За грибами

Здравствуй, дорогой читатель. Ты держишь в руках мои последние слова, написанные дрожащими пальцами на пожелтевших от сырости листах. Если эти записи попали к тебе, значит, ты оказался в том же проклятом месте, что и я. Поздравления были бы неуместны - тебе не повезло куда больше, чем ты можешь представить.

Я сижу в полуразрушенной избушке, окружённый немыми свидетелями былых трагедий. В углах громоздятся кости, укутанные в паутину, словно лес заботливо укрывал их перед долгим сном. Истлевшая одежда разных эпох - от выцветших гимнастёрок до современных курток - безмолвно рассказывает историю этого места. Ржавые немецкие каски соседствуют с советскими фуражками, а рядом валяется рюкзак с модными нашивками, будто кто-то специально собирал эту жуткую коллекцию на протяжении десятилетий.

Тишину разрывают звуки за тонкими стенами. Это не просто шорохи - это нечто большее. Представь самый дрянной ужастик, где за кадром звучит жутковатый детский смех, смешиваясь с утробным рычанием и треском ломающихся веток. Только здесь это не спецэффекты, а реальность, от которой не спрятаться. Земля будто пытается что-то сказать на языке, который человеческое ухо не в силах распознать, но от которого стынет кровь в жилах.

Я знаю, ты слышишь это. Так же, как и я. Эти звуки проникают в сознание, заполняют собой всё пространство, становятся частью тебя. Но я не позволю этому месту стереть меня бесследно. Пока пальцы ещё слушаются, пока сознание не поглотил всепоглощающий ужас, я оставлю эту записку. Пусть она станет предостережением, эпитафией или просто криком души в вечность.

Читай внимательно, незнакомец. А лучше - брось эти листы и беги, пока не стало слишком поздно. Может быть, даже если это будет шанс один на миллион, тебе получится вырваться из этой “грибной ловушки”. Потому что если ты уже здесь, значит, лес уже обратил на тебя своё внимание. И он никогда не отпускает свою добычу.

С чего бы начать? Ах, да. Представьте себе самого обычного бухгалтера - мужчину лет сорока с небольшим, с аккуратной сединой у висков и легкой усталостью в глазах. Жизнь его нельзя назвать ни плохой, ни бедной, ни даже особенно скучной. Просто... предсказуемой. Как цифры в квартальном отчете. Таких, наверное, процентов тридцать в любом городе - хотя в статистике я, признаться, не силен.

И вот, в один из тех ничем не примечательных августовских вечеров, когда пятничная скука смешивается с легким хмелем дешевого пива, после просмотра очередного забываемого сразу после титров фильма, в моей голове возникла совершенно абсурдная мысль: а не съездить ли за грибами?

Смешно, не правда ли? В эпоху, когда любые грибы - от шампиньонов до трюфелей - можно купить в ближайшем супермаркете, тащиться куда-то в лес... Но, видимо, именно эта абсурдность и привлекла меня. Может, подсознательно хотелось встряхнуться, вырваться из этого болота размеренной жизни, где каждый день - калька предыдущего. А может, просто захотелось почувствовать тот особый, детский восторг, когда находишь под мхом крепкий боровик...

Так или иначе, уже в 7:15 следующего утра я стоял на перроне, вдыхая прохладный рассветный воздух, и заходил в старенькую электричку, следующую куда-то вглубь области.

Пейзаж за окном медленно менялся по мере удаления от города. Сначала промзоны с их ржавыми ангарами и чадящими трубами. Потом - дачные поселки, пестрые, как лоскутное одеяло. И наконец - бескрайние леса, то темно-зеленые хвойные массивы, то светлые березовые рощи, переливающиеся на утреннем солнце.

Чем дальше мы ехали, тем сильнее меня охватывало странное чувство - будто время замедлялось, а я сам становился частью этого бесконечного лесного массива. В голове сами собой всплывали детские воспоминания: бабушка, учившая отличать съедобные грибы от поганок; отец, рассказывавший о лесных приметах; тот особый, ни с чем не сравнимый запах мха и прелой листвы...

