Юлька

Юлька была самой обычной. В меру бесталанной, любознательной, курносой и с характером в папашину козлиную породу, как любила говорить мама.

По утрам Юлька просыпалась раньше всех и, глотнув горячего, обжигающего чая из папиной кружки, бежала сама в детский сад через два дома. Кружка была единственной вещью, оставшейся от папы. Она, да полузатёршееся воспоминание, как кто-то большой и добрый поднимает её высоко-высоко, под самый потолок, и они вместе надевают на верхушку ёлки большую сверкающую звезду. Следующий год был уже другим, без папы. Сначала они с мамой сильно ссорились, даже кричали в коридоре, думая, что Юлька спит.

Потом они уже без папы долго-долго куда-то ехали. А осенью Юлька пошла в школу, и на линейке стояла одна в толпе среди незнакомых мальчишек и девчонок, сжимая в ладошках букет розовых, выше её самой, гладиолусов. Мама была на работе.

Юлька вообще стала очень самостоятельной: научилась писать буквы в прописях и драться, научилась варить себе на ужин макароны, когда мама вечерами куда-то уходила и возвращалась, когда Юлька уже спала.

Под Новый год мама сначала тоже ушла куда-то почти до самого вечера, а вернулась непривычно веселая и с позвякивающим пакетом.

— Снеговик, Снеговик, будешь детский почтовик. — Напевала она, наряжая старенькую, ещё советскую искусственную елочку. На столе стояла бутылка водки и с каждой новой рюмкой мамин голос становился громче и пронзительней. Потом пришли гости, принесли ещё звякающих невкусно пахнущих бутылок, жареную курицу и оливье. Юлька сжимала в руках подушку-солнышко, с которой обычно спала, и ждала дедушку Мороза, пока не уснула, свернувшись клубочком в кресле.

Гости приходили всё чаще, особенно по выходным, и Юлька научилась сдавать бутылки в пункт приёма стеклотары, покупая взамен петушки на палочке, булочки с малиновым вареньем в гастрономе, а подкопив немного, купила себе набор красивых цветных карандашей и альбом для рисования. Иногда мама плакала и говорила, больно обнимая Юльку, что это всё то ли из-за неё, то ли для неё. Юльке молчала и отчаянно скучала по папе.

Слушая за стенкой скандал с очередным новым папой, Юлька сворачивалась в клубочек под одеялом, прижимая к себе подушку, и представляла, что та мама, в соседней комнате — подменыш, как похищенные кикиморами дети, о которых рассказывала бабушка Ани, её подружки и соседки по парте. А настоящая вот, заколдованная, рядом с ней, круглая и со смешными оборочками. Подушка-солнышко и правда была идеальной мамой: она не кричала, не спала пьяной и в неё можно было плакать.

Юлька всё гадала и гадала, кто же заколдовал маму? Может это та ведьма наворожила, которая жила в большом старинном замке со странным названием загс? И как тогда снять злое волшебство? В сказках обычно принцесс расколдовывали поцелуями прекрасные принцы. Но то ли принцы были негодящие, то ли целовали они маму как-то неправильно. Зато когда папа жил с ними, мама была хорошей и доброй. Может папа и есть настоящий принц?

Увы, ни клубочек, на который Юлька нашептала своё желание, ни подаренное папой колечко, которое она крепко сжала в руке и очень-очень захотела к папе, так к нему дороги и не показали. Да ещё и досталось за спутанные нитки. Потому, чем ближе становилось лето, тем больше Юлька понимала, что папу нужно искать самой. И начала готовиться к путешествию. Собрала рюкзачок, сложила в него любимую футболку с блестками, ореховых коржиков из школьной столовой и кошелёк со смешным толстопопым щенком, который ей подарила Аня. Только подушка-солнышко никак в рюкзак не помещалась.

Юлька и дату назначила, да в последний момент струсила. И сама на себя за это обиделась, даже наказала — весь день дома просидела и гулять не пошла. Потом Аня позвала её в гости, и бабушка Вера испекла вкусный пирог с капустой, которым они и пообедали все вместе, а потом и научила их делать куклу-мотанку, берегиню, как она ее называла. У Юльки кукла получилась очень красивая, в ярком платьице из лоскутка маминого старого халата. Жалко только, похвастаться никому было нельзя.

Вернувшись домой, Юлька не нашла верную подушку-солнышко. Вместо него на кровати лежала новая и совсем-совсем неживая подушка с вышитыми цветочками. Юлька тогда проплакала всю ночь, свернувшись под одеялом и сжимая в руках свою берегиню. А утром решила, что никогда никому её не покажет. И с Ани слово взяла.

Юлька не расставалась с куколкой ни на минуту. Она сторожила ночами её сон и заговорщически молчала, когда Юлька доверяла ей свои печали и радости. Утешала, послушно впитывая солёные слезы. Иногда даже снилась, обнимала и подбадривала. Может, думала Юлька, заколдованная мама из солнышка переселилась в берегиню? Значит надо обязательно-преобязательно найти способ её расколдовать!

Прошел уже целый месяц лета — почти полжизни, и на город обрушились ежегодные июльские грозы. Гулять во дворе по лужам не хотелось, так что Юлька полюбила детскую библиотеку. Сидя в читальном зале, она старательно водила пальцем по строчкам, шепча себе под нос: «Ста-рый сол-дат шёл на по-быв-ку. При-то… при-то-мил-ся в пу-ти, есть хо-чет-ся». Юльке есть тоже хотелось, а ещё хотелось хоть немножко почитать большую, расписанную красивыми узорами книгу «Сказки народов СССР». Её почему-то в читальный зал не давали, только на руки, а для этого нужен был читательский билет. А для билета — трезвая мама, но такое случалось всё реже и реже. Юлька сунула руку за пазуху, погладила спрятавшуюся там берегиню, и она в ответ приласкала её мягкой тканью. Раньше от куколки пахло той самой, еще не заколдованной мамой, но сейчас запах почти выветрился, и Юлька отчаянно скучала по нему. От теперешней мамы пахло невкусно и резко. Да и редко удавалось понюхать — мама Юльку почти не обнимала. Юлька знала почему: если б её совсем-совсем не было, у мамы была бы другая, хорошая жизнь, мама это часто говорила. Юлька очень хотела маме помочь, перемерила все шапки дома и у Ани тоже, но шапки-невидимки так и не нашла. Наверное, плохо искала.

