Заходите, у нас круглосуточно!

1.

Полосуя мрак лучами фар, у тротуара остановилась машина. Несмотря на поздний час, развалюха источала музыку, отчего глухо дребезжала, как старое корыто. Развалившись на пассажирском сиденье, Бодя косился на Свистуна. Сам Свистун смотрел только вперед, на переливавшееся огнями зданьице у реки.

— Слышь, ниче, что мы так громыхаем?

— Конечно, ниче, — отозвался Свистун.

— Да ты гонишь. — Бодя с сомнением оглядел пустовавшую улицу. — Может, тогда погромче сделаем? Только, чур, мои телки на подпеве.

— Да хер тебе, Бодь. Ты че! Лемми вечен. Как и Оззи.

— А если местные вызовут ментов?

— Блядь, да кого они там вызовут. — Толкнув дверцу, Свистун выбрался наружу и с удовольствием подставил вспотевшую шею ветру. Задрав голову, он приложил ладони рупором ко рту и проорал: — Эй, местные! А вы в курсе, что ваши мамки покусывали у меня и Боди?! Тити-тити, хлопают по попе маленькому Вите!

— Боже, ну и кретин. — Рассмеявшись, Бодя тоже вылез. — Не, ну странный район, скажи?

Теперь они на пару оглядывались. В отличие от дружка Свистун уже бывал здесь. Но и он признавал, что не так-то просто привыкнуть к пустым улицам и отсутствию огней в жилищах. На всю проезжую часть имелось от силы два-три уличных фонаря, да и те казались источниками какого-то индустриального запустения.

— Странный, да. И спокойный, — произнес Свистун после непродолжительной паузы. — Ни души на километр. Нет, ну, может, днем тут и шляются, но ночью и на кладбище люднее.

— Да похрен. — Бодя кивнул в сторону сверкавшего одноэтажного здания: — Вот это вот оно и есть?

Раскурив сигарету, Свистун кивнул.

Метров через двадцать дорога спускалась к берегу реки. Почти у самой воды стоял небольшой магазинчик. Сейчас он казался маленьким и игрушечным, как подарок. Фасад украшали красные панели, неоновая реклама и карнавальные лампочки. Возможно, лампочки вообще не имели никакого отношения к праздникам, но Боде нравилось думать, что их ждут необыкновенные и красочные пятнадцать минут.

Над рекой нависал темный мост, перекинутый беспросветным росчерком на ту сторону. По нему сновали редкие машины. В основном они направлялись в центр города. Небо было темным, со старческой желтизной на облаках, оставленной огнями другого берега.

— Я тебе говорю, Бодь, это самое бестолковое и незащищенное место на свете.

— И самое дешевое, ты это тоже говорил, — напомнил Бодя.

— В том-то и загадка, Бодь. Днем — это магазин низких цен, а ночью — всё еще дешевле. Вдвое!

— Так уж и дешевле?

— Да. Наверное, всё дело в общем упадке. Ну сам погляди. В этом райончике только перекати-поля не хватает.

— Батя мой тоже упадка боялся, — заметил Бодя. — Как и импотенции. Для него это было одно и то же. И обе штуки свалились ему на лысину так внезапно, прикинь.

Свистун прыснул со смеху и передал Боде сигарету.

— Но главное, Бодь, ты только послушай. Они там по ночам вообще не шевелятся.

— Как это? — Бодя отогнал сигаретный дым от лица.

— А вот так. Приезжаешь и спокойно набираешь всё, что заблагорассудится. Потом просто кидаешь деньги и уходишь. Знаешь, мне кажется, у них там в ночной смене работают одни больные.

— Сколько раз, говоришь, ты здесь бывал?

— Не раз, а ночей. Две.

— Выхватил?

— Да не, обошлось.

Свистун работал в городской электросетевой службе и в основном занимался тем, что наведывался вот в такие неблагополучные районы и отсоединял должникам кабельное, порно и холодное пиво — словом, лишал людей самого дорогого. Делал он это вечерами по двум причинам. Хозяева в основном были все безработные, поэтому торчали дома круглые сутки. А в сумерках легче легкого задать стрекача. Правило сломанных ребер.

— И че, думаешь, они там все такие вялые? — спросил Бодя.

— Да кто ж знает. Может, там в каморке адреналиновая горилла писюн точит. Но я не думаю. Два раза из трех, что я там покупал сиги, я давал меньше. Чертов кассир даже не пытался пересчитать бабло.

— И всё? А другие клиенты?

Тут Свистун замялся, подбирая слова.

— Блин, да как сказать, Бодь. Я особо-то и не видел никого. Но вот заметил, что пересменки там больно странные.

— В смысле?

— Ну вот в том и смысле, что странные. Приходит какой-то мужик местный, и вся дневная смена валит, а сам магаз как бы закрывается. Буквально наглухо. Со ставнями на окнах. А когда валит и этот жлоб, внутри остается уже ночная бригада. Но я ни разу не видел, чтобы они приходили. Как будто они в этом магазине на полках лежат, всё ждут, пока их разбудят. А потом, на рассвете, всё в обратном порядке проматывается.

