За хлебом

ЗА ХЛЕБОМ

До Нового года оставалось ещё восемь часов, и, честно говоря, мне хотелось слинять из дома, чтобы меня не подпрягли делать уборку квартиры. Но просто улизнуть было невозможно — этого бы никто не понял, и клеймо лентяя и паразита ко мне приклеилось бы на века. Надо было поступить хитрее.

— Мам, надо что-нибудь в магазине купить? Я хочу до видеопроката сходить.

— Так он же закрыт уже, наверное, Новый год на носу.

— Не-е, они обещали до шести сегодня работать, хочу «Крепкого орешка» взять. Он как раз про Новый год.

Мама, если и заподозрила мой прохиндейский план, то не подала виду. Она задумалась и сказала:

— Света хлеб не купила, разобрали весь в «Стекляшке», так что, раз уж сам напросился, иди и добудь хлеба, а то ни кусочка дома нет. Без него не возвращайся, — подмигнула мама.

— Понял, мам, сделаю! — я радостно выбежал из квартиры, поблагодарив про себя растяпу-сестру за то, что та проворонила хлеб. Сейчас куплю хлеба, а потом к Витьку можно завалиться часа на три в «Сегу» поиграть, а дома скажу, что хлеб искал 👌.

Я, довольный, шёл по своему родному городу, насвистывая песенку «Арии», и лёгкий морозец покусывал меня за щёки. На улице было, наверное, градусов шесть-семь мороза, в принципе, не особо холодно, если двигаться. Вообще, как-то не верилось, что завтра наступит уже 1995-й год, ведь, вроде, только вчера 1994-й отмечали.

Для начала я зашёл в продуктовый около «Маслозавода», но там хлеба уже не было. Продавщица, тётя Вера, сочувственно вздохнула и попыталась мне помочь:

— Санька, ты в «Копеечку» сходи, у них завоз два раза в день бывает, может, ещё и успеешь.

— Спасибо, тёть Вер!

Я вышел и не спеша побрёл к «Копейке». Времени был ещё вагон. Хороший всё-таки у нас город: сорок тысяч населения, почти все друг друга знают так или иначе, всё рядом. А вот в Москве мне бы фиг так подсказали. Хотя в Москве, может, и хлеб бы не кончился, — задумчиво постановил я сам себе.

В этот момент я увидел Ашота. Это был мой одноклассник, грузин, и мы с ним неплохо ладили, хотя друзьями особо не были.

— Ашо-от, здарова, ты куда намылился?

— Здарова, Санёк, за хлебом.

— Вот это совпадение, я тоже!

Мы шли к «Копейке» и болтали о том о сём. Центральной темой, конечно, была Танька Черникова, которая недавно пришла в школу с зелёными волосами, шипованными браслетами и в косухе. Панков в нашем городе почти не было, и Танька была объектом сплетен половины бабок в городе. Да и не только бабок. Второй темой была ненавистная физичка, которая почти всем понаставила трояков в четверти, а кому-то и два балла досталось.

— Мужика ей надо найти, — однозначно сошлись мы с Ашотом во мнении. — Тогда она подобреет 👌.

Тут Ашот внезапно закричал:

— Оле-еся-я!

По другой стороне улицы шла девчонка в бежевом пальто и смешной шапочке с ушками. Это была наша одноклассница из 10 «Б» — Митрофанова Олеся.

— Вот блин, — пробормотал я, немного конфузясь.

— Ты чего? — удивился Ашот.

— Помнишь, месяца три назад, на уроке ОБЖ Олеська со стула грохнулась?

— Ну да, та ещё хохма была, — Ашот разулыбался.

— В общем, это мы с Лёхой подстроили. У неё прямо за ножками стула узкая щель была в подвал, люк был плохо закрыт, и мы её попросили подвинуться, мол, доску не видно, ну, она и подвинулась.

— Ну вы злодеи! Да-а, она тогда знатно грохнулась, весь класс ржал.

— Она уже три месяца со мной не разговаривает и даже в мою сторону не смотрит.

— Дела-а… — задумался Ашот.

Между тем Олеся уже перешла дорогу и подходила к нам. Она дружила с Ашотом и не могла проигнорировать его. Подойдя, она поздоровалась с ним, а на меня даже не посмотрела.

— С наступающим, Олесь! Ты куда это собралась под Новый год?

— За хлебом.

— Вот это совпадение, мы с Сашкой тоже, пошли вместе в «Копеечку».

