За что я пристрелил генерала?

О, это долгая история!

В молодости я был лунным фермером: выращивал картофель и боролся с колорадским жуком, которого на лунных плантациях завались. Там жуки не такие, как на Земле: больше в размерах и агрессивнее. Чтобы их уничтожить, приходилось обрабатывать посадки слабым раствором мочевины. Дело тонкое: недоложишь препарата – не убьешь вредителя, переложишь – сожжешь растение.

Нельзя сказать, что не справлялся – как-никак потомственный фермер, – но однажды мне здорово осточертело. Захотелось чего-то большего. И в этот самый день на глаза попался рекламный ролик Военно-Космического Флота. Сначала показывали взлетающие с Земли корабли, потом те же самые корабли, долетевшие до отдаленных галактических миров, потом – бравую десантуру, вступающую в бой с хищной инопланетной мразью. И в завершении – парадный строй победителей.

Голос за кадром предлагал зрителям присоединиться:

– Записывайтесь добровольцем в Космофлот.

Офицеры делали шаг вперед и, поворачивая чеканные лица к объективу, произносили названия своих кораблей:

– Вы можете попасть на атомоход «Мудрая львица».

– Вы можете попасть на эсминец «Электрический угорь».

– Вы можете попасть на крейсер «Бегущий гепард».

Ну и так далее.

Тогда-то я впервые увидел генерала – еще не в генеральном чине, естественно, а в лейтенантском. Этот военный мне особенно запомнился – не помню уже, мужественным профилем или тем, что выговорил текст особенно четко. Лейтенант предлагал записаться добровольцем в Космофлот и попасть на десантный корабль «Юркая рыбка».

Не скажу, чтобы лейтенант сильно врезался в память, но как минимум запомнился. Он был одним из тех, под влиянием кого я сменял размеренный хозяйственный быт лунного фермера на полную опасностей жизнь космического вояки. Иными словами, я завербовался в Военно-Космический Флот.

Первые полгода я провел в учебке и о том лейтенанте думать позабыл.

Каково же было мое удивление, когда меня, новоиспеченного космического рядового, направили из учебки на десантный корабль быстрого реагирования «Юркая рыбка» – тот самый, о котором я впервые услышал в рекламном ролике. И лейтенант – уже не лейтенант, но капитан и полноправный командир десантного корабля – находился рядом.

Поначалу мы располагались на военной базе на Плутоне.

С капитаном я не общался, естественно. О чем командиру военно-космического корабля болтать с рядовым десантником?! Но пересекался часто, и не только на общих построениях, но и в более приватной обстановке, а именно – в загончике для скота.

Это была замечательная идея нашего капитана: без его инициативного приказа ничего бы на «Юркой рыбке» не образовалось, разумеется.

Питание на корабле было обыкновенным: от живота, но по-военному однообразным. Поэтому капитан распорядился использовать одно из складских помещений для разведения мелкого скота – в частности, свиней как наиболее привлекательных в отношении привеса животных. Доставили с Плутона десяток свиней, устроили на бывшем оружейном складе хлев, но ведь за животными ухаживать надо. На это дело отрядили меня и еще одного парня – как бывших фермеров. Тот парень был вообще-то не настоящим фермером, а наемным сельскохозяйственным рабочим, а я всю жизнь занимался не плутонианскими свиньями, а лунным картофелем. Но прапорщику по барабану: исполнять приказ, и вся недолга! Так – вместо того, чтобы пахать на тактических тренажерах, – я начал ухаживать за свиньями. Выгребал навоз, приносил с камбуза пищевые отходы – остатки со стола. Иногда капитан присылал свиньям нормальные продукты, не использованные. Как выражался прапорщик, подкормить голодающих. Большую часть он забирал себе, но перепадало и мне со свинками.

Капитан обожал своих животных и частенько наведывался в загончик – проверить как да что. Со мной и вторым «сельскохозяйственным» парнем долго не общался, естественно. Я не уверен даже, что он запомнил мое лицо. Являлся со внезапной проверкой, осматривал, в порядке ли животные, выслушивал доклад и уходил.