Дождь за окном почти закончился, и Юлька решила пойти домой. Мама с утра ушла на сутки на работу. Вчера у них опять были гости, и Юлька засыпала под нестройное пение в соседней комнате. И даже запомнила пару новых слов, на «б» и на «е», только так и не поняла, что они значат. А ещё можно было отнести пустые бутылки деду Кире в приём стеклотары и взамен купить сладкую булочку а ещё лучше батон хлеба, он был менее вкусным, но хватало его на подольше.

Дома был дядя Гоша, очередной новый папа. Он храпел на незастеленном диване, и на мерно опускающейся и поднимающейся груди под курчавыми волосами виднелась синяя расплывшаяся от времени татуировка.

Юлька вздохнула: не повезло. Звенеть бутылками и будить дядю Гошу было нельзя, а не звенеть у неё никак не получалось. Значит никаких булочек и никакого хлеба. На кухне тоже ничего съедобного не нашлось, даже макарон, на которые так рассчитывала Юлька. И в холодильнике было пусто, лишь на второй полке стояли пустая банка из-под сайры, почти нетронутая бутылка водки и пучок давно завядшей петрушки. Юлька поглядела на бутылку. Это из-за неё мама такая! Из-за неё она не любит Юльку! Она виновата! Юлька сжала от злости кулаки. Хотелось закричать, разбить или сделать ещё что-то плохое. Бутылка все также стояла в холодильнике и ехидно смотрела на неё нарисованной на этикетке белочкой.

Юлька шмыгнула носом, схватила её за горлышко и решительно двинулась к раковине.

— Ах ты, паршивка! — страшно взревело над головой, и Юльку неожиданно приподняло в воздух и бросило в сторону. Пол больно ткнулся в расцарапанные коленки, пустая бутылка жалобно дзинькнула о кафельный пол, но не разбилась. — Ты что творишь, мелкая дрянь?

— Она плохая! — тоненько пискнула Юлька. — Мама теперь только её любит!

— Я тебе сейчас так покажу «плохую»!

Дядя Гоша шел на неё, рывками выдёргивая из штанов ремень. Красное, искажённое яростью лицо с налитыми кровью глазами казалось жутким.

Юлька взвизгнула от ужаса, метнулась между расставленных ног и, схватив по дороге верный рюкзачок, вылетела из квартиры.

Она неслась по улицам долго-долго, пока не закололо в боку. За спиной мерещился тяжёлый топот. Ей казалось, что дядя Гоша вот-вот догонит её и произойдет что-то совсем страшное. Такое, что даже куколка не сможет защитить.

Совсем испугавшись, Юлька, запрыгнула в отъезжающий автобус и быстро обернулась. Но никаких дядь Гош за спиной не оказалось. Поймав подозрительный взгляд кондуктора, сделала вид, что машет кому-то и прислонилась лбом к окну. Болела рука, болели разбитые коленки. И очень-очень хотелось плакать. Она ехала долго, и панический страх уходил, к тому же уже садилось солнце. Хотелось домой, в свою комнату. А под одеялом, Юлька верила, никакой дядя Гоша её не достанет. Поэтому на конечной она внимательно, как учили в школе, перешла дорогу и дождалась автобуса в обратную сторону. Она настолько задумалась, что не заметила, как автобус не поехал прямо, а свернул, а потом ещё раз и ещё.

Она вышла остановке в виде белой чайки с распахнутыми крыльями, точно такая же была у её дома. Баба Вера говорила, что белые голуби — хорошая примета, символ мира и надежды. Может, чайки тоже? Юлька каждый раз, стоя под крыльями, загадывала желание, чтобы все стало хорошо. Вот и сейчас она нырнула в знакомую тень, прижалась к холодному бетонному крылу и очень-очень захотела. Может, все же сбудется?

Через мгновение Юлька уже испуганно оглядывалась: район оказался совсем незнакомым. Юлька бродила по нему, не зная куда идти, пока совсем не стемнело. А вскоре и вовсе начался дождь.

Она спряталась в одном из дворов в домике на детской площадке. Домик был грязным и не слишком тёплым, но в нём хотя бы было сухо. Под одной из лавочек валялось несколько шприцов, наверное старшие дети играли в больничку. Юлька поежилась, улеглась соседнюю лавочку, сунула под голову рюкзачок с вещами и, прижав к себе покрепче берегиню, закрыла глаза.

Засыпать было страшно и холодно, а вокруг были незнакомые звуки. Выли вдалеке сирены, лаяли собаки, глухо хлопали подъездные двери, а веселый девичий голос звал неведомого Рекса.

Юлька зажмурилась крепче и часто-часто задышала, борясь со слезами. И едва не завизжала, когда в щёку ткнулся холодный мокрый нос.

Юлька сжалась в комочек. Маленькой, её укусил брехливый соседский Трезор. Было очень больно и уколы потом тоже болючие делали. Но этот пёс не кусался и даже не рычал, только дышал шумно и жарко, а затем и вовсе лизнул её в щёку. Тогда Юлька протянула руку и в ответ осторожно погладила густую тёмную шерсть.

— Рекс, а ну брысь отсюда, — раздалось совсем рядом. В глаза ударил свет фонарика. — Ой! Ты чего тут делаешь? — тем самым, только уже не таким веселым голосом удивлённо ахнула девушка.

Юлька укрыла голову рукавом курточки и сделала вид, что её тут нет. Не получилось. Пёс шумно вздохнул и ещё раз ткнулся в неё носом.

— Так, Рекс, ну-ка на выход! И ты, ребёнок, выходи, спать здесь тебе точно нельзя.

Юлька нехотя поднялась и исподлобья уставилась на незнакомку.

— Ты потерялась?

— Нет, — буркнула Юлька и замолчала, не зная что делать дальше. Домой уже не хотелось.

— Точно? А помнишь, как здесь оказалась? — девушка сняла тёплую вязаную кофту и накинула Юльке на плечи. — Вот, так лучше будет.

Юлька помотала головой. Кофта пахла вкусно и немножко псиной.

— Я на автобусе ехала-ехала и приехала, — наконец, призналась она. — Тут тоже птица белая.

— Какая ещё птица? — нахмурилась девушка. — Остановка что ли? Знаешь сколько таких по городу? Ладно, пойдем, если недалеко, я тебя провожу.

