Заберу детей с собой

Миша был сильным, волевым человеком, но два года назад, отсидев в тюрьме за драку, вернулся сломленным. Друзья исчезли, работу найти не удавалось. Только родные искренне радовались его возвращению.

А сейчас, после очередной ссоры с матерью из-за материальных проблем, она снова высказала всё, что наболело: напомнила ему о его недостатках, о несбывшихся надеждах, о том, что он бросил четверых детей и женился на другой…

Миша не стал дослушивать. Хлопнув дверью, вышел из кухни, зашел в свою комнату и коротко бросил жене:

— Лиза, собирай детей, мы съезжаем.

Лиза, держа на руках трехмесячного сына, аккуратно оторвала его от груди, уложила в люльку и спокойно спросила:

— Куда? И на что мы жить будем?

Голос её был ровным, но взгляд проникал Мише в самую душу.

— Я найду, и мы сразу же уйдем, — сказал он, будто убеждая в этом самого себя.

— Хорошо, — так же спокойно ответила Лиза, укачивая сына.

Миша почувствовал, что ему нужно побыть одному, и вышел на улицу.

Был поздний весенний вечер. Ветер доносил из сада аромат цветущих яблонь. В свете уличного фонаря он заметил силуэт отца у сарая. Тот, пошатываясь, брел к дому.

Григорий Михайлович, его отец, был алкоголиком. В детстве Миша всегда злился, когда слышал: «Ваш муж страдает алкоголизмом». Почему страдает? Разве страдает он? На самом деле мучаются его близкие, его семья! А ему хорошо...

Миша вспомнил свое детство. Отец пил, бил мать, а они с сестрой сбегали из дома, как только отец начинал повышать голос. Так их научила мама.

Первый раз он заступился за неё в пятнадцать лет.

Возвращаясь из школы, он увидел у ворот заплаканную сестренку.

— Отец опять буянит, — всхлипнула она.

Миша велел ей оставаться на улице, а сам, схватив в саду грабли, зашел в дом.

Из кухни доносились мат отца и плач матери. Он распахнул дверь. Мать лежала на полу, прикрывая лицо руками, а отец пытался поднять её за волосы.

— Не трогай её! — крикнул Миша.

Отец даже не повернулся.

— Вон отсюда, щенок!

Миша не раздумывал. Подбежал и со всей силы замахнулся.

Григорий не ожидал удара. В последний момент он заметил грабли, но не успел среагировать. Упал. По виску потекла кровь.

Миша помог матери встать, а потом они вдвоем связали отца и дотащили его до гаража. Там стоял старый диван. Они оставили ему подушку, одеяло, воду, хлеб, ведро с крышкой. Закрыли дверь.

Когда они вернулись в дом, мама привела себя в порядок и позвала детей к столу.

— Спасибо, сынок, — сказала она. — Теперь ты мой защитник. Я горжусь тобой.

И снова заплакала.

Отец оставался в гараже несколько дней. Когда сильно кричал, мама ходила к нему на переговоры.

А потом, когда Миша вернулся из школы, отец уже сидел за столом. Голова его была забинтована, на лбу — пластырь.

— Не бойся, он тебя не тронет, — сказала мама. — Он обещал.

— Пусть только попробует, — бросил Миша и ушел в свою комнату.

Отец промолчал.

Неделю он еще ходил на терапию от алкоголизма. Потом бросил. Начал бороться с собой по-своему: закрывался в гараже, никого к себе не пускал. Со временем перестал общаться с друзьями-пьяницами. Стал замкнутым. Но больше никогда не поднимал руку на мать.

А потом, выйдя на пенсию, снова запил.

Теперь он не буянит. Просто прячется в гараже и пьёт.

Миша смотрел на покачивающуюся фигуру отца.

Кем он стал? Чёрной тенью, от которой за версту несёт перегаром?

Какой стыд испытывает он, когда встречает его на улице! Как неловко, когда к нему приходят знакомые и спрашивают: «А кто это?»

Больше всего Миша боялся стать таким же. Поэтому не курил и не пил крепкие напитки. Разве что иногда пиво — в компании друзей.

«А мать права...» — подумал он, когда отец зашел в дом.

На подработках семью не прокормишь. Половина заработка уходит на алименты детям от первой жены, а они и слышать о нём не хотят. Пенсионерка-мать вынуждена подрабатывать, чтобы помогать его новой семье: трое своих детей, старшая дочка Лизы от первого брака...

Миша схватился за голову.

Сейчас ему нужна была поддержка.

Он набрал номер сестры.

Гудок.

Миша сбросил вызов.

Очень хотелось поговорить, но у Марины своя жизнь. Своя семья. Свои проблемы.

Марина никогда не пыталась слепить из него кого-то идеального. Но терпеть не могла, когда он ей врал.

Когда семья узнала о его второй жене, Марина два месяца с ним не разговаривала.

— И как бы ты отреагировала, узнав, что я встречаюсь с женщиной старше себя? С вдовой, у которой есть ребёнок? Ты бы порадовалась за меня? — спросил он тогда. — Я влюбился, Марина. Как мальчишка. Думал, что это пройдёт, но потом Лиза сказала, что беременна. И я понял: чувства стали глубже. К Вере я никогда ничего подобного не испытывал.

— Тогда почему ты молчал? Вера ничего не подозревала?

— Подозревала. Мы говорили о разводе, но она даже слушать не хотела. Она боялась, что я брошу её с детьми. Говорила, что если у меня кто-то есть, то я просто нагуляюсь и вернусь. Что она меня простит. И прикрывала перед матерью, создавая иллюзию идеальной семьи...

Его воспоминания прервал телефонный звонок. Это была Марина.

— Слушаю.

— Привет, Миша. Ты мне звонил?

— Нечаянно нажал твой номер, извини, сестрёнка, — Миша попытался придать голосу легкомысленность.

— Я только что разговаривала с мамой. — После небольшой паузы Марина спросила: — Ты меня слышишь? Ты дома?

— Я на улице, во дворе. Не беспокойся. Марина, я тоже хочу съехать от матери, «встать на ноги» и приезжать к ней только по выходным. Но нам негде жить. Я не зарабатываю столько, чтобы хватало на съёмное жильё.

— Миша, мама не гонит тебя. Поговори с ней. Выслушайте друг друга.

— В последнее время я слышу от неё только, какой я никчёмный сын и тому подобное…

— Я не верю, что мама так сказала, — перебила его Марина. — Ты думаешь, что ты один такой бедный и несчастный, а у остальных всё идеально? Может, мне рассказать про проблемы моей семьи, чтобы тебе полегче стало?.. — Голос Марины дрожал. Она никогда не говорила с братом в таком тоне, тем более не жаловалась на жизнь. Мише действительно казалось, что её брак — идеальный. Впрочем, их с Верой отношения для всех выглядели такими же. — Миша, извини. Просто у мамы больное сердце. Когда тебя посадили, у неё был инсульт. Я не хочу, чтобы это повторилось. Поговори с мамой, пожалуйста.

— Марина, ты плачешь? Не надо, пожалуйста. Хорошо, я поговорю с мамой, обещаю. Пока.