Часто капитан заявлялся не один, а в сопровождении соседей с других военных кораблей. Его задумка относительно выращивания свиней имела успех среди командования плутонианской военной базы. Успех негласный, разумеется. Инициатива была частной: свиньи по документам не проходили, но командиры Военно-Космического Флота любили свинину и частенько наведывались в гости.

В особо торжественных случаях – к примеру, когда «Юркую рыбку» посещал командующий Плутонианской военной базой, – невезучую хавронью, какая потолще, изымали из загончика для торжественного ужина. Обязанность зарезать и разделать животное лежала на мне как потомственном фермере. Затем я передавал разделанную тушу корабельному коку, который готовил для офицеров редкие свиные деликатесы – видимо, недурственно, потому что вскоре нашему капитану присвоили майора.

Так и проходила моя военная служба на плутонианской базе. Я начинал подумывать, что, завербовавшись в Военно-Космический Флот, сменял шило на мыло, но в этот момент разразилась Первая Война с Персеидами.

Все базировавшиеся на Плутоне корабли, в том числе «Юркая рыбка», поднялись по тревоге и отправились на боевые задания. Нам и еще одному военному кораблю – тяжелому бомбардировщику «Морской тюлень» – поручили овладеть вражескими укреплениями на одной из безымянных планеток созвездия.

Два корабля вылетели немедленно, но «Юркая рыбка» – недаром она называлась юркой – прибыла к планете на пару часов раньше неповоротливого напарника. Мы – то есть десантники, в полной боевой экипировке – готовились к высадке через несколько часов: после того, как подоспеет и отбомбится «Морской тюлень», который в качестве бомбардировщика для того и предназначался, – но майор приказал атаковать немедленно.

Когда прапорщик это услышал, то матерно выругался. Я, и остальные ребята тоже, – никто не понимал, зачем атаковать укрепления до прихода «Морского тюленя». Это казалось попросту неразумным. Но приказ есть приказ: мы десантировались на планетку и вступили в бой – с той самой хищной инопланетной мразью, о которой повествовалось в рекламном ролике. Только в реальности было немного по-другому.

О том, в какой ад мы попали на персеидской планете, рассказывать не буду – к командиру «Юркой рыбки» это не имеет прямого отношения. Сам-то майор остался на корабле, наблюдая за происходящим оттуда. Хотя ему и согласно Уставу Военной-Космической Службы полагалось. Скажу лишь, что к тому времени, как подоспел «Морской тюлень», половина заброшенного десанта уже погибла, а к тому времени, как противника удалось выкурить из укреплений и загнать в джунгли, погибло девять из десяти наших бойцов. То есть почти все. Тот парнишка из наемных сельскохозяйственных рабочих, с которым я обслуживал свинок, тоже погиб: на моих глазах ему снесло голову излучателем. А сам я хорошенько получил в бок, вдобавок у меня срезало правое ухо, поэтому окончание сражения помню плохо. Меня эвакуировала подоспевшая медслужба «Морского тюленя».

Уже в госпитале, на Плутоне, я читал отчет о той исторической битве. Якобы доблестный командир «Юркой рыбки» приказал идти в атаку, прикрывая приближающийся «Морской тюлень». От кого прикрывая, интересно, если персеидских кораблей на этой планете отродясь не было, а сооружения выполняли чисто защитную функцию: противник готовился оборонять никелевые карьеры? Пресса писала, что героический командир лично повел десантников в атаку. Эту ложь даже опровергать неохота. Майор должен был сидеть и сидел на «Юркой рыбке» – не знаю, спустился ли на планету хотя бы по окончании битвы. Не знаю, потому что к тому времени валялся на больничной койке без сознания.