— С незнакомыми никуда ходить нельзя, — заявила Юлька. — Нам в школе Лариса Николаевна говорила.

— Правильно говорила. Поэтому мы сейчас с тобой и познакомимся. Меня Лиза зовут. А его, — потрепала она за ухом пса, — Рекс. Ты не бойся, он очень добрый и умный.

— Тётя Лиза? — уточнила Юлька.

— Просто Лиза. А тебя как зовут?

— Юлька, — буркнула она в ответ.

— Ну, Юля, называй адрес.

— Улица Королёва, дом восемь. Третий подъезд, пятый этаж.

— Королёва? Это же на другом конце города! — изумилась Лиза. — И автобусы уже туда не ходят. Так, давай с тобой вместе Рекса погуляем, а потом будем думать, что делать.

— А Рекс, он какой породы?

— Никакой. Я его на улице щенком нашла. Но он всё равно для меня самый лучший и любимый.

— Любимым быть хорошо, — вздохнула Юлька.

Они вместе неторопливо обогнули квартал, покидали Рексу палку на пустыре, потом ещё немного погуляли, пока не подошли к калитке в высоком заборе. Юлька погладила пса, грея руки в густой шерсти, и пригорюнилась. Расставаться ни с Лизой, ни с Рексом не хотелось. А идти обратно в домик на детской площадке тем более.

— Пойдём ко мне чай пить? — позвала вдруг Лиза. — Уже поздно, а дома точно уютнее, чем на улице.

Юлька заглянула между прутьями. За забором виднелся красивый дом, такие обычно называли новостройками. Наверное, там живут сплошь принцессы и королевны.

— А можно?

— Нужно! Рекс вот тоже зовёт. Рекс, голос!

— Гав! — глухо поддакнул Рекс.

Подъезд оказался совсем-совсем чистым, а в лифте вообще было зеркало. И даже кнопки были целые, а не пожжённые, как в её доме. И пахло приятно. Юлька тут же почувствовала себя лишней. Стало неловко и за свою старенькую курточку, и за драные штаны.

— Мам, я с сюрпризом, — прокричала Лиза, снимая обувь и ставя её на полочку обувницы. — Юль, ты тоже раздевайся, чего стесняешься?

Юльке снимать ботинки не хотелось. Пятка у нее была некрасиво, как получилось, заштопанной, а на носке и вовсе дырка, до которой руки у неё так и не дошли.

— Кого ещё принесла, спасательница? Опять к ветеринару собираться? — появилась из глубины квартиры невысокая, похожая на румяную булочку, женщина и всплеснула руками. — Ох! Лизка, ты совсем сдурела что ли?

— Мам, не ругайся. Юля потерялась и не знала куда идти, вот я её к нам и привела. У неё дом очень далеко, — зачастила Лиза. — Можно она у нас переночует, а завтра мы её отвезём? Юль, познакомься, кстати, это моя мама, Светлана Денисовна.

— Можно просто тётя Света. Лиза, мойте с Рексом лапы, а мы пока с Юлей побеседуем. Папа сегодня поздно будет, так что ужинаем без него. Проходи, Юля.

Юлька неловко стянула кофту, протянула обратно Лизе. Да ещё и в животе предательски заурчало. Юлька поддернула курточку и засмущалась совсем.

— Юля, ты голодная?

Есть Юльке хотелось очень, но она помнила, что навязываться невежливо.

— Нет, спасибо.

— Ну тогда идём. Здесь у нас гостиная.

— Ух, ты, — восхищённо выдохнула она, разглядывая огромный, во всю стену книжный шкаф, а на третьей полке те самые, с узорами, «Сказки». Потом хотела было добавить то слово, которое обычно говорил дядя Гоша после первой рюмки, но застеснялась.

— Любишь читать?

— У меня четверка по чтению, — покосилась на неё Юлька и вновь уставилась на книгу.

— Ты к кому-то в гости сюда приехала?

— Нет.

— Может стоит твоей маме позвонить, чтобы она приехала за тобой? — продолжила допытываться тётя Света.

— Не надо. Она на работе до завтра. И телефона у нас нет.

— А папе?

— Вы знаете, где он живёт? — с надеждой посмотрела на неё Юлька. — Вы добрая фея, да? Как в сказке? Вы маму сможете расколдовать?

— Нет, Юля, я не фея. Почему ты решила, что твою маму заколдовали?

— Нипочему, — насупилась Юлька.

— Ясно, — вздохнула тётя Света, но тут же улыбнулась. — У нас сегодня фрикадельки в томатном соусе. Поужинаешь с нами?

— Угу.

— Давай тогда ты помоешь руки и тихонько посидишь здесь с книжкой, пока я накрываю на стол, хорошо? А Лиза тебе составит компанию.

Юлька не очень понимала, зачем стол нужно накрывать, можно же просто протереть тряпкой, но промолчала. В этом доме вообще всё было необычно. Даже мыло оказалось не куском противного цвета, а жидким, во флакончике со смешной пипкой. И пахло незнакомыми фруктами. Юлька его нанюхалась так, что даже расчихалась. Потом они вернулись в большую комнату, и тетя Света достала с полки заветные «Сказки». Юлька рухнула в чтение. Даже отвлекаться не хотелось. Но тетя Света пообещала, что можно будет прочитать ещё после ужина, а не ругалась, что Юлька выдрючивается, и не обещала выбросить книжку.

За столом было непривычно и даже немножко неуютно, но еда была вкусной. Кроме политых соусом фрикаделек на тарелке были ещё и макароны. Длинные-предлинные. Юлька подцепила одну вилкой и, играясь, задрала руку, но всё равно макаронина, как вялый белый червяк, свисала почти до самой тарелки.

— Это спагетти, — со смешком пояснила Лиза.

— Дядя Гоша говорит, что макароны должны быть с дырочкой. А такие только буржуи едят, потому что с жиру бесятся. — Юлька подумала и добавила ещё пару услышанных от маминых гостей слов. Для убедительности.

— Юля, это нехорошие слова. Девочки их не говорят, — нахмурилась тётя Света. — Где ты их слышала?

— Тётя Катя говорила. И дядя Гоша. А вы знаете что они значат? Дядя Гоша иногда так бабу Олю называет. Только еще говорит, что она старая.

— Знаю, но тебе не скажу. Давай лучше сменим тему?