Завершив звонок, Миша поднял голову вверх и всмотрелся в небо. Месяц ярко светил, а небесное пространство было усыпано звёздами. Красота! А там, за звёздами, в необъятном космосе, возможно, в эту секунду происходит столкновение, что-то рушится, кто-то гибнет… А может, у всех людей в мире так же: снаружи красота, а внутри хаос.

Злость на мать рассеялась. Он решил зайти и попросить у неё прощения. Свет в её комнате ещё горел. Миша постучал пальцами по двери, но в ответ — тишина. Приоткрыв дверь, он просунул голову в комнату и увидел, что Людмила Викторовна уснула в кресле, в очках и с книжкой в руках.

— Мама, мама, — тихонько позвал он. — Иди в кровать.

— Сынок, ты пришёл. Я ждала, когда ты вернёшься.

— Мама, ты ждала меня? Серьёзно? Мне тридцать восемь лет, я сам отец… Ладно. Мам, я хотел извиниться…

— Когда твои дети вырастут, ты же не перестанешь быть их отцом?

— Но я не буду их вот так контролировать. После восемнадцати лет у каждого из них будет своя жизнь, к которой я не буду иметь отношения.

— Я дожидалась тебя ради своего спокойствия. И если бы я хотела тебя контролировать, у тебя не было бы второй семьи, и уж тем более я не допустила бы, чтобы ты сел.

— Мама, я зашёл, чтобы извиниться, а не ругаться. Марина сказала, что у тебя был инсульт, я об этом не знал.

— Я попросила Марину не говорить тебе, чтобы не беспокоить. Я уже несколько лет на таблетках. Со мной всё нормально, не стоит переживать.

— Мама, а ведь характером я весь в тебя пошёл. Ты говоришь, что я как папа, а я сейчас в тебе вижу себя. — Миша улыбнулся и обнял мать.

— Я тоже это заметила. — Людмила Викторовна улыбнулась в ответ и крепко прижала сына к себе.

— Мам, что мне сделать, чтобы ты была счастлива? Или хотя бы не расстраивалась?

— Тебе не понравится то, что я скажу. Но раз уж ты спросил, я отвечу. Только пообещай выслушать до конца и не хлопать дверью, хорошо? А потом я задам тебе тот же вопрос, и ты мне ответишь так же искренне. Договорились?

Миша кивнул.

— Мне не нравится Лиза, — начала Людмила Викторовна. — Не только потому, что она разбила вашу с Верочкой семью, а как человек. Я согласилась принять её в семью только потому, что ты очень настаивал. Тебе тогда и так было плохо, но ты не унимался и переживал за неё. Инсульт я перенесла в тот же вечер, когда мы с Мариной привезли их домой. Мне стоило большого терпения и здоровья жить с ней под одной крышей. Дав тебе обещание, я подписала себе абонемент на проверку нервной системы вот уже третий год… Подожди, дай договорить, — мать жестом остановила сына, который хотел возразить. — Ты обещал дослушать.

Она сделала паузу.

— Я уважаю твой выбор, но я больше не могу. Снять вам квартиру в городе я не потяну, но могу помочь с арендой домика в дачном посёлке. Попросишь у отца машину на первое время. И ещё… попроси Лизу, чтобы не забирала Настю у матери. Поверь, мне нелегко это говорить, но я давно хотела. Вера и внуки перестали с нами общаться после того, как я приняла твою вторую семью. Ирина и Ольга уже взрослые, они всё понимают. Они не хотят прощать того, что ты их бросил. А теперь говори. Что мне сделать, чтобы ты был счастлив, сынок?

— Ну, спасибо, что разрешила высказаться. Я правильно понимаю, ты меня выгоняешь?

— Не выгоняю, а даю возможность пожить со своей семьёй отдельно. За жильё пока буду платить я, а дальше — сами.

— Спасибо за великодушие. Нам прямо завтра съехать?

— Миша, не веди себя как подросток в переходном возрасте. Сейчас мы разговариваем как взрослые люди. Мы договорились говорить искренне.

— Мама, я её люблю. Я её не брошу. Это не увлечение, у нас уже трое детей. Лизе тоже с тобой было непросто, но она старалась сохранить отношения ради меня. Хорошо, мы завтра же приступим к поиску жилья. Спасибо, что предложила помощь. А ведь вполне могла просто выгнать.

— Я рада, что мы с тобой вот так поговорили. Знай, что я тебя люблю. Но ты должен сам отвечать за последствия своих решений.

— А я рад, что ты рада. Спокойной ночи, мама. Я тоже пойду спать.

— Спокойной ночи, сынок.

Людмиле Викторовне стало легче: она наконец смогла сказать сыну, что действительно думает о Лизе, и теперь ей не придётся притворяться идеальной свекровью.

У Миши щемило сердце. Ему казалось, мать со всей душой приняла его новую семью, и только Лиза жаловалась на её холодность. Но он успокаивал себя тем, что свекрови и невестки редко ладят между собой, умалчивая о том, что Вера была для матери почти дочерью.

Теперь их с Лизой ждала новая жизнь. Миша представил, как она обрадуется, услышав эту новость. Он тихо прошёл в спальню, где все уже давно спали, и лёг рядом с женой.

Утром Мишу разбудила вибрация телефона — звуки будильника могли потревожить малыша в люльке. Лиза, закутавшись в плед, спала в кресле рядом с кроваткой. Видимо, сын не давал ей спать всю ночь.

Миша тихо подошел к жене и поцеловал её в щеку.

— Лиза, иди в кровать. Сашка спит.

Лиза молча поднялась и, не раскрывая глаз, легла в постель, натянув одеяло до подбородка.

— Нам сегодня нужно найти жильё. Позвони мне, как проснёшься. Я пошёл.

Она что-то пробормотала сквозь сон, а Миша вышел из комнаты.

Он чувствовал прилив сил, словно мог свернуть горы. Решив освободиться пораньше, договорился с напарником поменяться сменами и отправился на доставку. Однако Лиза так и не позвонила, поэтому он решил заняться поисками жилья самостоятельно.

Ему с напарником поручили заказ в дачном кооперативе: нужно было забрать мебель и отвезти её по указанному адресу. На месте их встретил пожилой мужчина.

— Здорово, хлопцы. Меня зовут Олег Витальевич, — он провёл их в дом и указал на рояль. — Эту штуку нужно довезти в целости и сохранности.

— А остальная мебель? — уточнил Миша, оглядев обстановку.

— Остальную, вместе с домом, продаю, — с сожалением ответил мужчина. — Сын зовёт к себе, а времени на продажу нет. Но рояль дочке оставлю, память о жене.

— Что случилось? — спросил Санька.

— Рак… Два года боролись… — Олег Витальевич взмахнул рукой. — Дом так и не достроил, а теперь он мне без надобности.

— А в аренду не сдаёте? — спросил Миша. — Я как раз ищу, куда съехать от матери.

— Нет, парень, продаю. Да и почти задаром, лишь бы побыстрее уехать. Купи!

