Зачарованный лес

Дашу Клушину удочерили, когда она была младенцем, чего приёмные родители никогда не пытались от неё скрыть. Однажды, будучи уже почти взрослой, дочь робко спросила у отца:

– А вы не думали утаить от меня правду о... о моём происхождении?

Он покачал головой.

– Нет, моя принцесса, не думали, потому что сразу оценили все риски. Если бы мы попытались сохранить тайну твоего удочерения, то нам пришлось бы жить в постоянном страхе, что кто-нибудь тебе проболтается. Желающие почесать об этом языками нашлись бы и среди наших знакомых, и среди маминых родственников.

– Ты про Аглаю и Вику?

– Про кого же ещё? Ты ведь знаешь сестру и племянницу нашей мамы – они нипочём не смолчали бы. Вот из-за них и таких, как они, болтунов мы с мамой приняли решение не скрывать от тебя, что мы не кровные твои родители, но всё сделать для того, чтобы ты не сомневалась в нашей любви.

В чём Даша никогда не сомневалась, так это в любви к ней её приёмных родителей. Папа и мама любили чужую им по крови девочку, как родную, даже после рождения у них собственного сына Пети. Мальчик был на три года моложе Даши и появился он на свет, вопреки прогнозам врачей, диагностировавших маме бесплодие. Родители, конечно же, души не чаяли в родном сыне, однако при этом их чувства к приёмной дочери остались прежними.

Даша и её брат были дружны с малых лет. Сначала она на правах старшей сестры заступалась за него, а когда он подрос, то взял её под свою защиту. А поскольку Петя был мальчиком далеко не слабым, да ещё и занимался одно время вольной борьбой, никто его сестрёнку не смел обидеть. Со своей стороны учившаяся лучше брата Даша часто помогала ему с уроками. А когда Петя подрос, он начал изливать сестре душу, зная, что она не расскажет об этих излияниях даже родителям. Даша откровенничала с братом реже, но только лишь потому, что, по её мнению, ему кое-что о ней было рано ещё знать.

Как-то она сказала маме:

– Здорово, что врачи ошиблись, и Петька всё-таки появился на свет.

– И медики ещё долго не желали признавать свою ошибку, – усмехнулась мама. – Представляешь, Петенька уже вовсю шевелился во мне, а они всё сомневались в моей беременности. Ну, не могла я по всем медицинским показаниям забеременеть. Но всё-таки чудеса случаются, а мы получили наше чудо лишь, благодаря тебе, моя милая Дашенька.

– Почему, это благодаря мне? – удивилась дочь.

– Не знаю, но душой это чувствую, потому и люблю тебя ничуть не меньше Пети. Зря бабушка, когда я носила твоего брата, боялась, что после его появления на свет мы с папой отдадим ему всю свою любовь. Нет, вы для нас одинаково родные.

Упомянутая «бабушка», мама мамы Даши, Кира Станиславовна Кухарская, была дамой сухой, жёсткой и даже суровой по отношению ко всем, включая родных людей, чему способствовала её многолетняя деятельность на разных постах в городской администрации. Посторонние люди звали её за глаза «мадам Сухарской», «железной леди» и «бульдозером». Она сама порядком пострадала от собственной суровости. Личная жизнь у Киры Станиславовны не сложилась: отец двух её дочерей развёлся с ней, когда девочки ещё учились в начальных классах, и уехал из города. Больше госпожа Кухарская замуж не вышла.

Папа Даши имел очень покладистый характер, благодаря чему умудрялся поладить даже с самыми склочными людьми. Единственным человеком, которого он с трудом терпел, была его тёща. Однажды, когда после визита Киры Станиславовны, её зять ушёл в плохом настроении из дома, Даша сказала маме:

– Мне кажется, что папа за что-то обижен на бабушку.

– Да, ты угадала. Папа не может забыть, что бабушка не хотела, чтобы я вышла за него замуж.

– Почему не хотела? – удивилась Даша. – Наш папа очень хороший человек.