Юлька шмыгнула носом и уткнулась в тарелку. Странные они.

Здесь вообще всё было странно. Никто не ругался, не пил водку, не тушил вонючие окурки в консервной банке, не клял отсутствие денег и чертовых «депатутов». Лиза и тетя Света негромко беседовали, обсуждая театр и какую-то Жизель. Наверное, их знакомую. Юлька только один раз была в театре, кукольном, куда они ходили всем классом. Женька Васьков тогда заболел, и вместо него взяли её, Юльку.

— А мне театр не понравился, — брякнула она и тут же испуганно съежилась: в разговоры взрослых встревать было нельзя. — Я молчу, я ничего…

— Юля, всё хорошо. Что тебе в театре не понравилось?

— Там куклы страшные и темно.

— Я тоже кукольный театр в детстве не любила, — подмигнула ей Лиза. — А один раз так испугалась, что расплакалась. Зато я спектакли с живыми артистами люблю. Можем сходить как-нибудь вместе?

— А это дорого?

— Ну, не дешево.

— Тогда не хочу.

— Юль, скажи, а игрушки у тебя любимые есть?

— Есть, — Юлька покрепче прижала к себе спрятанную под курточкой берегиню. — Только я вам не покажу.

Однако постепенно Юлька разговорилась. Рассказала и про школу, и про Аню с её бабушкой, и про библиотеку. И даже похвасталась, что умеет стрелять из рогатки и знает, что у деда Кири бутылки сдавать выгоднее, чем на углу у базара. Тётя Света погладила ее по голове, почему-то вздохнула и достала из духовки пирог с ягодами. Юлька съела целых два куска. Больше не влезло.

Перед сном тетя Света отвела Юльку помыться. Охнула, увидев её разбитые коленки, и на руках, как маленькую, отнесла на кухню и достала с полки большую коробку с красным, прямо как на скорой помощи, крестом. И даже подула, чтоб зелёнка не щипалась. Покачала головой, разглядев на руке синяк от пальцев дяди Гоши.

— Юленька, кто это тебя так?

— Сама, — буркнула Юлька, — упала.

— Давай мазью помажу, чтоб не болело?

В ответ Юлька натянула по самый локоть рукав Лизиной футболки и скривилась: рука всё-таки болела.

Спать Юльку положили на диване в комнате Лизы. Юлька прижала к себе берегиню, подумала, что, наверное, не заснёт, и неожиданно для себя провалилась в сон.

Однако, ночью Юльке захотелось пить. В комнате тёти Светы ещё горела люстра, но Юлька прошлепала прямо по коридору, на кухню. И тут же спряталась за угол.

На кухне стоял незнакомый дядя с рюмкой в руках и что-то в неё капал, шевеля губами. От неё пахло очень невкусно и резко, но хотя бы не водкой. Уж её-то запах Юлька точно бы везде узнала. Так что она тихонько напилась в ванной, прямо из-под крана, и столь же бесшумно нырнула в постель. Только Рекс поднял было голову, шумно зевнул и вновь положил её на лапы, засыпая.

Зато утром Юлька проснулась раньше всех и решила приготовить завтрак. Надо же хоть как-то сказать спасибо Лизе с тетей Светой. И незнакомому дяде тоже. Только чем завтракает Рекс она не знала.

Она нашла маргарин, экономя, тоненько намазала его на хлеб и посыпала сахаром, потом обнаружила в пакетике сушеное, хоть и совершенно несоленое, мясо и красиво высыпала его в вазочку.

Затем увидела на одной из верхних полок, рядом с мукой, банку варенья и тоже решила поставить на стол. Попыталась дотянуться, подпрыгнула и… пакет муки закачался и полетел вниз.

Всё тут же стало белым. И Юлька, и кухня, и даже бутерброды. Всё-всё!

Она в ужасе застыла у шкафа. Теперь точно накажут! Отшлепают и выгонят. Даже берегиня не защитит.

И Юлька разревелась в голос.

На шум прибежала тетя Света да так и застала её, икающую от слёз и судорожно пытающуюся сгрести с пола муку обратно в пакет.

— Юля, — растерянно оглядела она беспорядок. — Что тут произошло?

— Мне тоже очень интересно, — возник за её спиной тот самый ночной дядя, грозно нахмурился и зашёл на кухню, протягивая руку то ли к чайнику, то ли к ней, к Юльке. — Так это и есть та самая девочка?

Юлька окончательно перепугалась, завизжала и забилась под стол, закрываясь руками.

— Олег, ты её пугаешь. — Тетя Света присела на корточки и ласково позвала. — Юленька, иди ко мне, я не ругаюсь.

Юлька помотала головой: учёная уже. Дядя Гриша, предыдущий папа, тоже так говорил, а потом так всыпал по попе, что она сидеть целый день не могла. Правда они с мамой позже крепко поссорились, дядя Гриша даже за сердце хватался, и скорая приезжала.

— Я нечаянно, — всхлипнула Юлька.

— Конечно, нечаянно. Я тоже иногда что-нибудь просыпаю. Не бойся, я не сержусь.

— Правда? — Юлька недоверчиво зыркнула на неё и робко протянула руку. — И драться не будете?

— Господи, Юля, конечно, нет!

— И он тоже? — покосилась она на незнакомого дядю.

— И он. Зачем тебе вообще так высоко захотелось забраться? Ты кушать хотела?

— Завтрак приготовить, — хлюпнула носом Юлька.

— Боюсь, этот мы уже не спасём, — оглядела припорошенную мукой кухню тетя Света. — Давай мы тебя умоем и переоденем, хорошо? Лиза пока немного приберётся и пойдёт с Рексом погуляет, а мы вместе с тобой приготовим завтрак.

— Хорошо, — Юлька недоверчиво посмотрела на неё, похоже она и вправду не злилась.

Юлька не переставала удивляться. Вместо маргарина тетя Света намазала масло, а сушеное мясо вообще оказалось лакомством для Рекса. Зато тетя Света вместо него достала из холодильника настоящую колбасу. Докторскую! Юлька видела такую в магазине и очень хотела попробовать.

— Юля, какао будешь?

Юлька энергично закивала и на всякий случай ущипнула себя за ногу. Может она спит?

