Заблудший во тьме

1.

Запас топлива закончился в самый неподходящий момент. К этому прибавился вышедший из строя двигатель. Пришлось остановиться на обочине. За окном моросил холодный дождь. Небо было черным, как задница черта. Ругаясь на чем свет стоит, Валерий Палыч вышел из-за руля и направился к багажнику. Он открыл его и обнаружив там «хрен с маслом», а не канистру с бензином, яростно захлопнул его обратно, так что машина слегка просела на амортизаторе.

Палыч посмотрел по сторонам. Слева от дороги раскинулось поле. Справа дремучий лес. На кривом, покосившимся столбе висел указатель с выцветшей надписью: «Супермаркет. Мотель. 24 часа. Через 1 км».

Ох и обрадовался Валерий Палыч, что не придется ему всю ночь до утра в машине прозябать. Связь сюда не пробивала, и эвакуатор ему было не вызвать. Палыч закрыл машину и спустился с обочины в лес. Там узкая и размытая дождем тропинка вела в чащу. Мужик пошел по ней.

Ветер раскачивал сосны. Деревья стонали, скрипя стволами. Чем глубже Палыч заходил в лес, тем холоднее и зябче ему становилось, дождь меж тем только усиливался. Валерий Палыч освещал путь фонариком на телефоне, но по факту блуждал в кромешной темноте и вслепую.

Вскоре, мужик заметил, что деревья пошли голые, лишенные листвы. Как будто лес вымирал по ходу тропинки, уводящей все дальше в чащу.

– Через 100 метров… а сколько я уже прошел? – бурчал себе под нос прозябший Палыч, смотря себе под ноги.

Сапоги черпали лужи. Брызги покрывали его штанины. Мужик поднял голову. Настроение у него слегка приподнялось. Но ненадолго. Впереди, на холме он увидел одноэтажное здание, над входом в которое мигала бледно-голубым надпись большими печатными буквами: «Продукты. 24 часа».

Палыч ускорил шаг и перешел на бег. Когда же мужик достиг порога магазина, то радость его сменилась негодованием. Магазин был заброшен. Штукатурка на стенах облупилась. Краска слезла. Стекла треснули и были покрыты слоем многолетней пыли. Двери, когда он их попытался открыть заперты изнутри.

– Черт тебя возьми! – топнул ногой Валерий Палыч, с досадой. Он посмотрел себе под ноги, а затем в сторону.

Выше и дальше, на пригорке возвышался трехэтажный дом с круглой башней, с заостренной крышей. В окошке той тускло горел желтый свет. Снова взбодрился мужик и понес свои уставшие ноги дальше.

Люди в России добрые и гостеприимные. Приютят его, накормят, напоят. Дадут кров и утром он отсюда уедет домой. Подбадривал себе Валерий Палыч, двигаясь в сторону дома.

Окруженный кованым, решетчатым забором, с ржавчиной, одинокий дом стоял на вершине пригорка. Стены из досок выцвели и почернели, так что почти сливались с куполом беспокойного неба. Ставни закрыты. Единственное открытое окошко со светом располагалось в башне, растущей из центра дома и разделявшей его на два крыла.

Весь продрогший и мокрый, Валерий Палыч взбежал на кривое, покосившееся крыльцо и чуть не падая на колени забарабанил кулаком в дверь.

Скрип, с которым отворилась створка, ножом провел по ушам мужика. На пороге, со свечей стояла старуха, окутанная пледом. Густые тени ложились на ее изъеденное морщинами и старческими пятнами лицо. Заячья губа, обратный прикус и крючковатый нос подсвечивались слабым огоньком свечи, которую она держала артритной кистью с длинными черными ногтями. Глаза старухи, показалось, Валерию Палычу, ничего не видят. Они были стеклянные и пустые, смотрели перед собой, не фокусируясь на чем-то конкретно.

– Кто здесь? – прохрипела бабка и подалась вперед.

Мужик слегка отступил назад.

– Приюти, дай ночлег, матушка. – обратился он к ней. – Промок я весь, да замерз под дождем.

– Мужик… – заметила старуха. – Из города. Заблудший, стало быть. Заходи.

2.