На какой-то станции - даже не запомнил названия - я вдруг резко встал и вышел. Не было никакого логического объяснения этому порыву - просто в какой-то момент я понял, что должен выйти именно здесь. Станция оказалась крошечной: деревянный перрон, покосившаяся табличка и тропинка, уходящая в лес.

Пахло смолой и чем-то неуловимо знакомым... чем-то из детства.

Я шагал по заросшей тропинке, с наслаждением вдыхая густой воздух, пропитанный ароматом хвои и влажной земли. Легкие, привыкшие к городской копоти, взбунтовались - меня пробил глухой кашель. "Очищаются", - подумал я тогда с глупой ухмылкой. О, если бы я знал, чем это обернётся! Я бы вцепился в первую же выхлопную трубу, как младенец в материнскую грудь... Но что толку вздыхать? Как говорится, "если бы да кабы, да во рту росли... грибы". Чёртовски смешная шутка. Особенно если учесть, что скоро они действительно могут прорасти у меня изо рта.

Тропа петляла между берёз и сосен, постепенно расширяясь в колею, по которой, судя по следам, изредка проезжала техника. Вдалеке лаяли собаки, иногда мелькали фигуры местных жителей с сумками - кто-то шёл к станции, кто-то возвращался. Обычная жизнь глубинки, застывшая где-то между прошлым и настоящим.

Вскоре деревья расступились, открыв вид на деревушку - вернее, то, что от неё осталось. Десяток дворов, и половина уже медленно возвращалась к природе: покосившиеся избы с провалившимися крышами, заросшие бурьяном огороды, ржавые ворота на распахнутых петлях. Сквозь разбитые окна виднелись тёмные пустоты, где когда-то кипела жизнь. Лишь несколько домов ещё подавали признаки обитаемости - заборы с недавней покраской, аккуратные грядки, дымок из труб.

Из открытого окна одного из дворов громко лилась бодрая радиопередача, нарушая умиротворённую тишину. За плетнём, за столом под раскидистой яблоней, сидела та самая стереотипная деревенская бабулька - платок, выцветший халат, морщинистое лицо. Перед ней стояли две плетёные корзины, доверху наполненные грибами - крепкими боровиками, румяными подосиновиками, золотистыми лисичками. Такого урожая я не видел даже на рынке. Старуха ловко перебирала дары леса, отбрасывая червивые и очищая ножом грязь со шляпок.

Я замедлил шаг. Бабка подняла голову и уставилась на меня мутноватыми, но невероятно проницательными глазами.

- Чего, милок, приуныл? - проскрипела она. - Аль грибов захотелось?

Я рассмеялся, потирая вспотевшие ладони о джинсы:

- Да уж, бабуль, в бетонных коробках-то душно. В магазине грибы - как пластиковые, ни запаха, ни радости. Может подскажешь, где тут можно поохотиться на них?

Старуха прищурилась, вытирая нож о передник.

- Охотничек... - прошипела она, кивая на мои новенькие трекинговые ботинки. - Ладно.

Бабка отложила нож, вытерла руки о передник и заговорила спокойно, будто объясняла, как картошку сажать:

- По дороге прямо иди, пока магазин не увидишь - синий такой сарай с вывеской. От него налево свернёшь, там тропка между берёз. Пройдёшь сотню метров - овраг начнётся. Иди вдоль него, но не спускайся. Справа будет обрыв, слева - шум от дороги послышится. Грибы там водятся - и подберёзовики, и беляки попадаются.

Она потянулась за следующим грибом, не глядя на меня:

- А через овраг не ходи. Место там нехорошее - бурелом, валежник, почва топкая. В прошлом году мужик с нашего посёлка туда зашёл - еле нашли через трое суток. Весь в ссадинах был, без корзины, без ножа. Говорит, заблудился, хотя место-то знакомое. А приезжие так вообще...