— У меня таких денег нет… Мама обещала помочь только с арендой, — Миша опустил голову. — А семья у меня большая…

— Ну, ладно, — кивнул хозяин. — Давайте грузить, нам ещё его на третий этаж тащить.

Работа закипела.

Миша освободился пораньше, как и планировал. Вернувшись домой, он застал Лизу за сбором вещей.

— Ты уже всё собрала? — удивился он. — Но мы ведь ещё не нашли, куда переезжать! Я ждал твоего звонка.

Лиза присела на кровать и пристально посмотрела на мужа.

— Я слышала ваш с матерью разговор… Дверь её спальни была открыта.

— Я думал, ты обрадуешься…

— А я и рада! — Лиза на секунду замялась. — Но я не хочу жить на какой-нибудь даче, где летом комары, а зимой холодно. Давай попробуем найти квартиру в городе, хотя бы однокомнатную, Мишань. Пожалуйста.

— Лиза, ты не поверишь, но есть такие дачные дома… Вернее, дома в дачном посёлке, что лучше любой квартиры. Тепло, все удобства, ещё и сад... — Миша увлечённо рисовал в воздухе очертания дома Олега Витальевича. — Давай хотя бы посмотрим? Если тебе ничего не понравится, снимем квартиру в городе.

Он вздохнул и добавил:

— Я найду себе ещё подработку.

— Или я, — с улыбкой подбодрила его Лиза. — На лето вызову Настю посидеть с детьми, а сама пойду работать.

Миша попросил отца присмотреть за детьми, пока Лиза не вернётся, а сам с женой отправился на поиски съёмного жилья. Осмотрев несколько домов в разных посёлках, с которыми он заранее договорился, они вернулись ни с чем.

— Да лучше я уеду жить к маме, чем в таких условиях! — возмущалась Лиза после каждого осмотра. — А эти вообще предлагают жить с ними, как в коммуналке… У тебя что, других вариантов не было?

— Лиза, успокойся. Это всё, до кого я сегодня успел дозвониться. Есть ещё несколько адресов, но хозяева могут показать только завтра. И не надо каждый раз говорить, что уедешь к маме, — устало ответил Миша.

— Но я же сразу сказала, что там невозможно жить. Я сама найду нам квартиру!

— А оплачивать её тоже будешь сама?

Лиза замолчала и пристально посмотрела на мужа.

Миша, не отрываясь, следил за дорогой, но чувствовал её взгляд.

— У мамы больное сердце, — тихо добавил он. — Я не хочу, чтобы она похоронила себя, зарабатывая нам на комфорт.

После этих слов в машине повисла тишина.

В субботу утром Миша протёр машину и, сев за руль, несколько раз посигналил, подгоняя Лизу. Когда она вышла, он ещё раз посмотрел в список домов и квартир (по настоянию жены), которые они договорились осмотреть.

— Лиза, давай договоримся: если тебе что-то не нравится, или ты со мной не согласна, просто дотронься до подбородка и задержи руку на несколько секунд. Вот так, — он продемонстрировал жест, замерев в позе «думающего поэта». — И я тоже так буду делать.

— Хорошо! — задорно подхватила Лиза. — А если наоборот, мне всё нравится? Улыбаемся и машем?

— Улыбки будет достаточно, — усмехнулся Миша и поцеловал жену.

Они сели в машину и отправились в путь.

Объехав несколько адресов, Миша заметно приуныл. Уверенность, с которой он мечтал съехать от родителей, начала рассеиваться. Оставив машину у просёлочной дороги, он под предлогом справить нужду на минутку зашёл в лес.

Внутри всё кипело. Хотелось с корнем вырвать дерево или заорать так, чтобы птицы попадали с веток. Эти ухмылки арендодателей, их оценивающие взгляды… Осознание того, что он даже не может позволить себе нормальное жильё… А ведь всего несколько лет назад он был начальником охраны, у него были влиятельные друзья, достойный заработок. Тогда он даже не думал о своём жилье — его всё устраивало. А теперь? Теперь он — никто.

Он поднял голову. Среди высоких деревьев, только-только покрывшихся молодой листвой, проплывало необычное облако, похожее на дворец с башенками и колоннами. В детстве они с Маринкой обожали разглядывать облака и искать в них знакомые очертания.

— Миша?!

Он обернулся. Лиза стояла на краю дороги.

— Ты в порядке? — Она подошла ближе. — Твой телефон звонит. Какой-то Олег Витальевич. Просит срочно перезвонить.

— Да, хорошо, пошли.

Они вернулись к машине, и Миша набрал номер.

— Олег Витальевич? Здравствуйте.

— Здорово, Миша! Вопрос с арендой ещё актуален? Или уже нашёл?

— В поиске.

— Я готов отдать тебе свой дом на время, — сказал голос в трубке. — Просто так. Если согласишься за ним присматривать. Вчера ночью какие-то уроды окно разбили… В общем, если интересно — приезжай. Адрес помнишь?

— Да, помню. Скоро буду.

Миша нажал кнопку завершения вызова и широко улыбнулся.

— Едем. Думаю, тебе понравится.

Через двадцать минут они подъехали к дому Олега Витальевича.

— Представляешь, он предлагает нам пожить здесь бесплатно! — радостно сказал Миша. — Как тебе?

Снаружи очень даже ничего, — восхищённо ответила Лиза. — А надолг— Сейчас узнаем.

Они поднялись на крыльцо и постучали. Дверь почти сразу открылась.

— Михаил! Быстро ты примчался. Проходите, не разувайтесь, — хозяин провёл их внутрь. — Смотрите, что эти болваны сделали!

Олег Витальевич покачал головой, показывая на разбитое окно.

— Сейчас стекольщик приедет, поставит новое стекло, потом уберём. Как супругу зовут?

— Лиза, — ответила она.

— А я Олег Витальевич. Можно просто Олег.

Он вздохнул и продолжил:

— Утром сосед позвонил, сказал, что ночью слышал за забором голоса. Прокричал в громкоговоритель, что вызовет полицию, и те сразу утихли. А утром увидел разбитое окно и сообщил мне. Вроде бы ничего не пропало, но я бы не хотел, чтобы это повторилось.

Олег Витальевич перевёл взгляд на Мишу.

— Дом в продаже. Возможно, дочь будет отправлять клиентов, заранее вас предупредит. Нужно будет проводить показы территории. А за это вы сможете здесь жить.

— Пока не продастся? — уточнил Миша.

— Если найдётся покупатель, у вас будет месяц-два, чтобы подыскать другое жильё. Пока можете экономить на аренде. Коммунальные расходы — за вами. Как вам предложение?

Он вопросительно посмотрел на Мишу, затем на Лизу.

Миша тоже перевёл взгляд на жену.

Лиза улыбнулась и кивнула.

— Ну, тогда договорились, — сказал Олег Витальевич. — Я дождусь мастера, а потом оставлю ключи у соседа.

Раздался звонок телефона, и он, извинившись, ушёл в другую комнату.

Миша повернулся к Лизе.

— Ну, что скажешь?

Она огляделась, пожала плечами и улыбнулась.

