За ночь до конца света (Эльфийский кодекс V)

Песен еще не написанных сколько?
Скажи, кукушка, пропой!
В городе мне жить или на выселках?
Камнем лежать или гореть звездой, звездой?...

Солнце мое, взгляни на меня!
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня!

Вот так...

В.Цой. «Кукушка».

Крапива зажмурилась и шагнула в портал. Уши сразу заложило от скрежета и воя. Все! На месте! Сразу нащупала рукой опору, открыла глаза и снова зажмурилась. Ожидала чего угодно: опять метели, вьюги, или еще какого буйства стихии… но никак не этого.

Открыла глаза. Тишина и яркое солнце. Такое яркое, что на ослепительно белый снег смотреть было просто больно. Глаза сразу же заслезились. Крапива сделала три шага по толстому суку и прыгнула вниз скорее по памяти.

Снег -- по колена. Надо же, за ночь так намело, что потерянных накануне лат и доспехов от эльфийского войска почти не видно. Лишь из одного сугроба торчит перо редкой птицы с плюмажа рыцарского шлема. Торчит и переливается всеми цветами радуги, смотрится здесь совершенно не к месту. И не холодно, почти не холодно, не то, что неделю назад.

-- Велкам! – прозвучало совсем рядом.

Крапива вздрогнула, рука автоматически легла на рукоять короткого меча.

-- А, это ты…

Лохматый, как обычно несколько во хмелю, стоял перед дубом и широко лыбился. Лесник был одет в белый армейский тулуп с широченным воротником, череп его венчал мохнатый треух, на ногах валенки, вдетые в широкие охотничьи лыжи. На носу блестели солнцезащитные очки. Крапива не без зависти посмотрела на это, казавшееся ей раньше совершенно бесполезным приспособление. А Лохматый оттолкнулся палкой, с хрустом подкатил ближе, улыбнулся еще шире. Забрался рукой за пазуху и вытащил еще одни очки. Явно – дамские, со стразами в красивой оправе.

Лохматый протянул презент:

-- Извольте…

Крапива осторожно приняла очки, надела. Глазам сразу стало гораздо легче.

-- А вам идет, очень симпатично смотрится, -- сообщил Лохматый. – Писк сезона, между прочим, немалых денег стоят. Я их у джапанов на крашеные шишки сменял, такие придурки…

-- Где Боб? – перебила его Крапива.

-- Так это… Господин Боб не смогли. Хворают они. Вот послали меня встретить…

-- Боб заболел?! Тяжело?! – невольно вырвалось у Крапивы.

-- Не беспокойтесь, дамочка, не беспокойтесь, -- замахал руками Лохматый, -- выздоравливают они уже. Пара дней, и будет как огурчик…

В этот момент в портале сверкнуло голубым, из сияния показался Семицвет и быстро спрыгнул в снег. За ним один за одним выпрыгнули еще девять эльфов. За разведчиками из свечения полетели какие-то длинные тюки. Эльфы немедленно их распаковали – лыжи. Широкие охотничьи лыжи и палки. Эльфы быстро их разобрали и через пару минут десяток лыжников выстроились перед занесенным снегом деревянным троном с вырезанным желудем на спинке.

Лохматый лыжников внимательно рассмотрел, покачал головой, скинул на снег рюкзак, достал оттуда спортивные шапочки с помпонами. Роздал разведчикам, показал, как правильно надо надевать. Отъехал на пару шагов, осмотрел колонну снова. Нет, это – не лыжники. Это эльфы в лыжных шапочках.

Хохотнул, но остался недоволен, рассуждал вслух:

-- Ну ладно, белые плащи вместо спортивных курток, кому какое дело? Мечей на поясах под плащами не видно. Но луки за спиной, А вдруг как кто увидит? А вдруг спросют? Непорядок…

Подъехал к Крапиве, пошептал ей на ухо. Крапива повернулась к Семицвету и приказала сложить оружие в тюки. Все возражения отвергла, заверила, что луки сейчас не нужны, что опасности сейчас нет.

Тюки доверили тянуть самым крепким.

-- Кто встретится, молчите, -- предупредил Лохматый. – В случае чего, мы --ролевики, играем, флешмоб снимаем. Это я скажу, не вы! Вы – молчите! Не дай бог, кто эльфом назовется! У нас тут эльфов нет, у нас – чудь белоглазая. Идем за мной по лыжне. Медленно, не торопясь, наслаждаясь видами. На дичь внимания не обращаем, а то я вас знаю...