Старуха вздохнула, счищая ножом землю с грибной ножки:

- Да и грибов там особо нет. Разве что поганки да мухоморы. Кому они нужны? Ты уж лучше вдоль оврага поищи - там всегда что-нибудь да найдёшь. Только смотри - как солнце к лесу начнёт клониться, сразу назад поворачивай. У нас в августе сумерки быстро наступают.

Я поблагодарил старушку, шутливо пообещав поделиться добычей на обратном пути.

- Да не надо мне, не надо, - замахала она руками, - своих на всю зиму хватает.

Деревня действительно казалась застывшей во времени - покосившиеся резные наличники, колодец-журавль, бревенчатые амбары с провалившимися крышами. И вдруг - резкий контраст: старый сельмаг с облезлой вывеской, а рядом - новенький пункт выдачи заказов с ярким сине-красным логотипом. "Как грибы после дождя", - усмехнулся я про себя, глядя на это странное соседство прошлого и настоящего.

Тропинка быстро вывела меня в светлый березовый лес. Солнце пробивалось сквозь листву, создавая на земле кружевные узоры. Воздух был наполнен ароматом хвои и свежескошенной травы. "Какие еще нужны курорты, когда у нас такая красота?" - думал я, вдыхая полной грудью.

И вдруг - первый трофей! Ярко-красная шляпка подосиновика алела среди зелени, будто сигнальный фонарик. Затаив дыхание, я осторожно подкрался, аккуратно ввел нож под корень... Тонкий хруст - и гриб оказался в моей руке, его бархатистая шляпка еще хранила капли утренней росы.

Охота началась. Хотя я и не подозревал, что вскоре роли перевернутся.

Солнце играло в листве, рассыпая по земле золотые блики. Я шел медленно, внимательно вглядываясь в узорчатый ковер из мха и опавших листьев. Воздух был наполнен терпким ароматом хвои, сладковатым запахом переспелой лесной малины и чем-то неуловимо знакомым — тем самым "запахом детства", который невозможно описать, но который сразу переносит тебя в беззаботные годы.

Каждый новый гриб становился маленьким открытием. Вот из-под рыжего опада выглядывает крепкий подберезовик, его шляпка гладкая и прохладная на ощупь. Чуть дальше — семейка лисичек, ярко-желтых, как цыплята. Я аккуратно срезал их, ощущая странное, почти детское волнение. Казалось, с каждым найденным грибом я становлюсь на десять лет моложе — вот уже не сорокалетний бухгалтер, а мальчишка, который с восторгом рассматривает свою первую находку.

Корзина потихоньку наполнялась. Я даже начал напевать себе под нос — настолько умиротворяющей была эта прогулка. Птицы перекликались в кронах, где-то вдалеке стучал дятел, будто лесные часы. Казалось, время здесь течет по-другому — медленно, размеренно, в такт шелесту листьев.

Тропинка вывела меня к оврагу — глубокому, с крутыми склонами, поросшими папоротником и молодым орешником. Он словно делил лес на два разных мира.

С этой стороны — светлый березняк, где солнечные лучи свободно пробивались сквозь ажурную листву. Воздух был наполнен жужжанием насекомых и пением птиц. Земля под ногами — упругая, покрытая мягким мхом и ковром из прошлогодней листвы.

Но за оврагом...

Там стоял совсем другой лес. Густой, темный, будто нарисованный углем. Ели и сосны теснились так плотно, что между стволами едва пробивался свет. Ни птичьего пения, ни шелеста листьев — только глухая тишина, нарушаемая редкими скрипами старых деревьев.

Я остановился на краю. Никаких признаков болота не было видно — ни характерных кочек, ни ржавой воды, ни чахлых сосенок. Но что-то внутри настойчиво шептало: "Не переходи".

"Старуха, наверное, просто не хочет раскрывать своих “грибных мест”, — подумал я, оглядывая свой "улов". Корзина была наполнена едва наполовину.

Солнце уже начало клониться к вершинам деревьев, когда мой взгляд упал на него. Там, в трех метрах за оврагом, среди низких елочек, стоял боровик невероятных размеров. Его шляпка, гладкая и блестящая, была размером с суповую тарелку, а толстая белая ножка напоминала мраморную колонну.