Мама печально вздохнула.

– Бабушке этого мало: у неё своё представление о счастье. Нет, моя мама совсем не меркантильная, но своим дочерям она желала богатых мужей, не сомневаясь в том, что только так мы с Аглаей станем счастливыми. За мной одновременно с папой ухаживал один известный предприниматель, чьей женой бабушка мечтала меня увидеть. Но, когда бизнесмен узнал о моём бесплодии, то наотрез отказался на мне жениться. Этот мужчина так испугался моих проблем, что даже пренебрег бабушкиными связями. Тогда бабушка дала согласие на мой брак с Ваней Клушиным, готового взять меня замуж даже бесплодной.

– А если бы тот бизнесмен согласился жениться на тебе, невзирая на твой диагноз, ты осталась бы с ним? – с замиранием сердца спросила дочь.

– Скорее всего, да, – честно призналась мама. – Для меня моя мама была тогда непререкаемым авторитетом. Впервые в жизни я с ней поспорила только, когда мы с папой решили тебя удочерить.

– Как поспорила? – поразилась дочь. – Ты же говорила, что бабушка вам в этом помогала.

– Да, и очень помогла. Но сначала она пыталась нас отговорить от такого шага, но вовсе не, потому что что-то против тебя имела, а просто считала наше решение слишком скоропалительным. Но мы её убедили в ответственном подходе к твоему удочерению. Ты, пожалуйста, не обижайся на бабушку.

– Да я и не обижаюсь, – ответила Даша. – Она всё-таки помогла вам меня удочерить.

– Она тебя любит, но по своему, – добавила мама.

Любила бабушка свою приёмную внучку, или нет, но относилась она к Даше не хуже, чем к родному внуку Пете, и лучше, чем к родной внучке Вике – дочери и единственному ребёнку Аглаи Хлыновой, младшей сестры мамы Даши. С самой Аглаей у Киры Станиславовны отношения были тоже довольно сложные. Однажды Даша случайно услышала, как госпожа Кухарская сердито выговаривала по телефону младшей дочери:

– Ты невозможна! Не зря я не хотела тебя рожать, но твой папочка, будь он неладен, помешал мне избавиться от лишней заботы. Ну, и что толку? Ни учиться, ни работать ты не желала – добро, что хоть замуж удачно вышла, но своим мужем ничуть не дорожишь, потому что была и осталась легкомысленной! И Виктория вся в тебя – ничего не желает делать: уверена, что собственной красотой всего в жизни добьётся.

Вика, действительно, во многом походила на свою мать – так же воспринимала жизнь лишь, как потребитель различных благ. В этом отношении Аглая была удачливее дочери: выйдя замуж сразу после школы за богача вдвое себя старше, младшая дочь госпожи Кухарской села ему на шею и прекрасно там себя чувствовала. Виктория с удовольствием пошла бы по стопам матери, однако у неё это не получалось, несмотря на то, что она тоже обладала в немалой мере и красотой, и хитростью. Однако с удачным замужеством сразу после школы у предприимчивой девицы не получилось, и пришлось ей учиться в педагогическом колледже, куда её устроила бабушка. Однако нерадивая внучка чиновницы и года не продержалась в этом учебном заведении. В конце концов, Вика одолела с грехом пополам курсы флористов, после которых стала работать, или точнее, по её собственному выражению, «филонить» в цветочном магазине, принадлежавшем другу её отца.

Личное общение Хлыновых с Клушиными ограничивалось в основном ежегодными встречами на дне рождения у Киры Станиславовны, куда обычно являлись все родственники госпожи Кухарской, включая вечно занятого мужа Аглаи, бизнесмена Артура Николаевича Хлынова, старавшегося сохранить хорошие отношения с влиятельной тёщей, и папы Даши, не желавшего лишний раз расстраивать жену своими ссорами с её матерью. Ещё бизнесмен Хлынов иногда обращался через свою жену к её старшей сестре за переводами с китайского, поскольку Дашина мама владела этим языком в совершенстве.