***

В доме – жарко. Большая русская печь натоплена загодя, а у стены еще и камин, в нем над углями жарится жирный гусь. Крапива сидит на мягком диване в длинном теплом свитере из запасов хозяйки, трет еще не отошедшие от морозца щеки, Прислушивается к своим ощущениям. И втайне признается себе, что лыжная прогулка – это прекрасно! Кто бы мог подумать? Передвигаться пешком по снегу на лыжах – это здорово! Это… отдых?

Боб кивает, рассказывает, что зимой смертные выезжают в леса кататься на лыжах семьями. Просто идут на лыжах без всякой цели. Или скатываются с горок. Иногда падают и смеются. И им это нравится.

У Боба на шее что-то намотано и резко пахнет. Компресс. Подцепил простуду от смертных, и никакие эликсиры не помогают. По лицу видно, что Боб напряжен, Боб не понимает, зачем Крапива и эльфы-разведчики прибыли через портал. Боб смотрит на палец Крапивы, на нем перстень с голубоватым камушком. А Крапива не знает, как начать разговор. Как правильно передать то, что велел передать отец. Может быть, после гуся?

В углу комнаты елка, воткнутая в ведро с песком. Наряжена, с блестящими игрушками и огоньками, но Крапиве эти огоньки не нравятся. Зачем огоньки на елке? Разве не прекрасна елка в лесу? А эта скоро умрет. Она уже умирает, срубленная под корешок. Зачем?

В комнату заглядывают дети Боба. Девчушка лет двенадцати и шестилетний карапуз. На принцессу смотрят с любопытством, видимо, уже про нее слышали. У карапуза зеленка на обрезанных ушных раковинах. После операции? У маленьких эльфов уже обычные человеческие ушки. Но они все равно эльфы и живут здесь. Могут жить. Тогда смогут и другие. Чего тянуть? Неприятного разговора все равно не избежать.

-- Скажи, Боб, эльфы смогут жить со смертными?

-- Как видишь, живем, -- кивнул Боб в сторону детей и погрозил им пальцем. Дети со смехом исчезли.

-- Я не об этом. Я о народе эльфов, -- уточнила Крапива. – Обо всем народе.

-- Что, дела совсем плохи? – спросил Боб. – Нежить прет, а Чистые, как и предполагалось, ответили отказом?

-- Нет, не то чтобы отказом, они просто…

-- Крапива, -- перебил Боб, -- давай называть вещи своими именами. Я понимаю опасения твоего отца и разделяю их. Говори просто, что решил Совет? Если нежить заполнит Большой лес, что Совет решил делать дальше? Уходить? Куда? За реку, к северным королям? Или еще дальше, к таежным ведьмам? К оркам, гномам? Или все-таки через порталы сюда?

-- Ты прав, Боб, давай называть своими именами. Решения еще нет, отец рассматривает все варианты. Северные короли, конечно, примут эльфов Большого и Синего леса. Но кем там будут эльфы? Приживалами, жалкими беженцами? Земли своей и лесов своих смертные короли не отдадут, это точно. Ведьмы тоже разрешат поселиться в тайге, но выживут ли эльфы Большого леса среди вечных снегов?

-- Договаривай, Крапива.

-- Мир гномов нам не подходит, там не тот лес. Мы не понимаем, что говорят хвощи, там даже трава другая. Мир орков больше похож на наш, но они не пустят нас дальше порталов. Чистые… ну ты знаешь. Остается одно. Остается Запределье.

-- Сюда, да? Через все известные порталы. Как вот недавно, с мечами и луками голышом в метель?

-- Но что же делать, Боб?!

-- Что делать? Да забыть о своей эльфийской спеси. Просто прийти и попросить.

-- Кого, смертных?

-- Их! В этом мире, вернее, в этой стране есть огромные, практически безлюдные территории, сплошные леса.

-- Ну да, тайга.

-- Тайга, и что? А что, в тайге разве не живут? И не только тайга, поверь мне. Это у них называется Сибирь, и она очень похожа на Большой лес. А есть еще джунгли, и они тоже огромны. Есть пустыни, есть саванна. Поверь, Крапива, люди Запределья не так страшны, как вы их рисуете. Они даже смогут забыть ваши квоты и похищения. Достаточно вам забыть гордыню и просто попросить. Поверь мне, принцесса, люди примут тех, кто нуждается в помощи. Не на ваших условиях, а на своих, но примут. Тем более, здесь довольно многие разделяют ваш взгляд на природу и берегут леса. А про завоевание – забудьте. Горстке лучников не одолеть этого мира. Здесь их семь миллиардов. Про танки и огнеметы я тебе, кажется, уже рассказывал?

