young dead bird

Хэвон, поджав губы, осторожно идёт по главной дороге в деревне и упорно не обращает внимания на липкие и отвратительные взгляды мужчин. Они преследуют её, выжидая момент, когда она наконец-то остановится, чтобы спросить дорогу или купить что-то у женщин в небольших магазинчиках. Но девушка не останавливается, изредка поправляет лямку рюкзака и смотрит вперёд. Если бы не болезнь бабушки, которой нужны лекарства, и дел матери, то её бы здесь не было и на неё не смотрели бы, как на кусок мяса.

Страшно.

Мерзко.

Хочется домой.

Хочется спрятаться где-нибудь от этих людей.

Но мать слишком нервничала, когда просила Хэвон даже не думать сворачивать с главной дороги и не останавливаться до того момента, пока не придёт в дом к бабушке. Эта просьба пульсирует в голове девушки, заставляя двигаться дальше и умирать из-за слишком жаркого пекла в середине июля. Ей стоит ускориться, чтобы дойти до бабушки и поскорее закончить с делами, потому что с самого утра внутри всё горит из-за плохого предчувствия.

Она мотает головой, избавляясь от ненужных мыслей, когда замечает с левой стороны пустую детскую площадку. Та практически вся покрыта ржавчиной и полностью спрятана от солнца. Это больше похоже на проверку, где надо выбрать, сойти с дороги или нет. Голос в голове опять повторяет: «Не сворачивай». Но Хэвон чувствует, как плавится из-за солнца, и перед глазами начинает всё двоиться и расплываться. Ничего же не произойдёт, если она всего пару минут посидит в тени и отдохнёт, верно? Дорога же не исчезнет за это время, а она сможет прийти в себя и дойти до дома бабушки на окраине. Всё будет хорошо.

Хэвон делает шаг в сторону детской площадки и останавливается, потому что голос в голове становится слишком громким и истеричным. Изначальное «не сворачивай» превращается в хаотичное «несворачивайнесворачивайнесворачивай» со скрежетом ногтей внутри черепной коробки. Голосов становится больше: они сталкиваются друг с другом и умножаются, превращаясь в какофонию звуков. Это больше похоже на панику, потому что появляется чувство, что «не сворачивай» впивается в кожу и сдавливает горло, наполняя его кровью.

Она хватается рукой за голову и сгибается практически вдвое, тяжело дыша. Зрачки начинают бегать из стороны в сторону, и Хэвон понимает, что ей придётся сойти с дороги. Иначе она упадёт здесь, и то, что произойдёт дальше, намного хуже, чем этот голос в голове.

Дойдя до лавочки на детской площадке, Хэвон осторожно садится и наклоняется вперёд, закрывая ладонями лицо. Её трясёт, и голос в голове просит вернуться обратно, иначе произойдёт что-то плохое и она умрёт. Она не может умереть здесь — здесь никого нет, и никто не сможет причинить ей вред, пока она прячется на детской площадке от этих людей с главной дороги. Они наконец-то потеряли её и больше не смотрят на неё как на кусок мяса.

Возможно, что ей и правда не стоило приезжать в эту деревню в одиночку — нужно было попросить старшего брата или подождать отца, который должен был вернуться из командировки сегодня. Но её желание сделать как лучше в итоге превратилось в худшее, что хочется выкинуть из своих воспоминаний и больше к этому не возвращаться.

Из-за этого места ей также хочется выкинуть и саму себя. Сделать несколько надрезов и снять кожу с оголённых частей тела, чтобы больше не чувствовать липкие взгляды деревенских мужчин, которые больше походят на волков. Скалятся, истекают слюной и ходят вокруг неё — белого ягнёнка — кругами, пытаясь запугать, заставить сдаться и заплакать, отдав собственное тело на съедение. Она не мясо — она человек, которого они не услышат даже в тот момент, когда она сорвёт горло, прося остановиться. Это же реальный мир, а не сказка, которую бабушка читала ей каждый день.

Как же Хэвон могла забыть об этом?