Валерий Палыч переступил порог. Хозяйка захлопнула за ним дверь и опустила засов. Он молча последовал за ней. Его глаза еще не адаптировались к темноте, царившей в доме. Валерий Палыч вылавливал очертания стен и дверей, коридоров, которые выглядывали из сгустка темноты, когда старухина свеча рассеивала мрак. Свет ей был ни к чему, раз она слепа. И все же встретила она его со свечей.

Хозяйка провела его по коридору в круглую комнату, с крутой винтовой лестницей в углу, ведущей в башню. По центру стоял круглый, накрытый старой шитой белой скатертью стол. Его окружали стулья из дерева, с выцветшей красной обивкой и декором в виде лепестков на спинках.

– Садись. – сказала бабка и поставила свечу на центр стола, накрытого бархатной скатертью с выцветшими узорами.

Валерий Палыч положил ладонь на спинку стула, медленно выдвинул его, мимоходом окинул взглядом комнату. Вдоль стен шли кухонные шкафы. В одном из углов стояла буржуйка. У стены напротив кухни располагался кожаный диван, давно утративший свою былую роскошь. Обивка треснула и вскрылась. Старый, из каменных блоков, с чугунной решеткой камин пристроился по центру стен, что была прямо напротив той, где находилась дверь.

Мужик сел. Старуха вынырнула из темноты и прошаркала к камину. В локте она сжимала кучку дров. Валерий Палыч наблюдал за тем, как бабка ловко и умело закинула их в топку, воспламенила спичку и зажгла. Полена затрещали. Вспыхнувший огонь залил комнату теплом и светом.

Старуха снова вернулась на кухню и пришла, неся на подносе бронзовый самовар и две серебряные чашки. Сервис, подметил Валерий Палыч, тоже времен имперских.

Она налила ему и себе, затем села, напротив.

– Благодарю тебя, матушка. – Валерий Палыч отпил из чашки.

Чай оказался чрезвычайно крепкий и горький. Полутеплый.

– Скажите, у вас здесь сотовая связь работает? Позвонить можно? – осведомился мужик, согревшись.

Повисла тишина. Старуха долго смотрела в упор на него своими невидящими очами. А потом громко и истерично залилась хриплым смехом. Валерия Палыча передернуло.

– Что смешного?

– До первых петухов ты здесь застрял. А коли хочешь вообще выбраться живым, придется тебе всю ночь пропахать и добрые дела делать.

– Ты что, бабуль? Запугать меня хошь? Да, я не боюсь. – усмехнулся было мужик, но потом стало ему от этого неловко.

– Так ты хочешь домой вернутся или навеки здесь застрять собираешься? – обратилась к нему бабка, делая глоток.

– К чему ты клонишь, старая? Что от меня надобно?

– Проклятье на этой земле лежит. Древнее. Снять его тебе понадобится, коли уйти живым отсюда хочешь и рассудок сохранить свой жаждешь.

Валерий Палыч нахмурился и открыл рот возразить, но слепая выставила вперед раскрытую ладонь и продолжила:

– Три дела тебе сделать для избавления потребуется. Дел темных и страшных.

По спине мужика поползла холодная дрожь, как будто чей-то невидимый, ледяной палец провел по его позвоночнику… прошиб озноб Валеру Палыча и в комнате как будто вновь стало холодно, а камин не был зажжен.

– Что за дела такие? – сглотнул он.

– Первым делом – схоронить мои кости как подобает, надобно. Выкопать их и перенести на кладбище, вырыть яму и заново их похоронить. Дабы душу мою непокойную успокоить. – сказала старуха и Валерий Палыч заметил, как чай выплескивается за края кружки, от дрожи в руке. – Второе дело – бесов из дома изгнать нужно. Но для этого сыскать библию и крест тебе потребуется. Они в старой церкви упрятаны, что по дороге с кладбища стоит.

Валерий Палыч не сводил глаз с собеседницы. Ее стеклянные, пустые очи погружали в дрему и сон, гипнотизировали, не давая пошевелиться. Мужик поднес чашку к губам и отпил чая. Обжегся. Тот вдруг оказался горячим, как только что заваренный.