-- Хорошо, Боб, оставим пока этот разговор, -- подняла руку Крапива, от чего камень в перстне блеснул. – Теперь о моем деле. Расскажи, как нам незаметно проникнуть в город?

***

Застолье. Жаренный на углях гусь на большом блюде. Салаты и винегреты, свежие яблоки, янтарного цвета тонко нарезанная рыба. Еда Крапиве не нравится, все очень жирное, соленое и острое. От всего исходят резкие, ненатуральные запахи. Откусила огурец, а он соленый и кислый. Испортился? Салат из тонко нарезанных красных плодов -- помидоров. Слишком агрессивный цвет. А все слишком яркое – ядовито.

А вот кедровая наливка хороша. Но только в меру. Крапива пьет очень осторожно. То, осеннее отравление алкоголем Крапива не забудет никогда. Женщина, сидящая рядом с Бобом, Крапиве тоже не нравится. Надо же, жена! Жалкая полукровка. Самка, только и думающая о продолжении рода. Сидит, пялится в это зеркало с живыми картинками. Наверное, и лука в руках не держала. А читает, если вообще читать умеет… как же это у них называется… бабские романы. Тупая курица…

Крапива понимает, что сердится напрасно. У смертных это называется ревность. А еще у смертных это называется семья. Когда все вместе, отец, мать и дети. И у них общие радости, у них общие заботы. И им плевать на здоровье леса, у них даже стол и лавки сделаны из убитых деревьев. Дикость!

Крапива встала:

-- Пойду проведать воинов.

-- Хозяйка тоже вскакивает, суетится и принимается собирать в корзину угощение для гостей. Крапива останавливает ее. Не нужно, у них все есть, они все взяли с собой. Но смягчается и пирожки с черникой и один большой каравай в корзину кладет, горячий еще, только-только из печи.

Хозяйка почти силой запихивает в корзину половину гуся. Слишком большой, «всей семье его не одолеть».

Крапива с корзиной в руках вошла в баню. Воины сидят на полатях у натопленной печи. Тесновато, но ничего, потерпят. В бане тепло, даже жарко. Ладно, грейтесь пока. Скоро придется померзнуть.

Крапива раздает разведчикам пирожки, куски гусятины и пробует один сама. Вкусно!. Остро, много соли, но очень вкусно. А курица, оказывается, умеет готовить гуся.

Крапива желает воинам хорошего сна, выходит на улицу, смотрит в небо. Чужое небо, чужие звезды, тут все чужое. Холодно, надо было плащ накинуть. Но и под плащом завтра будет холодно. Посмотрела в сторону бани, где готовились ко сну суровые эльфийские воины, потом в сторону дома, где моргала огоньками умирающая елка и вонял резкими специями жареный гусь. Из раскрытой форточки бревенчатого дома пел неизвестный смертный менестрель:

И темной ночью и самым светлым днем

Как хорошо иметь свой дом.

У разведчиков и так тесно. А дома у Боба тепло и уютно. И еще это зеркало с живыми картинками. И там все очень красивое.

Крапива подумала и пошла в дом.

***

Утром Боб внимательно выслушал просьбу Крапивы – провести десяток эльфов-разведчиков в город Зареченск на улицу Садовую, к частному дому на окраине.

-- Даже боюсь спрашивать, зачем тебе это? – сказал он, когда Крапива замолчала.

-- Не мне, нам, -- ответила Крапива. – Это приказ Короля.

.-- Не связан ли этот приказ с чудесами, которые стали происходить в этом городе? – поинтересовался Боб.

-- Чудесами? – удивилась Крапива.

-- По глазам вижу, что ты удивлена искренне. Да, представь себе, в этом городе происходят настоящие чудеса. Удивительные, волшебные для смертных, но вполне понятные каждому эльфу. Ты понимаешь меня?

-- Не совсем.

-- Я про омоложение, Крапива. Да, да, про те самые ванные в деревнях Чистых. Ванные, наполненные зеленой жижей, которые делают прекрасных эльфиек еще прекраснее. Пластическая хирургия, но без хирургии. Теперь это есть и здесь. Очередь – на год вперед.

-- Ну брось, Боб, меня разыгрывать. Я слышала про баню и про водные процедуры у смертных, но какое отношение это имеет к омоложению? Для этого таинства нужны особые травы, нужны тайные заклинания, заключенные только в Кодексе и доступные только магм. Погоди, что ты так смотришь? Ты хочешь сказать, что…

-- … что в этом городе живет маг, -- продолжил Боб. -- Сильный маг из смертных. И он применяет эльфийские травы. И оперирует заклинаниями из Эльфийского кодекса. Это его дом вы собираетесь навестить в самую длинную ночь? Что вы хотите там найти, Крапива?