Перед сном она всегда прибегала к бабушке и, держа в руках старую и потрёпанную книгу с единственной сказкой, тянула её в свою комнату. Тогда Хэвон любила эту историю всем своим маленьким сердцем, а сейчас ей сложно даже вспомнить название и назвать причину подобного фанатизма. Но, если подумать, то ей нравилась не сказка, а то, как бабушка читала её, и те эмоции, что вызывала, а потом, в какой-то момент, стали безразличны герои и их мир.

Всё до ужаса просто и отвратительно грустно.

Но как же всё-таки назвалась та сказка?

Хэвон опять чувствует на себе липкий взгляд и оставляет свой вопрос без ответа. Зачем они пришли сюда, прервав её мысли? Им правда так нравится отравлять и уничтожать всё то, что она любит в этой деревне, или им нравится мучить её?

— Девушка, — хриплый голос напротив заставляет её задрожать, — вам плохо?

— Нет, всё нормально, — Хэвон отвечает шёпотом, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Не беспокойтесь за меня.

— Тебя разве мамаша не учила, что врать людям плохо? — голос незнакомца становится грубее, и вокруг начинают раздаваться смешки.

Хэвон медленно поднимает глаза и сглатывает, когда понимает, что этот странный парень не один — их пятеро, и все они смотрят на неё, не скрывая своего самого главного желания — сожрать её, пока никто не видит. Из-за этого хочется кричать и звать на помощь, но из открытого рта девушки не выходит ничего, что напоминало бы жалобное «не трогайте меня» и «мне пора идти». Ей всё-таки стоило слушать маму и тот противный голос в голове, но она решила, что умнее и с ней ничего не произойдёт.

Внутри всё переворачивается и лопается из-за того, что они продолжают смотреть на неё даже в тот момент, когда она на грани. Почему им никто не может выколоть глаза, чтобы они наконец-то прекратили на неё смотреть как на мясо? Если бы у неё было чуть больше сил, то Хэвон сделала бы это сама с помощью спиц, которые нужно было отдать бабушке. Но она слишком слабая и из-за этого может только думать, а не действовать.

Помогите.

Пожалуйста.

Кто-нибудь.

— Ты друзей нашла, пока меня не было? — кто-то кладёт бутылку ей на ноги. — Пацаны, свалите отсюда, пока я прошу нормально.

Хэвон хватает холодную бутылку и прижимает её груди, смотря на парня, который появился здесь неожиданно не только для них, но и для неё. Он смог услышать её мысли? Если да, то он сможет её спасти от них и выколоть им глаза? Девушка надеется, что неизвестный парень сделает это, хотя и сама идея того, что на неё попадёт капля крови тех людей, отвратительна — она же разъест ей кожу.

— Эй, мы её первые заметили. Съебись.

— Рот в мою сторону не открывай, иначе я позвоню в полицию и скажу, что вы домогались до девушки.

— Да кому она нахуй нужна?

— Если не нужна, то свалите отсюда. — Пауза. — Быстро.

— Ходи и оборачивайся, конченный, — неизвестный сплёвывает на землю. — Пацаны, уходим.

Они и правда уходят.

Хэвон смотрит на стоящего рядом парня с восхищением и благодарностью за спасение, но тут в голове что-то щёлкает, и появляется мысль о том, что это сделано специально. Он тоже может быть опасным, как и те парни, и смотреть на неё как на мясо, которое нужно избавить от бесполезной одежды и кожи — и, проведя языком по ещё пульсирующим мышцам, вцепиться в них клыками и оторвать самый большой кусок.

Он тоже её хочет?

Словно читая мысли, неизвестный поворачивается к ней и смотрит на неё, практически не моргая, пока в его глазах отражается самая настоящая тьма, а не желание. Хэвон успокаивается и выдавливает из себя подобие улыбки с тихой благодарностью за помощь. Парень кивает и спрашивает:

— Тебе разве никто не говорил, что приезжим нельзя сворачивать с главной дороги?

— Говорили.

