осколки так и резали язык.

Я пыталась доползти до дивана, но ноги так и старались проползти по острым осколкам. Колени так же не были лишены порезов. Я пыталась заплакать, но все было бесполезно, в организме не осталось лишней воды. Губы мои полностью высохли, глаза закрывались сами собой, руки тряслись все сильнее и сильнее по мере того, как я медленно приближалась к дивану, оставляя за собой кровавый след.

И все же я не сдалась, в кромешной тьме доползла до своего ложе, с трудом забралась на него, цепляя ткань осколками, застрявшими в коленях. Боль была невыносима, пульсировала, щипала. Руки уже с трудом могли подавать хоть какой-то признак жизни, как и все остальное тело. Голова неистово кружилась, сознание терялось, рот наполнялся кровью, пока я не поперхнулась. Выкашляв всю кровь на подушку, я вернулась к своим попыткам дожить до утра. Я представляла, как мне будет хорошо. Солнечные лучи дадут мне больше сил. Дадут шанс наладить свою жизнь. Ведь раньше я проживала спокойное, в некотором роде счастливое бытие, покуда не пришел Йемэдепардийа. Он испортил во мне все, что мог, залил деготь в горло, пустил неон по венам, сжег мои волосы, выдрал оба уха, он сделал все, чтобы я была здесь — по ту сторону сознания.

— Кто же Вас так убил? — слышала я голос из темноты. Не в силах повернуть голову и ответить, я лишь хрипло шептала:

— Йемэдепардийа.

— Йемэдепардйа?

— Да.

— Кто же это?

— Голод. Я так голодна…

Наутро мое бездыханное тело нашли на месте, я крепко спала с кровью во рту. Я не могу сказать, что мне было плохо, скорее наоборот — было хорошо.