Я замер, ощущая, как в груди заколотилось сердце. "Такого гиганта я еще не находил", - пронеслось в голове.

Овраг в этом месте был неглубоким - метра полтора, не больше. Я осторожно спустился по осыпающемуся склону, цепляясь за корни деревьев. Внизу протекал узкий ручей с мутноватой водой - я перешагнул его, слегка промочив ботинки. Подъем на другую сторону дался труднее - ноги скользили по влажной глине, приходилось хвататься за кусты орешника.

Когда я наконец выбрался, то первым делом оглянулся назад. Там, за оврагом, все так же светился мой привычный, "безопасный" лес. Ничего страшного не произошло.

"Точно, бабка просто не хотела делиться своими местами!" - с облегчением подумал я, вытирая пот со лба.

Боровик оказался еще красивее вблизи. Я аккуратно срезал его ножом, ощущая приятную тяжесть в руке. Гриб был идеальным - без единого червоточинки, с плотной белой мякотью, пахнущей лесной свежестью.

Подняв голову, я заметил еще несколько таких же красавцев - они росли чуть дальше, в глубине леса. Болота, о котором предупреждала старуха, не было и в помине - земля под ногами оставалась сухой, лишь слегка влажной от утренней росы.

Я решил идти вдоль оврага, но уже с этой стороны. "Так я не заблужусь - всегда смогу вернуться по своему следу", - подумал я, аккуратно складывая трофей в корзину.

С каждым шагом лес вокруг меня менялся. Светлые березы постепенно сменялись густыми елями, солнечные блики на земле становились реже. Воздух наполнился терпким хвойным ароматом, смешанным с чем-то сладковатым, почти медовым.

Грибов здесь действительно было много. Буквально через каждые несколько шагов попадались новые боровики, подосиновики, маслята. Они росли так плотно, что иногда приходилось наступать на мелкие - жалко было оставлять такие экземпляры.

Я углубился в лес, увлеченный азартом охотника. Каждый новый гриб манил меня чуть дальше: вот впереди мелькнула красная шляпка подосиновика, там - золотистый блеск лисички. Они будто играли со мной в догонялки, заманивая все глубже в чащу.

Странно, но бурелома, о котором говорила старуха, я так и не встретил. Ни валежника, ни топких мест - только ровный, будто ухоженный лес. Земля под ногами оставалась сухой, покрытой мягкой хвоей.

Я вошел в какое-то особенное состояние - словно во сне, когда все вокруг теряет значение, кроме одной цели. Шаг за шагом, гриб за грибом. Время перестало существовать, осталось только это - найти, срезать, положить в корзину.

Когда я наконец остановился, чтобы перевести дух, корзина была полна до краев. Но не обычными грибами - передо мной лежали настоящие диковинки. Боровики с переливающимися перламутром шляпками, подосиновики невиданного малинового оттенка, лисички, светящиеся в полумраке мягким золотистым светом. Некоторые экземпляры были настолько необычны, что я бы не удивился, увидев их на страницах фантастического романа.

Я оглянулся, и только тогда заметил - лес вокруг стал совсем другим. Деревья стояли слишком близко друг к другу, их стволы переплелись в причудливые узоры. Свет с трудом пробивался сквозь плотный полог листвы, окрашивая все в зеленоватые сумеречные тона. И самое странное - абсолютная тишина. Ни птиц, ни насекомых, только шелест моих шагов по опавшей хвое.

Где-то в глубине сознания зашевелилась тревога, но я отмахнулся от нее. "Все в порядке, - подумал я, - просто нашел нетронутое грибное место". Моя рука сама потянулась к очередному грибу - огромному белоснежному боровику, который рос прямо у подножия странного, будто скрученного в спираль дерева.

В этот момент я впервые почувствовал, как по спине пробежал холодок. Гриб... дрогнул. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. Я замер, всматриваясь. Может, это просто мне показалось?

Я медленно выпрямился, и только тогда осознал - я не помню, как оказался в этом месте. И не вижу тропы, по которой пришел.