Ашот, как истинный грузин, проявлял чудеса дипломатии, чтобы сгладить неудобную ситуацию. Олеся присоединилась к нам, а Ашот шёл посередине и поочерёдно болтал то со мной, то с нашей одноклассницей.

Когда мы уже подходили к «Копейке», он спросил у нас обоих:

— Ребят, а если и там хлеба не будет, что делать-то будем?

Мы призадумались.

— Я слышала, что в Долотинке есть своя пекарня, думаю, надо туда идти.

До Долотинки было три километра, а автобусы были переполнены, придётся идти пешком. Я прикинул все остальные варианты и признал, что, пожалуй, это самый верный план.

Мы вывернули за угол и увидели огромную очередь.

— Кабздец… — Ашот выразил мысли всех троих.

Мы спросили у людей в конце очереди о «ситуации», и они сказали, что хлеб, возможно, привезут через час, но не факт, что его на всех хватит. Мы смирились с этим неутешительным прогнозом и уже собрались идти в Долотинку, но тут остановилась «Волга», и из неё выглянул отец Ашота.

— Ашотик, давай прыгай, я хлеб в военном городке взял, поехали домой.

Ашот растерянно посмотрел на нас, извиняясь, попрощался и пошёл к машине.

«Вот это я попал, — подумал я. — И что мне теперь с этой Олеськой делать, она же меня ненавидит. Ашот, конечно, тот ещё гад, пригласил её и слинял…».

Но давать заднюю было ещё хуже, и я попытался наладить контакт с одноклассницей. Мы выдвинулись в сторону Долотинки и первое время шли молча.

— Олесь, я тут подумал, ты извини меня за тот случай на ОБЖ, дурацкая идея была.

Она подняла глаза и впервые посмотрела на меня за все эти три месяца. Помолчав минуту, Олеся ответила:

— Если идея была дурацкая, почему ты извиняешься только сейчас?

Отступать было некуда, и я пошёл ва-банк:

— Ну, ты же знаешь, девушки быстрее взрослеют, так что мы с Лёхой поступили, как подростки-дебилы. В моменте не всегда осознаёшь, что идея плохая. Прости меня, пожалуйста…

Я взглянул на неё, и этот взгляд показался мне вечностью, хотя длился всего секунд пять. Но результата своего я добился: в её голубых глазах появился огонёк, а на губах — улыбка.

— Ладно, мир. Я так и восприняла ваш поступок — как двух дебилов. Но даже дебилы заслуживают второй шанс.

— Спасибо, — я тоже улыбнулся, а про себя подумал, что никогда не видел так близко Олеськины глаза, а они красивые…

Мы шли и болтали о том о сём: про самодурку-физичку, про экзамены, про фильм «Брат» и о том, что каждый будет делать после школы. До её окончания нам оставалось ещё полтора года. Три километра пролетели довольно быстро, Олеся оказалась интересной собеседницей.

Мы зашли в магазин и увидели пустые полки.

— Скажите, а хлеб ещё привезут сегодня? — в моём голосе была чуть ли не мольба. За время наших шествий уже стемнело, и пошёл снег. Оранжевые фонари красиво освещали летящие снежинки, но температура тоже опустилась градусов на пять, и стало ощутимо холодней.

— Ребятки, не повезло вам, последний хлеб десять минут назад разобрали, сегодня уже не будет.

Что же делать?…

Мы растерянно посмотрели с Олесей друг на друга и не нашли ответа. Продавщица увидела наш взгляд и искренне попыталась помочь:

— В военном городке должен быть, может, ещё успеете.

Мы снова посмотрели в глаза друг другу и одновременно приняли решение.

— Идём!

До военного городка было ещё три километра, а обратно нам предстояло топать шесть. Время было уже шесть часов вечера, по-хорошему нужно было возвращаться и готовиться к Новому году, но в нас взыграло молчаливое упрямство. Мы вышли из магазина и пошли по увеличивающимся сугробам в сторону военного городка.

— Олесь, слушай, а ты хиппи?

Она улыбнулась.

— Почему ты так решил?

— Ну, твоя толстовка с пацификом, эта косичка с цветными ниточками и клёши.

— Я, конечно, не считаю себя стопроцентной хиппи, но мне близка во многом их культура. Особенно в отношении войны.

— Я не хиппи, но я с тобой согласен, пацифизм — это круто и правильно.

— А ты считаешь себя неформалом?