– И последнее дело, после которого ты, дождавшись первых петухов сможешь уйти – меня погубить и на свет тот отправить. Голову мне с плеч, а тело огню предать.

– Почему ты… ты просишь об этом? – вымолвил Валерий Палыч, заледенев от ужаса.

– Наложила я порчу на земли, всех прокляла, кого любила и сие проклятье супротив обратилось, заперев меня в этом доме и лишив глаз моих ясновидящих… а снять его может лишь тот, кто с душой чистой и безгрешной. Меня и себя сим подвигом освободишь.

Мужик сглотнул.

– Исполню твою просьбу. Где кости твои искать?

– На холме под деревом мертвым, где девица распутная на веревке болтается. Под ней. Сестрица моя. – слепая повернула голову на часы. Золотой маятник пробил полночь. – Торопись. До первых петухов ежели не успеешь, навеки застрянешь здесь и со мной жить будешь. Хахахахаха!

Старуха разразилась поистине дьявольским, леденящим до костей смехом.

****

С упавшим сердцем и коркой льда на душе, Валерий Палыч покинул дом, ранее обманчиво казавшийся уютным кровом, где можно спрятаться от дождя и спокойно дождаться утра. Выйдя на крыльцо, мужик подумал о лопате, которая необходима ему дабы выкопать кости… от этой мысли Валерию Палычу стало еще холоднее внутри, и он не решился снова постучать в дверь. Решил разобраться на месте.

Взойдя выше на холм, мужик окинул взглядом окрестности. Полумертвая лесная чаща покрывала холмистую землю, усыпанную слоем сухих опавших листьев. В глаза Валерию Палычу, на расстоянии метров в ста от дома старухи, попался огромный дуб, возвышавшийся на вершине холма. У подножия из земли торчали покосившиеся кресты и замшелые надгробные камни. Но что более всего приковало его внимание, так это перекинутая через сучья веревка, на которой болталось женское тело.

– Ну что я трус, какой что ли? – залепетал Валерий Палыч. – Пойду и сделаю, что положено, а там как Бог даст!

С этими словами мужик отправился исполнять последнюю волю слепой старухи.

3.

В небе взошла луна. Ее призрачное сияние, подобно лучам солнца днем, пробивалось сквозь густые заросли, заливая тропинку белым светом. Местами луна рассеивала густую непроглядную ночь, окутавшую и погрузившую в темную дрему лес.

Валерий Палыч шел, то и дело озираясь и оглядываясь. Суеверный страх терзал его, вонзая свои тонкие иголки в его поросшую льдом душу. Под ногами шуршали сухие листья. С земли поднимался туман. Из-за рта валил пар. Мужик за свою жизнь повидал немало, но впервые столкнулся с чем-то подобным и столь пронизывающим своим ледяным дыханием до костей.

А ведь все должно было обернуться совсем иначе! Он надеялся, что в доме ему удастся вызвать эвакуатор или просто переночевать, а хрен тебе… влип по самые уши в самую что не на есть страшную передрягу.

Мысли Валерия Палыча прервало карканье ворон, и он поднял голову вверх. Над ним возвышался массивный и огромный, как дом дуб. Из черного ствола росли могучие, закрученные ветви, на которых когда-то цвела пышная крона… теперь же вместо листвы, одну из ветвей украсило другое явление природы и естества. Смерть.

Ветер, пропитанный запахом прелой листвы и надвигающейся зимы, безжалостно трепал остатки когда-то белоснежного платья. Сейчас оно напоминало скорее саван, изорванный и испачканный грязью, повисший жалкими лохмотьями на хрупком бездыханном теле. Ногами вниз, с неестественно вывернутой шеей, сдавленной веревкой, на фоне увядающего леса, покачивалась девушка.

Тонкие, как воронье крыло, черные, как ночь, пряди волос, безвольно развевались, создавая жутковатый ореол вокруг головы. Они резко контрастировали с истерзанной белизной ткани. Длинная, неровная челка плотной завесой скрывала лицо. Угольно-черные губы сложились в предсмертной усмешке. Кожа на открытых участках рук и ног, лишенная всякого намека на жизнь, казалась почти прозрачной, сквозь нее проступала синеватая сетка вен. Кости, обтянутые лишь тонким слоем плоти, выпирали из-под платья… черные ногти продолжали расти из тонких исхудавших пальцев рук и ног…

Прямо под ней, из земли торчала лопата. Стало быть, именно в этом месте захоронены кости старухи…

– Прости меня Господи… – прошептал Валерий Палыч и поспешил за дело.

