Зажечь свет в других мирах

Тауэр, Лондон. 1536 год.

В сырой, каменной камере пахло плесенью и железом. Сквозь узкую бойницу с зарешеченным отверстием виднелось тусклое багровое небо — над Лондоном закат всегда был зловещим, особенно для тех, кто ожидал казни.

Уильям Трелони, переводчик, богослов, человек книги, сидел на соломе, склонив голову к коленям. Рядом валялись его рукописи, переписанные урывками, где-то латынь, где-то древнегреческий, где-то его попытки передать на английском языке дыхание слов Святого Писания.

Завтра утром он должен был быть сожжён как еретик.

Он не молился. Он не плакал. Он ждал.

И вдруг…

— William Trelony? — произнес голос с отчётливым акцентом, не принадлежащим ни дворянину, ни простолюдину.

Он поднял голову. Перед ним стоял юноша в странной одежде: гладкой, черной, словно из кожи, но без единого шва. Его глаза сверкали, как звёзды, волосы были коротко подстрижены, а за спиной — металлический цилиндр, что дышал мягким светом.

— Кто ты? Видение дьявола?

Юноша улыбнулся, отчасти по-детски, отчасти с печалью:

— Нет, сэр. Я — кадет Звёздного Флота. Меня зовут Сергей. Моя родина — Земля, но через много сотен лет после вашей эпохи. Я пришёл через временную червоточину, чтобы забрать вас. Мы нуждаемся в вашей помощи.

— В моей... помощи?

— Мы нашли артефакты. Свитки, написанные на языке, столь же древнем, как звёзды. На иной далекой планете, среди соленых озер и ледяных холмов, похожих на вспенившиеся волны. Мы cмогли расшифровать их, и пытались перевести на английский, пока один из наших лингвистов не обнаружил отрывки вашего перевода Библии. Он сказал: "Этот человек понимает суть, а не только буквы. Он слышит музыку смысла". И мы решили попытаться. Мы не можем изменить вашу историю — но можем забрать вас до казни, если вы согласны. Так мы не изменим временной поток.

Трелони долго молчал. Потом тихо сказал:

— "Ты — ангел. Или демон. Но если мне суждено сгореть, и я могу вместо этого зажечь свет в других мирах… я иду."

Юноша протянул руку.

Камера дрогнула. Воздух завибрировал. Стена открылась, как занавес, и за ней — космос, мириады звёзд, гигантские корабли, силуэты спутников. В сердце этого великолепия — сияющий круг, червоточина, пульсирующая мягким голубым светом.

— Поторопитесь. У нас есть всего минута.

Трелони взял рукописи, свой единственный плащ — и шагнул за кадетом.

"Жемчужная". 2491 год.

В уютной каюте научного судна седой мужчина в черном комбинезоне с серебристыми нашивками, с пером за ухом и странным блеском в глазах, диктовал помощнику перевод:

— "Слово их — как звук ветра, касающегося воды. И в этом прикосновении скрыто учение — не власть, а выбор…"

За иллюминатором сияли звёзды.

А рядом лежала истёртая Библия, главная драгоценность этого чудного офицера-исследователя. Он с ней никогда не расставался.