Зажигалка

Зажигалка

(Из темных веков)

1.

Я чиркнул несколько раз серебряной зажигалкой, наблюдая, как выскакивают искры из-под кресала. Завораживает. Нескончаемо и бесконечно. И рождение огня в миг соприкосновения элементов по-прежнему заставляет меня не отрываясь смотреть на это чудо: как камень, металл, колесики, зубчики рождают мощнейшую стихию. Нет, я не курю. Зажигалка и спички помогают мне вспоминать, думать и принимать решения. А еще немного потянуть время перед принятием чего-то судьбоносного. Например – какой кофе мне выпить сегодня: латте, капучино или раф.

Или раф.

– Вы выбрали? – с мягкой улыбкой спрашивает бариста.

Я никогда не хожу в одно и то же кафе, чтобы ко мне не привыкали. А это, увы, возможно. Люди начинают искать меня глазами, улыбаться как старому знакомому или даже другу, а потом переживают, что я не пришел третий раз в их заведение. Воспринимают это, порой, даже как предательство. А это не так. Просто такая реакция на меня почти у всех, такова моя суть – притягивать и вызывать доверие. Короче – истинное для меня благо, что кофеен множество.

Но сегодня сердце потянуло именно сюда. Почему, интересно.

– Так что?

– Пусть сегодня будет на ваш выбор, – говорю я конопатой рыжей девчонке, которая правит кофе-машиной.

– Это как? – удивляется она.

Народу в заведении нет, и я могу чуть дольше поговорить. С кем-то. Не привлекая внимания сторонних наблюдателей и разобраться почему я зашел сюда. А это сейчас самое важное «почему».

– Ну есть же кофе, которое нравится вам самой? – я читаю имя на ее бейджике. – Проня, какой кофе любите вы?

Она густо краснеет и отвечает, потупив взор:

– Я люблю… лавандовый раф, но сильнее, все-таки – капучино с корицей. И можно добавить сироп. Например «Лесной орех». Получается сразу сладко. Можно без сахара.

– Давайте такое. Без сахара. Но с сиропом.

Я стою у витрины и внимательно разглядываю прекрасные пирожные, пока она готовит свой любимый кофе. Не раф.

Щелкаю еще пару раз зажигалкой. Кто она? Кто?

– У нас не курят, – говорит она не оборачиваясь.

– О нет, я не курю, – я убираю в джинсы металлическую зажигалку. – Я так думаю. Анализирую. Вспоминаю.

– А-аа… – недоверчиво тянет она, наливая сироп в белую чашечку с толстыми стенками. – Навязчивые движения?

– Вы, что – психолог?

– Сейчас все психологи, – Проня взбивает молоко и выливает его красивым цветком поверх черного напитка. Четкие до автоматизма движения. Загляденье.

– Это точно: все психологи, все в ресурсе, все в потоке. – Бариста лишь улыбнулась моей шутке. Я рассчитывал на большее – хотя бы на смех. Я беру кофе и сажусь за столик. – Тайные знания выпорхнули в мир как бабочки.

Народу по-прежнему нет. Я один. Ну и она. Проня. Что за имя? Прасковья? Параскева?

– Тайные знания? Вы тоже смотрите эти ролики про загадки человечества, звероящеров, рептилоидов и закопанные по второй этаж дома?

– Нет, – без комментариев отвечаю я.

– Ну, значит, вы их снимаете! – рассмеялась она.

– Нет, не снимаю. Не смотрю и не снимаю. Мне не за чем. Я знаю истину. Это все происки врагов людских – запутать, затуманить, сделать так, чтобы правды вы никогда не узнали.

– Мы? – в ее голосе звучало беспокойство и даже немного страха. Надо бы замолчать, иначе я не пойму – кто она. Только в тишине возможно услышать истину.

– Я не смотрю ролики о рептилоидах, потому что насмотрелся уже.

Она молчит. Протирает кофемашину.

– Желаете десерт? – спрашивает она наконец.

Я почти допил кофе, что-то она и правда задумалась сильно. Но я искренне надеялся, что сладкого здесь мне не предложат.

– А что у вас есть… не жирное? – даю я слабину.

– Штрудель совсем не жирный, если подать без сливочного крема и мороженого. Яблочный штрудель.

– Подойдет, – решаюсь я. – Штрудель яблочный. Один. Без мороженого. И американо.