— Здесь уютно. В прихожей нет потолка, но санузел в доме. В общем, мне нравится! Соглашайся и поехали, пора кормить Сашу. Вещи почти собраны, может, успеем вернуться до вечера.

Спустя пару месяцев семья Михаила обжилась на новом месте. Лиза ухаживала за детьми, домом и садом, а Миша пропадал на двух работах. Лиза ждала начала каникул, чтобы выйти на работу, оставив детей на четырнадцатилетнюю дочь Настю.

Настя жила с матерью до появления в их жизни Миши. Ещё в раннем детстве, когда ей было пять-шесть лет, она выражала неприязнь к нему – устраивала истерики, не позволяла им с Лизой побыть наедине. Когда взрослые приняли решение жить вместе, Настю отправили к бабушке в соседний город. На каникулах Лиза всегда привозила её к себе, и девочка ревновала мать к Мише, но при этом души не чаяла в сводных братьях и сестре.

Миша всегда чувствовал вину за разлуку Насти с матерью, хотя отправить её к бабушке было не его решением. И как бы ему ни было неприятно присутствие Насти в доме, он не мог запретить жене привозить дочь на каникулы.

Настю Миша увидел дома в первый же день каникул. Он вернулся с работы, когда она с Лизой накрывала на стол. Они не виделись с тех пор, как Мишу осудили. Девочка заметно повзрослела — теперь у неё были разноцветные волосы и пирсинг в носу.

— Здрасьте, — бросила Настя, даже не взглянув в его сторону.

Миша не ожидал тёплой встречи, но её сухое приветствие всё же его смутило.

В честь приезда дочери Лиза попросила купить торт, но Настя отказалась от десерта. Позже, уже поздним вечером, Лиза с Мишей сидели на кухне, пили чай с тортом.

— Она жёстко меня игнорит, — пожаловался он жене, когда она вернулась в спальню после того, как уложила детей.

— Потерпи, — ответила Лиза. — У неё сейчас переходный возраст. Мама говорит, что еле справляется.

— А ты уверена, что ей можно доверить троих детей, пока мы на работе?— Миша, моя пекарня через улицу. Я буду одной ногой дома, — успокоила его Лиза. — Твоей зарплаты уже не хватает. Может, и тебя в пекарню сторожем устроить? В ночную смену, а?

— Босс обещал, что всё наладится и работы хватит на всех…

— А твой напарник ведь сразу нашёл другую работу. Не стал ждать «хороших времён», потому что о семье думает.

— А я, по-твоему, не думаю?! — раздражённо бросил Миша. — Пронин — хороший мужик. Когда все отказывали, он дал мне работу. Я не могу сбежать первым, как крыса с корабля.

— Хорошо, — примирительно кивнула Лиза. — Но пока Пронин налаживает бизнес, можно поискать что-то временное. А когда всё устроится, вернёшься.

Она умела вовремя остановиться, и Миша легко с ней соглашался. С Верой было всё иначе…

Миша устроился сторожем в пекарню. Теперь они с Лизой виделись только по вечерам за ужином, а утром лишь мельком обменивались поцелуем. Днём он высыпался, успевал приготовить ужин и уходил в ночь.

— Лиза, мы с тобой как соседи стали… — проворчал он как-то раз, пытаясь обнять жену.

— Я действительно опаздываю, Миша.

— А вечером ты «очень устала».

— Потому что устаю на работе! — раздражённо ответила Лиза. — Целый день на ногах, руки ноют. Да ещё бегаю домой при первой возможности, чтобы накормить детей и всё такое, ПОКА ТЫ СПИШЬ!

— Потому что я работаю ночами! Которую ТЫ мне навязала. Я могу уйти в любое время.

— Миша, не веди себя, как капризный ребёнок, — устало вздохнула Лиза. — Давай вечером поговорим, я действительно опаздываю.

Она ушла.

Миша переоделся, принял душ, позавтракал и уже собирался лечь спать, когда проснулся Митя.

— Доброе утро, папа.

— Доброе, сынок. Как спалось? Остальные ещё спят?

— Да.

— Ты ведь знаешь, что в этом году пойдёшь в школу? Готов тратить своё время на книжки и всё такое?

— Да. Я хочу в школу. Настя меня учит буквам каждый день. Мне нравится.

— Молодцы! — улыбнулся Миша. — А я и не знал, что она тебя учит. Совсем с этой работой не знаю, чем дома дышат. Что ещё расскажешь?

— Ничего.

— Ладно, умывайся и завтракай. Мама блинов нажарила, а я спать. Очень устал.

— Спокойной ночи, папа.

Миша потрепал сына по макушке и ушёл в спальню. Он решил не спать до вечера, а встать пораньше и провести время с детьми. Может, удастся застать Лизу, когда она прибежит в перерыв, а к вечеру их разговор не будет таким напряжённым, как утром.

---

Миша проснулся в два часа дня. Дети играли во дворе под окнами.

— Мама уже приходила? — спросил он, высунувшись в открытое окно.

— Да, десять минут назад ушла, — ответила Настя.

На кухне на столе лежал ещё тёплый хлеб и свежие ватрушки с творогом. Миша приготовил чай и позвал детей.

— Идёмте, хоть чаю вместе попьём с ватрушками.

— Мы уже пили с мамой, — отозвался Митя.

— Нужно покормить Сашу, он только проснулся. Покормишь? — Cпросила Настя.

— Да, конечно. Вези его домой.

Миша удивился, с какой осторожностью Настя подняла Сашу из коляски. Передавая его отцу, она аккуратно поправила ему шапочку.

— Я разбавлю смесь, — сказала она и ловко отмерила нужное количество порошка, добавила горячей воды и перемешала. Приложив бутылочку к щеке, убедилась, что температура подходящая. — Как поест, скажешь. Я его на улицу заберу.

Миша сидел, будто заворожённый. Раньше он почти не обращал внимания на Настю и даже сомневался, любит ли она его детей. А сейчас понял, насколько её недооценивал. Ему вдруг захотелось наладить с ней контакт, относиться к ней как к своей дочери.

Он вспомнил, как когда-то буквально носил на руках Ирину, Ольгу и Машуню. Особенно Ирину — она не слезала с его колен и шеи, постоянно обнимала и называла «папочка». Как же он соскучился по своим деткам... Насте ведь тоже хочется отцовской любви, а он почти всегда держал её на расстоянии. Вдруг ему захотелось всё исправить.

Миша решил приготовить хворост по маминому рецепту. В юности он часто готовил его с Мариной и даже учил Ирину с Ольгой. Теперь он хотел научить Настю. Подготовив ингредиенты, он позвал детей.

— Саша поел. Пусть Митя и София поиграют с ним, а Настя поможет мне приготовить хворост.

— Я не умею, — возразила Настя. — Пусть Митя помогает, а мы с Сашей погуляем.

— Я хочу научить тебя. Это очень вкусно! Всё уже готово.

— Не хочу, — повторила Настя.

— Настюша, я тебе не родной папа, но хочу стать для тебя настоящим отцом. Ты этого заслуживаешь.

— Я не хочу.

— Да что ты заладила «не хочу, не хочу»? Давай попробуем, это весело! Мы с Иринкой так дурачились, пока готовили… Я до сих пор с улыбкой вспоминаю.

