Юджиния

Юджиния.

Стихийное бедствие и на самом деле вещь довольно обычная, но верится в него с трудом, даже когда оно обрушится на нашу голову. В мире всегда была чума, всегда была война. И, однако ж, и чума, и война, как правило, заставали людей врасплох.

Альбер Камю «Чума».

Мне снились целые города, заполненные разлагающимися людьми. Вонь стояла везде на этой грешной земле, доходя до холодных таежных лесов, жарких южных степей и далеких бескрайних океанов. Она не миновала даже самых пустынных уголков земли. Мир потопал в гнили. Нет, это не были какие-то зомби из старых ужастиков или другие химеричные, выдуманные существа.

Здесь вообще мало связано с какой- либо фантастикой. Совсем ничего ирреального. Они были кругом. Даже чистые, невинные младенцы, попав в эту реальность, созданную моим воспаленным мозгом, уходили в упадок. Истлевали за кратчайший срок. Их было жалко больше других. Они этого не заслужили. Они входили в сознательную жизнь уже переполненные гнилью. Черные лики, бордовые глаза и синеющие язвы и гнойники. Здоровые люди, не загнившие, не выживали в этой среде. Либо они подвергались неведомой напасти, либо погибали в неравных боях.

Никто не питал ничего ни к чему, умение чувствовать уже было атрофировано. В этом проклятом мире осталась лишь непреодолимая тяга к материальному, тому, что осталось от прошлого мира. Они поглощали пищу не чтобы вкушать, а чтобы жить. Они заливали организм алкоголем не чтобы забыться, а чтобы жить. Те немногие, кто оставался в укрепленных убежищах, предавались плотским утехам не для размножения, не для проявления чувств, а исключительно для удовольствия. Я как ворон летал над горящими городами и пепельными кладбищами дорог, наблюдая происходящее. Мои сны были ужасны. Но реальность не оставляла выбора. Ярких картинок в фантазиях уже давно никто не видел. Мне являлись целые города инфицированных. И нет, мое сознание не было затуманено. Это был не сон. Да я спал, но это происходило в любом состоянии. Люди гнили. В людях гнило все человеческое. Ломились представления о жизни, крушилось все столь бережно хранящееся. Умение думать и чувствовать устарело, людям нечего противопоставить гнили. Человечеству конец.
Когда началась эпидемия, лишь невеликая доля людей осознала тяжесть груза, свалившегося на плечи человечества. Все были заняты по большей части собой, своим вычурным видом и потреблением того, что ещё не стало дефицитным. После стало модным работать в центрах помощи зараженным. Собирались деньги, перепродавались браслеты «счастья», давались сотни благотворительных концертов. Все то, что нужно было делать меньше всего. Социум строил из себя заботливый механизм воздействия и управления, хотя он не имел представления о происходящем. Ещё больше денег! Больше респираторов и ватных тампонов. И упс! Ожидаемого результата все нет и нет. Попытка уйти от даже мысли возможного конца цивилизации сильнее загоняло людей в пропасть. Человечество жило по законам фильмов с хорошим концом. Тех лент, в которых, взявшись за руки единое общество, преодолевало любые беды. Но жертв эпидемии становилось всё больше, а развязка никак не наступала. Тогда-то и началась паника, и маски были моментально сорваны. Люди по инерции ещё делали фотографии, вели соцсети. Но лица на тех снимках были уже обезображены ужасом и гримасами страха. Не было улыбок и надежды во взглядах. Зеркала оказались кривыми. Каждый сам по себе. Так наверно правильнее всего нужно вести себя. С самого начала нужно было так делать. Искать убежище с парой-тройкой самых близких людей в своем маленьком мире. Максимально отгородить себя от зоны заражения. Это могло спасти. Но и здесь мир ошибся. Пепел сожженных трупов разносил заразу все дальше. Под звуки скрипок на похоронах Великих Мира Сего слезы превращались в кровь. Новую кровь. Новую отхаркиваемую жижу вперемешку с внутренностями. И все по кругу. Лихо настигало всех. И белых, и черных. И сильных, и слабых. От гниющих городских людей откололась незначительная часть самых понимающих и отвергнутых. Они бежали на север. Во глубину сибирских руд, как писал незабвенный классик. Человеку сложно донести факт его неминуемой смерти. И тем смешнее он в итоге гибнет.

Я сижу в телеге, запряженной коровой. Почему-то крупный рогатый скот не подвергался заражению. В отличие от домашних питомцев. Многие семьи и заражались от своих неконтролируемо гуляющих котов и собак. За последнее время те, кого любишь, приносили много смерти. А когда люди поняли это, то было уже поздно. Вообще человечество все всегда осознаёт поздно. Настолько, что заразе даже не удосужились дать название. Отчаянные врачи гибли первыми, а исследовать гниль не представлялось возможным. Все происходило стихийно. Волна насилия и безумия захлестнула мир за неполный календарный год. Церкви, мечети, синагоги были переполнены верующими и надеющимися. Но это послужило лишь большим катализатором смерти. Когда ещё работало телевидение, то говорилось даже о внеземной природе болезни. И если это наказание Господне нам за грехи, то оно как никогда вовремя.

Я сижу в телеге, запряженной коровой. И мы неторопливо катимся в место, которое называется «Мангазея». Так окрестили военный эвакуационный лагерь, наверно последнее место в радиусе тысячи километров, где ещё могут оставаться зачатки цивилизации. Место, сохранившее присутствие прежней, спокойной и безмятежной жизни. Там обещают дать электричество, чистую воду и лекарства. Во всяком случае, так писалось в листовках, раскидываемых с неизвестных черных вертолетов, пролетевших надо мной пару месяцев назад. Быть может это всё чушь. Но отсутствие других вариантов и желание хоть некоторое время отсрочить свой конец, гнало вперед толпы серых, пыльных сгорбленных беженцев. Стирая в кровь ноги, и падая от бессилия, они не сдавались. Люди вставали и шли, в надежде на мифическое спасение и искупление. У меня есть ружье, поэтому я еду в телеге. Мораль и сострадание остались где- то в прошлой зиме. Из-за этих ценностей погибло много достойных. Возможно, капелька эгоизма лучше любых прививок сохранит жизнь.

