Заговор Питомцев

На первый взгляд, улица Липовая ничем не отличалась от сотен других тихих пригородных улиц: ряды одноэтажных домов с аккуратными заборами, ухоженными клумбами и детской площадкой посередине. Здесь жили люди, которые привыкли к порядку, тишине и чётким границам — как в огородах, так и в отношениях. Но за этой идиллией кипела давняя, тихая, но злобная вражда между двумя семьями, жившими по разные стороны двора: Петровыми и Соколовыми.

Семья Петровых — это была сдержанная, пунктуальная чета средних лет, Игорь и Лариса, с двумя детьми и бульдогом по кличке Бублик. Бублик был не просто собакой — он был членом семьи, пусть и с дурной привычкой рычать на прохожих и с аппетитом, достойным медведя. Он обожал лежать на крыльце, облизывая морду после очередного куска сосиски, и смотреть, как мир проходит мимо. Его ленивая важность раздражала соседей.

У Соколовых, напротив, всё было иначе. Наталья и Дмитрий — творческие люди, музыканты, привыкшие к свободе, громким вечеринкам и кошке по имени Муська. Муська была чёрной, как ночь, с зелёными глазами, полными таинственности, и повадками настоящей аристократки. Она не мяукала — она изъяснялась молчанием, презрительным взглядом и умением внезапно появляться в самых неожиданных местах. Её любимым занятием было сидеть на заборе, словно судья, наблюдавший за жизнью двора.

Соседство начиналось мирно. Когда-то они обменивались рассадой, поздравляли друг друга с праздниками, даже ходили в поход с детьми. Но постепенно мелкие раздражители превратились в глубокую пропасть. Сначала это была парковка: Петровы считали, что Соколовы каждый вечер ставят машину прямо у их калитки, мешая выезжать. Потом — музыка. По субботам из дома Соколовых доносились звуки гитары, смех, пение, а порой и джаз до самого утра. Петровы жаловались на шум, писали жалобы в управляющую компанию, звонили в полицию.

А Соколовы в ответ утверждали, что Петровы — зануды, что их собака оставляет «следы цивилизации» на детской площадке, а дети — шумные, грубые и топчут цветы. Каждая сторона считала себя жертвой. Каждая — правой.

Вражда перешла в стадию открытых конфликтов. Однажды утром Игорь Петров обнаружил, что его любимый велосипед, стоявший в сарае, оказался перемещён в самый центр двора — прямо под окнами Соколовых. На руле висел запиской: «Может, начнём уважать общее пространство?» Игорь побагровел. Лариса, выйдя во двор, обнаружила, что её детские игрушки, аккуратно сложенные в ящике, разбросаны по лужайке. Одна машинка даже торчала из кустов шиповника.

— Это они! — прошипела она, сжимая кулаки. — Опять эти… анархисты!

Вечером того же дня, когда из дома Соколовых вновь полились звуки электрогитары, Игорь вышел на крыльцо с фонариком и начал стучать в стену палкой. Дмитрий выскочил на улицу в тапочках, в халате, с сигаретой в зубах.

— Ты что, с ума сошёл?! — закричал он. — У нас репетиция!

— У вас репетиция? В десять вечера?! А мои дети спят! — орал в ответ Игорь.

— А твоя собака каждый день гавкает, как будто её режут! — парировал Дмитрий. — Может, выгоним её в лес, а?

— Не смей трогать Бублика! — взвизгнула Лариса, высунувшись из окна.

Слово за слово — и вот уже оба мужчины стояли посреди двора, окружённые толпой любопытных соседей, а их жёны перекрикивались через забор. Дети смотрели в окна, испуганные и возбуждённые одновременно.

В разгар ссоры Бублик, почуяв напряжение, вырвался из-под ног Ларисы и ринулся к забору, лая и пытаясь перепрыгнуть. Игорь, вне себя от ярости, крикнул:

— Вон отсюда! Назад, тварь!

И в порыве эмоций он распахнул калитку и буквально вытолкнул Бублика во двор, захлопнув за ним калитку. Бублик остался один — на холоде, в темноте, под проливным дождём.

Тем временем в доме Соколовых Наталья, пытаясь успокоить Муську, которая в панике металась по комнатам от шума, открыла дверь в подвал, чтобы спуститься за чемоданом. Кошка, привыкшая к свободе, метнулась мимо и скрылась внизу. Наталья не заметила. Закрыв дверь, она забыла про неё, погрузившись в перепалку с мужем.

Так получилось, что в тот вечер и Бублик, и Муська оказались заперты — один во дворе, другой в подвале. Холод, дождь, темнота. Дома, где они жили, больше не казались уютными. Они стали чужими — полными злости, криков, разбитых надежд.

Бублик скулил под крыльцом, дрожа от холода, а Муська, напуганная и одинокая, пряталась среди старых коробок, не зная, как выбраться. Их хозяева не замечали их беды. Они были заняты друг другом — своей ненавистью, своим правом, своей болью.

Но в ту ночь, когда дождь усилился, а ветер свистел в трубах, судьба свела их. Бублик, пытаясь укрыться от ливня, наткнулся на приоткрытую вентиляционную решётку у фундамента. А изнутри, в темноте подвала, на него смотрели два зелёных глаза.

Они не знали, что это начало чего-то большего.
Они не знали, что их встреча изменит не только их жизни — но и жизни тех, кто их когда-то любил.