Это всё из-за того, что в этой деревне легко исчезнуть и больше не вернуться, оставив после себя только пожелтевшую листовку о пропаже на остановке. Хэвон заметила такие листовки, когда сошла с автобуса. Они покрывали металл в несколько слоёв, и в некоторых местах даже виднелась красная краска. Девушка помнит ту надпись-предупреждение даже спустя столько лет и, сдерживая крупную дрожь, она в очередной раз стирает её в своей голове. Это всё угрозы для приезжих, уходящих глубоко в лес, чтобы умереть.

И только.

— Зачем тогда свернула?

— Мне стало плохо из-за жары, и всё. — Хэвон как-то не по себе из-за его вопросов, но из вежливости продолжает отвечать дальше.

— А, понял, — он кивает и переводит взгляд в сторону главной дороги, немного щурясь. — Я присяду?

— Зачем?

— Тебе же всё ещё плохо, а если кто-то будет рядом, то они не рискнут подойти.

— И правда, — она чуть отодвигается, чтобы освободить место на лавочке. — Садись.

— Ага, — парень садится и, закинув ногу на ногу, запрокидывает голову назад. — Как тебя зовут?

— Зачем тебе это знать?

— Чтобы мы с тобой не сидели молча, как идиоты.

— Хэвон, — она сдаётся и откидывается на спинку лавочки.

— Тэхён. Зачем приехала сюда? Каких-то особенных храмов или историй в этой деревне нет.

— У меня здесь бабушка живёт, а ты?

— Машина сломалась, и теперь мне здесь придётся тухнуть неделю, пока в это захолустье привезут детали для машины.

— Боже, — Хэвон из-за подобного ответа смеётся. — Извини, это не из-за тебя, просто…

— Тут надо плакать, а не смеяться, Хэвон.

Из-за того, как Тэхён произносит её имя, сердце на секунду останавливается, а затем начинает биться в два раза сильнее. Всё-таки взгляды и речь людей из города отличается от тех, кто живёт в этой деревне. Когда она с семьёй ещё жила здесь, её считали самой красивой и желанной, но в городе Хэвон была просто красивой и никто не пытался её преследовать.

Наверное, это проклятая деревня, но по какой-то странной причине сегодня Тэхён решил её сделать обычной только своим присутствием и голосом, который её гипнотизировал и успокаивал. Хэвон, если честно, понравилось то, как парень ловко подкидывал новые темы для разговора, не касающиеся её личной жизни и того, где она живёт. Они разговаривали ни о чём, но и одновременно обо всём. Словно они знали друг друга всю свою недолгую жизнь и сейчас решили встретиться после защиты дипломных проектов.

— Мне проводить тебя? — Тэхён встаёт с лавочки и прячет руки в карманах джинсов.

— Не стоит, — Хэвон мягко улыбается. — Там, где живёт бабушка, никто не ходит, кроме неё. Как и говорила ранее, её все боятся из-за того, что она шаманка.

— А, точно, — парень щурится. — Тогда удачи, надеюсь, что в скором времени встретимся ещё раз.

И из-за этой фразы Хэвон чувствует беспокойство, но всё ещё улыбается, пока Тэхён не скрывается за поворотом. Успокоившись, девушка встаёт с лавочки и выходит на главную дорогу, проверяя время на телефоне. Шесть вечера, а это значит, что отсюда она сможет уехать только завтра, к сожалению. Точно. Может, Тэхён это заметил и из-за этого сказал, что надеется на ещё одну встречу? А она сейчас просто себя накручивает и слишком много думает о плохом из-за того, что не смогла сдержать обещание.

Ей нельзя было сворачивать с дороги.

Но она сделала это и вернулась обратно.

Теперь всё будет хорошо.

Хэвон видит дом бабушки перед собой и, наклонившись вперёд, упирается ладонями в колени. Раньше эта дорога была такой простой и быстрой, а сейчас складывается ощущение, что она пробежала пятнадцать кругов на спортивной площадке в университете на спортивном фестивале. Всё-таки не стоило из-за какого-то фантомного предчувствия выкидывать воду, которую отдал ей Тэхён. Сейчас бы она точно пригодилась.

Легко похлопав себя по коленям, девушка выпрямляется и, подойдя к дому, резко открывает дверь. В нос сразу же ударяет запах крови, и Хэвон видит на полу в коридоре тёмно-красные полосы, уводящие в сторону комнаты бабушки. Паника накрывает и перекрывает, а страх сдавливает её органы с такой силой, что появляется чувство, что они скоро лопнут.