Я опять уснул. Убаюкивающее покачивание телеги разморило мой истощенный походами и недоеданием организм. Во сне я снова увидел прошлый мир. Точнее фрагменты его кончины. Я видел, как взошло солнце. Спящий мирным сном гигантский город - паук ожил. Монотонный храп ночных обитателей сменился монотонной утренней возней. Стареющие женщины пошли готовить завтраки своим толстым, надоевшим мужьям, незаметно стряхивая пепел в сковородку. Старушки взяли сумки со своим никому не нужным барахлом и лениво поплелись к своим торговым точкам. Бездомные коты, потянувшись, пошли рыться в объедках в поисках пищи. Молодой парень чмокает жену в щечку и, выбегая из подъезда, набирает номер заждавшейся любовницы. Девушка выводит своего мелкого пса, похоже на крысу, на прогулку. Сторож, допивает теплую вчерашнюю водку и идет открывать двери школы для первых учеников. Студент выключает будильник и, отворачиваясь к стенке, продолжает смотреть горячий сон с девушкой из параллели. Таксисты заводят двигатели своих автомобилей и подтягиваются к вокзалу. Всё вроде в норме и всё как обычно.

Но привычная, годами отработанная схема рушится, когда по всем каналам и радиочастотам передают тревожные сообщения о том, что эпидемия уже рядом и карантина с эвакуацией не будет. Когда улицы устилаются зараженными и мертвыми. Когда больше не замечаешь солнца над головой. Тогда все меняется. Люди сбрасывают маски доброжелательных хомячков и открывают свою истинную сущность. В ту самую минуту и не знаешь, на какой стороне хуже: полной больных, безвыходных зараженных или среди холеных не ожидавших проблем обывателей.

Люди в суматохе начинают бежать, кто куда, несутся от невидимого кошмара, протискиваются к спускам в метро, к пустым автобусам и поездам на вокзалах в надежде перегнать смерть. Вот упала какая-то девочка, не выдержав напора толпы, и её тело топчут и сметают сумасшедшие люди. Кровь бежит по ступеням, неудачники поскальзываются и ломают себе конечности, но кого это теперь волнует. Полицейские пытаются не допускать паники, но у них это мало получается, тогда они, отчаявшись, начинают стрелять в толпу, но вскоре безумцы и их сметают. Кто-то пытается организованной бандой забаррикадироваться в супермаркете, кто-то, взяв документы и деньги, схватив детей и засунув подмышку старого толстого кота, залезает в машину и заводит её, в бесполезной попытке убраться из зоны заражения. Особо фанатичные снова бегут в храмы, замаливают грехи и считают, что чума не проберется сквозь святые стены. Кто-то громит магазины, в надежде нажиться перед смертью, три ублюдка в подворотне насилуют случайную девушку. Мужик отдает на растерзание обезумевшим охранникам жену и 7 – летнюю дочь, чтобы его пропустили на спасительный паром, уходящий из медленно, но верно умирающего города. А в небе, тем временем зажигаются огоньки баллистических ракет. Сколько всего может произойти за сутки. Последние дни человечества.

Я вскочил от увиденного кошмара. Нервно зашарил по карманам в поиске сигареты. Вспомнил, что последнюю, самоскрученную, скурил пару дней назад. Чертова привычка! Немного привстав, я оглядел окружающую местность. Мы ехали, по какому-то черному непроходимому лесу. Чаща была наполнена страшными перекрученными и согнутыми деревьями. Это всё взрывная волна взрыва, где-то далеко за ней. Воронок было много. Бесполезная война за ресурсы. Правительство пыталось. Да, оно пыталось перебороть страх. Но стало только хуже. Теперь некоторые обжитые пути напрочь заброшены из-за радиации. Вот и приходится пробираться по одинаковым, но многочисленным лесам. И к северу их становилось на порядок больше. Проселочная дорога серпантином вела в чащу, но сломанные деревья и вытоптанные кусты говорили о том, что по этому маршруту поток отчаявшихся счастливцев движется давно. На телеге нас двое. Я, и одинокий пожилой фермер. Я мало что знаю о нем. Да это и не важно. У нас договор: я защищаю его в пути, он везёт меня к военным в Мангазею. И вот уже неделю наш союз, скрепленный оружием и колесом, позволяет нам жить. Без лишних вопросов и ненужной привязанности друг к другу. Мы даже не знаем имен друг друга. В этом мире выживают одиночки. Таковы правила жизни.

Я сижу в телеге, запряженной коровой. На мне старый военный бушлат, моя парадная, но уже выцветшая и давно не стиранная офицерская форма. На ногах старые армейские кирзовые сапоги, а лицо украшает объемный черный респиратор.

Багровое солнце уныло освещает постапокалиптические пустоши. Пепельные облака бегут на запад, и в воздухе стало веять гнилью и смрадом разлагающихся тел. Мы приближались к городу. Точнее к кладбищу.

Примерно через десять минут езды, лес отпустил нас из своих объятий, и нашему взору открылось большое вересковое поле, за которым виднелись столпы пожарищ. Небо застилали черные тучи смерти. Запах становился просто удушающим, и мы поспешили надеть спасительные респираторы. Когда правительство думало, что контролирует ситуацию, то трупы умерших просто скидывали техникой в гигантские кучи на окраинах городов и сжигали. Но смерть распространялась быстрее, чем тракторы успевали выкапывать братские могилы. И с той самой минуты, когда все рухнуло, тысячи обезображенных тел остались лежать на улицах, сваленными в ожидании кремации. Города превратились в некрополи. Черное от пепла небо придавало ситуации особый драматизм. У нас не было иного выхода, как проехать через мертвые улицы. А опасностей там могло быть предостаточно. Зараженные, обезумевшие от безысходности военные, первые каннибалы. Кроме того, респиратор не давал стопроцентной гарантии защиты от гнили. Но иного пути не было. Проверив одежду и прикрыв брезентом припасы, мы двинулись навстречу судьбе. Мы против всех.