Она приносит мне еще один кофе и рулетик из тончайшего слоя теста с ароматной начинкой. Яблоки я люблю. Ем. Можно. Корица чувствуется, гвоздика и немного аниса. Вполне себе приемлемо. Даже лучше, чем приемлемо.

Проня за высокой стойкой кофейни и не видна совсем. Читает. Аудиокнигу. Жмурится как котенок. Что она читает? Я напрягаю слух.

«Всё ещё здесь? – Сфинкс открыл глаза, перед ним стояла огромная красная птица с золотым хохолком на голове. «Аа-а... – Зевнул Сфинкс. – Это ты, Феникс... Материализовался уже?» Сфинкс открыл глаза. «Новые загадки придумал?» – Спросила красная птица тихо и вкрадчиво. «Придумал! – ответил Сфинкс. – Что было раньше – яйцо лили курица?!»

Девочка интересуется мифологией. Хорошо. Значит, я точно по адресу.

– Проня, вы студентка?

– Нет, – бурчит она. – Я буду поступать. В этом году, получится, уверена.

– А факультет – история искусств, полагаю?

– Да, но… – она выходит ко мне из-за ветрины и внимательно смотрит на то, как я растерзал штрудель, отделив начинку от теста. – Вам нельзя? А я предложила десерт… ой… простите.

– Мне жирное нельзя, – улыбаюсь я и достаю розовую таблетку с ферментами, глотаю. – Печень почти растерзана.

– Печень – это единственный орган человека, способный к восстановлению! – выпаливает она какой-то рекламный текст из информационного ящика.

– Это все сказки. Мифология. Мифы. В каждом веке рождаются свои. Как без них существовать?

– Мифы. Вот на них и проливаюсь.

– На Египте? – решаю уточнить я. Мысли я не читаю. Так что… как вариант. Но надеюсь, что не угадал. С Египтом я ей помочь не смогу.

– Древняя Греция. Не могу запомнить их имена.

– Чьи? – я напрягся.

– Ну богов же! Кто есть кто, кто кому кем приходится. Как блок какой-то. Читаю, учу, помню. Нравится, понимаю! Как будто…

– Как будто с тобой все было, да?

– Да! Особенно некоторые, прямо картинки вижу. Визуализация у меня развита хорошо. А когда отвечать надо, рассказывать, галочки ставить в тесте – все исчезает. Магия какая-то. Как ластиком – вжик! И нет ничего.

– А… Да, магия… – вот почему я обратил на нее внимание.

Она тоже в заточении. Как я, как многие из нас. Только я смог преодолеть его в этой жизни. А она пока нет. И не пускает ее туда, к истокам, к корням, где все станет ясно и понятно. А она тянется, душа ее тянется.

О, боги! За что вы так с ней? Уж кто меньше всего винил вас в участи своей, так это она, безропотно спустившаяся вниз за мужем и радующаяся цветению любимых растений лишь раз в год! Бедняжка. Зачем, зачем вы так жестоки с ней?

– Я люблю читать всякое такое, – Проня постучала по наушнику. – Ну как читать… слушаю больше. Одним ухом, – чуть виновато улыбнулась она. – Может, поэтому не задерживается? Ну знаете… в одно ухо влетает, в другое – вылетает!

– Нет, в другом дело.

Я опускаю взгляд и изучаю прекрасный цветок, который она нарисовала мне в чашке горячим молоком. Это ее дар – видеть и передавать прекрасное всем. Да вот хоть в чашке капучино! Она готова заставить весь мир расцвести и благоухать на радость смертным. Лишь надо вернуть ей память!

Понимаю, что мрачно выгляжу. Суровый дядька решил заговорить с этой пигалицей. Может ей страшно уже стало? Но… нет? Выглядит заинтересованно. Думает, что я сейчас открою ей великую тайну? Увы, я могу только дать направление, а всю работу придется делать ей. И да. Она все-таки чувствует родственную душу. У нас с ней одни вибрации. Это невозможно не ощутить.

– А мы не виделись с вами? Вы часто сюда приходите?

– Сюда первый раз. Виделись? В этом воплощении вряд ли. Но… я могу помочь переломить блок, преодолеть завесу и запоминать, точнее, вспомнить все события древних мифов.

– Вы репетитор?

– Учитель, можно сказать, точнее – просветитель.

– А. Поняла. Нет. У меня нет возможности оплачивать занятия. Простите. Мне еле на жизнь, если это можно назвать жизнью, конечно, хватает. Какой-то сплошной ад.