Я стоял как вкопанный, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Грибы вокруг меня вели себя странно - то появлялись, то исчезали, будто участвовали в жуткой игре. Только что на поляне красовались крепкие боровики, а через мгновение их уже заменяли ядовитые мухоморы с кроваво-красными шляпками. Я тряхнул головой, надеясь, что это игра света, но странности только усиливались - на проверенных местах снова вырастали свежие грибы.

Сердце бешено колотилось, когда я осознал, что окончательно заблудился. Знакомые ориентиры исчезли, а лес вокруг постоянно менялся, оставаясь одновременно знакомым и чужим. Я попытался идти вперед, но через несколько минут снова видел те же искривленные деревья и странные грибные круги. Именно тогда я услышал подозрительные звуки - тихое шуршание и постукивание, будто множество маленьких лапок перебирали сухую листву. Звук двигался по кругу, то приближаясь, то удаляясь, не давая определить его источник.

Из-за ближайшего дерева мелькнуло что-то маленькое. Сначала показалось - белка, но присмотревшись, я увидел нечто куда более страшное. Существо размером с кошку имело бледное, похожее на гриб тело и слишком длинные тонкие лапки, которые быстро перебирали по земле. Его шляпка-голова медленно поворачивалась в мою сторону, и я почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом.

Я инстинктивно шагнул назад, и в этот момент лес вокруг словно ожил. Из-под опавших листьев появились десятки таких же существ - одни размером с крысу, другие крупнее, но все с этими жуткими грибовидными телами и многочисленными лапками. Они не нападали, просто окружали меня, медленно смыкая круг, а их шляпки-головы покачивались в такт какому-то невидимому ритму. Воздух наполнился гнилостным запахом, от которого першило в горле.

Бросив взгляд на свою корзину, я с ужасом увидел, что собранные грибы изменились - их шляпки покрылись странными наростами, а из надрезов на ножках сочилась липкая белая слизь. Я швырнул корзину прочь, и в этот момент существа внезапно замерли, затем начали медленно отступать, растворяясь в лесной чаще. Но облегчение длилось недолго - из темноты между деревьями появилось нечто большее…

Это было похоже на дерево, но прогнившее насквозь, все в наростах и грибницах. Оно медленно двигалось в мою сторону, а его ветви-щупальца тянулись ко мне, покрытые склизкой плесенью. Я не стал дожидаться, пока они меня достанут.

Я побежал. Без оглядки, без мысли о направлении - просто бежал, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не закричать. Лес вокруг преображался на глазах: обычные деревья превращались в гигантские грибы с толстыми, покрытыми слизью ножками. Их шляпки, шириной с дом, сомкнулись над головой, перекрывая солнечный свет. Теперь вокруг царил жутковатый полумрак, освещаемый лишь бледным фосфоресцирующим свечением, сочившимся из грибных пластинок.

Я чувствовал, как весь лес вокруг наблюдает за мной. Воздух дрожал от незримого напряжения, будто сама земля затаила дыхание в ожидании... чего? Моей остановки? Паники? Или просто ждала, пока я окончательно выбьюсь из сил?

Ноги уже начинали подкашиваться, когда я вдруг вырвался на поляну. Посреди нее, криво покосившись, стоял старый дом. Его стены, когда-то, видимо, белые, теперь покрылись плесенью и грибковыми наростами. Окна, словно слепые глаза, смотрели на меня пустыми глазницами выбитых стекол. Дверь приоткрылась на скрипучей петле, будто приглашая войти…

Я замер перед домом, чувствуя, как подкашиваются ноги. Деревянные стены, когда-то крепкие, теперь прогнили и покрылись пузырящейся плесенью. В некоторых местах сквозь доски проросли грибы - странные, с полупрозрачными шляпками, мерцающими в полумраке.

Ступеньки крыльца провалились под ногами, когда я поднялся к двери. Она скрипнула, открываясь слишком легко, будто кто-то только что смазал петли. Внутри пахло сыростью, гнилью и чем-то сладковато-приторным - как переспевшие фрукты, оставленные гнить на солнце.