Чёрт.

В голове пульсирует мысль о том, что отсюда нужно бежать обратно в деревню и не оглядываться, чтобы не схватили и не затащили обратно в дом. Но ноги как приклеились к полу из-за крови, которая пытается проникнуть в её тело, словно живой паразит, и убедить её, что это её вина. Если бы она не свернула с главной дороги, то не было бы этих кровавых полос и бабушка была бы жива.

Стоп.

Почему Хэвон вообще думает о том, что бабушка умерла? Вдруг ей сейчас нужна помощь, а она стоит здесь и думает о самом плохом, пока у неё есть время на то, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Если она побежит сейчас, то может успеть до того момента, пока не станет слишком поздно. Девушка сглатывает и делает шаг назад, но из комнаты выползает что-то тёмное, отдающее опасностью. С каждым его шагом становится тяжелее дышать, органы один за другим лопаются от подобного давления, и зрачки, хаотично бегающие из стороны в сторону, останавливаются в тот момент, когда монстр оказывается на расстоянии вытянутой руки.

Это Тэхён.

И в его руках нож.

Хэвон сглатывает накопившуюся слюну и осторожно пятится назад, не отводя взгляд от парня с окровавленным лицом и животным оскалом. Голос в голове начинает скрестись, метаться и, ударяясь о стены черепной коробки, разбивается на сотню осколков. Они начинают кричать практически одновременно, оглушая девушку.

Это всё твоя вина. Твоя. Вина. Это ты виновата.

Этовсё твоя вина. Твоя. Вина. Это ты виновата.

Это всё твоя вина. Твоя. Вина. Это ты виновата.

Это ты виновата.

Хэвон закрывает ладонями уши и, резко упав на колени, начинает кричать, умоляя остановиться и заглушить этот противный вой в голове. Её бьёт крупная дрожь, похожая на судороги, и, впиваясь ногтями в голову, она чувствует что-то липкое на своей щеке из-за чужого прикосновения. Ей хочется проснуться от этого кошмара в своей квартире, наполненной уютом и обычной жизнью, а не быть здесь — тут всё воняет кровью, гнилью и старостью. Тэхён откидывает нож в сторону и хватает Хэвон окровавленными ладонями за щёки, приближая к себе слишком близко. Это конец — парень со всей силы ударяет её виском о стену, и голоса в голове наконец-то замолкают.

♱ ♱ ♱

Хэвон не стоило сворачивать с дороги. Из-за этой ошибки она сейчас сидит в маленькой комнате, пропитанной запахом крови, гнили и страха, сковывающего лёгкие. Она могла бы сидеть в любом кафе с подругами, выслушивая их рассказы про проблемы в отношениях и о том, как ей повезло, что у неё никого нет. Но вместо этого она сидит здесь — прикованная наручниками к старой батарее, с трещиной в ребре и осознанием того, что скоро к ней придёт Тэхён с жаренным мясом из её бабушки.

Он пытается накормить её этим чуть больше недели, и с каждым днём ложь, что она не переваривает мясо, иссушает тонкие пальцы, как и ощущение жизни. Хэвон становится одним целым с этой комнатой. Окровавленная кожа и одежда приклеиваются тонкими нитями к выцветшим обоям. Гниют органы, пытаясь вывалиться на пол и проникнуть в каждую щель. Она превращается в противное месиво, и этого невозможно избежать.

— Птичка, — голос Тэхёна заставляет сглотнуть и сжаться.

Хэвон медленно мажет взглядом по парню с тарелкой в дверном проёме и опускает голову, несколько раз дёргая рукой и жмурясь от боли из-за ран от наручников. Это уже стало какой-то странной привычкой, чтобы в очередной раз убедиться в том, что это не сон — это реальность, которая дробит её кости, а мясо отправляет в мясорубку. Ему стоило убить её сразу же, но он продолжает убивать её морально, пытаясь откормить для бойни.

Это загоняет в угол ещё больше.