Вернулась с прогулки с Рексом Лиза, пришел тот самый ночной дядя, оказавшийся вовсе не страшным дядей Олегом, папой Лизы. Но Юлька всё равно его побаивалась, больно суровый.

За завтраком выяснилось, что Лиза с Рексом уезжают в соседний город на соревнования и вернутся только завтра рано утром. Но все равно, они вместе с мамой сначала проводят Юльку до дома, а потом можно и на электричку.

Возвращаться домой Юльке отчаянно не хотелось: у дяди Гоши был сегодня день рождения, а значит опять застолье и гости. Вот бы остаться! Вдруг, если очень-преочень захотеть и попросить берегиню, то получится?

Но красивый дом незаметно скрылся за другими домами, а автобус увозил её всё дальше и дальше от сказки.

Юлька сжала для храбрости руку тети Светы, и постучала в дверь. Она хотела попрощаться с ними и с Рексом тоже ещё у подъезда, но тётя Света решила проводить её до квартиры. Может мама ещё спит?

В замке заворочался ключ, что-то покатилось со звоном и на пороге появилась мама.

— Ты к-кто? — уставилась она на тётю Свету пьяным взглядом.

— Мам, тетя меня просто проводила, она уже уходит! Пойдем, я тебя спать уложу, ты же после работы устала. Мамочка, ну пойдем!

Мама перевела взгляд на Юльку, и сощурилась, будто вспоминая.

— А ты… Так ты Гошке баб водишь, мерзавка? Я тебя пою, кормлю, — мама громко, напоказ, всхлипнула, — ночей не сплю, а ты вон как со мной? Ну, погоди! А ты, крыса расфуфыренная…

Когда за маминой спиной появился злой и невыспавшийся дядя Гоша, Юлька пискнула, схватила растерявшуюся тётю Свету за руку и нырнула в лифт. Вслед им неслась пьяная ругань и обещания повыдергать космы.

Юлька проводила тётю Свету на остановку, помялась, не зная куда деваться от стыда и прошептала:

— Мама, она не всегда такая, вы не думайте, она просто болеет… и дядю Гошу любит. Она хорошая, правда!

— Я верю, — немного нервно кивнула тётя Света. — Давай с тобой прогуляемся до кафе-мороженого и купим по самой большой порции?

Тетя Света не только купила Юльке мороженого, но и плюшевого мишку с задорно сверкающими глазами-бусинками. Юлька назвала его Плюх Потапыч. Потом они вернулись к тете Свете и вместе готовили ужин. Как бы Юлька хотела, чтобы можно было так готовить с мамой!

Вечером пришел с работы дядя Олег. Глянул на накрытый стол, потом нахмурился, заметив Юльку.

— Света, почему…

— Никаких серьёзных разговоров за столом, — наставила на него поварёшку тётя Света и заговорщически подмигнула. — А то останешься без сладкого.

Юлька сладкого хотела, поэтому на всякий случай за столом молчала и только слушала, как взрослые обсуждают недавнюю поездку в Болгарию.

Они ещё немного посидели в гостиной с книгами, и Юльку отправили спать. Тётя Света поцеловала её в лоб, пожелала спокойной ночи и погасила свет.

Юлька обняла Плюха Потапыча и берегиню и закрыла глаза. Но сон не шёл. Она поворочалась немного, посмотрела в окно на ночной двор, поколупала корочку на подживающей коленке. Не спалось.

Тогда Юлька решила пойти в туалет. Но услышав голоса на кухне, испуганно замерла.

— Света, что значит оставим? Это тебе не собачки-кошки, а живой ребёнок! Когда Лиза её с улицы привела, я ещё мог понять. Но сейчас ты её фактически похитила у родной матери! Ты хоть понимаешь, какой скандал может подняться? Это же подсудное дело!

— Олег, я так опешила, что не знала, что делать. Мужик этот насквозь пропитый, мать пьяная, которая похоже и не поняла, что девочка потерялась. На них смотреть же страшно! Грязь кругом, а тараканы размером едва ли не с кошку. И ты мне предлагаешь в этом ужасе оставить ребёнка?

— Света, ты преувеличиваешь.

— Ни капельки.

— И что ты предлагаешь? В детский дом её сдать? Или может удочерить?

Юлька вжала голову в плечи. Из-за неё ругаются. Значит, она и виновата, так всегда бывает. Наверное, сейчас придут и в угол поставят. Или в ванной запрут. И дядя Олег на неё злится, а значит и стукнуть может. Они, дяди, все такие. Вот найдёт она папу, и будет всё хорошо.

— А если и так! Они же там пьют и ребенком закусывают! Юля замечательная девочка. Тем более, помнишь, ты ещё одну дочку хотел.

Юлька тихонько всхлипнула, прижимая к себе куколку, и утерла кулаком нос. В «будет хорошо» верилось всё меньше.

— Родную, Света! Твою и мою! А эта? Неизвестно ещё что из неё вырастет с такими-то родителями. Начнёт курить, пить, воровать. А в шестнадцать и вовсе принесёт в подоле. То-то радости будет. Нет, Света, исключено. Хочешь, мы этой мамаше денег дадим, могу даже договориться, на лечение её устроить.

Юлька втихую показала дяде Олегу язык. Ничего не воровка! А на водку ей и вовсе смотреть противно. Только интересно, что она должна в шестнадцать принести? И что такое подол?

— Ты сам в свои слова веришь? Олег, там совершенно неподходящие условия для ребёнка.

— Света, — вздохнул дядя Олег. — Я понимаю, что тебе жалко девочку. Мне тоже жалко, но ты говоришь сейчас на эмоциях. Представь на минуту, мы заберем ребенка у родной матери, а ты с девочкой не справишься. И что? Отдадим в детский дом? Обратно вернём, спасибо, наигрались?

Вот сейчас дядя Олег убедит тетю Свету, и её выгонят! Юлька обиженно запыхтела: он плохой! Злой! Она же ему ничегошеньки не сделала! А он? Вот пусть ему самому будет тогда плохо! И больно! И страшно тоже! А она уйдёт. К папе.

Уходить Юлька решила под утро: в сказках герои всегда поутру на подвиги шли.

Она проснулась, когда за окном только-только стало светлеть. Быстренько собрала в рюкзачок свои вещи, попрощалась с Плюхом Потапычем, погладила узорчатую обложку «Сказок». Ещё раз шмыгнула носом и… решительно сунула книжку в рюкзак. И ничего это не воровство! Дядя Гоша говорил, что с богатых не убудет.