Ещё год назад здесь кипела жизнь. Центр тяжелой промышленности. Огромное индустриальное гнездо рабочих орлов. Гниль пришла сюда не сразу. Улицы относительно чисты от зараженных. Видимо многие смогли эвакуироваться. Сжав в руках ружье, я медленно озирался по сторонам, в надежде, что ничего не увижу. К нашему счастью все-таки болезнь истребила здесь всех. И запах гари в городе был не такой терпкий и противный. Нам сказочно везло. Таких слов я давно не говорил…

Внезапно на дороге появились двое. Как будто неоткуда возникли закутанная в кожаный плащ молодая девушка, и в старом пальто из драпа девочка лет семи. Грязные и исхудавшие. Их лица были перепачканы сажей, но мне было видно, что они совершенно здоровые от заразы. Замахав руками, девушки выскочили на дорогу. Телега резко остановилась.

- Вы кто? Нет, не подходите! – захрипел на них старик. - Отвечайте на расстоянии. Но сначала откройте рот и покажите руки. Я сказал, стоять!!!

Ошалевший дед-фермер явно чересчур перестраховывался. Девушки не были заражены. Это видно. Но орущий сумасшедший старик приводил их в трепет. И девушки послушно исполняли все указания. Стоит сказать, что гниль просто так не появлялась, как гром среди ясного неба. Первые симптомы болезни, это отваливающиеся ногти и крошащиеся зубы. Просто с хрустом распадаются. Потом по телу сыпь и кровоточащие язвы, напоминающие бубоны. Все это приправлено высокой температурой и обильным потоотделением. Ну а дальше само обращение – глаза наливаются кровью, неконтролируемая гниль из всех отверстий, непрекращающаяся рвота и приступы внезапного безумия. Может от боли, а может от воспаления мозга. С того самого момента ты больше не человек – ты существо, заслуживающее только пулю в лоб. Как можно быстрее. Иначе гниль посредством контакта со здоровыми людьми разнесется дальше.

Девушки выглядели заплаканными. Всем свои видом они пытались показать нам, что не хотят конфликтовать, а поскорее желают найти место, где безопасно. В их мерцающих светом глазах читалась готовность на всё. Маленькая девочка опять начала плакать. Она кричала и дергала за рукав свою спутницу. Я обратился к старику:

- Они здоровы, не дури. Я отсюда это прекрасно вижу. Симптомов нет. Давай выслушаем их.

Дед не спешил опускать ружье. Исподлобья косившись на меня, он состроил недовольную сердитую гримасу. Но всё же со мной согласился.

- Хорошо.Ну. У вас пара минут. Пока нас никто не увидел. Кто вы, откуда и что нужно?

Старшая сделала робкий шаг по направлении к нам. Она смотрела не на воинственно настроенного деда, а на меня. Её потрескавшиеся губы дрожали от холода. Тихим голосом незнакомка заговорила:

- Не стреляйте, дяденька. Выслушайте. Мы не сделаем никому ничего плохого. Мы очень голодны. И хотим спать. В тепле. И вы зря держите ружье наготове. Город давно опустел. Здесь нет даже собак. Все либо ушли, либо умерли. Меня зовут Юджиния, а это моя сестра Дарина. Вы едете в Мангазею??? Возьмите нас туда с собой! Пожалуйста!

На глазах девушки заблестели слёзы. Дед нерешительно опустил ружье и сквозь зубы зло процедил:

- Нам не нужна бесполезная обуза. Мы и так еле двигаемся. Да и припасов осталось совсем мало. Куда ещё вас деть - то?

Осмелевшая девушка подошла совсем близко, увидев, что угрозы со стороны ружья нет. Она долго и упорно умоляла старика взять их с собой, предлагала любую помощь, обещала, что они будут тихими и незаметными и выполнят все поставленные условия. Без остановки, как птичка, щебеча, Юджиния навязывалась в наше нелегкое путешествие. Их не пугала неизвестность. Решительность и голод гнали их вперед. Но старый фермер был решительно против их присоединения к нашей «команде». Тогда за девушек вступился я. Ну при всем цинизме окружающего мира мне их стало, невероятно жаль. Много плохого я сделал за свою жизнь, но сейчас во мне взыграла светлая, чистая сторона души. Слишком уж мало прекрасного осталось на этой земле. А черные глаза и улыбка Юджинии невероятно притягивали. В них было, что – то такое, чего я давно не видел. Надежда на лучшее.

- Давай возьмем их с собой, - обратился я к деду, - они пропадут здесь без помощи. Мангазея то уже совсем недалеко. Через несколько дней мы будем там. Если верны расчеты и знаки.

Тот наморщил лоб и проникновенно посмотрел на меня. Приблизившись ко мне на расстояния вздоха, полушепотом старик стал быстро и с опасением в голосе говорить:

- Знаешь, не стоит этого делать. Ты можешь думать обо мне что угодно, мол я бессердечен и глуп. А я знаешь, что, я главное – осторожен! Мы совсем не знаем, что это за девицы. Заметь, они без респираторов тут как «выживают»! Вдруг это засланные шпионки каннибалов. Строят из себя здесь невинных жертв. Ночью они нас разделают и сожрут. Что ты на это скажешь?

- Скажу, что это полный бред, - усмехнулся я в ответ, - каннибалы тупы и прямолинейны. В них не осталось ничего человеческого и хитрого. На такое они не способны. А девушки могут помочь со сбором припасов. Доверься мне! Если что, я поделюсь с ними своей частью. Поэтому сейчас спрячь ружье и подвинься.

