Юбилей

Юбилей

В вестибюле поликлиники одного небольшого городка Эстонии, под дверью семейного врача с номером 313, пациенты постепенно собирались в очередь. Выражение лица каждого из ожидающих было таковым, словно они были приговоренык телесному наказанию, без прав обжалования.

Это были две молодые девушки, вернее одна совсем молоденькая – красивая, яркая брюнетка, может быть еще школьница. Она откровенно скучала и время от времени нажимала на кнопки мобильного телефона, прикладывая его к уху.

Другая – постарше, молодая женщина, - она тоже не расставалась с мобильным телефоном и время от времени что-то нашептывала туда низким, тихим голосом.

К очереди подошел молодой мужчина, прихрамывающий на одну ногу.

Позже подошел мужчина постарше, обратившийся к очереди по-русски, но после разговаривающий по мобильному телефону по-эстонски.

Женщина средних лет сидела на скамье и читала газету. Напротив нее сидели два седовласых старика, старые знакомцы. Они когда-то работали на одном предприятии и называли друг друга Виталий Всеволодович и Константин Павлович.

Виталий Всеволодович был невысокого роста, худощавый, с непокорным седым хохолком на макушке. Разговаривал он быстро, хрипловатым тенорком.

Константин Павлович, напротив, - был высокого роста и крупного телосложения, - разговаривал он густым низким басом.

Когда пациенты выяснили свою очередь, показывая свои номерки друг другу, - воцарилась тяжелая тишина и невольное разглядывание друг друга. Каждый развлекал себя, как мог.

Молодая женщина жаловалась в трубку: - Представляешь, легла во втором часу, а в 7 утра не могу встать. - И так каждый день, - то не усну, то не проснусь, - далее шла жалоба на школу, плохую учебу дочери и прочие невзгоды жизни.

Молодой человек похромал мимо сидящих пациентов к окну, - поговорить по телефону.

Оба старика, разглядывая его, с удовлетворением отметили, что болеют и молодые, о чем не преминули тут же перекинуться громкими фразами и многозначительным покачиванием головы.

Жизнь поликлиники шла своим порядком. Мимо пациентов прошла нарядно одетая женщина в блестящем платье и на высоких каблуках.

Намечалось торжество. Врачи и медсестры из разных кабинетов устремлялись в угловое помещение, где проводилось чествование виновницы торжества. Пациенты внимательно наблюдали за этими приготовлениями. В очереди чувствовалась напряженность, пациенты с неудовольствием ждали, что их врач покинет свой кабинет и прервет прием на время празднества.

Но ни врач, ни медсестра из кабинета № 313, не выходили. Пациенты же внимательно следили за проходившими мимо работниками поликлиники. Медсестры, шушукаясь, выстроились в очередь и торжественно пошли к имениннице. Та, которая шла впереди всех, - несла цветок.

Константин Павлович, вероятно, часто бывал в поликлинике и знал больше других. Он пояснил своему соседу, Виталию Всеволодовичу: - Это юбилей доктора Никишиной. Сейчас все пойдут поздравлять. А на прошлой неделе приема у него не было, - махнул он на дверь 313. - Врач сам болел, а сейчас отрабатывает за другой участок. И действительно, медсестра носила из соседнего кабинета, открытого настежь, амбулаторные карты больных в кабинет 313. В очереди послышалось недовольство.

- Люди тут с утра сидят, а они празднуют, - сказала женщина средних лет, держа в руках газету и ни к кому не обращаясь конкретно, но вероятно рассчитывая, что ее поддержат другие.

- Он и так медленно принимает, неужели еще и уйдет? - вторила ей молодая женщина. Но каждый, кто уже собирался входить в кабинет 313, невольно добрел и считал своим долгом пошутить с врачом:

- А что же вы не пируете на общем празднике? Некогда? Хе-хе-хе.

Очередь больных понемногу продвигалась. В кабинет 313 пошла молодая женщина, которая жаловалась в телефонную трубку на свою жизнь. Вскоре из приоткрытой двери кабинета послышался жалостный крик : - Ой, больно! И низкий приглушенный голос доктора ответил: - Но я же еще и не дотронулся! После этого послышался то ли смех, то ли всхлипывания. Пациенты в очереди замерли, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете, и куда каждому предстояло войти.

Вскоре молодая женщина вышла от врача, лицо ее было розовым, она быстро, почти бегом, ушла по коридору. Молоденькая девушка пошла к доктору. Оставшиеся больные маялись от безделья.

Самые слабонервные из них вздрогнули, когда неожиданно забасил Константин Павлович своим густым, равномерным, маловыразительным голосом.