Выйдя из госпиталя, я узнал, что мой десантный корабль имеет серьезное повреждение – любопытно, где и при каких обстоятельствах полученное? – и находится в ремонтных доках, поэтому я назначаюсь на космический ракетоносец «Дикий скунс»: новенький, только с марсианских стапелей. На нем уже обосновались десантники с «Юркой рыбки» – те немногие, кому посчастливилось выжить после атаки на персеидскую планетку.

К сожалению, майор тоже там находился: уже в чине полковника и опять-таки в командирской должности. Мне предстояло вновь служить под началом этого человека, которого пресса именовала не иначе как уничтожителем Персеидов.

История «Диким скунсом» продлилась недолго – ровно до первого боевого похода. Ведь Первая Война с Персеидами продолжалась: в некоторых квадратах Галактики мы потерпели сокрушительное поражение, но в других – имели не менее сокрушительный успех, поэтому перспективы человечества оставались неясными.

Я прибыл на корабль, и вскоре последовал новый боевой вылет.

Совершив гиперпространственный прыжок, «Дикий скунс» материализовался перед неприятельскими позициями, на этот раз – одновременно с другими кораблями Земного Космофлота. Судя по всему, предстояла решающая битва: корабли противника плыли в направлении Земли, но – в ожидании нападения – активных действий пока не предпринимали. Земная армада плыла параллельным курсом, изготавливаясь к атаке.

Не знаю, исходя из каких соображений, но наш бесстрашный полковник скомандовал приблизиться к вражеским кораблям на минимально допустимое расстояние. Подозреваю, что уничтожитель Персеидов желал быть в первых рядах атакующих вражеский флот, но немного просчитался, потому что приблизился на расстояние меткого выстрела.

Несмотря на повышение – мне присвоили прапорщика, – я точно не знал, как с тем приказом обстояло. Я сидел в десантном шлюпе, готовя своих ребят – в случае необходимости – взять вражеское судно на абордаж. Такова наша незавидная десантная доля. А кораблем командовал полковник. И на его совести ответственность за то, что первый же выпущенный в нашу сторону вражеский снаряд угодил «Дикому скунсу» в ядерный движок, из-за чего ракетоносец начал последовательно детонировать.

Удачный выстрел персеидцев послужил сигналом к началу сражения. Через несколько минут вокруг нас пылало, но находящимся на «Диком скунсе» было не до этого. Корабль разваливался на части.

Мы ожидали приказа, но его не было – наверное, из-за паники: не знаю, из-за чего. Мы ждали приказа до последнего, а когда не дождались, я скомандовал задраить люк и отчалить от «Дикого скунса», прекращавшего свое существование. Ожидать далее было бессмысленно и опасно. Но в последний момент я увидел несколько фигур, бегущих по отсеку, и отменил приказ. Несколько секунд в нашем распоряжении еще оставалось.

Это был полковник с двумя высшими офицерами из рубки управления. Доступ к их штатным спасательным капсулам оказался перекрыт, поэтому они устремились к десантным шлюпкам – тем, которые еще не улетели и не взорвались.

Я ждал, когда офицеры подбегут, хотя при смертельной угрозе для подчиненных и отсутствии прямого приказа мог не дожидаться: ни один трибунал не осудил бы меня в такой ситуации.

Полковник с офицерами забрались в шлюпку, рассчитанную на определенное число людей и укомплектованную под завязку. И мы стартовали – перегруженными. Этот фактор, также непростительно затянувшееся ожидание сыграли негативную роль, потому что при отстыковке нас припечатало оторвавшейся балкой.

Когда я очнулся – перевязанным, потому как приложило меня порядочно, – выяснилось, что рули не слушаются, а двигатель заклинило в рабочем положении. Помимо этого, не работала рация, и даже сигнальный маячок включить было невозможно. В итоге, десантную шлюпку относило от места сражения в открытый космос, а мы не могли сигнализировать о бедствии. Хотя товарищам на других кораблях было немного не до нас: месилово с персеидцами шло такое, что не приведи Господи.