С моей настойчивостью спорить было бесполезно. Дед сжал оружие крепче прежнего, но все же пересел к другому краю. Девушки быстрее ветра залезли на телегу и, прижавшись друг к другу, мгновенно притихли. Юджиния молча, смотрела на меня своим легким благодарным взглядом. Восторг охватил меня. Впервые месяца за три наверно. Я ухмыльнулся и приник к коробке с консервами. В голове роились странные непонятные мысли. Бдительность ушла куда – то восвояси. Я полностью уверовал в слова, сказанные Юджинией. Так тепло и достоверно они прозвучали.

Город остался позади, и впереди нас ждала холодная осенняя ночь. Поздний октябрь как-никак. Луну на небе закрыли тоскливые тучи, поэтому видимость была крайне низкой. Наша телега неторопливо заехала за развороченный выстрелами бензовоз. Военные, покидая город, слегка пошалили. Там мы решили переждать пугающую темноту. Я несколько раз обошел обломки фуры для безопасности. Мертвая тишина давала надежду на спокойную ночь.

Вернувшись в наш импровизированный лагерь, я увидел, что там уже все крепко спали. Девочки укрылись старым военным бушлатом, поджали ноги и мирно сопели в тон громко храпевшему старику. Тот же развалился на пол телеги, раскинул навзничь руки и вдобавок ко всему спал с открытым ртом. Усмехнувшись, я по-отечески накрыл его плащаницей, а сам прильнул к колесу грузовика, совсем рядом с девчонками и стал наблюдать за их спокойным сном. От Юджинии исходило тепло, которое заставляло мою сухую кожу покрываться мурашками. Солнечные блики застилали глаза, когда я смотрел на её улыбку, пробивавшуюся сквозь сон.

Боже, что перенесла эта девочка, прежде чем мы нашли её! Каких ужасов она насмотрелась вместе со своей сестрой. Возможно, мировоззрение девушек пошатнулось от людского бесчестия. От злости, ненависти и безысходности. Но улыбка… до чего же была прекрасна! Теперь они в безопасности. Я защищу их от любого. Мы доберемся до Мангазеи, где ещё есть надежда. Человечество сможет вернуться к былому величию, пока живы лучшие люди. Лучшие умы. Лучшие глаза. Я это мускулы нового мира. А они принесут в него новую жизнь.

За подобными размышлениями меня поборол сон. Веки налились свинцовой тяжестью, и я отрубился. Разбудил меня толчок в плечо.

- Эй, спаситель, проснись! Эти малолетки сбежали и прихватили с собой наши ведра! Я говорил тебе, что это глупая затея брать их с собой. Но нет же, воспылало сердце героя. Проверь карманы, может, что у тебя стащили!

Я мгновенно вскочил, но никак не мог сообразить, что случилось. Мысли путались и никак не хотели приходить в порядок. Рядом со мной никого не было, только злой дед стоял напротив и скрипел своими грязными зубами.

- Успокойся, - воскликнул я, - они не могли так просто уйти. Тем более с ведрами. Зачем им это?

- А я откуда знаю?! – кричал дед, - факт в том, что их нет! Как и моих ведер! Теперь ты мне должен. Ведь по твоей прихоти мы их взяли с собой.

- Тихо, тихо. Нужно разобраться. Может их похитили?

- Да кому они сдались! - не унимался старик. - Даже если бы и взяли, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали. По горлу чик!

Я стоял и выслушивал брань старика. Чувствовав за собой вину, мне никак не приходило в голову, почему девушки нас так скоро покинули. Они ведь так рьяно напрашивались… и вдруг. Я их увидел. За спиной старика. В руках Юджинии было ведро полное черники. А у Дарины ведро, наполненное водою. Я улыбнулся и обернул деда. Тот обомлел, но по инерции произносил матерные словечки.

- Тут неподалеку есть нетронутый источник. Из-под земли ключ бьет. Мы там постоянно воду набираем. Она холодная и не слишком чистая, зато без радиации. Напоите корову. И ягоды вокруг растут. Вот мы и решили пока вы спите как-то постараться доказать вам, что в этом путешествии мы вам пригодимся. В дорогу вот собрали.

Юджиния протянула мне ведро. Я взял его и посмотрел на неё. Она умылась, и её лицо заиграло новыми красками. Пронзительные темные глаза, ямочки на щеках, тонкая алая полоска губ. Плащ развеивался на ветру, и можно было рассмотреть её фигуру. Всё было при ней. Вязаный свитер выделял её небольшую, но аккуратную грудь, а юбка поверх теплых черных колготок демонстрировала красивые бедра и волшебные ножки. Настоящая красавица. Заметив мой взгляд на себе, она смущенно отошла за сестру. Та, молча, отдала деду свое ведро с водой и впервые за все время с нами заулыбалась своим беззубым детским ртом.

- Вот видишь, - сказал я старику. - Не могли они просто так уйти. Теперь ты мне веришь? Польза будет.

Дед недоверчиво смотрел на воду. Чистая. С небольшим количеством водорослей на дне.

- Хорошо. Пусть остаются, - вздохнув, произнес он. - Но впредь одни не гуляют. Здесь может быть очень опасно.

- Я уж прослежу за их безопасностью. А ты ступай. Напои свою буренку, да будем выдвигаться.

Девушки залезли на телегу, и заняли прежнее положение сжатых комочков. Я собрал все снаряжение и уселся рядом с ними. Все было готово. Дед издал непонятный цокающий звук своим ртом, и корова пошла. Наша обновленная группа двинулась в путь. Солнце только вышло за горизонт, и багровый утренний свет едва грел промерзлые плечи. Примерно два часа мы ехали молча. Не вытерпев тишины, я попытался разговорить девушек. Но не зная с чего начать разговор, сумел выдавить из себя лишь:

- Ну, поведайте мне свою историю. Откуда вы родом? Как выживали этот непростой год?