Настя глубоко вздохнула, скривила губы в слабой улыбке и, понимая, что так просто не отделаться, согласилась.

— Тогда все вместе и по-быстрому. София с радостью с мукой повозится.

— Вместе ещё веселее! — обрадовался Миша. — Девчонки, яйца и сахар взбить. Митя, просей муку, а я пока Саше подгузник поменяю.

Работа закипела. Мише казалось, что он всё сделал правильно: Настя улыбалась, смеялась. Когда у них получалась красивая розочка из теста, которую приходилось держать в четыре руки, Миша протягивал Насте кулачок, и она легко ударяла по нему. София посыпала хворост сахарной пудрой, а Митя уже ставил чайник.

— Настя, тебе нравится иметь папу? — неожиданно спросил Миша.

— У меня его никогда не было, — тихо ответила она.

— А я?

Настя вопросительно посмотрела на него.

— Ты мамин муж.

— Я знаю. А ты бы хотела, чтобы я стал твоим папой? Настоящим?

— Так не бывает…

— В каком смысле? Я хочу, чтобы мы относились друг к другу как родные отец и дочь. Ты как?

Настя неуверенно пожала плечами— Это же здорово! Я буду ходить на твои школьные собрания. Если тебя кто-то обидит, ты скажешь мне, и я разберусь.

— Кроме бабушки, никто не ходит на мои собрания. В школе знают, что у меня нет отца.

— Извини, неудачный пример. Но ты поняла, о чём я, — Миша почувствовал себя неловко.

— Это мама попросила тебя поговорить со мной? Не стоит, я привыкла. Мне не нужен отец.

— Мама здесь ни при чём. Просто я понял, что совсем тебя не знаю, хотя официально ты моя дочь.

— Теперь ты заставишь меня называть тебя папой? — прищурившись, спросила Настя.

— Почему сразу «заставлю»? Пока сама не захочешь. Но я бы этого хотел. — Всё, София, достаточно, молодец! — Миша подхватил дочку, закружил и посадил себе на шею. — Теперь давайте пробовать. Митя, неси кружки.

Хворост понравился всем. Настя и Митя с одобрением покачивали головами, наслаждаясь вкусом.

Миша снял Софию с плеч и усадил рядом с собой.

— Настя, на шею тебя уже не посажу, но на колени смогу, — усмехнулся он. — Идём.

— Обойдусь, — снисходительно ответила она.

— Да ну тебя! — Миша протянул руку. — Жаль, что не с малых лет, но лучше поздно, чем никогда.

Настя нехотя села к нему на колени. Он обнял её, как когда-то обнимал Ирину, которая ни на шаг не отходила от него. Но Настя тут же освободилась и пересела на своё место.

В этот момент на кухне появились Лиза и её мама.

— Бабушка! — Настя вскочила и подбежала к ней. — Я думала, ты вечерним рейсом приедешь.

София и Митя тоже бросились обнимать маму и бабушку.

Миша поставил чайник и взял на руки Сашу.

Когда все напились чаю, дети убежали играть, а на кухне повисла неловкая пауза.

— Лиза, если бы предупредила, я бы что-нибудь приготовил к приезду гостей, — нарушил тишину Миша.

— Совсем вылетело из головы. Но я сама приготовлю ужин, а тебе уже скоро на работу. И не забудь оплатить за свет и воду, я не успела.

— Хорошо.

На следующее утро, когда Миша вернулся с работы, Лиза не чмокнула его на прощание, а строго сказала:

— Вечером нам нужно серьезно поговорить.

— Что-то случилось? У твоей мамы проблемы?

— До вечера, — вздохнула Лиза и вышла из дома.

Дома все еще спали. Миша, как обычно, принял душ, позавтракал и лег спать. Проснулся он ближе к пяти часам вечера под громкий плач Саши. Зайдя на кухню, он увидел, как Митя пытается сунуть бутылку со смесью в рот малышу, но тот лишь капризничал и выплевывал соску.

— Пап, он не хочет есть, но плачет. Настя сказала покормить его в четыре, — растерянно сказал Митя.

— А где сама Настя? И почему смесь горячая? Он из-за этого и не пьет.

— Они с бабушкой уехали.

— Как уехали? А мама приходила? Она в курсе?

— Приходила. Они пообедали и ушли.

— Как всегда, я ничего не знаю... — Миша нахмурился. — Ладно, дождемся маму. А София где?

— Мультики смотрит.

— Хорошо, иди играй, я сам присмотрю за Сашей.

Когда Лиза вернулась с работы, Миша сразу же задал вопрос:

— Что вообще происходит? Твоя мама приехала без предупреждения, теперь она забирает Настю?

Лиза резко подняла взгляд:

— Это я хочу спросить тебя, что у нас происходит! Мы вчера возвращаемся и видим картину: ты держишь мою дочь на коленях, обнимаешь, а она вырывается...

Миша на секунду замер, осознавая, как это могло выглядеть со стороны.

— Что молчишь? Нечего сказать?! И давно это продолжается? — голос Лизы дрожал от эмоций.

— Лиза, как ты можешь так думать? Ты же знаешь меня! Настя для меня как дочь...

— Вот именно! Ребенок. И я не знаю, чему ты нахватался в той тюрьме! Ты никогда раньше не относился к ней как к дочери. Мама говорит, что это могло продолжаться...

— «Мама говорит»? Да что она обо мне знает? Ты хоть у самой Насти спросила, как я к ней отношусь?

— Она тебя боится, ничего не скажет. Поэтому мама сразу ее забрала.

— То есть ты сейчас обвиняешь меня в растлении малолетней девочки — моей дочери — только потому, что твоя мама что-то там себе надумала?! И ты даже не попыталась узнать правду?!

— Миша, я понимаю, что лучшая защита — это нападение, но не надо применять это ко мне! Просто ответь на вопрос: раньше ты хоть раз обнимал Настю? Хоть раз сажал ее к себе на колени?

— А что в этом такого? Иринка выросла у меня на коленях! Лиза, о чем мы вообще говорим? Ты слышишь себя? Поговори с дочерью наконец!

— Не сравнивай ее с Иринкой! Настя тебе не дочь. И если ты ее запугал, она никогда не признается.

— Запугал?! Это тоже твоя мама сказала? Может, ей стоит меньше скандальные шоу смотреть? Ты же сама говорила, что она делает из мухи слона и сводит тебя с ума своими подозрениями! Лиза, серьезно, поговори с Настей, спроси у Мити и Софии, что у нас дома происходит. А я обещаю, что больше не буду пытаться стать Насте отцом. Забудем об этом раз и навсегда.

Лиза посмотрела на него холодно и твердо произнесла:

— Я хочу развода.

Миша сжал кулаки.

— Это ты только что решила? Или ты просто искала повод?

— Я больше тебе не верю.

— Лиза, за все время, что мы знакомы, я ни разу тебе не солгал. Ты знала, что у меня семья и дети, знала, чем это закончится... Я еще тогда хотел прекратить все, но ты сказала, что за счастье нужно бороться!