Земля оказалась твердой и схваченной заморозками. Каждая лопата с горсткой земли давалась с неимоверным трудом и усилием. Валерий Палыч обливался холодным потом, видя помимо своей тени на земле – тень повешенной. Наконец, штык уткнулся во что-то твердое. Близость конца слегка приподняла дух мужику, и он с азартом, вкладывая последние силы заработал лопатой. Вскоре, на дне вырытой ямы показались пожелтевшие и разъеденными червяками кости… Расколотый череп. Грудная клетка. Плечи и лопатки.

Мужик выпрямился, вытирая предплечьем пот со лба. Перевел с облегчением дух и тут же замер от ужаса, пронзившего холодной стрелой ему сердце. Тень повешенной исчезла. Валерий Палыч видел лишь свою на земле.

Он медленно обернулся. Повешенная стояла в паре шагах от него. Как только, они поравнялись, она протянула к нему свои руки. Ледяные, костлявые пальцы впились в шею. Покойница повалила его на землю и оказалась сверху.

Ее глаза – водянистые, стеклянные зрачки на фоне черных склер. Черные губы разомкнулись, обнажив острые зубы. Нечисть шипела, сдавливая ему горло и навалившись всем телом на него.

– Какой, прекрасный, вкусный страх… – от нее повеяло холодом смерти. Нежить высунула болтающийся гнилой язык, с которого стекала зловонная слюна.

Но Палыча было не так просто взять. Отставной офицер ВДВ, и бывший мент из уголовного розыска, Валера нашел управу над ожившим мертвецом.

В голову ударил адреналин. Мужик сбил с шеи ледяные клешни и толкнул ее в грудь. Покойница повалилась по правую руку от него. Вскочив на ноги, Валерий Палыч поднял лопату. Как гарпуном, штыком лопаты был нанесен удар в самое сердце твари.

Хрустнула грудная клетка, порвалась платье и в завершении брызнула черная кровь. Мужик поднял лопату и вонзил снова. На сей раз в живот. Третьим ударом он обезглавил покойницу, отделив голову от сломанной шеи.

Валерий Палыч сорвал с нее платье, скрывавшее скрюченный, иссохший до костей и полуразложившийся труп, замотал в лохмотья вырытые кости и пошел хоронить останки… прихватив обагренную лопату собой.

4.

Кладбище находилось под боком. Валерий Палыч спустился с холма и стоял в окружении, покосившихся, криво сбитых крестов и замшелых надгробий. Найдя неприметное и свободное место подле одинокой сосны, мужик взялся за дело.

На удивление, земля здесь оказалась податливее и мягче. Вырыть яму не составило труда и не отняло много времени. Закончив, Валерий Палыч вонзил лопату в образовавшуюся горку, встал на край могилы и распахнул свернутое платье. Из него, водопадом вывались кости слепой… те ровно упали на дно свежо вырытой могилы и легли там как родные.

– Упокой Господь твою душу. Надеюсь, ты обретешь покой. – прошептал мужик и перекрестился.

Недолго постоял и забросал кости землей. Яма исчезла. Валерий Палыч обернулся. И стал свидетелем поистине волшебства и магии, потому как другими словами описать произошедшее явление невозможно.

Дуб на холме расцвел. Его ствол вновь обрел характерный коричневый древесный оттенок. На ветках и сучьях распустилась пушистая крона. И ожил даже лес, в чаще которого затерялось кладбище. Мертвые, голые скривленные и сгорбленные деревья приосанились и распрямились. На их ветвях зацвела листва.

Губы Валерия Палыча растянулись в улыбке. Кажется, его действия сняли часть наложенного на эту землю проклятья. И она ожила у него на глазах…

Первая просьба старухи исполнена. Ждала вторая. Найти церковь, а в ней библию и крест для изгнания злых духов из дома старухи. Валерий Палыч пошел дальше. Чем быстрее, он закончит, тем скорее выберется и вернется домой.