- У нас нет истории, -пожала плечами Юджиния, - нам нечего вам рассказать.

- Как так? – удивился я. - У всех есть своя история. Каждый пережил большие потрясения, прежде чем оказался на этой телеге.

- Вот, а мы не может ничего сказать. Скучно вот так вот.

Юджиния явно не хотела раскрывать свои секреты перед вооруженным незнакомцем. Но не боялась меня. Маленькая насупилась и сильнее прижалась к сестре.

- Хм, хорошо, - согласился я, - давайте так. Я расскажу вам о себе, а потом вы что-нибудь поведаете о себе. Идет?

- Что вы можете такого рассказать? - заинтересованно спросила Юджиния.

- Ооо! - оживился я. - Да много чего. Начну с начала, потому что с конца начинают только извращенцы. Я родился в Москве. Там и жил до 19 лет. Неплохо так учился в техническом университете. Потом драка в баре, вступился за слабого друга и сломал нос хулигану. А он написал заявление в полицию. В общем, гуманный суд дал условный срок. Из университета естественно выгнали, пошел на стройку работать. За сломанный нос мне сломали жизнь. Как судимость сняли, так сразу в армию забрали. А там втянулся. Прямо в душу залегло. Понял, что мое это. Понравилось, решил себя этому посвятить. Закончил срочную службу, остался по контракту служить. Потом офицерская школа в Смоленске, перевод на Северный Кавказ. Там получил ранение в ногу. Комиссовали, вернулся домой в отпуск. И тут вся эта вакханалия с навалившейся болезнью. Поехал проведать умирающего армейского друга в Тюмень. Там-то меня и застал хаос. Много видел горя. Как отец убивал сына, как солдаты стреляли по безоружным гражданам. Как из трупов получались баррикады. Как умные книги становились пустыми, когда ничего не помогало. И слепой становился зрячим, пока нас кормили обещаниями. Недалеко от Екатеринбурга встретил этого деда, и вот уже больше двух месяцев мы движемся в Мангазею. Осталось всего полшага. И мы окажемся там. Если не врет моя карта.

- У вас есть карта пути??? В Мангазею? А можно посмотреть?

Юджинию заинтересовало наличие подробного расписанного маршрута, и она сразу же прильнула ко мне. Дарина тоже приподняла голову и с любопытством смотрела на меня.

- Эм, сейчас её у меня нет. Я уничтожил бумагу. Карта в моей голове. Подробно запомнил. Так я буду ценнее. В случае чего – то.

Юджиния села на свое место и внимательно смотрела на меня:

- Я не знаю, что вам такого рассказать о нас. Скучные мы. Жили в поселке под Нефтеюганском. Ехали с родителями к эвакуационному пункту в Челябинск. На нашу машину напали бандиты. Родителей убили. Мы убежали в лес. Все.

На глазах Дарины появились слезы. Я понял, что не нужно развивать эту тему, несколько отсел от девочек и стал глядеть по сторонам. Остаток дня мы также провели в тишине. Ночью я не спал. Я все думал о том, что эти девушки крепче меня. Так спокойно говорили о таких вещах. Во мне не такой крепкий стержень. Пару раз мне хотелось покончить собой. Когда рушился привычный мир, только жажда мести не дала мне погрузиться во все тяжкие ещё там в Тюмени. Но глядя на Юджи и Дарину мне впервые за полтора года было не все равно на окружающую действительность. Я хотел изменить всё к лучшему. И дать девушкам надежду на исполнение их самых сокровенных мечтаний.

На следующий день мы вышли на широкую федеральную магистраль. К всеобщему удивлению она оказалась очищена от брошенных автомобилей. В некоторых местах её пересекали следы гусениц танков. Значит мы все ближе. Настроение у всех улучшилось. Да и корова по асфальту пошла бодрее. Холодное солнце светило по кронам далеких, нетронутых войной заснеженных лесов и это смотрелось чудесно. Дикая природа в этих местах как будто и не заметила конец человечества.

Стремясь поддержать спокойное настроение путешествия, я задал старшей вопрос:

- Вот, а все же. Почему у вас такие нетипичные имена?

Юджиния пожала плечами и скромно сказала:

- Родители много путешествовали, отрывались на крутых тусовках, да и вообще были прогрессивными людьми. Вот и решили выделить нас из общей массы Насть и Саш. Но нам нравится, то, как нас назвали!

Внезапно Юджи задала мне встречный вопрос:

- А вы когда-нибудь ели людей?

Я замешкался, не зная, что и ответить на такой непредсказуемо странный вопрос. Меньше всего ожидаемо услышать подобное. Но решив быть до конца честным, я решился рассказать всем ужасную правду о себе.

- Да. Приходилось. Но не по своему желанию.

- Как это? Расскажете?

- Ну. Хорошо. Ещё до того, как я встретил старика, мой путь лежал с другой группой. Они оказались приветливыми работящими людьми, у них было несколько грузовиков, автобус, много оружия. Это была большая семья потомственного мясника. Поэтому с едой проблем не было. Наше питание составляло разнообразное запасенное мясо. Морозильная установка в одном из грузовиков позволяло ему долго храниться. Мы ехали в направлении Мангазеи достаточно долго. Много плутали из-за беспорядков, погромов, радиации. Где-то неделю проехали, не увидев ни одного человека. В итоге запасы подходили к концу, а пополнять их становилось все сложнее. Но внезапно однажды в морозилке оказалось несколько центнеров свежего мяса. Хозяин сказал, что в очередном маленьком городке наткнулся на ферму со свиньями. А я в момент перегрузки и свежевания спал. И тогда этому не придал значения. Ужасная правда открылась позже.

Я на мгновение умолк, а затем, потупив взгляд продолжил.