Юлька на цыпочках вышла в коридор и уже почти открыла входную дверь, когда с кухни раздался стон. Мама с дядей Гошей тоже иногда стонали в спальне, только они дверь всегда закрывали. Может сейчас удастся подглядеть? Хоть одним глазочком! И Юлька на цыпочках подкралась к кухне.

Дядя Олег, бледный, лежал на полу и держался за грудь. Юлька позвала тетю Свету и даже сбегала в их комнату, но там было пусто. Когда она вернулась на кухню, дядя Олег стал ещё бледнее, но уже не стонал, а только хрипло дышал.

Юлька ойкнула, пододвинула стул к кухонным полкам, кончиками пальцев подтаскивая к себе аптечку, пока та не упала ей в руки.

— Дяденька Олег, только не умирайте, пожалуйста! — зарылась она в аптечку, читая названия. — Фу-ли-ци… не то. Ка-ли-я пер-ман… Ой, вот он! Дяденька Олег, нате, пожуйте, — сунула Юлька ему в рот таблетку аспирина и вновь принялась перебирать лекарства. Она же видела эту коробочку, когда ей тетя Света коленки зеленкой мазала, нитро-что-то-там называется. А, вот! — И это тоже. Я скоро! Я сейчас!

Юлька побежала к телефону, странному, с кнопками вместо знакомого диска, облегченно выдохнула, услышав гудок, набрала ноль-три и затараторила в трубку:

— Тетенька доктор, тут дяде Олегу плохо, сильно-сильно плохо, приезжайте скорее! Нет, он лежит, сердечко у него болит. Не, он совсем старый, у него очки и седые волосы немножко. И усы есть. Я ему аспирину дала и этот… да, его! Адрес? Ой, а я не знаю, — растерялась она. — Вы только трубку не кладите, я быстро!

Юлька вылетела на лестничную площадку и затарабанила в соседскую дверь.

— Кто? — раздался оттуда сонный голос.

— Тетенька, откройте, пожалуйста! Там дяде Олегу плохо, я тете доктору позвонила, только адреса не знаю.

Загремел замок, из квартиры выглянула высокая худая женщина с бигуди на голове. Оглядела внимательно подъезд и саму Юльку.

— Ну пойдем, посмотрим.

— Вы только адрес скажите, пожалуйста-пожалуйста!

Женщина посмотрела на перепуганную Юльку и заторопилась в квартиру.

Юлька помнила, как она караулила скорую, когда дяде Грише было прихватило сердце после очередного праздника. Скорую тогда вызывала мама.

Дядя Олег уже не был таким бледным и вокруг него суетилась соседская тетенька.

С одной стороны, Юльке было очень страшно за дядю Олега, а с другой, где-то в глубине души тлела мстительная радость: так ему и надо! Она вон какая сильная — захотела и сбылось.

Юлька забралась на подоконник и принялась высматривать скорую.

Соседская тетенька, точнее Калерия Вольдемаровна, строгая и прямая, как палка, побоялась оставлять Юльку одну в квартире, поэтому на скорой они ехали все вместе. Только мелким почерком оставила адрес больницы на видном месте.

В приёмном покое было интересно и немного страшно за дядю Олега. Может не такой он и злой? А ещё было любопытно, почему это место называют «покоем», когда все носятся и волнуются.

Юлька пропрыгала по щербатой кафельной плитке в одну сторону, потом в другую, играя в невидимые классики, затем попыталась прочитать плакат про какие-то болячки, у которых вместо названий был всего лишь непонятный набор букв. Юлькп знала только одну подобную: ОРЗ, Катька из класса ей часто болела. Может, вот эти, с плаката, ОРЗ для взрослых?

— Юлия, — раздался высокий, слегка надтреснутый голос Калерии Вольдемаровны, — немедленно отойди оттуда. Подобное чтение тебе не по возрасту.

Юлька послушно отступила, но только было попыталась возразить, что она вообще-то почти что второклассница, как в приёмный покой ворвалась перепуганная, задыхающаяся от бега тётя Света и кинулась к Калерии Вольдемаровне.

— Лера, Лерочка, что с ним? Он жив?

— Света, успокойся, — скомандовала Калерия Вольдемаровна. — С Олегом сейчас работают врачи, как раз скоро закончить должны, потом пару недель в больнице полежит, и всё будет хорошо. Повезло, что почти сразу здесь оказался.

— Лера, спасибо! Если бы не ты…

— Я тут не причём, — невежливо прервала её Калерия Вольдемаровна. — Девочку благодари. Она твоего Олега и лекарствами накормила, и скорую вызвала, и меня подняла, адрес узнать хотела.

Тётя Света растерянно огляделась, заметила стоящую неподалёку Юльку, присела рядом с ней, чтоб оказаться одного роста и крепко-крепко обняла.

Увернуться Юлька не успела, а потому настороженно застыла, как маленький испуганный зверёк, готовый удрать при первой слабине. А когда тетя Света начала её благодарить и расцеловывать, и вовсе захотела сквозь землю провалиться.

— Света, отпусти ребёнка. А ещё лучше поехали домой. Олега ты всё равно не увидишь, его сразу в палату поднимут, а документы я заполнила. Да и Юлии надо поспать, ребёнок полночи на ногах.

— Давай дождёмся, поговорим с врачом. Юленька, ты ко мне на колени ложись и поспи, хорошо.

У Юльки и правда уже слипались глаза.

— Что это, кстати, вообще за девочка? — приподняла бровь Калерия Вольдемаровна.

— Юля, — тетя Света погладила её по голове и, посчитав, что она заснула, начала рассказывать, как они познакомились.

Юлька дремала, то проваливаясь в сон, то вновь выныривая в полуявь, где над ней беседовали два облака: одно тёмно-синее и стеклянное, а второе серебристое и доброе, и слушала обрывки их разговора.

— Пьянь… Олег не хочет… Дочка… Поссорились… Может, ты… — светилось одно.

— …попробовать… дать денег… родительских прав… опека… — звенело другое.

— «Опека... Наверное, про выпечку говорят», — подумала Юлька и окончательно провалилась в сон. А проснулась уже заполдень, на своём диванчике в лизиной комнате, и с кухни правда пахло выпечкой.