Он стал подробно рассказывать своему собеседнику Виталию Всеволодовичу сначала о сделанной ему несколько месяцев назад хирургической операции, а потом – о медицинских обследованиях и своих ощущениях. Свое монотонное повествование он компенсировал другими выразительными средствами, – он выкатывал глаза, показывая как ему было плохо. Затем стал обхватывать руками запястья и голени ног, объясняя Виталию Всеволодовичу как именно ему в процедурном кабинете «опутывали» руки и ноги. - А здесь… - гудел он, махнув в сторону кабинетов. - Разве так измеряют? Раз два, и готово. - Вот когда я там лежал..., - мечтательно продолжал он и снова стал обхватывать себя руками за шею, руки и ноги, вводя своего собеседника в подробности своих ощущений.

Женщине средних лет, которая пересела поближе к докторской двери и настойчиво пыталась читать газету, поворачивая ее так и эдак, пришлось слегка отодвинуться, предоставляя старику больше пространства для его акробатических этюдов. Время от времени она вскидывала взгляд на сидящих стариков. Видимо, они мешали ей сосредоточиться на чтении.

- А как же пенсия? - видимо, желая поддержать разговор, спросил тот, который тенорком, - Виталий Всеволодович. И Константин Павлович снова загудел своим монотонным басом о пенсиях, о расходах, продуктах и прочих бытовых подробностях.

Все, что он говорил, было просто и правильно. Но публика, невольно слушая разговор двух стариков, почему-то не находила себе места.

- И такая вежливая, - продолжал высокий старик. - Эстонка. Из собеса.

- Пойдите, говорит на почту, и получите помощь.

- Прихожу, и - правда, - 40 евро получил.

- А у нас разве предложат? - гудел он и снова стал повторять собеседнику об этом случае, который вероятно наиболее ярко засел у него в памяти.

Женщина средних лет оставила газету и нервно заходила по вестибюлю.

И такая забота, - повторял старик, закругляя свою фразу неопределенным жестом правой руки. Телефонный звонок, зазвонивший у него в кармане, не дал ему продолжить. Медленными, неуверенными движениями он достал телефон и поднес его к уху.

- Але, - сказал он. Телефон продолжал звонить. Он снова не спеша, нажал на кнопку. - Але. Телефон продолжал звонить. Наконец, в третий раз ему удалось попасть крупным негнущимся пальцем на кнопку. - Але. Спасибо. Спасибо. Да, праздную, да, праздную. А как же? Спасибо.Спасибо.

- У меня сегодня день рождения, - сказал он, опуская телефон в карман.

- 80 лет, - вздохнул он.

Собеседник с любопытством посмотрел на товарища.

- Поздравляю!

- Хочу отметить в пятницу, да не знаю как, - сказал Константин Павлович.

В это время мимо стариков прошла худенькая старушка с аккуратно уложенными буклями над лбом, и на висках. Увидев стариков, она опустилась рядом с Константином Павловичем.

- Здравствуйте, ребята, - радостно улыбаясь, сказала она.

- Я посижу с вами, мне - на укол.

Оба старика приветливо поздоровались с нею, называя ее «Юляшей». А она называла их «Костик» и «Виташа».

Виталий Всеволодович ушел к доктору, а Константин Павлович и Юляша завели беседу, оживляемую Юляшиным темпераментом. Тема разговора, видимо интересовала их обоих. Со стороны могло казаться, что они обсуждают маршрут путешествия, научное открытие или выбирают роль для новой пьесы.

Но пациенты кабинета 313 вдруг вновь услышали монотонный гул Костика о каверзах болезни, которая бог знает, что выделывала над его организмом. Юляша с живым интересом внимала ему и задавала самые компетентные вопросы, а также вставляла вполне профессиональные реплики:

- Но это же научно доказано! При этом она гулко стучала себя по груди. После фразы: - Медицина уже отказалась от этих методов, - сказанной устало-высокомерным голосом, она подняла правую руку и потрясла ею в воздухе. Этими жестами она, вероятно, хотела усилить амбициозность своих заявлений. Юляша знала толк в медицине.

Наконец, остановившись в своем монологе, активно поощряемом живым участием Юляши, Константин Павлович спросил о ней самой.

- Так ты теперь с палочкой ходишь? - уточнил он.

Юляша кокетливо положила ногу в прозрачном чулке на поддерживаемую рукой черную палку, и ответила, что палкой она ощупывает почву под ногами, чтоб не упасть «как в прошлый раз».

Далее очередь выслушала про то, что Юляша уже живет два месяца без коляски.

- Ты знаешь, как я научилась ездить? с жаром спросила она Константина Павло - вича.

- Я летала по квартире и все делала сама. А Ленчик ныл и лежал без дела. Я привозила ему суп и пирожки прямо в постель!

- Ну а сейчас ты с нею, зачем? - неуверенно спросил Константин Павлович, показывая на палку.

- Иду и ощупываю снег, чтоб не провалиться в яму, - ответила старушка.