- Мы ехали по бесплодной холодной пустыне. Внезапно раздался пронзительный крик. Колонна остановилась. Мужчины повыскакивали из машин в поисках источника звука. За большими наваленными развалинами раздавался надрывистый лай собак. Мы бросились туда. Затаились. Эта была стая одичавших псов. И они преследовали девушку. Они оказалась в смертельном тупике у камней всего лишь с нелепой палкой в руках. Шансов у неё не было. Стая огромных злых собак приближалась. Когда они подошли достаточно близко, мы открыли огонь из укрытия. Примерно голов пять мы застрелили секунд за десять. Ещё пару самых больших и безумных тварей убили в попытке напасть уже на нас. Остаток стаи быстро рассеялся по пустыне. Девушка бросила палку и с благодарностью и слезами смотрела на нас. Она думала, что её ждет защита и кров. Как же она ошибалась! Вперед вышел хозяин. Крупный мужчина лет пятидесяти, отец троих бугаев, с большими работящими руками. Красная рубашка, коричневый фартук мясника и обязательная сигарета во рту, полного золотых зубов. Он звал девушку подойти, нервно улыбаясь. У неё были прекрасные волосы пшеничного цвета. И такие ясные голубые глаза. Ей всего 18 было, понимаете, ей же жить и жить. А этот ублюдок достал из-за спины свой помповый дробовик и прежде чем я сумел что-то сделать выстрелил ей прямо в лицо. Раздался хохот толпы сзади. Я кричал и рвался к ней, но меня держали двое сыновей хозяина. Он не спеша повернулся, обнажил свои желтые зубы и громко восторженно произнес: «Еды ещё на два дня!». Толпа одобрительно загудела. Это уже потом я узнал от жены хозяина, что тем мясом в холодильнике была банда неудачливых мародеров. И все это время мы ими питались. Эти уроды даже не притронулись к трупам собак. Их интересовала лишь человечина. В ту же ночь я всех их убил. Ножом. Без малейшего сожаления.

Девушки, затаив дыхание, слушали меня. Даже старик обернулся. Рассказ был действительно ужасен. Ужасен в своей правдивости. Но моей вины в том диком случае не было. Кто знал, насколько низко могут пасть отдельные люди. Юджи промолвила:

- Как грустно. Люди ужасны. Может апокалипсис к лучшему? Мы оставим Землю для возрождения. Для других существ, заслуживающих жизненное пространство.

- Не знаю. Может ты и права, - ответил я, смотря в её большие черные глаза. – Но пока есть красота и добродетель, то всё можно исправить. Любые ошибки. Главное поверить, что это возможно.

Юджи косо улыбнулась, словно мои слова были чем-то смешным.

- Мне нужно в туалет, остановитесь, пожалуйста.

Больше в тот день мы не разговаривали. Переждать темноту, было решено под большим мостом. Ночь оказалась не типично для октября теплой. Сон свалил нас мгновенно и с огромной неохотой мы проснулись на утро. Удивительно, как трудно стал даваться подъем. Сложнее всего заканчивать начатое, когда до финала потянуть рукой можно.

Я делился с девочками всеми припасами, что были у меня, но ели они совсем мало. При этом чувствовали себя замечательно и ни на что не жаловались. Настоящие героини. Мне стало ясно, что эта выдержка и позволяла им выживать все эти месяцы.

Мы свернули с магистрали, и весь следующий день ехали по пыльным проселочным дорогам. Все были заняты своими скрытыми мыслями. И тут, как вчера внезапно, Юджи спросила меня:

- Скажите, а о чем вы больше всего мечтаете?

Я посмотрел на неё, взглянул на её овеянное чистотой лицо, и поймал себя на глупой неподобающей мысли, что больше всего я хочу поцеловать её и обнять. Но так сказать это вслух было нельзя, и мне пришлось соврать:

- Я мечтаю о ванной с горячей водой и бутылочке холодного пива. Это если конкретно сейчас. А в масштабах глобальных, мне ужасно хочется, чтобы возродились былые города, но их должно населять не быдло, что позволило великой цивилизации загнуться, а люди с высокими моральными ценностями, люди начитанные и образованные, а главное, чтобы между ними была настоящая искренняя любовь. И Человек способен на возрождение!

Мои слова никак не произвели на Юджи впечатления. Она с сожалением посмотрела на меня и сказала:

- Но вы ведь знаете, то этого никогда не будет. Человека не изменить. Он всегда будет убивать, и унижать слабых. Расслоение и опускание отдельных людей неотвратимо. Это природа человеческого мышления. Поэтому надейтесь, что в Мангазее еще есть пиво и горячая вода.

- Ох, Юджиния. Какой же ты неисправимый мизантроп. Совсем не веришь в себе подобных.

- Вы ошибаетесь. – тихо ответила мне девушка.

- В чем же? – удивился я.

- Не вижу здесь себе подобных. Вижу лишь отчаянных и готовых на любую аморальщину зверей. Но даже животные не трогают друг друга на водопое. А люди глотку перегрызут за любое минутное проявление слабости. Именно поэтому кара небес справедливо снизошла на нас.

- Но как ты можешь так говорить? Твои родители погибли! Разве они заслужили это? Разве Дарина может расти без папы и мамы?

- Они все равно не смогли бы нас защитить в этом пути. Родители были слишком слабы. И духом, и телом. Даже когда их убивали, им было все равно на нас, они плакались своим убийцам, просили забрать семейное золото и все деньги, лишь бы не трогали ИХ! Нам с Дариной удалось спрятаться, но кажется, в последнюю минуту своей жизни родители думали о своей шкуре.