– Так и есть, – грустно улыбнулся я. – Пока не вспомнишь, так и будет. Но знаешь, для некоторых ад может быть домом, если там есть тот, кто любит тебя, кого любишь ты.

– Я не поняла, – Проня смотрела на меня и с интересном, и с опаской.

Для первого общения, мне кажется более, чем достаточно. Я, конечно, приду сюда еще раз, но попозже… А пока надо уходить, чтобы не вызвать случайно наших стражей памяти. Ибо нечего колыхать пространства нити золотые и струны мироздания путать. Кто-то решил, что мы лишние в этом Мире: «Закинем их на самое дно, чтобы они не начали вспоминать! А то еще вернут свои силы! А то вернутся в светящемся величии и, вырвавшись со дна, воспрянут!» Нет! Так дело не пойдет! Я не позволю тем, кто правил этим миром и был посвящен в тайны Бытия, прозябать в Забытии. Я смогу восстановить справедливость. Чего бы мне это ни стоило. Я этого хочу. Это моя миссия. Мой путь. Вернуть все на круги своя. Мы вспомним все, что сокрыто во тьме веков.

Пора. Дам ей все-таки еще пару советов.

– Читай книги по мифологии, читай. Не важно, что не запоминаешь, в какой-то миг прорвешь завесу упорством своим. Пей гранатовый сок. И вот еще… – я положил щедрые чаевые на столик, а сверху денег – свою серебряную зажигалку.

– Спасибо. Я не курю, – ее щеки вспыхнули от смущения.

Как она прекрасна. И как я его понимаю, не зря он попросил найти ее. Верил, что помогу. Знал, что случайные встречи вовсе не случайны. И он скоро найдет ее. Я это чувствую. Он уже в пути.

– Навязчивые движения бывают разные… Проня.

Я знаю, что она все вспомнит. Ведь я принес ей пламя памяти и просвещения. А еще знаю, что она читает сейчас на зажигалке мое имя «Προμηθεύς». И это небольшой шаг к воссозданию нашего мира. Мы вырвемся из забвения, вырвемся из мраморных статуй, и будем не только на страницах учебников истории. Мы оживим наш миф снова.

2.

На моей раскрытой ладони лежала серебряная зажигалка. Незнакомые буквы мелькали перед глазами, как у дислексика – разбегаясь, собираясь и снова меняясь местами. Я никак не могла прочитать выгравированное на стальном корпусе. Я даже не понимаю, на каком языке это написано. Но вдруг…

Вдруг все словно встало на свои места. Я будто прозрела в один миг, лишь чиркнув зажигалкой. Огонь вспыхнул на конце фитилька и развеял наложенные на мою память чары. Он горел, а по моим щекам текли слезы. Как могла я забыть тех, кого так любила?! Я видела их лица сначала как сквозь тончайшую полупрозрачную ткань, но спустя мгновения она будто исчезла, и я смогла увидеть их глаза. Мать – тонко чувствующая природу. Отец – строгий, но так любящий всё и всех, порой даже слишком. Я рассмеялась. Моя здешняя жизнь перестала быть значимой, мой дух, моя душа заключена в этой невинной девочке, впрочем, я была такой же... когда-то.

…Когда-то я обожала цветы, и они отвечали мне тем же – они говорили со мной, рассказывая обо всем, что происходило на свете. В тот день я увидела его. Его черные глаза горели неведомым мне, неземным огнем, притягивая и завораживая.

Огонек зажигалки погас, я порывисто захлопнула серебряную крышечку и крепко сжала ее в руке. Это очень ценный дар, как отблагодарить того, кто дал мне его?

Я ополоснула одной рукой кофейные чашечки, убрала мусор со столиков. Да, то, что вспомнила, безусловно, ценно и важно. Но работу в этом воплощении никто не отменял. Что за повинность у меня, чем я прогневила богов, что работаю баристой в крошечном кафе? Что сделала я не так? В какой момент мой мир рассыпался? И как смог все вспомнить тот, кто оставил мне зажигалку? «Как много вопросов. Как мало ответов.» – прочитала я на одном из плакатов на кирпичных стенах кафе и улыбнулась мемной фразе. Но ответов было не просто мало, их не было вовсе.

Я поправила засушенные цветы лаванды в стеклянной вазочке на столике и… и поняла, что цветки источают сильный аромат. Дотронувшись до веточек, я ощутила, что они ожили под моими пальцами. Возможно ли такое?! Какие еще чудеса ожидают меня, пробудившуюся от многовекового сна?