— Мы заплатили за наше счастье сполна…

— Это я заплатил сполна! Потерял жену, детей, дом, работу, свободу, репутацию! От меня отвернулись родные и друзья — и все ради того, чтобы быть с тобой! А ты? Ты готова вычеркнуть меня из жизни из-за пустых слов человека, которому сама не веришь?!

Лиза отвела взгляд.

— Лиза, давай разберемся! Ты поговоришь с Настей, узнаешь, что ничего не было и быть не могло! Мы переживем это и забудем. Я не смогу жить без тебя... — он присел рядом, взял ее за руку, но она резко одернула руку.

— Может, ты говоришь это сгоряча, я понимаю. Давай ты уйдешь с работы, а я снова буду зарабатывать. Мы справимся. Ты сможешь ездить к ним в гости, я с Настей даже видеться не буду...

— Я не уйду с работы.

— Лиза, я пытаюсь сохранить нашу семью! Ты разве не хочешь того же?!

Лиза молчала, опустив взгляд.

— Хорошо, давай я сам уйду с работы и буду сидеть с детьми. Временно.

Она по-прежнему молчала.

— Лиза, ну что ты молчишь? Да? Нет? Или твое молчание означает согласие? Ладно. Я сейчас уйду на смену, утром вернусь — и больше на работу не пойду.

— Хорошо.

— Наконец-то... Я надеюсь, что ты поговоришь с Настей. Она сейчас далеко, ей нечего бояться. И ты разберешься в своих мыслях. Но знай, что ты сделала мне очень больно.

— Мое согласие не значит, что я тебя прощаю, — тихо и холодно ответила Лиза. — Я тоже хочу разобраться.

— Понял. - Он развернулся и ушел, чувствуя, как все внутри все сжимается.

Миша не спал всю ночь. Ком стоял в горле, дыхание было тяжелым — его душила обида. Он по-прежнему считал ссору с Лизой недоразумением, из-за которого не рушатся семьи. Как она могла так о нем подумать?!

Очень хотелось позвонить сестре — она бы его успокоила. Но у нее своя жизнь, напоминал он себе снова и снова.

Утром, зайдя в офис, Миша написал заявление на несколько дней отпуска без содержания. Вернувшись домой, он не застал Лизу, а дети еще спали. Он поставил будильник на 12 часов, надеясь увидеть жену в обеденный перерыв, но Лиза так и не появилась. Вечером он ждал ее в обычное время, но снова — ничего.

Миша начал обзванивать общих знакомых, но никто не знал, где Лиза. Она пришла только в полночь и сразу легла в детской. Миша увидел ее, когда ночью поднялся на плач сына.

Он уже не смог заснуть. Мысли не давали покоя — ему хотелось поговорить с женой, узнать, что она решила, говорила ли с Настей, где была весь день.

В шесть утра у Лизы зазвенел будильник. Она пошла в ванную — там ее уже ждал Миша.

— Долго будешь меня избегать? — спросил он, скрестив руки на груди. — Ты говорила с Настей? Куда ты пропала после работы? Я тебя везде искал.

— У меня нет времени, мне пора.

— Лиза, сядь. Нам нужно поговорить.

Он взял ее за запястье и усадил на стул, не отпуская руку.

— Давай по порядку. Ты разговаривала с дочерью?

— Отпусти, мне больно.

— Извини. Но ты вынуждаешь меня. Ответь, ты говорила с Настей?

— Нет.

— Почему? Чего ты тянешь? Или причина развода не в этом?

— Мне нужно… — Лиза попыталась встать, но Миша крепко схватил ее за плечи и снова усадил.

— Лиза, я уже двое суток не сплю, пытаясь понять, что не так в наших отношениях. Объясни. Или ты хочешь снова засадить меня в тюрьму? С меня теперь и взять нечего — ни дома, ни связей, только ты и наши дети. Где ты была до ночи? Отвечай!

— У подруги.

— Лиза, мы договаривались не врать друг другу. Я обзвонил всех твоих подруг, никто не знал, где ты.

— Я была у Леры. Когда ты звонил, я попросила ее меня не выдавать.

— Зачем?

— Мне нужно было побыть одной.

— Так бы и сказала! Или ты… Может, ты нашла кого-то? Так и скажи, раз у нас откровенный разговор.

— Не разговаривай так со мной, Миша.

— А как, Лиза?! Ты меня обвинила в том, чего даже в мыслях не было, хочешь развода и избегаешь меня! Как мне с тобой говорить?!

— Теперь я точно хочу развода.

— А я это понял еще вчера. Но я хочу знать причину. Ты нашла другого? Скажи мне, и я уйду.

— Это я уйду.

— Что?

— Мне надоели твои оправдания. То, что ты не можешь найти нормальную работу, твои обещания о достойной жизни… Я хочу жить в своем доме, а не отговаривать клиентов от покупки, потому что нам негде будет жить. Я хочу спать спокойно, а не бояться за мужа, который по ночам пропадает на работе. Я устала выживать на твою копеечную зарплату. Я хочу нормально жить сейчас, а не когда-нибудь, «когда мы заработаем».

— Ты сама настояла, чтобы я устроился сторожем! Или ты… Ты искала лучшей жизни, пока я охранял твою пекарню?!

— Миша, мне пора. Отпусти меня. Не ищи меня, я сама приду.

— Думаешь, я буду сидеть и ждать?!

Лиза не ответила. Она пошла в спальню, переоделась и вышла из дома.

---

Миша все еще не мог прийти в себя после разговора с женой. В голове прокручивались разные варианты исхода, но то, что Лиза нашла другого из-за его никчемности, даже не приходило ему в голову. Это было так банально… и так больно.

А ведь он действительно поставил на карту все, чтобы быть с ней, несмотря на уговоры родных и друзей. Даже Вера тогда была готова его простить…

Миша прошел в ванную и умылся холодной водой, пытаясь немного успокоиться. Из детской донесся плач Саши, и он поспешил к сыну. Переодев и накормив малыша, он занялся завтраком для старших детей — вскоре проснулись Митя и София.

— Хотите съездить к бабушке? — предложил он за завтраком.

Давно он не был у матери… и ему очень хотелось застать там сестру.

По дороге дети попросились на карусели. Они купили сладкую вату, покормили голубей на площади, а еще взяли гостинцы для бабушки.

Когда подъехали к дому, из окна доносилась веселая музыка. Миша улыбнулся — скорее всего, у мамы в гостях Марина, ведь сама она такую музыку не слушает.

Взяв на руки спящего Сашу и пакет с гостинцами, он пропустил вперед Митю и Софию и вошел в дом.

В коридоре он тут же столкнулся с Ириной, своей старшей дочерью.

— Иришка! Привет.

Но девочка молча развернулась и скрылась в гостевой комнате, прикрыв за собой дверь.

На шум из кухни вышла мама.

— Мишенька! Какими судьбами?! Как ты, сынок? — Она крепко его обняла. — Проходи. Кушать будешь? Мы только что пообедали. Ты с Лизой?