Долгое время других близких родственников рядом с Клушиными не было, поскольку Иван Клушин родителей потерял рано, бабушек и дедушек тоже лишился, а братьев и сестёр не имел совсем. Только, когда Даша училась в десятом классе, отец её мамы, Григорий Петрович Викентьев, решил опять поселиться в городе, покинутым им после развода с первой женой. Приехал он не один, а с внучкой своей второй жены Люсей, которую он взял на попечение.

Когда муж Киры Станиславовны, ушёл из семьи, она вернула себе девичью фамилию и начала искать повод для лишения его родительских прав на дочерей. Но поиски порядком затянулись, а за это время уехавший Викентьев успел не только жениться, но и добиться прекрасных результатов в собственном бизнесе. Разбогатевший Григорий Дмитриевич содержал вторую жену и помогал пасынку, которого любил, но при этом не жалел денег и для оставшихся с первой женой дочерей. В такой ситуации Кира Станиславовна, будучи умной женщиной, зажала в кулак собственную обиду и решила не открывать боевых действий против бывшего мужа.

Спустя годы, на успешного Викентьева внезапно обрушились две беды. Сначала погибли его пасынок и его жена, в чей автомобиль врезался управляемый нетрезвым водителем внедорожник. Затем вторая жена Григория Дмитриевича не выдержала страшного горя и скончалась от инфаркта. Викентьев остался вдвоём с шестнадцатилетней дочерью пасынка Люсей. Взяв себя в руки, он, установив опёку над девочкой, которую считал своей внучкой, продал бизнес, и, как выше было сказано, вернулся туда, откуда когда-то уехал, и где жили две его родные дочери. Кира Станиславовна возвращению бывшего мужа не препятствовала, поскольку опасалась, что её ссора с ним может повлиять на его завещание. А вдруг он, рассердившись на неё, лишит наследства воспитанных ею дочерей? По мнению госпожи Кухарской, от мужчины прожившего много лет с другой семьёй, можно было ожидать любых гадостей в адрес его первой семьи.

Викентьев сразу же по прибытию в город связался с обеими дочерьми и сообщил им о своём желании с ними общаться. Клушины все стали частыми гостями у Григория Дмитриевича и Люси, наведываясь к нему, как все вместе, так и поодиночке. Евгения всем сердцем полюбила вновь обретённого отца, Иван быстро нашёл общий язык с тестем, а внукам нравилось, что дедушка не донимал их поучениями. Даша к тому же ещё и подружилась с Люсей, хотя девочки были совершенно разными и по характеру, и по жизненным устремлениям. Но, возможно, эта несхожесть и породила у них интерес друг к другу.

Иначе повели себя Хлыновы. От Артура Николаевича его новоиспечённому тестю не стоило многого ожидать, поскольку муж Аглаи воспринимал всех людей, за исключением, разве что, самых для него близких, исключительно, как источник пользы для себя, а отошедший от дел бизнесмен явно вызывал у него сомнения в своей полезности. Но и младшая дочь отнеслась к отцу прохладно и почти отказалась от общения с ним, хотя иногда ему звонила и лениво спрашивала его о здоровье. Но она хотя бы изредка вспоминала о родителе, а вот Вика вообще не хотела ничего знать о своём деде.

Григорий Дмитриевич не подавал вида, что его задевало отношение к нему дочери Аглаи и внучки Вики. Он продолжал общаться со всеми Клушиными, не скрывая своей особой симпатии к Даше. Когда она решила поступать после школы на ветеринарный факультет местного Аграрного университета, дедушка больше всех её поддерживал. Родителям выбор дочери не то, чтобы категорически не понравился, просто они считали её способной на большее, чем лечение животных.

– Дашенька учится почти на одни пятёрки, – сказала мама Даши, когда Клушины были в гостях у Григория Дмитриевича. – Думаю, ей вполне может хватить баллов и для поступления на бюджетное отделение нашего Медицинского университета.