Но ведь это всего лишь жалкая надежда, которой он поддерживал себя в этом кошмаре. Надо же во что-то верить, а то жить не хочется…

5.

На выходе из кладбища, Валерий Палыч попал на развилку дорог. По центру деревянный неотесанный столб торчал. На нем криво висели доски, вырубленные в форме стрелок.

«Направо пойдешь – водяного отыщешь

Налево ступишь – душу перед Господом отведешь, от грехов очистишь»

Налево повернул Валерий Палыч. Тропинка пролегала меж самой что не на есть дремучей чащи. Потом резко пошла вверх и вывела из леса на пригорок. На том, срубленная древнерусская часовня высилась. Как, сошедшая со страниц «Вия». Доски выцвели и потемнели, став цвета сажи. Золотые кресты, венчавшие купола переливались в свете луны, сиявшей в безоблачном черном небосводе.

Валерий Палыч ускорил шаг. Чем ближе, тем больше становилась часовня, а он как будто уменьшался ростом. Наконец, достигнув порога, мужик взбежал на крыльцо и распахнул дубовые двери.

Ветер с улицы едва не потушил слабо горевшие свечи, расставленные по самым темным и далеким углам дома божьего. В двадцати шагах от входа располагался, обрамленный бронзой деревянный алтарь. Напротив, него на кафедре, пылилась библия, в кожаном переплете. На обложке покоился золотым распятьем.

Вот оно! То, что необходимо для изгнания бесов из дома старухи!

Валерий Палыч быстро пересек зал, замедлил шаг у кафедры. Протянул руку, взял библию, засунул ее под мышку, крест сжал в кулаке и развернулся.

Дорогу преградил поп в черном облачении, огромного роста – в два с половиной метра. Поверх густой седой бороды, достигавшей живота блестело серебряное распятие с изумрудами. Он сжал свои громадные кулачищи, которые походили на кувалду. Лицо его было белым, как смерть, глаза черные и злые.

– Это святотатство! Не смей прикасаться к священным реликвиям, гадкий безбожник! Господь покарает тебя за грехи! – прогремел, как гром голос и батюшка схватил Валерия Палыча за шиворот, поднял над полом. – Сейчас ты познаешь гнев Господа, богохульник!

С этими словами поп запустил мужика в другой конец церкви.

– Покайся! – пробасил он.

Валерий Палыч при падении перекатился с живота на спину и приподнялся на локтях. Батюшка, сотрясая пол тяжелыми шагами направлялся в его сторону.

– Отче наш, Иже еси на небесе́х! Да святится имя Твое, да прии́дет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси́ и на земли́! – бормотал себе под нос поп. Его глаза метали молнии. Белое лицо застыло в ненависти и злобе.

Стены церкви ходили ходуном, пол трясся под тяжестью попа. Валерий Палыч подскочил. Нашел глазами библию и крест. Те валялись в середине прохода, где сейчас как раз находился батюшка.

– Покайся!

Мужик побежал прямо на батюшку. Прыгнул ему в ноги и проскользил под ним, на ходу хватая руками необходимое. Выпрямившись, с библией под мышкой и крестом в руке, Валерий Палыч попятился назад и вскоре уперся в алтарь.

– Не введи нас во искушение, но изба́ви нас от лукаваго… – говорил поп. – Яко Твое есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Огромная фигура закрыла собой проход. Валерий Палыч не сводил с него глаз.

– Покайся! Или сгоришь в Аду! Молись, безбожник!

Кидаться в бой было бы самоубийством. Поп запросто свернет ему шею и разорвет на куски. Шансов у Валеры Палыча никаких. Надо брать хитростью и смекалкой.

Недолго раздумывая, мужик бросился к окну. Поп рванул следом. Валерий Палыч прыгнул, проломил державшиеся на соплях стекло и раму. И уже вскоре коснулся холодной земли и сухой травы.

Перевернувшись с груди на спину, мужик поднялся. Поп смог просунуть в проем только голову.