Миша заметил, что мама проигнорировала Митю и Софию. Дети тоже держались скромно и не бежали к бабушке, как это всегда было у матери Лизы. Раньше он не придавал этому значения…

— Нет, мама, я только с детьми. Лиза на работе, а у меня несколько дней отпуска. Можно я уложу Сашу в твоей комнате? Он заснул по дороге.

Людмила Викторовна кивнула.

— Как поживаешь? Как твое здоровье? У тебя Ирина в гостях?

— Все четверо у меня. Вера отпустила их на две недели. В среду Марина забрала своих, они улетели в отпуск. А ты как?

— Дети на меня еще обижены?

— А как ты думаешь?

— Можно с ними поговорить? Спроси, пожалуйста. Если не захотят — пойму.

Людмила Викторовна скрылась за дверью гостиной.

Миша нервничал. Он не видел детей больше года… и ему было стыдно.

Когда мать вернулась, она вела за руку Машу и Сережу.

— Оля и Ирина не хотят общаться, — пожала она плечами.

Миша обнял младших, поцеловал.

— Пусть братья и сестры побудут вместе, — мягко сказала Людмила Викторовна, чувствуя неловкость детей.

Митя и Сережа тут же нашли тему для разговора, а Маша принесла игрушки для Софии.

— Мама, могу я зайти к девочкам?

— Миша, не сейчас. Ирина ясно сказала, что не хочет, а Оля ее поддержала. Время придет.

— Понял.

— Пойдем лучше на кухню, чай попьем. Ты ведь со мной тоже давно не общался.

Людмила Викторовна налила сыну чай и села напротив.

— Ты похудел… Как у вас дела? Даже звонить перестал.

— Работа… закрутился. А папа где?

— Где-то в гараже зависает, как твои дочери выражаются. Мне стоило больших усилий уговорить Веру, чтобы она детей ко мне отпускала. Но я счастлива. Они так на вас с Мариной похожи… Ты чего такой молчаливый? Все хорошо?

— Да. Просто устал. Хотел увидеть Марину, я по ней соскучился.

— Она говорила, что ты ей не звонил с тех пор, как съехал отсюда.

— Да, не звонил…

Миша замолчал.

— Мама, могу я оставить у тебя детей? Лиза уехала к матери, там задержится, а у меня ночная смена. Не могу оставить их одних.

— Поссорились? — прищурилась мать. — Миша, я и так за твоими четырьмя смотрю. Еще троих не потяну. Днем еще ладно, но ночью… Малышу года нет, он без конца просыпается. Почему Лиза его с собой не забрала?

— Ладно, мама, разберусь.

— Только не обижайся. Хочешь, я папу с тобой отправлю?

В этот момент в кухню забежала Ирина.

— Бабушка, мама к телефону.

Она протянула Людмиле Викторовне мобильник.

— Здравствуй, Верочка, — приветливо отозвалась та. — Хорошо, я прослежу. Не переживай. До свидания.

— Спасибо, бабуля! — Ирина забрала телефон и исчезла за дверью.

Миша смотрел ей вслед.

— Она так выросла…

— Да. И Оля тоже. Обе — мое сокровище…

— Мама, мне пора.

Он резко встал, взял на руки спящего Сашу и позвал Митю с Софией, которые молча сидели на веранде.

— А где Сережа?

Митя показал на дверь гостиной.

— Понятно… Пойдемте домой. Нам здесь не очень рады.

Он не стал ждать, когда мама выйдет его проводить, и сразу уехал.

---

Когда они вернулись домой, Лизы еще не было. Миша на скорую руку пожарил картошку, приготовил кашу для Саши и накормил детей. После ужина дети ушли смотреть телевизор, а он остался на кухне, ожидая жену.

В голове крутились разные мысли — нужные и ненужные. Одна из них не давала ему покоя с самого утра: «Надоели твои сопли...» Неужели в ее глазах он выглядел так жалко? Он всегда считал себя для Лизы героем — тем, кто ради нее пожертвовал всем. Они начинали с нуля, родили троих детей... Или все это было частью заранее продуманного плана?

От этой догадки ему стало не по себе, но в то же время он вдруг почувствовал, будто прозрел. Воспоминания нахлынули одно за другим. Их первая встреча — на корпоративе в честь годовщины компании, где он тогда работал заместителем. Вера, его первая жена, только родила Машу и не могла сопровождать его. А Лиза... Она была стройной, эффектной, загадочной. Кокетничала, но оставалась непреступной, разжигая еще больший интерес.

Миша мог бы забыть о ней после того вечера, но через месяц случайно встретил в офисе. Она искала работу и оставила резюме, так он узнал ее возраст, номер телефона... Через неделю позвонил узнать, нашла ли она работу. Потом были новые звонки, встречи, беременность, рождение Мити.

Карьера Миши стремительно шла вверх, но жизнь на две семьи его выматывала. О Лизе никто не знал. Вера догадывалась, но не устраивала сцен. Даже прикрывала его перед родителями. Но когда Лиза забеременела вторым ребенком, она потребовала законного брака. Тогда-то Мише и пришлось во всем признаться.

Решая личные проблемы, он потерял должность. А после того, как ударил работодателя на корпоративе за грубое высказывание о Лизе, лишился работы, друзей, связей, накоплений — всего.

— Папа, папа... Ты уснул? — Митя осторожно дотронулся до его плеча. — Саша плачет, я не могу его успокоить. Когда мама придет?

— Нет, я не сплю, — встряхнулся Миша. — Принеси бутылочку, я ему молоко вскипячу.

Он провел рукой по лицу. От усталости веки стали тяжёлыми и хотелось спать. Но он должен дождаться Лизу. Ему нужно знать правду. Неужели тогда он был для неё мишенью? Ведь это так похоже на нее...

И еще один вопрос не давал покоя: почему клиенты отказывались от покупки дома, как только видели его? Даже Олег Витальевич интересовался этим. А Лиза случайно проговорилась, что отговаривала покупателей. Зачем?!

_______________

Миша уложил Сашу спать. Теплое дыхание малыша щекотало его шею, пока он осторожно опускал его в кроватку. Митя и София тоже уже давно уснули — вымотанные за день, свернулись клубочками под одеялами. Дом стоял в глухой ночной тишине.

Миша очень хотел спать — почти двое суток без сна. Тело дрожало от усталости, но в голове продолжал гудеть рой мыслей.

Он набрал номер Лизы. Долгие гудки будто отсчитывали его надежду. Наконец, голос. Холодный, чужой:

— Ты где? — спросил он сдержанно.

— Я же сказала: не ищи меня. Я подаю на развод.

— Ответь только на один вопрос... — он сглотнул. — Наша первая встреча… и всё потом… это было спланировано? Мне тогда много говорили. И сейчас… я начинаю верить.

Молчание.

— Это была ошибка, — произнесла она сухо и тут же сбросила звонок.

— Что?.. Лиза? Лиза!

Он снова набрал, но абонент уже был недоступен.

«Ошибка?»
Слово, как нож, воткнулось под рёбра. Он уставился в пустой экран, будто пытался прочесть там ответ.
«Ты признаёшь это? А дети? Они тоже ошибка?»