– Но я хочу лечить зверюшек, а не людей, – подала голос Даша.

– Дашуля очень любит животных, – сказал её папа и вздохнул с сожалением. – Я тоже их люблю и всегда любил. Была бы у нас возможность, мы завели бы парочку котов и хотя бы одну собаку. Но, увы, и у нашей мамы, и у Петьки сильная аллергия на шерсть животных.

– В таком случае замечательно, что Даша нашла способ общаться со своими любимцами, – заключил дедушка. – Пусть себе занимается любимым делом. Она девочка серьёзная, поэтому её выбор не может быть случайным и сиюминутным.

– Пожалуй, вы правы, – согласился с ним зять.

После окончания школы Даша без труда поступила именно туда, где хотела учиться, и за весь первый курс ни разу об этом не пожалела. Она легко сдала свою первую зимнюю сессию и продолжила учёбу. Незаметно пролетела почти вся весна, и приблизилась летняя сессия.

На исходе мая отмечался день рождения Киры Станиславовны, на который, как обычно, были приглашены Клушины и Хлыновы. Вряд ли кто-нибудь из приглашённых сильно желал попасть на это мероприятие, но уклониться от него никто не решился.

– Жаль, что дедушка не приглашён, – сказал Петя сестре накануне торжества.

– Дедушку Кира Станиславовна давно исключила из членов своей семьи, – отозвалась Даша.

– Мечтаю о том, чтобы она и меня исключила, – проворчал её брат.

Она укоризненно покачала головой.

– Не вздумай ляпнуть об этой своей мечте при маме. Она и без того расстраивается, оттого что ты и папа не ладите с её родными.

Застолье по поводу дня рождения Киры Станиславовны прошло, как обычно, скучно и чинно. Все гости мечтали только об одном – поскорее убраться прочь. Первой смогла улизнуть Вика, которая прибыла на своём автомобиле, и поэтому ей не надо было ждать родителей. Старшие Хлыновы засобирались почти сразу после ухода дочери, но, когда Артур Николаевич покинул квартиру, его жену задержала мать. Тем временем и Клушины простились с хозяйкой.

Выходившая последней Даша, не успев захлопнуть за собой дверь, обнаружила, что она оставила свой телефон возле вешалки и поспешила вернуться в прихожую.

– Я понимаю, что твой муж богат, – услышала девушка из комнаты. – И всё же лишние деньги никому не помешают. Почему же ты совсем не желаешь знать своего отца, будь он неладен?

– И вовсе не «совсем», – возразила Аглая матери. – Я иногда звоню ему. А папашины деньжата в любом случае нам с Женькой достанутся. Не в могилу же он их заберёт. Других наследников у него нет.

– Как это нет? А внучка его жены? Эта Людмила и по закону имеет право претендовать на наследство вашего с Женей отца, поскольку находилась, да и сейчас находится у него на попечении.

– Тогда, значит, у папаши три наследницы? – озадаченно спросила Аглая.

– Да, три, но в том случае, если Викентьев не оставит завещания, – пояснила Кира Станиславовна.

– Думаешь, он может не упомянуть меня в завещании?

– Ещё как может!

– В таком случае ты права – надо мне папашу умасливать. Не хочется на это время тратить, но надеюсь, мой родитель не заживётся слишком долго.

Хотя Даша знала свою тётушку, как особу весьма циничную, чёрствую и бездушную, её всё-таки сильно покоробили последние слова Аглаи. Однако девушка никому не стала рассказывать о случайно подслушанном разговоре, поскольку не хотела огорчать маму и дедушку.

Скоро всё это вылетело у Даши из головы, поскольку начавшаяся летняя сессия полностью завладела её вниманием. Со всеми экзаменами и зачётами она справилась успешно, а через три дня после последней сдачи ей исполнялось девятнадцать лет.