Понимая, что ожидание может продлиться долго – если вообще не вечно, – мы загрустили и принялись прикидывать шансы. На шлюпке находились: десять десантников, двое пилотов и трое подбежавших в последний момент высших офицеров – всего пятнадцать человек. Запасов воздуха должно было хватить на три месяца, воды – на месяц, а еды – максимум на неделю. У моих десантников имелись сухпайки, у пилотов – тоже, а офицеры прибежали на шлюпку с пустыми руками, голенькие практически. Соответственно, мы разделили запасы пищи поровну, исходя из недельной продолжительности.

Командовали офицеры, конечно, как старшие по званию. Меня к тому времени повело, и я отрубился.

Дальше началось томительное ожидание. На вторые сутки полета отблески сражения с персеидцами угасли – вероятно, по той причине, что само сражение закончилось. Вокруг был бескрайний безжизненный космос, а в нем – наша утлая десантная лодченка, подобная одинокой пылинке. Иногда я терял сознание, иногда приходил в себя, но ничего вокруг не менялось: все те же лежащие вповалку тела, та же смертельная чернота в иллюминаторе.

Когда я очнулся в очередной раз, то увидел, что мои товарищи спят – во всяком случае, они лежали не двигаясь. Все, за исключением одинокой фигуры, наклонившейся над сложенными в кучу пищевыми запасами. Это был полковник – командир погибшего «Дикого скунса». Он занимался тем, что набивал рот галетами: наверное, сильно проголодался.

Полковник почувствовал мой взгляд, потому что – с полным ртом – обернулся. Мы встретились глазами, а потом полковник взял из общего запаса плитку шоколада и запихнул мне в карман, затем приложил палец к губам, призывая сохранять молчание.

Я рванулся вперед, но от боли в грудной клетке потерял сознание. Когда очнулся, то услышал, как полковник рассказывает:

– Я застукал его, когда он воровал галеты. Обыщите карманы, наверняка что-нибудь найдете.

Послышались протестующие голоса: все-таки моим ребятам-десантникам, многие из которых знали меня еще со времен «Юркой рыбки», было сложно поверить в воровство старшего, а вот в воровство полковника…. Про него разные слухи ходили, да и злополучная планетка в начале Первой Войны с Персеидами из памяти не изгладилась.

Офицеры оказались на стороне полковника, в то время как двое пилотов сохраняли нейтралитет. В общем, назревало вооруженное противостояние.

По счастью, в этот момент я снова потерял сознание, а когда очнулся, нашу десантную шлюпку уже обнаружили и принудительно пристыковывали к спасательному кораблю. История с галетами и плиткой шоколада утеряла всякое значение. Только не для полковника, отразившего в рапорте, что один из команды занимался воровством, а подчиненные его прикрывали.

Состоялся трибунал, но меня как принимавшего участие в боевых действиях не осудили, а лишь демобилизовали по состоянию здоровья. Ухо у меня было оторвано еще со времен планетки, на которую нас так неудачно десантировали, теперь к пластиковому уху добавились травма грудной клетки и нарушение сердечной деятельности. Правда, пенсию назначили минимальную: для бывшего военного просто несерьезную. Но я больше переживал не за себя, а за ребят, которые за меня заступились и теперь незаслуженно пострадали. Ведь я не мог рассказать, что сделал полковник – как он сам сожрал галеты и запихнул мне в карман шоколадную плитку: все равно бы никто не поверил. В газетах писали, что уничтожитель Персеидов во второй раз проявил чудеса храбрости и самопожертвования, закрыв своим ракетоносцем флагманский крейсер. Поэтому я стоял на том, что ничего не помню, а действовал бессознательно. Не то и меня, и моих десантников прижучили бы по полной.

Демобилизовавшись, я вернулся на Луну к своим старикам. Отец не справлялся: колорадского жука на ферме развелось видимо-невидимо, – и я принялся за привычное фермерское дело. Растворить мочевину в строго определенной концентрации, опрыскать кусты… Я делал это тысячи раз и не вспоминал о прошлом.