И что-то внутри начинает прорастать и очень тихо говорить, царапая ногтём сознание. Наверное, это и есть сумасшествие?

— Тебе стоит поесть, — Тэхён садится на колени перед Хэвон. — Или ты всё ещё не можешь его есть?

Девушка отрицательно качает головой, стараясь не смотреть на парня, который скоро взорвётся из-за очередного отказа. Он может сломать ей руку, разбить коленные чашечки, отбить молотком пальцы, перерезать сухожилия на ногах или же, как в прошлый раз, придушить её, сжимая горло с такой силой, что перед глазами всё расплывается. Что он сделает с ней?Что? Может, наконец-то перережет горло, входя до самого основания кухонного ножа?

Пожалуйста, пусть будет именно так.

Из-за подобного желания в глазах Хэвон на секунду появляется надежда на лучшее. Смерть — это её единственный способ сбежать из этой гнилой клетки, которую создал для неё Тэхён, и наконец-то стать свободной. Вот только у парня совершенно другие планы. Он практически сразу замечает изменения в её взгляде и, наклонив голову в сторону, неожиданно даёт выбор:

— Если ты не хочешь есть это, — специально выделяет последнее, мягко улыбаясь, — то я буду рассказывать о себе.

— А… по… — хрипло пытается спросить Хэвон, — по… потом?

— Потом? — переспрашивает, подпирая ладонью подбородок. — Выпущу тебя на свободу.

— Расскажи мне всё, — она улыбается, прикрыв глаза.

И Тэхёна это почему-то раздражает.

У неё должна быть другая реакция, а не такая. Ей нужно вжаться ещё сильнее в этот гнилой и вонючий угол, сдавленно плакать и молиться о том, чтобы он отпустил её и ничего с ней не сделал. Может, стоит её напугать? Медленно провести ладонями по оголённым бёдрам, вцепиться зубами в шею, чувствуя привкус крови во рту, и сжать талию до больных отметин. Вылизать во всех местах, а потом кусать, кусать, кусать и кусать, ловя каждый крик и стон.

Блять.

Во рту Тэхёна скапливается слюна, и это желание начинает биться в голове, как сумасшедшее. Какой у неё будет вкус? Сейчас, скорее всего, ужасно пресный из-за её состояния, но позже она обязательно раскроется, как и все остальные. Нужно просто делать то же самое, что и раньше, — подвести к краю, рассказывая о травмах и о том, что будет дальше, а затем столкнуть на самое дно, вдалбливая в кровать и откусывая свежее мясо.

И он начинает свою историю.

♱ ♱ ♱

Его детство воняет гнилым телом матери, умершей от постоянных побоев отца, чужого осуждения и неудачного выбора. Она могла стать известной скрипачкой и блистать на сцене, как ей пророчили в музыкальной академии. Но её жизнь закончилась не под софитами, а в разрушенном доме на окраине с маленьким сыном, который не понимал, что ему делать дальше и как спасаться в этом огромном мире.

Ему было нечего есть уже спустя неделю после того, как отец убил мать. Желудок скручивался в тугой узел и тянул с такой силой, что Тэхён начинал плакать и просить сделать хоть что-нибудь. Он не выдерживал такого количества боли в двенадцать лет, и никто не рвался ему помогать — вместо еды в него кидали острые камни и обливали водой, крича, чтобы убирался и больше не возвращался. Отец после такого забивал его ногами и требовал, чтобы тот сам решал свои проблемы, если хочет выжить.

А мальчик хотел не просто жить — он хотел убежать из этого дома и наконец-то обрести свободу.

И зло, которое с каждым днём разрасталось в нём всё больше и больше, покрывая тело чёрными тонкими линиями, сделало для этого всё. Оно проникло в подсознание и обрело форму чёрного волка, истекающего слюной и вечно голодного.

Это существо нужно было как-то кормить, иначе оно начинало биться о стенки черепной коробки и царапаться острыми когтями, завывая. Первое время Тэхён кормил его злостью к соседям и отцу, который до сих пор не смог похоронить маму, но ему этого было мало — ему нужны были мысли о том, как ещё свежие внутренности выпадают из тела и кровь разливается в целое море.