За столом сидели тетя Света, Лиза и Калерия Вольдемаровна и пили чай с пирогом. Рядом с Лизой сидел Рекс и с самым несчастным видом выпрашивал кусочек. Юльке тоже хотелось пирога, но тётя Света её поцеловала в макушку и отправила умываться, а Калерия Вольдемаровна напомнила почистить зубы. Бр-р-р!

Но вскоре Юлька уже уплетала за обе щёки пирог с мясом, запивая его сладким горячим чаем и улыбалась.

— Юля, хочешь у нас пожить? — неожиданно спросила Лиза.

— Пока дяди Олега нет?

— Вообще. Спасибо тебе большое за папу. Ты настоящий герой!

— Да я ничего, — спряталась за кружкой Юлька, когда Лиза попыталась её обнять.

— Так хочешь?

— Мама может не разрешить.

— Мы её убедим, — загадочно пообещала Калерия Вольдемаровна. — Может, расскажешь нам о себе? Кем, к примеру, работает мама?

Первые дни Юлька очень боялась, что мама её найдёт и отругает или тётя Света скажет, что она слишком много ест, но время шло, и никто ничего не говорил. А Калерия Вольдемаровна даже подарила ей красивую расческу с блёстками и резиночки для волос а ещё набор носовых платочков, чтобы Юлька не вытиралась рукой. Сказала, что так не по этикетке, нет, по этикету. Тётя Света купила Юльке красивое китайское платье. Но Юлька его не носила, чтобы не испачкать, зато вечерами раскладывала на диване и подолгу любовалась.

Но самый замечательный подарок сделала ей Лиза, когда в универсаме на углу купила целую палку докторской колбасы и отдала ей, за просто так. Юлька сначала даже не поверила. А потом шла по улице, держа колбасу обеими руками, кусала её и щурилась на солнце. Лиза шла рядом и ела мороженое. Юлька объелась так, что вечером болел живот, но всё равно чувствовала себя самой счастливой.

Потом выздоровел дядя Олег и вернулся домой. Юлька его в больнице не навещала — побаивалась, вдруг ругаться за что-нибудь на неё будет. Но он, наоборот, очень долго и серьёзно извинялся перед ней и даже назвал её дочкой. Юлька краснела, прятала глаза и чувствовала себя виноватой.

Сегодня тётя Света заставила Юльку надеть то самое китайское платье, и они вместе с дядей Олегом поехали к маме. Во дворе их встретили незнакомая тётя дяди в форме и они все пошли к Юльке домой.

Мама спала на диване с каким-то бородатым дядей, дядя Гоша храпел за заставленным пустыми бутылками столом. В Юлькиной комнате возились и шумно дышали, но Юльку туда не пустили и даже не разрешили заглянуть. А потом и вовсе отправили под присмотром незнакомой тёти во двор.

Теперь Юлька сидела на качелях, раскрыв на коленях книжку про подвиги Геракла, третий или четвертый раз перечитывая одни и те же строки:

…Облака бегут, как овцы, Овцы, точно облака.

Травы ломкие, склоняясь К почве высохшей, звенят

Под ногами тонкорунных, Звонко блеющих ягнят…*

Сегодня на небе не было белых облаков-овечек. Над городом висели тёмные, набрякшие дождём тучи. Юлька отчаянно трусила.

А время неслось вскачь, и Юльке казалось, что она тонет в этом водовороте, захлёбывается и не знает за что держаться.

Кто-то ругал маму, потом была больница и тётя-врач в холодных резиновых перчатках и с усталыми глазами. Незнакомые тёти жалели Юльку и задавали глупые вопросы, читает ли ей мама сказки и часто ли у них гости. Юлька жалась к тёте Свете и отмалчивалась. Кто-то даже шепотом сказал, что она, Юлька, живёт на социальном дне.

Юлька всё равно услышала и вспылила:

— Ничего не на дне, а совсем высоко, на пятом этаже!

Но все почему-то только невесело рассмеялись. Потом тётя Света обняла её, и они пошли гулять в парк. Там она объяснила Юльке, что ей придётся некоторое время пожить в другом месте, а потом всё будет хорошо.

— А мама?

— Мама тебя очень любит, Юленька.

— Я к ней хочу, — насупилась она в ответ.

— Боюсь, это сейчас невозможно, милая, — погладила её по голове тётя Света. — Обещаю, я постараюсь тебя забрать как можно быстрее.

Они, как тогда, с мамой, долго ехали, пока не оказались у большого мрачного здания с облупившейся розовой краской.

— «Школа-интернат № 2 имени В. М. Комарова», — успела прочитать Юлька. Тётя Света её обняла на прощание и ещё раз пообещала совсем скоро её забрать.

Юлька пробыла там почти что месяц. Кормили там не так вкусно, как у тёти Светы, но куда сытнее и чаще, чем дома. С другими детьми она так и не подружилась и даже поссорилась с девочкой из соседней группы, когда та сказала, что здесь живут дети, которые не нужны родителям, и она, Юлька, такая же.

— Неправда! — кинулась на неё с кулаками Юлька. — Мама меня любит! И папа! Они меня найдут и заберут! А ты глупая!

Мама всё не приходила. Зато её часто навещали тетя Света с Лизой или дядей Олегом. Юлька же ждала маму и придумывала причины, по которым она всё не появляется. Сначала, считала она, мама не может бросить работу, затем решила, что маму украл страшный дракон, и она вот-вот его победит и придёт за Юлькой. Она даже хотела помочь и несколько раз пыталась удрать домой и потому оставалась без сладкого. Тучи над городом и не думали расходиться.

В один из дней воспитатель привела Юльку в большую светлую комнату, где были очень-очень серьёзные тетя Света и дядя Олег, Калерия Вольдемаровна и ещё незнакомая тётка со злыми глазами, которая долго и нудно расспрашивала Юльку не обижают ли её, косилась на благосклонно кивающую Калерию Вольдемаровну и в конце отправила Юльку собирать вещи.

На улице уже ждала радостная Лиза с Рексом, а дома у них был целый пир-горой, как в сказках, и большущий-пребольщущий торт специально для Юльки. Она его объелась так, что потом почти неделю сладкого видеть не могла. А ещё очень хотела к маме.

— Понимаешь, — вздохнула тётя Света, когда Юлька опять спросила, когда они к ней поедут. — Твоей маме сложно о тебе заботиться. Поэтому она попросила меня и дядю Олега.