Тепло. Внезапное тепло, нет, даже жар. Так уже бывало, когда-то. Спиной я почувствовала, что кто-то вошел. Мне страшно обернутся, я будто увижу кого-то очень важного. Но…

На мое плечо опустилась горячая рука. И сердце мое откликнулось – забилось радостно.

– Как же долго я искал тебя, – услышала я низкий мужской голос с легким акцентом.– Как же далеко тебя спрятали.

Я боялась обернуться. А вдруг он не узнает меня в этом фирменном фартучке кофейни, ненакрашенную, тревожную, с испуганным взглядом?

Я все-таки медленно обернулась, наклонив голову и боясь поднять глаза на… мужа.

– Ты точно такая же как тогда, в первый день нашего знакомства. И снова рассматриваешь цветы, будто они говорят с тобой.

– Оживляю, – тихо ответила я. – Я их оживляю.

– Оживляешь, конечно. Что может еще делать богиня подземного мира? – он рассмеялся, обняв меня. – Больше никогда. Больше никуда. Никаких «пойду к подружке», «загляну на часок к матушке», «поболтаю с нимфами». Только вместе. Или идем или нет. Договорились? А то опять исчезнет весь мир, пока ты отлучишься.

Я посмела поднять глаза.

Это был он. С точностью до завитка черных волос над ухом. Его морщинки в уголках глаз, его нос с горбинкой, его голос, его руки, его запах.

Я прижалась так сильно, что никакие силы бы меня не оторвали от любимого.

– Милая моя, у меня доставка, – ни тени боли, неловкости, ни капли сожаления.

– Что? – я не могла поверить своим ушам. – Что?!

– Совпадение? – он рассмеялся. – Не думаю.

Муж протянул мне телефон. На его экране я прочитала: «Макиато. Капучино. Лате. Двойной эспрессо. 4 круасана.»

Реальность резко вклинилась в наш мир.

– Но как?!

Я сделала шаг назад и увидела его одежду. Это была форма доставщика. Я разрыдалась бы, если бы не его взгляд. Его черные глаза сияли. В них горел огонь, как раньше.

– Все это не важно. Это лишь миг, который пройдет. Нам надо прожить эту жизнь

– Что?

– «Макиато. Капучино. Лате. Двойной эспрессо. 4 круасана.» А после этого я вернусь к тебе.

Я, задыхаясь от возмущения и несправедливости, выполнила заказ протянула ему пакет, он быстро убрал его в квадратную термосумку. Дотронулся до моих рыжих волос, и они будто запылали, стали ярче от его касания.

– Ты тоже только сегодня вспомнил?

Он разогнулся и ответил с улыбкой:

– Меньше часа назад на улице меня остановил Он, и я очнулся. Вмиг. Я умолял, спрашивал, как найти тебя. Он ответил: это будет неожиданно и случайно. Мы начали пробуждаться.

– Но почему сейчас, спустя столько…

– …веков, – закончил он. – Потому, что кому-то надо, чтобы мы вернулись. И знаешь… я не хочу знать, кто за этим стоит и почему мы тогда все забыли.

– Ты не жаждешь справедливости и мести? Ты ли это, Аид?!

– А ты хочешь кому-то отомстить? – с грустной улыбкой спросил он. – Ты знаешь кому? Я так устал, Персефона, так устал… Нет, правда, мне кажется, я понимаю, что мы тогда просто выдохлись, устали править и решать судьбы мира, поэтому и забыли – кто мы. Сил в нас не осталось, любимая. И сейчас мне хочется просто прожить эту жизнь с тобой.

Мой муж, величавый и сильный легко вскинул термобокс на спину и грустно сказал:

– Мне правда все равно. Спустя столько жизней – все равно. Я бы даже согласился просто найти тебя и не вспоминаться ничего. Но… видно было невозможно одно без другого.

Он подошел у двери, оглянулся.

– Я вернусь. Жди. Вернусь. И все расскажу тебе. Потом.

Аид вышел из кафе и зашагал с квадратной сумкой на спине по улочке по своим земным делам.

Все это время я не выпускала из рук зажигалку. Сквозь слезы я посмотрела, что на ней было выгравировано. Буквы больше не скакали, и я спокойно прочитала на древнегреческом: «Прометей».

Он снова выводит из темных веков.

Только теперь не людей, а нас, богов.