Он встал. Внутри — буря. Он метался из детской на кухню и обратно, как зверь в клетке. Всё горело. Воображение выдавало сцены — Лиза, смеющаяся над ним, рассказывающая друзьям, как легко всё провернула.
Миша остановился у окна. За ним — ночь. Глубокая и немая.

«Исчезнуть. Забрать детей и исчезнуть. Увезти их туда, где Лиза никогда не найдёт», — вертелось в голове. — «Всё равно, куда. Лишь бы подальше».

Дом матери — не вариант. Сестру тревожить он не хотел. Тогда — в соседний город. А там видно будет. Решение пришло внезапно, как глоток холодной воды. Он почувствовал, как напряжение отпускает, дыхание становится ровнее.
Пришла ясность. Уверенность. Без эмоций. Чистый расчёт.

Он снова взял в руки телефон. Написал:
«Прощай.»
Потом добавил: «Прости.»
Но тут же стёр. Затем удалил и первое слово.

Он включил запись и произнёс сдержанно:

— Лиза, я хочу верить, что наша любовь была не театром. Если ты не перезвонишь в течение часа, я уйду. И ты больше меня не увидишь.

Он вернулся к детям.
София спала, крепко обняв свою плюшевую гусыню. Легкое дыхание девочки было ровным, лицо — умиротворённым.

На соседней кровати Митя раскинулся, будто звезда, — руки в стороны, колени в разные углы. Одеяло сбилось вниз и едва прикрывало ноги. Миша подошёл ближе, склонился и аккуратно подтянул его до подбородка сына, стараясь не разбудить. Тёплая ладонь задержалась на детском плече — как будто так он мог защитить его от всего.

Он замер, глядя на них. Перед глазами всплыли образы — рождение детей, первый крик, крошечные пальчики, зажатые в его руке. Митя — долгожданный сын, словно ответ на немую молитву после трёх дочерей. София — пухленькая, звонкая, с ямочками на щеках, так похожая на старшую Иру в детстве. Его дети. Его жизнь.

Он медленно выпрямился и вышел в коридор, где экран телефона тускло светился в полутьме. Лиза была в сети. Миша на мгновение закрыл глаза, в груди сжалось. Он нажал на кнопку вызова.

Долгие гудки. Потом — обрыв. Тишина.

Пальцы замерли над клавиатурой, потом он медленно набрал сообщение:
«Я заберу детей с собой.»
Нажал «отправить».

Экран вспыхнул подтверждением. И вновь — ожидание. Минуты тянулись. Он всматривался в дисплей, будто взглядом мог заставить её ответить.

Но ответа не было.

«Значит, ей правда всё равно…»

Медленный холод прокатился по позвоночнику, обволакивая грудь изнутри, как предвестник чего-то не хорошего.

В это время Лиза сидела на деревянной веранде загородного дома подруги.
Вокруг — уютная летняя ночь. Воздух пах мокрой травой и сиренью.
Сверчки напевали в кустах. На деревянном столе стояла недопитая бутылка вина, пара бокалов и тарелка с оливками.

— Катя, прости, что без предупреждения. Не знала, куда идти. Не хочу, чтобы он меня нашёл, — Лиза говорила, глядя в темноту.

— Оставайся, сколько нужно, — спокойно ответила Катя. — А дети? Ты говорила, младший не отходит от тебя.

— Он их любит... — неохотно призналась Лиза. — Иногда мне кажется, он заботится о них лучше, чем я.

Катя посмотрела на подругу пристально.

— Он что, пьёт?

— Нет. Просто... я его больше не люблю. Не хочу видеть. Слышать. Всё раздражает.

Из дома раздался плач ребёнка. Катя тяжело поднялась:

— Подожди, сейчас вернусь.

Лиза осталась одна. Она плеснула себе ещё вина, села в плетёное кресло, вытянула ноги.
Впервые за долгое время — тишина. Спокойствие. Свобода.
Она прикрыла глаза.
Все разборки остались в прошлом.
Теперь главное — придумать, как правильно уйти.

У Миши всё было готово. Он проверил рюкзак: документы, деньги, детская одежда, смесь, печенье, термос с кипятком.
На заднем сиденье — плед, подушки.

Он зашёл за детьми.

Митя спал крепко. Миша взял его на руки, прижал к себе, поцеловал в тёплый лобик:

— Спи, сынок…

Аккуратно уложил его на заднее сиденье.
Потом вернулся за Софией.

— Папа, что случилось?.. — спросила она, сквозь сон.

— Всё хорошо, Софушка. Мы просто прокатимся. Поспи ещё.

Он усадил её рядом с братом, накрыл пледом. Потом вернулся за Сашей.
Тот спал спокойно, как ангел. Миша прижал его к груди — почувствовал, как сердце младшего стучит у него под рукой.

После он выключил в доме свет, закрыл дверь, оставив ключи внутри.
Впервые за долгое время ему казалось, что он принял по-настоящему правильное решение.

Миша заправился на ближайшей станции и выехал на междугороднюю трассу. Ночные дороги были почти пусты, будто весь мир затаился, уступая путь только ему.

Шоссе тянулось вперед, как бесконечная чёрная лента, растворяясь в темноте. Фары вырывали из мрака клочья реальности — бледные обочины, обожжённые светом отражатели, зыбкие силуэты деревьев, застывших в ночной тишине. Всё остальное — утопало в чёрном безмолвии.

Миша держал руль обеими руками, крепко, напряжённо, будто хватался за него, как за спасение. Хотелось открыть окна настежь и вдавить педаль в пол, уйти в ночь на предельной скорости, но на заднем сиденье спали дети. Он не мог рисковать.

До ближайшего посёлка — двадцать километров. Миша зевнул — тяжело, глубоко, словно вытягивая из себя остатки сил. Глаза жгло от напряжения, веки наливались тяжестью. Он всё же прибавил скорость — чтобы добраться до места, где можно остановиться.

До ближайшего посёлка оставалось двадцать километров. Он очередной раз зевнул, тяжело, как будто вытягивая из себя последние силы. Глаза жгло от напряжения, веки наливались тяжестью. Он всё же прибавил скорость — чтобы добраться до места, где можно остановиться.

Сон подкрадывался незаметно, как туман на пустыре — медленно, мягко, оплетая сознание, убаюкивая.
Сначала глаза закрылись на миг. Потом на две-три секунды. Он вздрагивал, возвращался, цеплялся за реальность.

Но руль дрогнул. Машина съехала чуть влево, как будто скользнула по невидимой наклонной и оказалась на встречной полосе.

И тут впереди замигали фары. Две ослепительные точки в темноте — приближались. Протяжный гудок врезался в уши.
Миша открыл глаза, резко дёрнул руль вправо, вжал тормоз в пол, пытаясь вырвать у судьбы хотя бы мгновение. Но было поздно.

Раздался удар. Глухой, как обрушившийся потолок. Что-то хрустнуло. Всплеск битого стекла. Детский вскрик — короткий, испуганный. И тишина.

Грузовик протащил легковушку ещё несколько метров, прежде чем остановиться. А потом тишина.

Огни погасли.
Трасса снова погрузилась в ночь.