– Ура! – закричал Петя, когда его сестра сообщила, что получила на последнем экзамене очередную пятёрку. – Значит, намечается двойной банкет! Или ты собираешься со своими однокурсниками гулять?

Даша покачала отрицательно головой.

– Нет, Петюня, своё девятнадцатилетие я собираюсь отмечать строго в семейном кругу.

Она не была затворницей, но в этом году, после экзаменационных встрясок, ей захотелось скромного торжества в присутствии только самых близких людей – мамы, папы, Пети, дедушки и Люси. Все домашние поддержали Дашу в этом её намерении.

– Будет замечательный праздник, – сказала мама.

– Если нам его не испортят, – проворчал Петя.

Он оказался пророком. В тот же день к Клушиным явилась без звонка Кира Станиславовна. Поздоровавшись, она прошла в гостиную, села в кресло, которое поспешно освободила для неё дочь, и, делая вид, что не замечает удивления в устремлённых на неё взглядах, заявила безапелляционным тоном:

– День рождения Дарьи должен стать большим семейным праздником, на который соберутся все родственники.

Эти слова вызвали ещё большее изумление у присутствующих. На минуту повисла тишина, которую нарушил хозяин:

– С какой это стати?

– Так полагается, – бросила ему тёща.

– Раньше такого не было, – растерянно проговорила виновница будущего торжества.

– И совершенно напрасно, – настаивала на своём Кира Станиславовна. – Эту ошибку нам необходимо исправить.

– Но до дня рождения Дашеньки осталось два дня, – вмешалась хозяйка. – А мы Аглаю с мужем и дочерью ещё не приглашали.

– Я их пригласила, – сообщила гостья.

– И что? – с иронией в голосе спросил у неё зять.

– Артур, как всегда, занят, но Аглая и Виктория прибудут.

Отец и дочь с тоской посмотрели друг на друга. Они знали, что, если Кира Станиславовна на что-то решилась, противостоять ей не было ни малейшей возможности.

– Но я пригласила дедушку и Люсю, – сказала Даша.

Она ожидала, что Кира Станиславовна потребует от неё отменить это приглашение и собралась твёрдо стоять на своём.

«Пусть бабушка лопнет от злости, но дедушка и Люся будут на моём дне рождения».

– Ну, и замечательно, – неожиданно ответила Кира Станиславовна.

Клушины все оторопели.

– И ты, мама, согласна сидеть с папой за одним столом? – спросила хозяйка.

Гостья спокойно пожала плечами.

– А почему бы и нет? Нам с ним давно пора помириться.

«Кира Станиславовна хочет помочь Аглае получить дедушкино наследство», – предположила Даша.

– Значит, дедушка и Люся всё-таки будут, – сказала она после ухода госпожи Кухарской. – Я рада этому.

– Я тоже – поддержал её брат. – Хоть с кем-то из твоих гостей мне будет приятно общаться.

– Мне тоже, – согласился с ним папа.

Мама укоризненно посмотрела на них обоих, но ничего не сказала.

Расстроенная визитом Киры Станиславовны Даша вдруг вспомнила о том, что тот её день рождения, который будет скоро отмечаться, не совсем настоящий, а на самом деле она появилась на свет немного раньше.

«Вот только я понятия не имею, когда это случилось, и вряд ли об этом узнаю».

Скоро папа и Петя отправились спать.

– Думаю, и нам пора ложиться, – сказала мама и хотела подняться с кресла.

– Подожди, мамочка! – обратилась к ней дочь. – Я кое о чём хочу тебя попросить.

– Я тебя слушаю.

– Расскажи, пожалуйста, как я к вам попала.

– Но ты же слышала об этом уже много раз.

– А мне захотелось ещё раз послушать. Ну, пожалуйста, мамочка! Хотя бы кратко!