– Господь покарает тебя, нечестивец! – брюзжа слюной бросил священник, пытаясь высунуть голову. – Покайся, пока не поздно!

– Пошел ты!

С этими словами Валерий Палыч, как копье, метнул в него лопату, попав штыком прямо в раскрытый рот попа. Тот с перекошенным лицом, издавая булькающие, нечленораздельные звуки, от крови, захлестнувшей ему глотку, скрылся в часовни…

Мужик усмехнулся и пошел прочь. Ему предстояло закончить второе дело – изгнать бесов из дома старухи.

6.

Самой старухи на месте он не застал. Дверь стояла открытой. По памяти он прошел по коридору в центральную комнату, где они имели беседу. Валерий Палыч положил на стол библию, рядом с ней крест. Камин почти потух. Догорали последние поленья… поблескивали искры.

– Эй?! Есть кто дома?! – позвал он во все горло.

Его голос разбился об глухие, старые стены, не выйдя дальше гостиной. Дом, как будто не хотел и не желал услышать его. Стало быть, сгусток темной энергии и бесовских душ противится… пора приступать к изгнанию нежити.

Валерий Палыч взял в руки книгу божью и открыл ее. Запах старой сухой бумаги и многовековой пыли прошиб ноздри. Страницы слипались друг с другом и отвердели, как тонкая кора дерева. Мужик поднял со стола распятье. И как будто чей-то дух овладел его телом. Губы зашевелились, а голос зашептал молитву, какую Валерий Палыч никогда не знал:

– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь. Облекаемся во единого Христа и слова Божий. Убойся, диаволю, отыди от раба Божьего. Христос воскресе Своею волею, Его силою изгоняю я тя. Страшный и нечистый диавол, силою Вышнего Бога, Отца невидимого.

После слов этих, яростно дунул холодный, пробирающий ветер, потушивший камин и свечи. Наступила кромешная чернота. Мебель в комнате запрыгала. Задребезжала посуда. Валерий Палыч услышал, как дверь, скрепя петлями отворилась…

– Христос погребен бысть; Христос воскресе, бежи, Диаволю, победою Отца и Сына и Святого Духа, и во веки веков. Аминь. Крест на мне, на Божием рабе, крест у раба Божьего. Крестом дьявола проклинаю и изгоняю. – продолжал Валерий Палыч. Голос его становился все громче и неузнаваемее. Ноги понесли мужика в коридор.

– Отступи, бес и диавол и нечистый дух, от меня, раба Божьего. Отступись оттого, в ком сидишь, от раба Божьего. Отступись, отойди от сих дверей, здесь сидят ангелы и архангелы, херувимы и серафимы.

Мужик шел по коридору. Лютый холод окутал дом. Дверь за ним яростно захлопнулась. Изо рта Палыча валил пар:

– Здесь Архангелы Михаил и Гавриил, Пресвятая Дева Мария, Приснодева, Богородица, Царица Небесная, Родшая Творца плотью, Иисуса Христа, Бога нашего, Царя Небесного.

Преодолев длинный и темный, как само нутро смерти, проход, Валерий Палыч повернул за угол. Чужой громогласный голос, на губах мужика продолжал проповедь:

– Силой Христовой диавол будь проклят и нечистый дух всеми семью соборами, ныне, присно, во веки веков. Аминь. Крест — хранитель всея Вселенной, крест — красота церковная, Крест — царям держава, крест на прогнанье диаволам от раба Божьего. – Валерий Палыч начал подниматься по лестнице.

Температура в доме опустилась до значений, сопоставимых суровой зиме, когда бесчинствует мороз, превращая мир в ледяной замок Снежной королевы. На стенах и дверях вырос иней…

– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. – Валерий Палыч уже был на втором этаже.

– Аминь.

7.

Библия захлопнулась. Валерий Палыч выдохнул, почувствовав, как будто из его груди извлекли огромную холодную иглу. Такое испытываешь после укола, когда врач ввел через шприц необходимое средство, а потом промокнув ранку ватным диском со спиртом вытаскивает иголку. Только сейчас это ощущалось вдвойне сильнее и больнее. У мужика даже подкосились ноги, и он опустился на колени.