-- А ты считаешь нормальным, когда смертные используют магию эльфов? – ответила Крапива вопросом на вопрос.

Боб вздохнул:

-- Но кто решил, что это только эльфийская магия? Это – просто магия. Она доступна всем, кто может ее постичь. Это как воздух. Ты же не запретишь смертному дышать воздухом в Большом лесу?

-- Я предпочла бы вообще не видеть смертных а Большом лесу, -- сказала Крапива резко и вдруг осеклась, вспомнив того рыцаря в белых доспехах, что помог им одолеть нежить в лесу. Что стало бы с ней, с ее разведчицами, не окажись там этих благородных рыцарей? Она мотнула головой, решительно отогнав видение мужественного профиля молодого красавца. Это – другое. Совсем другое!

-- Ну да, ну да, -- кивнул Боб, наблюдая, как Крапива вертит на пальце перстень абсолютного подчинения. – Просто хотелось бы узнать, что будут делать пусть и не в очень большом городе десять остроухих, молчаливых мужиков в белых плащах и бабских чулках?

-- Почему бабских? – удивилась Крапива.

-- Мужчины здесь чулок не носят, совсем, -- объяснил Боб. – Ну допустим, мы замаскируем все это дело под слет гендерно либеральных глухонемых. Нынче этим не удивишь. Где ты собираешься их держать целую неделю? Ведь тебя интересует конкретная дата, да? Самая длинная ночь? Что они будут делать в Зареченске целых семь дней?! Где ночевать? В снегу? Заметь, здесь ночью мороз, и потепления не обещают.

-- Я не обязана тебя посвящать в подробности операции, Боб, но скажу. Их задача – наблюдение. Контакты. Да, ты прав. Нас интересует маг, владеющий Кодексом. Мы не знали, что он уже применяет наши заклинания, теперь, благодаря тебе, знаем. Значит – все верно. Отец прав. Тайны эльфов не могут быть открыты смертным. Мы должны изъять Кодекс.

-- Погоди. Ты хочешь забрать магическую книгу у действующего мага? Но это… это война, Крапива!

-- Война идет давно. Просто ты этого здесь не заметил. Скажи, ты поможешь доставить разведчиков в нужное место?

-- Прямо сейчас?

-- Да, немедленно.

-- Конечно. Я же верный слуга Его Величества! Скажи им, пусть собираются. Но без лыж. Лыжи не понадобятся.

***

«Буханка» с надписью «Лесоохрана» на борту резво шла по дороге, легко обходя застрявшие и буксующие в снегу легковушки. Лохматый крутил баранку и жал на газ, не обращая внимания на ухабы. Он, похохатывал, то и дело поворачиваясь к Крапиве, и рассказывал очередной непонятный, а потому несмешной анекдот.

А Крапива смотрела в окно на город. Ужасно! Просто ужасно! Они живут в этом? В серых строениях из кирпича, поставленных одно на другое. Как можно жить там, где над твоей головой живет кто-то еще? Как можно ходить по земле, покрытой какой-то твердой бурой коркой. Но вот шторы и занавесочки в окнах жилищ Крапиве нравились. Какие приятные цвета! И еще ей нравился свет в этих окнах. Мягкий свет, пробивающийся сквозь шторы.

Крапива обернулась, посмотрела на свой отряд. Всем мест на сидениях не хватило, четверо сидели на полу. В окна даже не смотрят, сморят прямо перед собой, в газах зрачков не видно. Правильно Лохматый сказал – чудь белоглазая.. Их совершенно не интересует город смертных и сами смертные. У них – задание. Лишь сотник Семицвет что-то выглядывает. Но он не просто смотрит, он наблюдает обстановку.

-- Ща, ща, -- скоро уже, -- заверил Лохматый резко выворачивая руль, -- щас через ремзавод проедем, а там близко уже. Такой домик вам подобрал! Аккурат рядом с нужным вам. Через забор. Несказанно повезло! Мужик там живет один, баба в отъезде.

Все. Приехали. Крапива рассматривала нужный дом. Правда, видно мало – только крышу. Дом окружал высокий глухой забор из железного листа. Железный забор? Какая расточительность. А это даже хорошо, что забор высокий – меньше лишних глаз.

-- Туда идем, -- сказал Лохматый и указал на соседний дом, окруженный дощатым забором.

Крапива кивнула Семицвету, они вылезли из машины и прошли по узкой тропке к калитке. Лохматый долго жал в кнопку звонка, сначала с улыбкой, потом озабоченно. На звонок не отзывались.