— Почему? Из-за футболки с надписью «Ария»? Никогда не думал в этом ключе. Просто нравится их музыка.

— Мне тоже нравится, они талантливые. Хотя и жестковатые местами. А футболка — да, классная, и на тебе она хорошо смотрится.

Мне стало очень тепло и приятно, даже кусающийся мороз ушёл в сторону. Почему я раньше с ней не общался? Я взглянул на Олеську, в её голубые глаза и на красные щёчки и понял: а ведь она красивая… Удивительно, некоторые очевидные вещи просто не видишь. Я учусь с Олесей уже шесть лет, но никогда не воспринимал её как девушку. Скорее как чудилу с погонялом «Хиппуха» за глаза. А может, она раскрылась именно в этом году?

Мы преодолевали сотни метров и продолжали болтать о кино, музыке и религии. У нас оказались очень похожие вкусы и взгляды на многие вещи. Как хорошо, что Ашот позвал её, иначе я так и продолжал бы считать её чудилой, а она меня — дебилом.

Через минут сорок пять мы пришли в военный городок и, замёрзшие, забежали в магазин. Зуб на зуб не попадал. Самое ужасное, что внутри было тоже холодно, не так, как на улице, конечно, но прям холодно.

— Молодёжь, вы за хлебом? — упитанная продавщица будто прочитала наши мысли.

— А вы откуда знаете? — замёрзшими губами еле выговорил я.

— Ха, тут не нужно экстрасенсом быть, вы не единственные, оглянитесь.

В магазине было действительно довольно много народу.

— Так хлеб-то будет?

— В полвосьмого обещали привезти, ждите.

— А чего у вас холодно-то так?

— Авария на котельной, а все бухие уже, вот и чинят медленно. Отопление — ёк, — продавщица развела руками.

— Это хорошо, что людей много, надышали, иначе мы бы тут совсем замёрзли, — продолжила она.

Ждать было ещё сорок пять минут. Мы забились в угол и от холода даже стали прыгать и пританцовывать. Я смотрел на Олеську и видел её посиневшие губы. Бедняга… И тут я решился.

— Олесь, я вижу, ты замёрзла, давай я тебя обниму, это единственный способ согреться.

Она посмотрела в мои глаза и молча кивнула. Я обнял её, и её холодный нос упёрся мне в шею. Это было холодно, но я терпел. Постепенно становилось теплее. И ещё меня стало окутывать странное чувство — смесь заботы и нежности к этой хрупкой девушке. По крайней мере, сейчас я чувствовал её именно так. Я стал тереть руками её спину, чтобы больше её согреть. Неистерпимо захотелось сказать Олеське что-нибудь очень приятное.

— Знаешь, я только сегодня понял, какая ты классная.

Олеся подняла взор и как-то очень тепло взглянула на меня:

— А я давно чувствовала, что ты классный. Пока ты со стула меня не уронил.

Мы оба засмеялись и продолжили стоять, обнявшись. Я не заметил, как стал медленно гладить её по волосам, а она меня — по спине. Не хотелось лишний раз шевелиться, чтобы не разрушить это волшебство. Я чувствовал горячее дыхание Олеси на своей шее и понимал, что её губы практически касаются моей кожи. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я взял её за голову, чуть отстранил и поцеловал.

Я ожидал любой реакции, но понимал, что не могу поступить иначе. Как будто сама вселенная в этот момент двигала мной. Олеся сразу же ответила своими горячими губами, и я понял, что всё делаю правильно. Наш поцелуй был неумелым и неуклюжим, но это нас не остановило. Мы жадно припали друг к другу, нисколько не думая о том, что о нас подумают окружающие и вообще о том, что происходит.

В какой-то момент продавщица крикнула:

— Хлеб привезли, по три булки на брата, не больше!

Мы не обратили на неё ни малейшего внимания и продолжили наш безумный непрекращающийся поцелуй.

— Молодёжь, вам хлеб-то нужен?

За окном началась вьюга, до Нового года оставалось уже четыре часа, до дома было идти шесть километров, и как туда добираться, было абсолютно непонятно. Но это было абсолютно неважно. Ни Новый год, ни хлеб, ни вьюга, ни продавщица, ни даже ждущие дома родители — всё это отступило куда-то далеко. Во всей вселенной были только мы с Олесей и наши страстные поцелуи. Наши первые в жизни поцелуи.

9.08.2024, Дхармсала