— Ага, ты теперь по-настоящему наша, — подмигнула ей Лиза.

— Это как?

— Мама с папой тебя удочерили, так что ты теперь тоже Ольшанская, как мы.

— Я Рудаева, — растерянно пробормотала Юлька. — Юля Рудаева. Пойду во второй класс, в школу номер шестьдесят семь, живу на улице Королёва, дом восемь. И никакая я не Ольшанская. Не Ольшанская! Всё ты врёшь! — завопила она и вылетела из гостиной.

— Юля, — бросилась за ней тётя Света. — Юленька!

— Ненавижу вас! — проорала Юлька. — Я к маме хочу!

Юльке казалось, что её украли. Она не слушалась, не разговаривала, а то и ругалась, как её научили соседки по спальне, и всё время пыталась удрать домой, к маме.

— Юля, я понимаю, тебе непривычно, — пыталась с ней помириться предательница тётя Света. — Хочешь, я тебе сказку…

— Ты мне не мама, — огрызалась Юлька и забивалась в уголок дивана, прижав к себе растрепавшуюся берегиню. — И дядя Олег! Две говны!

Ночами она слышала, как тётя Света плачет и жалуется Калерии Вольдемаровне, что не знает уже, что делать, и думала, что так ей и надо! Лиза злилась и говорила, что Юлька глупая и не понимает, что здесь ей лучше. Дядя Олег хмурил брови и качал головой.

В новую школу, где училась и Лизка, Юлька тоже идти не хотела. А когда поняла, что наказывать, как дома, и бить её никто не будет, и вовсе пошла вразнос. Хулиганила на переменах, сбегала с уроков и бродила по городу, а когда гардеробщица баба Майя перестала выпускать через парадную дверь, и вовсе вылезла через окно туалета для девочек, порвав новые беленькие колготки и глубоко рассадив ногу осколком стекла. Так, что даже пришлось накладывать швы. Дядя Олег потом сказал, что Юлька держалась молодцом и даже не пикнула, а тётя Света испекла пирог. Но Юлька к нему даже не притронулась, только зыркнула исподлобья и ушла на свой диванчик. Нога болела. Колготки было жалко.

Теперь на урок и с урока Юльку провожала недовольная Лизка. Юлька в отместку дралась с одноклассниками, Тётя Света вечерами обсуждала с Калерией Вольдемаровной коррекционные школы и пила валерьянку.

В конце концов, у Юльки получилось улизнуть, отпросившись в туалет прямо во время занятия, и Лизка поймала её уже на остановке. Ох, и крепко же они тогда поссорились. Орали на всю улицу.

— Меня достали твои истерики, понимаешь? К маме хочешь?! Так давай, иди! Ты ей не нужна, она от тебя отказалась!

— Неправда!!!

— Не веришь? Ну пошли, — рявкнула Лизка и больно дёрнула её за руку, потащив за собой.

Они долго звонили в дверь, потом Лизка развернулась и начала долбить в неё каблуком, да так, что грохот стоял по всему подъезду. Юлька даже руками уши зажала.

Наконец, минут через пять, мама, кутаясь в тот самый, как у берегини, халат, всё же открыла дверь. На опухшей щеке отпечался шов подушки. От мамы несло немытым телом и ещё чем-то противным, но Юльке было всё равно. Она бросилась к ней, обняла, вжавшись лицом в засаленную ткань.

— Мама! Они меня к тебе не пускали! Мама, мамочка!

Мама постояла немного, соображая, потом оглядела Юльку, икнула и принялась отдирать её от себя, а там и вовсе оттолкнула, да так, что Юлька почти что загремела с лестницы. Благо, прибежавшая за ними тётя Света успела поймать.

— Вы это… Мы так не договаривались! Как там, товар обмену и возврату не подлежит, о! — с трудом продралась она сквозь сложную фразу. Рукав халата задрался, на сгибе локтя показалось желто-зеленое пятно синяка с непонятными крапинками. — И денег я вам не верну, поняли? Мне того… нужнее.

Юльку словно водой окатили. Даже нет, сунули в серёдку холодной-прехолодной льдины.

— Идём, — обняла её за плечи тётя Света.

Юлька послушно побрела за ней, потом также послушно села на лавочку во дворе. В горле стоял скользкий холодный ком.

Она всё смотрела и смотрела на дверь подъезда с опять выломанным замком, и ей казалось, что это просто глупая несмешная шутка, и Юлька вот-вот проснётся. И не будет никакой тёти Светы и дяди Гоши, не будет злой ведьмы из дворца-загса и ссоры папы с мамой. Что мама сейчас раздвинет шторы и позовёт её завтракать, а потом папа отведёт её в садик, и они будут по дороге вместе гадать, что будет сегодня на обед. Вот бы пюрешка с котлеткой! И обязательно морс.

Проснуться всё не получалось

— Юля, прости, — вздохнула Лиза, попытавшись обнять Юльку. — Я была неправа. И что накричала на тебя, и что сюда потащила.

Юлька подняла на неё взгляд.

— П-почему? Что я плохого сделала?

— Ничего, Юль. Просто иногда бывает… вот так.

— Ты не злись на нас, — продолжила тётя Света, — что мы тебя забрали. Мы хотели как лучше.

Юлька молчала долго, задрала голову, глянув на знакомые окна. Потом достала берегиню и посадила на лавочку. Где-то там осталась мама и маленькая наивная Юлька Рудаева. А ей, Юле Ольшанской нечего тут делать. Она встала и хрипло позвала:

— Пошли домой.

И, наконец, расплакалась.

Зима в этом году оказалась снежной. Позади остались две четверти второго класса, и вторую Юлька окончила почти отличницей — со всего одной четвёркой, по математике. И сейчас, раскрасневшаяся с мороза, Юлька ворвалась в квартиру, стащила куртку и тёплые ботинки и побежала на кухню — хвастаться.

Папа Олег обещал вечером принести ёлку, значит скоро дома будет пахнуть хвоей и новогодним чудом. Им уже немножко пахло — мама пекла имбирное печенье.

Юлька потрепала за ухом Рекса, схватила со стола мандаринку и счастливо рассмеялась: она точно знала, новый год будет счастливым!

*Двенадцать подвигов Геракла (Л. В. Успенский, В. В. Успенский)