Со временем волк захотел большего, выползая наружу.

Тэхён готов поклясться собственный жизнью — он видел, как этот монстр ходил кругами по комнате, вокруг него и отца, скалясь, облизываясь и выжидая удобного момента, чтобы напасть. Это была самая настоящая охота на овец, и избежать её невозможно — в ней нужно принять участие. И он, сжимая ржавый топор над шеей спящего отца, решил стать охотником.

Последнее, что Тэхён помнит, — это короткий свист и кровь, которая не останавливалась.

Так закончилось его детство, и началась жизнь с сытым волком, спящим в самом тёмном углу разума.

Волк продолжал спать до того момента, пока парню не исполнилось шестнадцать лет и его не начали мучить странные кошмары, где он ест тело собственного отца из-за голода. Тэхён пытался об этом говорить с воспитательницей в приюте, но та лишь отмахивалась от него, вечно повторяя, что это всё выдумки. Его отец пропал вместе с матерью из-за долгов перед кредиторами, а не из-за того, что маленький мальчик их съел.

Это всё игры разума.

И только.

Но Тэхён чувствовал где-то внутри себя, что это ложь, изрисовывая учебные тетради моментами из кошмара и боясь оборачиваться. Волк мог быть за его спиной, выжидая новой охоты, и теперь его никто не сможет остановить, потому что парень стал сильнее, чем в детстве, из-за постоянной работы в приюте, которая начала его со временем раздражать, как и всё остальное, что его окружает. В голове запульсировала мысль о том, что этих противных сирот и воспитательниц нужно убить.

Проснувшийся волк рычал о том, что их нужно ещё и сожрать.

Но как человек может съесть другого? Это же неправильно и аморально.

Вот только волку внутри Тэхёна было всё равно настолько, что в одну из летних ночей, когда луна была ярче всего, он заставил парня разлить бензин по всему спящему приюту и сжечь его. Оставив только девушку его возраста на крыльце. У неё не было сердца, печени и одной ноги, потому что волку хотелось съесть что-то молодое, красивое и то, что может ускользнуть из тонких пальцев.

После этого волк больше не спал, а требовал только охотиться и жрать всё молодое, что только попадётся на глаза.

♱ ♱ ♱

Хэвон внимательно слушает историю Тэхёна целую неделю и, вставляя комментарии о том, что ей жаль, гладит его по голове. Тот не сопротивляется, наклоняет голову сам, чтобы наконец-то почувствовать человеческое тепло и сожаление, которых ему никогда не давали. Это впервые для него — это хочется сохранить в памяти, но больше он раздумывает о том, чтобы пришить ладонь девушки к голове.

Ему нужно больше этого странного ощущения, которое усыпляет в нём волка спустя такое долгое время. В голове возникает ещё одна сумасшедшая мысль о том, чтобы сделать её такой же, как и он, — они тогда не расстанутся и будут вместе до самого конца, где оба будут гнить в могиле из-за болезни или в тюрьме, если их поймают.

Хэвон просто смотрит на него с такой нежностью в глазах, что сердце начинает биться быстрее и в груди что-то цветёт с такой силой, что разрушает грудную клетку. И это уже не чувства монстра внутри него — это чувства Тэхёна, который прижимается к ней и гладит её по щекам почти невесомо. Она на такое действие прикрывает глаза, прижимается к его ладони сильнее и трётся.

Может, её не стоит убивать?

Она ведь никому не расскажет, верно?

— Птичка, — совсем тихо зовёт Тэхён, проводя языком по плечу девушки.

— Что случилось, Тэхён? — Она спрашивает это так нежно, что парню кажется, что на её губах из-за этого вопроса образовывается сахар.

— Почему ты меня не боишься, птичка?

— Как я могу бояться такого прекрасного человека, как ты? — девушка проводит тыльной стороной ладони по щеке парня. — Ты же не виноват в том, что с тобой произошло… Это виноваты другие, а не ты, — добавляет уже шёпотом, наклоняясь.

— Да, это виноваты другие, — он повторяет за ней и облизывает губы, смотря в сторону двери. — Ты бы осталась со мной?

— Здесь?