– Ладно, слушай, – согласилась мама. – Когда нашему с папой браку исполнялся год, мы решили отметить эту дату оригинальным образом – походом по ближайшему от нас урману[1]. Сначала всё было замечательно. Мы довольно легко переносили все трудности. Папа всегда отличался хорошей физической формой. Я в детстве была слабенькой, но мама заставила меня заняться спортом, и это помогло мне стать крепкой и выносливой. В общем, мы наверняка прошли бы весь путь без больших проблем, если бы в середине его не погиб наш проводник Артём. Это несчастье произошло неожиданно, глупо и случайно: парня убило упавшее ему на голову сухое дерево. После гибели проводника мы с папой оказались в безвыходном положении: одни, без связи посреди дремучего леса. Артём был там егерем, и не зря говорил нам, что по его лесу можно пройти только вместе с ним...

– Но вы не сдались, – вставила Даша.

– Нас поддерживало то, что не все обстоятельства были против нас. Например, знаменательно, что в кишащем диким зверьём лесу мы за двое суток не встретили ни одного хищника. Всё-таки, хотя наш папа и забрал у погибшего Артёма ружьё, охотником он не был.

– Да уж, какой из него охотник? – пробормотала девушка.

– Так прошло двое суток, – продолжила мама. – А на третий день наших блужданий мы вдруг услышали человеческие крики. Кричала женщина, и она явно звала на помощь. Скоро мы добежали до болота, где увидели страшную картину: в трясине тонула женщина с младенцем на руках. Наше появление случилось, как нельзя, вовремя. Несчастная успела швырнуть в нашу сторону ребёнка, которого я успела поймать, после чего ушла с головой в трясину. В это время младенец...

– То есть, я, – подала голос Даша.

– Совершенно верно, – подтвердила мама. – Ты молчала на руках у тонувшей женщины, но заплакала, как только очутилась у меня. Мы с папой развернули тебя и увидели, что ты – девочка. А потом нас охватил ужас, потому что оказавшейся у нас спасённой крохе грозила верная гибель. Увы, нам нечем было кормить грудного младенца. Я была в отчаянье, папа пытался меня успокоить. Мы метались по лесу в тщетной попытке найти людей и получить помощь ещё пару часов – до тех пор, пока над нами вдруг не завис вертолёт, посланный, как потом выяснилось, на наши поиски. Таким образом ты была спасена.

– Мы были спасены, – уточнила дочь.

– Это так, но тебе помощь требовалась больше, чем нам. Мы могли бы ещё подождать. Страшно представить, что было бы с тобой, если бы не бабушка. Это она подняла тревогу. А мы, между прочим, сразу не предупредили её, куда едем, во избежание противоборства с её стороны, и я послала ей СМС уже с дороги.

Даша смутилась. Каждый раз, когда она слышала о том, как Кира Станиславовна спасла её от верной гибели, она чувствовала себя виноватой за недостаточную любовь к этой строгой женщине. В конце концов, железная госпожа Кухарская такова, какая она есть, и не стоило забывать сделанное ею добро.

– Как только мы добрались до города, тебя отправили в больницу, – добавила мама. – Там выяснили, что ты совершенно здоровенькая, только малость ослабленная. Мы с папой сразу же решили тебя удочерить, и это нам удалось скоро, поскольку, во-первых, у тебя не нашлось никаких родственников, и, во-вторых, нам очень помогла моя мама. Ты оказалась в нашей семье, стала Дарьей, а днём твоего рождения был записан тот день, когда тебе удалось два раза избежать верной гибели. Врачи определили, что тебе тогда было примерно около двух месяцев.

Даша хотела продолжить расспросы, но мама сказала:

– Давай ложиться спать. У тебя день был трудный, да и я порядком устала. Пора отдыхать.

Дочь её послушалась. Уже лёжа в постели девушка вспомнила о том, что подтверждением истории её чудесного спасения служат несколько справок, выданных органами правопорядка.

«И хорошо, что есть справки, – сонно подумала она. – Иначе в эту историю никто не поверил бы».

[1] Урман – густой, дремучий лес в болотистых местах Западной и Средней Сибири.