ЮВЕНАЛ

– О, святой отец! Рад Вас видеть! Проходите, проходите! Выпьете?

Янтарного цвета густая жидкость, тепло мерцающая в приглушённом электрическом свете тысячами крохотных искорок, наполнила небольшие стопки. Гость отрицательно покачал головой, прошёл от дверей к столику, отодвинул один из стульев, устало опустился на него.

– Нет, сын мой. Но за предложение благодарю.

Выглядел святой отец неважно – глубокие тени лежали под его потускневшими глазами, на бледных щеках проступали нездорово яркие красные пятна. Предлагавший не преминул это заметить, чем нарушил негласный эдикт.

– Плохо выглядите. Изгоняли кого-то?

– Что-то, сын мой, что-то. Не причисляйте демонов к стану одушевлённых, тем паче, благодатных.

Священник обхватил голову руками, медленно, с силой, помассировал виски. За большими окнами бара громыхнуло, хмурившееся весь день тучами низкое небо уронило на грязные и пыльные просторы грешной земли первые слёзы неизбывной скорби.

– Прошу простить, святой отец. Конечно же, что-то. Так, изгоняли?

Дождь понемногу усиливался, поднялся ветер, хлестнул по окну пробной мокрой плетью и на мгновение замер, оценивая эффект. Сидящие за столиком внимания на эту проделку не обратили, ветер обиженно досадливо завыл и умчал прочь, искать более чутких свидетелей.

– Нет. Пока только сдерживаю. Не всегда Всеблагой Господь наделяет достаточной благодатью, а иные демоны слишком сильны.

– Сочувствую.

Одна из стопок взлетела вверх, опорожнилась в тёмную влажную пропасть рта. Стукнулась дном о стол, вновь наполнилась. Да и без этого видно было, что сочувствие дежурное – без истинной подоплёки. Просто слова. Как бесконечно далеко им было до Слова, которое было вначале… Святой отец грустно улыбнулся кончиками губ. Вышло незаметно.

– Не стоит. Как у вас, служителей закона, защитников детства, дела? Всё ли тихо? И всё ли благополучно?

Рука, в очередной раз поднявшая, было, стопку, дрогнула и поставила стопку обратно.

– А я-то подумал, что Вы как раз по этому поводу и зашли. Выходит, случайность? Простое совпадение? Как у вас говорят, «Божий промысел»?

– Не богохульствуй, сын мой.

Произнесено было тихо, спокойно, почти мягко. Но под этой мягкостью ощущалась такая сила, такая непреклонная мощь, что служитель закона нервно глотнул, пытаясь убрать из горла внезапно возникший ком.

– Простите, святой отец, не подумал.

– Бог простит. Я лишь напомню, что ОН наделил нас даром разума не просто так.

Ветер вернулся, принеся с собой новые массы воды, вновь швырнул их в окно. Стекло чуть слышно задребезжало.

– Так зачем же Вы, всё-таки, пришли, святой отец?

– Без какой-либо конкретной цели. Увидел, что собирается дождь, потому поспешил в ближайшее укрытие. Даже не ожидал, что встречу Вас здесь.

– Судьба, выходит.

– Возможно.

Священник пожал плечами, спохватился, устыдился этого рефлекторного жеста, устремил взгляд в окно – на потоки дождя.

– Если слухи не врут, у вашей епархии много хлопот в этом квартале…

– Беги слухов, сын мой, ибо они суть семя Нечистого, разносимое по миру грязными и порочными устами! Впрочем, хлопот и впрямь немало.

– Зло приходит в мир?

– Оно никуда и не уходило. С начала времён оно бродит среди смертных. И тянет их на свою сторону.

Особо сильный порыв ветра, казалось, тряханул всё здание разом, подчёркивая глубокую и страшную, но между тем – простую, правду слов священника. Служитель закона поёжился.

– Дааа… Застань эта непогода нас на улице… Страшно представить. Что же касается зла…

Повисла пауза, за время которой говоривший успел, одну за другой, опустошить ещё две стопки. Лишь затем он, чуть севшим голосом, продолжил.

– Вы правы, святой отец. Зло среди людей. У нас тоже прибавилось работы. Многие думают, что ювенальная служба – это синекура для жестоких и бессердечных, и что мы несём обычным людям одни лишь сплошные страдания.

– Но и такое ведь случается, порой. В каждом стаде попадается чёрная овца. И у вас и даже у нас.

– Всё верно, святой отец, всё верно. Но знали бы Вы, с каким злом и ужасами – нет, не демоническими, вовсе, а простыми, обычными, повседневными – приходится нам сталкиваться. Например, сегодня…

Где-то вдалеке беззвучно сверкнула молния, над миром повисла неестественная тишина, а затем, долгой пологой волной, накатил низкий и тяжёлый гром.

– Представляете, сегодня мы посещали одного психопата. Похитил и год удерживал ребёнка. На цепях, растянув его как морскую звезду. А сам-то похититель – вылитая нежить, бледный, худой как скелет, иссохшийся. Тень, а не человек.

Ювенальщик крепко зажмурился, затряс головой, словно пытаясь вытрясти стоящую перед глазами жуткую картину из памяти. Даже начал сильно тереть закрытые глаза основаниями ладоней. Священник сочувственно смотрел на страдальца.

– Зло принимает разные формы. И нередко проявляется в жутких поступках. Но вы оказались рядом. Помни об этом, сын мой, и благодари Господа, что направил тебя.

Дождь сильнее забарабанил по стеклу, словно неумелый радист, отбивающий своё первое неуверенное послание: точка, точка…

– Может и так. Мы пытались освободить ребёнка, но безумец бросался на нас. Даже электрошок его не брал. Кто-то из ребят не выдержал. Четыре пули. Четыре, святой отец! Но и это его не убило. Только ранило. Тяжело, но только ранило. И лишь тогда мы смогли снять цепи с ребёнка. Крепкий пацан – даже не плакал. А вот я…

– Сын мой, Господь помог тебе свершить благое дело. Нередко это требует от людей больших сил. И физических, и духовных. Но ты всё выдержишь. Господь не даёт нам испытаний, которые мы не способны преодолеть!

Точка, тире, тире… Служитель закона всё ещё тёр закрытые глаза.

– Не знаю, святой отец, не уверен. Ребята повезли мальчонку в приют, а я трусливо побежал сюда – пить. Больше часа уже пью, и не пьянею. Совсем. Так отчётливо помню этого безумца и его дом. Имя его забыл, представляете, а адрес помню, как будто кто-то его калёным железом на внутренней стороне век выжег. Улица Дубовой рощи, дом 12, приземистое здание с подвалом и мезонином…

– Господи… Отец Анисетус! Сильнейшей…

Бледные и неестественно худые пальцы священника подняли стопку, блеснувшую в свете внезапной близкой молнии огненным всполохом. Одним махом святой отец выпил, вытер салфеткой губы и спокойно, смиренно, проронил.

– Ваши люди мертвы, ювенал. И совсем скоро придёт черёд всех остальных.

В тучах наконец-то появилась прореха, а поток дождя оскудел, превратившись в крупные капли, алеющие в лучах заходящего Солнца, постепенно становящиеся багровыми. Тире, точка, точка, точка.