Тридцать лет промелькнули как одно мгновение.

Однажды я услышал, что рядом с моей фермой какой-то генерал – военный герой – прикупил территорию под целое поместье. Я не обратил внимания: мало ли военных героев в генеральном звании шляются по Галактике и время от времени заглядывают на Луну?! Вот, одному понравилось – решил осесть. Потом, когда услышал, что в генеральском поместье собираются разводить свиней, призадумался: страсть командира «Юркой рыбки» к свинкам навеки отпечаталась в моей памяти.

Это был он – полковник, дослужившийся до генерала и вышедший теперь на заслуженную пенсию. Несколько раз я видел его издали и опознал. Но даже не приближался: незачем было, да и вряд ли генерал запомнил одного из служивших под его началом десантников.

У генерала без меня проблем хватало, потому что свинки дохли одна за другой. А на что он рассчитывал – на Луне-то?! Здесь не Плутон: атмосфера специфическая, для разведения крупного скота неподходящая.

После того, как свиной бизнес приказал долго жить, я думал – генерал продаст поместье и переедет на Плутон. Но что-то у него не сложилось: то ли не захотел, то ли вложил слишком много денег. Поэтому генерал перешел со свинок на картофель: отстроенные фермы приказал порушить, а землю распахать. Оно и понятно: картофель – самое проверенное растение для лунной местности. Только колорадский жук бесчинствует, так с ним известно как бороться: при помощи растворенной мочевины.

Картофель взошел, появился колорадский жук, и я приступил к обработке посадок. В поместье работа тоже кипела. Разумеется, генерал не сам занимался опрыскиванием, а нанимал для этой цели поденных рабочих: почему нет, если деньги имеются?! Это с моей пенсии не разжиреешь, а насчет генеральской я не сомневался.

Однажды – там, где мой участок соприкасался с генеральскими владениями, – я столкнулся с поденным рабочим, занимавшимся опрыскиванием молодых картофельных посадок. Что-то показалось мне странным, и я подошел поговорить.

– Ты чем опрыскиваешь? – спросил я.

– Что дали, тем и опрыскиваю, – ответил парень, почесывая задницу. – Вот, гипсовый порошок. Могу немного отсыпать, если нужно.

– Да ведь гипсовым порошком нельзя опрыскивать! Гипс затвердеет и перекроет доступ углекислоты к листьям. Картофель погибнет. На Луне опрыскивают мочевиной.

– Не мое дело. Поговори с хозяином, если хочешь. Только не советую. Генерал – герой галактической войны: если настроение скверное, можешь нарваться.

Парень продолжил опрыскивание, а я возвратился на свой участок с трясущимися руками.

Да, меня натурально трясло. Потому что мыслимое ли дело: опрыскивать лунный картофель раствором гипсового порошка! Где это видано?! Какой идиот выдумал использовать гипс в картофелеводстве?! Что этот ублюдок в генеральских погонах вообще понимает в фермерском деле?!

Снимая шляпу, чтобы отереть обильно выступивший пот, я случайно дотронулся до пластикового уха. Вместе с болью мной овладело безумное возбуждение, какого я не испытывал даже во время десантирования на персеидскую планетку. Тогда мы с ребятами прорывались к вражеским укреплениям, хлестая инопланетных тварей очередями, – и гибли один за другим, разумеется.

Не контролируя себя, я бросил опрыскивание, пошел домой и схватил старенькую импульсную винтовку модели М-126, с которой охотился на лунных кроликов. Потом, спрятав винтовку под одеждой, направился в генеральское поместье, а когда разыскал недоумевающего и изрядно постаревшего генерала, сейчас же – ни слова не говоря – вытащил оружие и изрешетил ублюдка.

Потому что картофель на Луне опрыскивают мочевиной, а не гипсовым порошком, неужели непонятно?!