Я промолчал, не зная, что и возразить. Искренние и грустные слова девушки, пережившей такое потрясение, такое предательство заставили замолчать всех. Слишком мало мне было известно о судьбе девочек, чтобы судить о таких суровых выводах Юджи. Весь остаток дня мы опять молчали. Лишь дед насвистывал мелодию своей молодости. Переночевать мы решили в старом, давно брошенном доме. Затхлый запах не пугал нас. Но от эмоций, нахлынувших за прошедшие сутки, я совсем не мог уснуть. Кроме этого, по моим расчетам до Мангазеи оставалось менее семидесяти километров. Я сидел за столом и неторопливо чистил своё ружье. Может Юджи и права, и стоит перестать бороться? Ведь рано или поздно все мы умрем. Так если красота так пренебрежительно относится к людям и миру, то почему мускулы должны надрываться. Может убить их всех, пока они мирно спят? И себя потом застрелить? Нет, что я несу. Эти мысли должны исчезнуть из моей головы быстро. Ведь, кажется, что я влюбился в юную красотку Юджи. Поэтому для меня теперь цель – заставить её полюбить жизнь.

В этот день я позволил группе спать на пару часов больше обычного. Когда, наконец, все проснулись и привели себя в порядок, я оповестил девушек и деда о том, что цель нашего путешествия близка. Старик с воодушевлением хворостиной ударил корову, цокнул языком, и мы помчались навстречу неизведанной надежде.

Мы проехали очередной большой густой лес, и посреди поля, прямо перед нами, возвысилась охраняемая солдатами деревянная вышка. На ней было два автоматчика и снайпер. Один из них стал говорить в мегафон:

- Внимание, стойте. Вы приближаетесь к охраняемой зоне. Приготовьтесь к осмотру. Бросьте все оружие и поднимите руки вверх.

Как же я долго этого ждал! Еще несколько часов и мы окажемся в Мангазее! Пристанище всех ищущих и нуждающихся. Я закрыл глаза и покорно, даже демонстративно, кинул ружье на землю. Покорность во имя долгожданного спокойствия. Через пять – семь минут к нам подъехал джип с открытой крышей. В нем сидело несколько солдат и врач в халате поверх камуфляжа. Все в респираторах и максимально оснащены. Солдаты окружили нас. Врач показал им жестом, чтобы опустили оружие.

- Добро пожаловать в эвакуационный пункт №7, - сказал молодой врач, - должно быть, вы слышали, что правительства давно нет, эвакуироваться нам некуда, поэтому я перефразирую — добро пожаловать в Мангазейскую Республику! Мы рады каждому здоровому человеку, способному держать оружие, а тем более уж молодым девушкам. Сейчас я проверю вас на внешние признаки гнили, потом сделаю общий анализ крови, и, если все в порядке, вы проедете в магистратуру для регистрации и собеседования. Пожалуйста, закатайте рукава, откройте рот и покажите мне ладони.

Я был готов делать все, что скажет этот молодой врач. Ожидание в предвкушении нормальной жизни томило. Весь осмотр занял не более часа. Анализ крови также не занял много времени. Благо современные технологии здесь ещё работали. Врач снял респиратор и улыбнулся, кивком дав понять, что с нами всё в порядке. Солдаты сели в машину, следом за ними проследовал доктор и процессия тронулась.

Внезапно громко заплакала Дарина, зажав руками рот. Врач увидел это, моментально соскочил с джипа и подбежал к ней. Девочка показывала жестами на зуб. - Я сделаю сейчас укол и посижу с тобой. – заботливо предложил ей врач. - Хорошо? Не бойся. Зубик пройдет.

Он дал отмашку военным ехать, а сам остался на телеге. Дарина сопротивлялась и плакала, Юджи зло смотрела на врача, но не вмешивалась в процедуру лечения сестры. Обезболивающий укол заставил девочку притихнуть. Дед застегал корову так, что она набрала небывалый ход. Врач гладил сопящую Дарину по голове и напевал ей детскую песенку. Больной зуб все беспокоил ее, и она тихонько скулила. Я спросил у приветливого доброго Айболита:

- Как вам удается сохранять здесь порядок? Как вы держите эвакуационный пункт в сохранности, когда вокруг твориться черт знает что?

Врач посмотрел на меня укорительно:

- Мы давно уже не эвакуационный пункт. По привычке его так называем. Наши вертолеты давно не вылетают в поиске пострадавших и беженцев. Да, мы принимаем всех тех, кто попросит, но сами не ищем никого уж. Мы разрослись. Рассчитанный на пятнадцать тысяч человек, сейчас на территории примерно с двадцать пять тысяч здоровых и крепких людей. Нам повезло, что гниль не добралась так далеко на север. Кроме того, постоянно дезинфекция первичных признаков. И открою вам маленький секрет: в наших лабораториях ученым удалось синтезировать вакцину от этой болезни. Когда пройдут все необходимые испытания на животных, мы перейдем на людей. Возможно, именно отсюда и заново возродится человечество. Во главе нашей Республики стоят серьёзные военные, они-то и поддерживают необходимый порядок. Своими методами. Диктатура и уравнилово, да, зато нет бедных и нуждающихся. Каждый занят там, где нужно помочь. Нам удается выработать сознание у людей, что, работая на благо других, ты делаешь благо себе. Любой трудовой поступок в пользу сообщества бумерангом вернется в твой дом в виде чистого белья, горячей воды и нормального питания. Так что бояться тоталитарного режима нечего. Идеологий нет. Нет различий кто ты. Да и строем на парады вас ходить здесь не заставят. Хотя я вижу, что вы бывший военный. Выправка и форма вас выдает. Ходят слухи, что готовится масштабная чистка крупных окрестных городов от заражения, так что вы явно им пригодитесь со своими навыками. В общем Мангазея ждет вас всех с распростертыми объятиями. А вот мы и приехали!