— Возможно?

— Я всегда буду рядом с тобой, моя нежность.

— Хорошо, — Тэхён кивает несколько раз и, усмехнувшись, встаёт. — Тогда мне нужно сделать кое-что, птичка, и я вернусь.

Она опять улыбается, и парень, выйдя из комнаты, заходит на кухню. Он открывает морозилку и, поджав губы, всё-таки достаёт остатки мяса. Да, они будут не первой свежести, и она не сможет оценить еду из человечины в полной мере, но всё же. У них ещё будет много времени, чтобы исправить это неудачное стечение обстоятельств.

Для начала он отвезёт её в больницу, чтобы её переломы и трещины на рёбрах зажили правильно и не было осложнений. Пока она будет восстанавливаться, он постарается пополнить запасы и расписать каждое их свидание от начала и до конца. Ему нельзя ошибиться в своих первых настоящих отношениях — ему нужно сделать всё идеально, как она того и заслуживает.

Но всё же это так странно.

Стараться ради кого-то, чтобы его осчастливить и остаться в памяти на долгое время, но для Хэвон можно постараться. Боже, разве такие люди ещё существуют? Которые не осуждают, а понимают и поддерживают. Не боятся, а пытаются помочь и выслушать до конца. Она не бежит от него из-за его истории, а бежит к нему в объятия.

И это так приятно.

Ему нужно постараться для неё.

Нужно.

Обязательно.

Постараться.

Тэхён заканчивает с готовкой и, выложив жаренное мясо на тарелку, возвращается обратно к Хэвон, сидящей на полу. Он присаживается рядом и, не обращая внимания на потерянный взгляд девушки, засовывает ей в глотку довольно большой кусок. Закрыв ладонью рот, просит её потерпеть и проглотить. Кажется, что он делает что-то не так, и сумасшедшие, расширившиеся зрачки Хэвон, бегающие по его лицу, подтверждают это.

— Птичка, — Тэхён убирает ладонь, — что-то не так?

Она не отвечает — сгибается вдвое и сжимает ладони, впиваясь ногтями в кожу. Хэвон всё-таки проглатывает этот кусок, стараясь не думать о том, что это её бабушка, и приподнимается, мягко улыбаясь парню, который из-за нервов перебирает пальцами и не может ни на чём сконцентрироваться.

— Всё хорошо, — хрипло отвечает и жмурится из-за странного привкуса. — Не стоит волноваться, моя нежность.

— Это только первый раз, а он всегда…

— Лучше подойди ближе.

— Зачем?

— Хочу получше тебя рассмотреть.

— Говоришь как волк из сказки, — Тэхён довольно резко переводит тему, но всё равно пододвигается ближе.

— Какой? — она и правда не понимает.

— «Красная шапочка».

— Правда? — Хэвон прикасается пальцами к губам Тэхёна и, смотря ему в глаза, тянет руку к ножу, который парень принёс вместе с тарелкой. — Но тогда это ты у нас волк, а не я.

— Конечно, — он проводит языком между пальцами. — Я тоже хочу тебя съесть, птичка.

— Тебе ничто не мешает это сделать.

И от её покорности у парня окончательно сносит крышу.

Тэхён резко кладёт ладонь на затылок Хэвон и приближает к себе, впиваясь зубами в нижнюю губу до крови. Девушка отвечает ему мгновенно, толкаясь языком в рот и умоляя его отстегнуть наручник, чтобы ей было удобней. Парень на это мычит и наваливается на неё всем телом, прижимая к стенке. Из-за этого становится слишком жарко и воздуха критически не хватает, но он не останавливается и продолжает целовать.

— Рюкзак, — Хэвон удаётся это сказать только с третьего раза. — Мне нужен мой рюкзак.

— Зачем? — Тэхён поднимает футболку девушки и с силой сжимает грудь, вылизывая затвердевшие соски.

— Там презервативы.