Меж тем в доме стало теплее. Даже потихоньку зажегся свет, чего нельзя раньше даже представить. Очевидно, злой дух изгнан и дом стал свободен, а значит ожил. С треском зажглись советские люстры, залившие тусклым светом коридор второго этажа. Тот узкий и длинный. Вдоль него шли двери. Стены украшали черно-белые фотографии в рамках, датированные царским временам.

Валерий Палыч встал.

– Я исполнил твою вторую просьбу. – прошептал он, обращаясь в пустоту, но про себя к старухе. – Осталась последняя.

В ответ на это, в самом конце коридора медленно открылась дальняя дверь, ярко подсвеченная настенными свечами.

– Ты там, старая? – его голос окреп и стал громче.

Дверь все ближе. Коридор будто расширялся. На пороге Валерий Палыч остановился и слегка замешкался. Тогда дверь сама раскрылась во внутрь, приглашая гостя и показывая, что скрывала за собой.

В кресле-качалке, стоящей лицом к занавешенному шторами окну кто-то сидел. Мужик видел макушку головы. Сомнений в том, что это старуха у него не возникало.

Переступив порог, Валерий Палыч прошел мимо кровати слева и книжного шкафа справа, не замечая, как дверь за ним закрылась. Его как магнитом манило к креслу.

– Ну все, поиграли в молчанку и хватит. – он положил руку на спинку и развернул.

Скелет в платьице хозяйки усмехнулся. У костлявого свалился на бок череп. Из глазницы выполз червь, который заполз под платье, надетое на мертвяка. Валерия Палыча прошиб озноб, как будто его пощекотали по спине холодные ледяные пальцы. Он попятился и наткнулся на женскую грудь. Повернулся. Увидал перед собой старуху. Но не заметил главного. Слепая сжимала в руке кухонный нож.

– Это тебе за сестру!

Холодное лезвие пронзило мягкую плоть, войдя Валерию Палычу в бок. Мужик столкнулся взглядом со стеклянными глазами ведьмы, которая вплотную встала к нему после удара. Она вырвала нож и вонзила его снова, теперь в живот.

Ноги у Валерия Палыча стали ватными и едва удержали его. Но у мужика хватило силушки отбиться. Он оттолкнул старуху и всадил ей от души головой по лбу.

Она засмеялась и выскочила в коридор.

Мужик отнял руку от раны. Пальцы дрожали. Вся кисть в липкой крови. Эта ведьма поплатится.

Он отсюда выберется. Уж раз на то пошло. Валерию Палычу улыбалось двуствольное ружье, висевшее над изголовьем кровати. Ствол блестел сталью.

****

Сначала умер чертов двигатель и кончился бензин… потом в надежде на помощь его угораздило попасть в этот дом. Затем начался весь ужас. И теперь свыкнувшись со страхом и проглотив его, как горькую таблетку, Валерий Палыч Щербаков железно решил, что во что бы то ни стало выберется отсюда и вернется домой. Схватив дробовик со стены, мужик, забыв о ране, пошел искать старуху. Он сумел одолеть покойницу у дуба. Обставил одержимого попа в церкви. А уж слепая ведьма с ножом… с ней он тоже как-нибудь разберется. По-мужски.

8.

Валерий Палыч вышел из спальни, выставив перед собой дробовик и готовясь в любой момент снести голову ведьме. Он медленно, скрипя ботинками по полу, продвигался по коридору, вслушиваясь в тишину.

Сквозь стены доносился моросящий дождь, над головой капли барабанили по крыше. Потрескивали и помигивали люстры. Коридор то светлел, то темнел.

Когда Валерий Палыч достиг лестницы, с первого этажа донёсся тихий скрипучий насмешливый хохот. Мужик подпрыгнул, едва не спустив курок. Ведьма притаилась где-то внизу.

Валерий Палыч поспешил спуститься. На первом этаже, он задержался в прихожей, стараясь уловить каждый шорох и звук. Справа снова раздался смешок, в этот раз громче и отчетливее.

В этот момент, слепая оказалась за спиной у мужика, чьи нервы и без того проходили проверку на прочность. В ее руке блеснул нож. Однако, чудо спасло Валерию Палычу жизнь… или удача? Хотя удача — это миф.