- Как вспомню, чего мне пришлось натерпеться в этом травмопункте! - закатила глаза Юляша.

Подошла еще одна молодая женщина, с платочком в руках. Она вопросительно посмотрела на стариков, спрашивая про очередь.

- Я так кричала, так кричала! - продолжала Юляша, не обращая внимания на молодую женщину, и стала темпераментно описывать Костику как ей «вправляли» кости.

Женщина средних лет уже давно прочитала всю газету вдоль и поперек и теперь судорожно писала на полях какие-то заметки, отвлекаемая монологом Юляши.

- Мне же пя-а-ть часов делали операцию, - интимным голосом произнесла Юляша, наклоняясь к Константину Павловичу. - Вставляли железный штырь и сломали две кости! - торжествующе объявила она. - Какой стоял хруст! - воскликнула старушка, прижав обе руки к вискам.

Молодая женщина с платочком в руке тревожно смотрела на Юляшу.

- И что, - сломали кости, и - ничего? - спросил Константин Павлович.

- И ничего, - слабо улыбнулась она. - Что им может быть?

Константин Павлович грустно покачал головою.

- А мне сегодня исполнилось 80 лет, - упавшим голосом пробасил он.

- А мне девятого было 79, - поспешно объявила Юляша. Константин Павлович снова покачал головою.

- Хотел отметить в пятницу, да не знаю как. Пить нельзя, есть тоже, - заключил он.

- И не говори, - поддержала его Юляша. -Уж как мне надоела эта овсянка!

- Да-а-а! - многозначительно изрек Константин Павлович. - И у всех моих знакомых – но- ги, - задумчиво и протяжно произнес он, разглядывая серую стену вестибюля. Юляша его мгновенно поняла. - А у меня и руки! Она вытянула вперед свои худенькие кисти.

- Суставы, - покачал он головою.

Между тем очередь продвигалась. Виталий Всеволодович вышел от доктора с веером зеленых рецептов и сел рядом с Юляшей, которая с готовностью отодвинулась, давая ему место, чтобы продолжить приятную беседу.

Но из кабинета вышла медсестра Вера и пошла в процедурный кабинет. И Юляша, постукивая палочкой, последовала за нею. Константин Павлович, медленно поднявшись, направился в кабинет 313.

Из конца вестибюля вернулся Виталий Всеволодович, - он забыл свои рецепты, которые так и остались лежать на лавке.

Надев пальто, он вышел на улицу, где уже чувствовалась весна. Рыхлый снег пах талой водой и синее необъятное небо обещало скорое и долгожданное тепло. Виталий Всеволодович остановился и посмотрел на небо. На деревьях сидели птицы и смотрели на него. Он помахал им и улыбнулся.

Крупная старая ворона что-то громко и выразительно прокаркала Виталию Всеволодовичу. Он удивился, но вежливо ответил ей. Ворона, склонив голову на бок, внимательно выслушала Виталия Всеволодовича и разразилась длинной возмущенно- хриплой тирадой. Этот неожиданный обмен любезностями обещал перейти в приятную беседу, но проходившая мимо женщина смутила ворону вопросом:

- Вы так увлекательно беседуете. Можно и мне поговорить с вами? - она громко засмеялась. Ворона недоверчиво посмотрела на нее, оглушительно каркнула и взлетела с ветки, пыльно взмахнув крыльями.

Виталий Всеволодович улыбаясь, пошел прочь от поликлиники, но женщина окликнула его, указав на голубые клеенчатые тапочки, в которые он был обут. Тихо поругиваясь, Виталий Всеволодович стащил тапочки, покрутившись и не найдя более подходящего места, засунул их в карманы своего пальто. Затем он быстро пошел по улице, заложив руки за спину.

А между тем в поликлинике, в кабинете 313, моложавый доктор, сидя на вертящемся стуле, умудряясь справедливо распределять свое профессиональное внимание между компьютером, амбулаторной картой пациента, медсестрой и самим пациентом, никак не отреагировал на приближение входившего Константина Павловича. Напротив, он полез куда-то под стол.

- Заур Шабанович, так Вы будете назначать Прибалдухину повторную процедуру? - спросила входившая медсестра Вера доктора, которого в народе звали «Забор Штаке - тович». Она прошла мимо Константина Павловича также, как и доктор, - не обращая на него никакого внимания.

Заур Шабанович, кряхтя под столом и наливая в пластиковый стакан из большой 1,5 литровой бутылки пепси-колу, приговаривал:

- Вредно, конечно, но очень вкусно!

Напившись, он обратил, наконец, свое рассеянное внимание на сидящего Константина Павловича.

А тот внимательно оглядев сестру и доктора, словно решая, достойны ли они его слов, крякнул и начал излагать свою историю, уже в третий раз в этот знаменательный для него день.

2011 год Эстония, город Кохтла-Ярве