Первое, что бросилось в глаза - кости. Они лежали повсюду: у стены сидел скелет в истлевшей немецкой форме, его череп запрокинут, будто он смотрел в последний момент на что-то под потолком. В углу - останки в советской гимнастерке, пальцы сведены судорогой вокруг винтовки. А у самого входа... Современная куртка, под ней - почти свежий, еще не полностью разложившийся труп. В его руке зажат блокнот.

Я осторожно поднял его. Страницы были покрыты дрожащим почерком, все теми же словами: "Не ходи за овраг", "Они следят", "Грибы растут на нас". Последняя запись гласила: "Они ждут, когда я усну. Но я не буду. Не буду..."

С потолка капала черная жидкость. Подняв голову, я увидел, что вся крыша покрыта чем-то вроде грибницы - толстые нити свисали вниз, пульсируя, будто живые. В углах уже начали формироваться знакомые очертания - маленькие грибовидные существа, пока еще не до конца оформившиеся.

Окна были затянуты паутиной, но сквозь нее просматривался лес. И я понял, что ошибся, думая, что убежал. Они просто позволили мне забежать сюда. Дом был не убежищем. Он был ловушкой.

Снаружи, в наступающих сумерках, между деревьями зашевелились тени. Высокие, сгорбленные, с ветвями вместо рук. Они медленно приближались, не спеша. У них было все время в мире. А у меня...

Я посмотрел на блокнот в дрожащих руках и понял, почему оставил его открытым. Чтобы продолжить там, где остановился предыдущий. Чтобы предупредить следующего. Если он, конечно, успеет прочесть…

Я заметил фонарик, лежащий в углу. Его тусклый луч едва пробивался сквозь густое грибное свечение, заполнявшее комнату. Казалось, свет борется с этой неестественной иллюминацией — пятно от фонаря постоянно уменьшалось, будто поглощаемое растущей плесенью на стенах. Скоро и он погаснет. Как и я.

За дверью стоял непрерывный гул, но теперь я различал в нем не просто шуршание. Детские голоса — тонкие, хихикающие — смешивались с горловым урчанием чего-то огромного. Они переговаривались на странном, почти человеческом языке: «Он устааал...», «Скорее-скорее...», «Мааамка хочет познакооомиться...». А под этими голосами — низкое, булькающее ворчание, будто огромный гнилой ствол скрипел на ветру.

Я опустился на пол, прислонившись спиной к стене. Ноги горели от усталости, но вместо долгожданного облегчения я почувствовал, как из меня медленно уходит последняя энергия. Будто этот дом, этот лес, само это проклятое место пило меня, как сок через соломинку.

Страх ушел. Осталась лишь пустота и странное безразличие. Я посмотрел на блокнот в дрожащих руках — последний свидетель моей истории. В голове крутилась только одна мысль: «Зря я пошел по грибы...»

Старушка прикрыла потрёпанный блокнот и бережно выключила фонарик, угасающий в её морщинистой ладони. Аккуратно вложила его в окоченевшие пальцы мужчины, поправив воротник его куртки, будто укладывая спать.

Темный лес затаил дыхание. Даже привычный шелест грибных существ стих, когда она вышла на крыльцо, хрустя подошвами по слою старой плесени.

— Ну вот, опять не послушался. Эх-эх-эх... — покачала она головой, и её голос звучал устало, но без злобы. Словно повторяла это в сотый раз.

Она наклонилась, подняла плетёную корзину, доверху наполненную белыми грибами с перламутровым отливом на шляпках. Что-то оранжевое, похожее на лисичку, но с слишком длинными ножками, подбежало к её ботинкам.

— Цыц! — фыркнула старуха, легонько ткнув тростью в шляпку. Существо пискнуло и шмыгнуло в кусты.

Поправив платок, она неспешно зашагала вглубь чащи. За её спиной домик медленно сливался с тенью, а из-под крыльца уже выползали новые бледные ростки, тянущиеся к неподвижному телу внутри...