Он слегка повернул голову и боковым зрением заметил клинок. Мужик резко развернулся и всадил бабке прикладом дробовика. Ведьма покачнулась и отшатнулась назад, опустив голову и глядя себе под ноги. Валерий Палыч тоже посмотрел вниз. Там валялись выбитые золотые зубы. Бабка подняла голову. Мужик спустил курок. Фонтан из крови, клочков мозгов и слизи взорвался на месте головы ведьмы, облив его с головы до ног. В следующее мгновение напротив Валеры топталось безголовое тело.

Палыч хотел было обрадоваться, но не тут-то было! Рано радуешься Иван Царевич! Ведьма, хоть и лишилась головы, ее тело продолжало сражаться. Она взмахнула рукой и полоснула ножом по плечу. Валерий Палыч выругался и отступил назад. Безголовое лихо вслепую размахивало ножом перед собой и шло на него.

– Сгинь нечистая сила!

Валерий Палыч перекрестился и выстрелил снова. На сей раз дробовик мощно и смачно отшиб ей левую руку. Однако, нежить не сдавалась. Взмах ножом и удар. На щеке у Валерия Палыча образовалась тонкая полоса. К лицу подступила краска и жар. Он попятился и уперся плечом в дверной проем.

Перезарядив дробовик, мужик снес ведьме ноги и теперь только туловище с одной рукой резвилось в паре шагах от Палыча. И тогда мужик решил с ней покончить. Дробовик палил в нежить до тех пор, пока не осталось мокрого места…

Вот только мокрое место образовалось в штанах Валерия Палыча.

****

В доме перестал мигать свет и люстры заработали на полную катушку. Обои из облезлых и треснутых стали чистыми и ровными, как после ремонта. Полы уже не скрипели.

А когда вышел Валерий Палыч на улицу дом не узнать было вовсе. Дача выглядела, как новая. Стало быть, проклятье окончательно снято с этих земель. Да и лес вокруг дома ожил. Стал зеленым и пушистым.

Где-то неподалеку, пронесся поезд с узнаваемым гудком… после него пропел петух.

9.

Сон это или явь? Кошмар на яву или ему все это привиделось? А, впрочем, все это вздор! Все закончилось, и он скоро будет дома.

Валерий Палыч вышел из чащи к перрону, со стеклянно-металлическим навесом. Поезда пока никакого не было. На станции переминался с ноги на ногу мужчина.

Мужик поднялся на перрон и подошел к краю платформы. Взглянул на незнакомца. Высокий. В длинном сером пальто и шляпе. Очках. В руке держал кожаный портфель. Из-под пальто выглядывала красно-белая олимпийская рубашка.

Незнакомец улыбнулся Валерию Палычу. Но их не успевший начаться разговор прервал внезапно прибывший поезд. Оба молча зашли в вагон. И сели, напротив. Мужчина в очках не сводил глаз с Валерия Палыча, ехидно улыбался, поглаживая свой кожаный портфель.

Валера отвернулся и откинул голову на спинку кресла, решив наконец расслабиться.

– Ну и выдалась ночка. – зевая пробормотал он. – Рассказать никто не поверит!

– В милиции поверят. – усмехнулся мужчина в пальто.

– Пришло время каяться.

Валерий Палыч узнал голос попа. Он медленно оторвал голову от подушки и посмотрел вокруг. Справа от таинственного незнакомца сидел батюшка, касаясь макушкой потолка вагона. Соседом самого Валерия Палыча оказалась повешенная с дуба. Она сидела голая, без платья и поглаживала свои обвислые синюшные груди, похотливо улыбаясь черным ртом.

Мужчина в очках и шляпе раскрыл свой портфель. Валерий Палыч увидел в его руках закутанный в кухонное полотенце нож.

– Покайся. – сказал поп.

Все трое кинулись на вжавшегося в кресло Щербакова.

К счастью, это был всего лишь сон. Валерий Палыч проснулся в ледяном поту, когда поезд уже прибыл в населенный пункт. Из-за окна лупили яркие солнечные лучи… кондуктор ходил меж кресел, шевеля задремавших в электричке пассажиров.