Зачем ты это сделал?

Небольшая комната, тускло освещенная старой настольной лампой, все больше убивала молодого, некогда целеустремленного парня. На полу были разбросаны листы бумаги, пара книг, а в самой середине комнаты валялся стул, перевернутый на бок. В этой комнате никогда не было так тихо, как сейчас. Мерные всхлипывания медленно наполняли комнату, и тут же исчезали. Дверь в комнату была заперта. И более не открывалась парнем. Его руки не могли коснуться ручки двери, потому как сам он знал, коснется ручки — встретит ее.
«Почему?» — вторил внутренний голос парня. А сам не мог дать ответ на свой же вопрос, и никто не мог, никто из всех, находящихся в этой комнате. А таковых было мало. Но, казалось, парень остался совсем один. Знал, что это не так. Видел ложь, очевидную до греха, самую настоящую из всех ложных суждений о мире. И вот он, действительно окружен, но кем — ему не хотелось знать. В попытках уйти в себя, он забыл о том, как оно делается.
«Подойти к окну? Не-е-ет.» — протянул его внутренний голос, тяжело взбираясь на плечи парня. Уже невозможно ничего вернуть, ничего забыть, никого простить. Из всех одолжений, что были предоставлены его выбору, он не смог выбрать ни одного. Теперь, сидя на полу, холодном, словно мертвые слезы, он ждал чего-то.
Внутренний голос пищал, но не говорил более. И даже цоканье часов было слышно ужасно плохо. Но иногда они могли спасти его от тяжких дум. Когда руки были грязные — он считал. «Раз, два, три...», а более цифр не было, и не стоило вспоминать. Можно было идти по кругу, не думая о том, что есть иные числа, иные люди, иная жизнь.
Сейчас, когда от кистей и до локтей его руки были красные, и рот источал дурной запах — он не мог досчитать даже до единицы. Слезы текли из глаз парня особенно медленно, казалось, он старался их выдавить из себя, и у него получалось. Возможно, сам был рад тому, что из всех возможных чувств, на долю его бренного существования в этот момент пало раскаяние. Изо рта его стекала темная кровь, и он, подняв голову выше, прокричал. Громко, как то было возможно, выплеснув из себя все, что его мучило.
Это дало толчок, ноги сами подняли тело ввысь, подобно ангелу взлетел он над холодным полом, и, словно демон, обхватил своими грязными пальцами руки дверную ручку. И еще с минуту постоял, раздумывая, стоит ли оно того, или, быть может, лучшим решением будет оставить все так, как оно есть?
Вскоре дверь скрипнула, и резко распахнулась. И вот она, до костей худая, бледная, измученная стояла перед ним. Лицо ее скривилось в омерзительной форме. Рот открыт, а кожа щек рвалась по мере того, как медленно сползала вниз ее хрупкая челюсть. Послышался хруст, кожа держала челюсть, но кости ее уже не держали, казалось, они гнили, гнили столь быстро, не источая запаха, и лишь хрустели, нарушая покой всего дома.
«Зачем ты это сделал?» — послышался приглушенный голос из горла существа, стоящего на пороге комнаты парня. Не сказав больше ни слова, существо, некогда бывшее молодой, столь же устремленной, как и парень, девушкой начало распадаться. Кости трещали, полностью убивая тишину, кожа бесшумно растягивалась, белая одежда превращалась в пыль, а после, когда от существа не осталось ничего, послышался дикий вопль. Он продолжался, все больше усиливаясь, пока парень не захлопнул дверь в комнату. И тогда настала тишина.
Парень сел на пол возле кровати, томно глядя выше, на саму постель, где лежало тело девушки. Встав на колени, он взял ее руку, аккуратно поцеловал запястье, вонзился в него зубами. Оторвав от него кусок кожи и мяса, он сидел на полу, медленно и тщательно пережевывал, пытался сосчитать до трех, но ничего не выходило. И тишина комнаты наполнялась мерными всхлипываниями, которые тут же исчезали…