Перед моим взором предстала небывалая стена. Бойницы через каждый пятьдесят метров, оснащенные пулеметами, патрули с собаками снизу и огромные ворота из черного металла. Сверху висело несколько потертых флагов: России, СССР и бывшей Архангельской области. Вдоль стены располагались сколоченные птицефермы, загоны со свиньями, дома плантаторов, сеющих озимые. Видимо места внутри уже не хватало, и блага цивилизации выращивались вне периметра. У ворот была небольшая очередь из людей. В основном это были работающие вне Мангазеи фермеры. Каждого входящего проверяли на наличие признаков болезни. Джип остановился у ворот. Следом не спеша подъехала и наша телега.

Внезапно Юджиния встала со своего места и спрыгнула на землю. Следом за ней поспешила Дарина. Не откликаясь на наши голоса, они отошли на несколько метров от колонны, ждущих очереди войти в Мангазею. Я прежде такого ужаса не видел…

Глаза Юджинии заполнились вязкой чернотой. Её рот неестественно широко раскрылся, и она издала невыносимый, нечеловеческий вопль. Холодное небо загустело тучами. Сильный ветер закрутил осеннюю листву и все жестче и жестче холодным хлестом бил по щекам. Юджи начала несколько увеличиваться в размерах. Её руки удлинились, стали костлявыми и серыми. На предплечье возникли бубоны. Одежда порвалась и разлетелась в виде мелких черных капель гнили. Тело Юджинии окутал плащ из темного хитина. Маленькая Дарина припала к её ногам и словно ударенная током извивалась, переламывая свои кости. Потом она внезапно вскочила на четвереньки, отхаркнулась яркой жижей из кишок и органов и, рыча, стала покрываться слипшейся от гор пепла густой шерстью. Ярко красные глаза следили за движениями суетливо бегающих вокруг солдат. Земля задрожала и загудела. Лицо Юджинии больше не было милым и чистым. Оно представляло собой серую морду уродливой больной проказой старухи, с львиным оскалом острых как пики белоснежных зубов. Пустые глазницы были наполнены чернотой. Выпавшие волосы заменила растрепанная прическа из шипов, извивающихся как черви. Неприкрытые части тела существа, которое я успел полюбить, покрылись чумными язвами и бубонами. Ужасная гниль лилась на землю и невыносимо пахла. Дарина превратилась в зверя напоминающего волка, но острая морда больше напоминала лошадиную. А хвост увенчивался змеиной пастью. Огромные мускулы лап и выпятивший зоб все больше наводили страх на окружающих. Существо рычало и царапало землю когтями. Внезапно из земли появился посох с рогатым черепом на наконечнике. Юджиния взяла его в свою костлявую жилистую руку и подняла над головой. Раздался гром и с неба пошел черный дождь из сажи.

Солдаты устроили паническую стрельбу, но пули проходили, словно сквозь них, не причиняя никакого вреда. Ветер разносил смрадный запах по округе. Мы с врачом лежали на земле поваленные ветром и не могли отвести взгляд от дьявольского зрелища. Создания возвышались над нами, но совсем нас не замечали. Закончив свое перевоплощение, Юджиния повела рукой в сторону солдата, смелевшего подойти к ней слишком близко. Он мгновенно превратился в зараженного чумой монстра и бросился на своих уже бывших товарищей. Потом Юджиния сделала так ещё с близко лежавшими случайными людьми. Зараженные снесли кордон и понеслись в город. Зараза быстро проникла в саму Мангазею. Оттуда стали слышны крики и выстрелы.

- Я видела, как ты смотрел на меня все это время, - обратилась старуха ко мне. - Молодое тело тебе понравилось. Ты хотел его. В этом ваша проблема, людишки. Вы чертовски глупы и похотливы. Небеса невыносимо долго вас терпели. Среди вас нет мучеников. Есть только желающие много сношаться и жрать себе подобных. Природа ваша низка и примитивна. Но теперь настало наше время. Время вершить суд. Приговор вынесен. Вы все умрете. Жалко и медленно. Распластайтесь перед мощью вашего проклятия! СКАЙ ОР СКАХ!

Тысячи атомных бомб не сравнятся с тем взрывом, что тотчас произошел над нами. Небо стало кровавым и треснувшим на миллионы осколков. Стоны и крики усилились. Оглушенные люди просто падали без сил и черное адское создание, которой был Дариной, рвало осмелившихся сопротивляться. Химера пронзала тела змеиноголовым хвостом и разрывала когтями головы. Над нами закружил огромный огненный смерч. Небесные молнии пронзали землю, и на тех местах вырастали гнойники. Лес, из которого мы приехали, был объят пожаром. Падающие черные капли сажи покрывали все вокруг. Юджиния уже не кричала, она безумно хохотала и продолжала кружить над головой посохом, вызывая огненный смерч. Белый свет окутал её и давал силы. Внезапно, она посмотрела на меня своими черными глазницами, на мгновение её морщинистое лицо обрело черты той, прошлой Юджи и произнесло:

- БЕГИ!

Оцепенение сразу прошло. Я повернул свою голову и увидел, что врач неестественно был перекручен и разорван. Пес не простил ему манипуляцию с внезапно заболевшим зубом. Старик лежал мертвый на телеге. Ему повезло больше. Скорее всего, инфаркт убил его. Подскочив, я побежал. Мои ноги несли меня как можно дальше от мучительно больно умирающей Мангазеи. Было очень жарко, и в моей голове стоял демонический хохот Юджинии. Единственный на тысячу миль вокруг оплот цивилизации пал. Оглушение не давала мне сосредоточиться, но самого важного я не упущу. Теперь я не просто сам по себе. Мне выпала великая честь спастись. Ужас смерти стихал где-то позади. Но теперь мои глаза открыты. Книги ошибались. Люди ошибались. Истина болезни была не в микробах. Стоило подумать о душе, прежде чем рыться в теле. Теперь всё ясно. Я знаю, как её зовут. И я донесу её имя до каждого выжившего или спасающегося. Мы не знали, как назвать эту кару, так теперь точно знаем. Очерненное имя на тысячи лет. Слово, несущее горе. Юджиния.