Лохматый матюгнулся и полез в карман, вытащил плоскую коробочку, похожую на зеркальце. Тыкнул в нее пальцем, приложил к уху. Долго ждал, наконец заговорил: «Алло, уважаемый. Мы приехали, Да, у калитки. Что значит «уходите»? Я же вам предоплату на счет скинул. Да никуда мы не уйдем. Слышь, ты либо деньги верни, либо… Да, давай выходи, перетрем, ждем»…

Хлопнула дверь дома, открылась калитка. Хозяин в засаленной стеганой фуфайке посмотрел на Лохматого, потом испуганно обернулся, посмотрел в сторону двери дома:

Пьяный, сразу определила Крапива. Сильно пьяный.

-- Уходите, -- выдохнул хозяин перегаром. – Не сдается жилье. Занято уже.

Семицвет легонько тронул Крапиву за локоть, прошептал почти не слышно: «Второй этаж, левое окно, арбалет».

-- Что значит занято? – горячился Лохматый, наступая на хозяина. – Ты цену сказал, залог взял…

-- Верну я залог, -- обдал перегаром хозяин. – А вы к Сидорихе едьте. Семнадцатый дом, на соседней улице. Я договорился…

-- Так хоть водички попить вынеси, -- сказала Крапива, улыбнувшись.

-- Иностранка что ли? – буркнул хозяин, видимо, обратил внимание на акцент. – Лабусов нам тут только не хватало. Ща, вынесу, здесь будьте.

Но едва он повернулся спиной и двинулся к дому, Крапива легко толкнула калитку и проскользнула следом за хозяином, стараясь быть у него за спиной. Семицвет последовал за ней. Лохматый остался на месте.

Перед лестницей Семицвет резко ускорился, обогнал хозяина, шмыгнул за дверь, ухватился за ручку и резко ее рванул. Хозяин удивленно на все это дело посмотрел, но в дверной проем вошел. И громко сообщил куда-то в пространство: «Водички просят. Сушняк, видать».

Крапива быстро поднялась по лестнице на крыльцо, присела и снизу на мгновение заглянула в коридор. Отпрянула, выпрямилась и показала Семицвету два пальца. Потом указала на свои верхние зубы. Орки! Пальцем указала вверх. Надо будет зайти им в тыл. Семицвет кивнул, спрыгнул с крыльца и, низко пригибаясь, побежал по снежной тропке. Быстро скрылся за стеной дома.

Крапива же встала спиной к стене, сжимая в руке рукоятку ножа. Должен выглянуть, обязательно должен. Хоть на мгновение. Посмотреть. Выглянул! Крапива коротким ударом вогнала лезвие под мощный подбородок серокожего здоровяка, обняла его и с силой втолкнула в коридор. Сама метнулась в боковой дверной проем. Судя по плите и обилию кастрюль – кухня. Около раковины – стоит хозяин, набирает воду в граненый стакан. На полу у столика таз с водой. Кажется, медный. Подойдет!

Крапива выплеснула воду на стену и резко выставила таз в коридор. Резкий свист, сильный удар выбил таз из ее руки. Тот зазвенел по полу, из его днища торчал черенок с оперением. Теперь главное – скорость! Крапива, на ходу выдергивая короткий острый меч из ножен, выпрыгнула в коридор. Орк стоял над поверженным телом сородича, он уже заново натянул тетиву и теперь вкладывал в паз короткий болт. Успела! Резкий выпад без замаха, отточенное лезвие легко побило кожаный доспех на брюхе орка, вошло в плоть и уперлось, кажется, в позвоночник. А теперь резкий разворот лезвия в теле врага. У него не должно остаться ни одного шанса! Он должен сдохнуть немедленно!

Громила, все еще сжимая арбалет, грохнулся на спину. Чтобы выдернуть лезвие, Крапиве пришлось упереться в его брюхо ногой. Вытащила и тут же прижалась к стенке спиной – услышала на втором этаже шум. Словно крупное что-то рухнуло. Тут же сверху раздалось уханье совы. Крапива выглянула. Выдохнула облегченно. Это Семицвет. Сделал знак рукой -- все чисто, и показал три пальца. Три трупа. Крапива показала в ответ два.

-- Что с хозяином? – спросил Семицвет, спускаясь по лестнице.

Крапива заглянула на кухню:

-- Цел. Кажется, обосрался.

*

И все-таки, надо было хотя бы одного оставить для допроса, -- сказал Семицвет, рассматривая трупы. — Хотя бы узнать, чьи они?

-- А чего их допрашивать? Ты на татуировки посмотри, -- ответила Крапива, отирая лезвие меча какой-то кофтой с вешалки. -- Сразу понятно, что это орки Эллота.