Парень выпрямляется и, подцепив ручку комода и открыв его, достаёт оттуда небольшой рюкзак, который Хэвон сразу же забирает и в котором начинает рыться, ища что-то. Тэхён снова облизывает её соски и, слыша тихие стоны и тяжёлое дыхание, осмеливается на большее. Аккуратно оттягивает резинку трусов, проводит пальцами, вводя их внутрь, а затем вытаскивает и повторяет это несколько раз. Девушка замирает и раздвигает ноги, впиваясь одной рукой в плечо парня.

Ему хочется зайти ещё дальше.

Прямо сейчас.

Но нужно ждать, пока Хэвон не найдёт в своём рюкзаке то, что сейчас нужно им обоим, но она не торопится — насаживается на его пальцы и смазано целует его, постанывая ему в рот. У Тэхёна кончается терпение, он убирает руку с груди и, схватив рюкзак, переворачивает его. Из него вываливаются разряженный телефон, перцовый баллончик, электрошокер, косметика, влажные салфетки и косметика, но презерватива не видно.

— Где? — слишком резко спрашивает Тэхён, вводя пальцы до основания. — Где он?

— Без… него… давай… — тяжело дыша, просит девушка и тянется пальцами к пряжке. — Пожалуйста…

Парень бьёт по пальцам и, расстегнув джинсы самостоятельно, приспускает их. Он ещё раз смотрит на покрасневшую Хэвон с открытым ртом и тянется ладонью к её затылку, чтобы заставить её давиться членом. Но у неё другие планы. Девушка резко хватает электрошокер и, приставив его к горлу парня, нажимает на кнопку.

Последнее, что помнит Тэхён, — это глаза, наполненные презрением и скукой.

♱ ♱ ♱

Парень приходит в себя спустя какое-то время, сидя на стуле за столом. Он быстро осматривается вокруг и, остановившись на Хэвон, которая что-то спокойно ест, нервно смеётся. Как только перестанет ломить в теле, он однозначно отплатит за такое унижение и разочарование. Он ведь поверил ей, открыл своё сердце и даже задумался о том, чтобы не убивать её, а она так отплатила за его доброту.

Чёртова сука.

Тэхён сжимает челюсти и сглатывает слюну, представляя, как избивает её до потери сознания, а затем делает с ней всё, что только пожелает. Он унизит, растопчет, выпустит кровь и, порезав на маленькие кусочки, сожрёт, но перед этим отправит её матери фотографии мёртвой и изнасилованной дочери.

— Не стоит представлять, что ты со мной сделаешь, Тэхён, — холодно просит Хэвон, проглатывая кусок мяса. — У тебя это всё равно не получится.

— Ты даже не знаешь, что я с тобой сделаю, — рычит парень, наклоняясь вперёд. — Я убью тебя нахуй, чёртова шлюха.

— Дойди для начала. — На её лице практически нет эмоций, и это заставляет задуматься.

Она же изначально была такой зашуганной и податливой, а сейчас перед ним сидит совершенно другой человек, который давит на него только одним своим взглядом. Если Тэхён покажет слабость, то Хэвон сразу же почувствует и больше не будет бояться его угроз и его самого.

— Хочешь, расскажу тебе историю, которую моя бабка постоянно читала мне перед сном?

— Что? — парень дёргается из-за этого вопроса. — Нет, не хочу.

— А жаль, — она встаёт из-за стола и подходит к парню, присаживаясь перед ним на корточки. — Так мы могли бы лучше узнать друг друга, моя юная мёртвая птичка.

— Это не я.

Тэхён же ещё жив, и это заставляет его ещё раз посмеяться, прикрывая глаза и потирая пальцами переносицу. Она пыталась его запугать и подарить то, что ему никто так и не смог дать, но в итоге проиграет ему в тот момент, когда он встанет и ударит её со всей силы. Это будет самая жалкая смерть, но всё же парень постарается сделать её особенной.

Он поднимает взгляд на смотрящую вниз Хэвон и, откинувшись на спинку стула, представляет, как будет в очередной раз есть тёплое мясо, сжимая зубами сокращающиеся мышцы. Но всё же интересно, что она увидела внизу? Тэхён ещё раз улыбается во все тридцать два и, опустив голову вниз, смотрит под стол. Улыбка исчезает практически сразу — у него нет левой ноги.

А затем раздаётся короткий свист топора прямо над его головой.