— Дичь какая-то, — поделился своим мнением Бодя.

— Дичь, — согласился Свистун. — Ты-то че, захватил, что нужно?

— Когда б я и не захватывал, а?

— Ну, бывало.

— Ой, да завали ты.

Бодя подошел к багажнику и отпер его, придерживая крышку так, чтобы содержимое оставалось по возможности сокрытым от посторонних глаз. Эта развалюха на колесах принадлежала ему, и они со Свистуном использовали ее как раз для таких дел. И он совсем не возражал, когда Свистун иногда садился за руль.

Подойдя, Свистун оттеснил Бодю и рывком распахнул багажник.

Свет последнего уличного фонаря отразился от одного дробовика со следами сигаретных ожогов на прикладе и двух пистолетов. Оружие лежало среди всякого хлама, коим Бодя потчевал машину, когда ему некуда было складывать барахло из автомастерской, в которой он подворовывал и работал.

— Ты сдурел, че ли, Свист? — Оглядываясь, Бодя попытался прикрыть крышку багажника. — Не пали нас раньше времени.

— Да ни хера не будет. Райончик дохлый. — Свистун еще раз оглядел оружие. — Нормас. А патроны?

— По четыре — в пистолетах. И три — в дробовике.

— По четыре в пестиках и всего три в дробаше? Е-мое, ну ты и жлоб.

— Это всё, что было, умник! На какие шиши, по-твоему, я должен боеприпас купить?

Некоторое время Свистун размышлял, барабаня пальцами по машине. В основном тянул резину, чтобы заставить Бодю понервничать.

— Ладно, годится, они там всё равно черепахи какие-то.

— Годится ему, блядь. Как, говоришь, магаз-то называется?

— «У Затона».

— «У Затона»? Че за хрень?

— Не знаю. Может, так владельца зовут.

— Мамка с папкой его, походу, не шибко любили, да?

— И я о том.

Еще немного поглазев на магазинчик, они захлопнули багажник и сели в машину.

2.

Поставив машину поперек пустой парковки, они уставились на обшарпанный фасад магазинчика. Яркие неоновые цвета предлагали холодное пиво и дешевые сигареты, а заодно напоминали, что за покупку блока полагаются бесплатные презервативы — прочные, как бычья шкура. Самая большая из этих безвкусных неоновых надписей буквально орала в глаза: «ЗАХОДИТЕ, У НАС КРУГЛОСУТОЧНО! ЗАХОДИТЕ! ЗАХОДИТЕ! ЗАХОДИТЕ!»

— Прям заманивают, да? — заметил Свистун.

Бодя разглядывал буквы вывески, складывавшиеся в название, и пришел к кое-какому выводу.

— Не, вряд ли «затон» — это какой-то там мужик. Ну сам погляди, Свист, буквы все такие здоровые. Имена ж так не пишутся, да? Сперва — большая буковка, потом — маленькие. Потом в конце ставят…

— Да не похрену ли, Бодь?

— Может, и похрену. Затон — это вообще че такое, как думаешь?

— Я тебе говорю: мужик это. Двигай поршнями, дурень.

Они разобрали оружие. Свистун сунул дробовик себе в комбинезон, но посчитал, что так выглядит идиотом, поэтому убрал ружье за спину. Пистолеты достались Боде. Сам Бодя мог бы собрать все патроны в одном оружейном магазине, однако это лишало его образа крутого парня с двумя пушками. Пистолеты он тоже спрятал за спину.

К магазинчику Свистун и Бодя направились в роли задумчивых покупателей. Поднявшись по трем единственным ступеням, они миновали раздвижные двери и немного постояли на входе, впитывая атмосферу этого места.

Внутри магазинчик был таким же странным, как и снаружи.

Плитки пола лежали как попало, неряшливо, с большими зазорами между ними. У газетной стойки пол вообще бугрился. Там находилось огромное пятно земли, похожее на кофейное. Коричневатые стеллажи с товаром венчали подозрительного вида шишки, наводившие на мысли о зубах кашалота. За кассой лениво листал журнал кассир в темных очках. У витринных холодильников с напитками копошился второй и последний работник зала.

Свистун с видом рабовладельца двинулся вглубь. Оглянувшись, он потыкал пальцем в разные углы потолка, показывая, что здешние дурни не поставили даже видеокамеры.

— Ну че, я ж говорил, — сказал Свистун одними губами.

— Да, да, свисти только потише, — отозвался Бодя.

Он приценился к товару на полках. Всё действительно очень дешево. Взяв упаковку мятных конфет, Бодя повертел ее в пальцах и машинально забросил в стоявшую рядом корзинку для покупок. Через минуту он уже бродил с зажатыми под мышкой пистолетами, набирая снеки, вяленое мясо и соусы.

— Бодь! Бодь! — яростным шепотом позвал Свистун. Его голова возникла у полок с собачьими консервами. — Ты че, затариваться сюда, что ли, приперся? Бросай это дело и соберись!

Опомнившись, Бодя с грохотом уронил корзинку и с глумливой физиономией потряс оружием, как индеец. Свистун расплылся в широкой улыбке. Дробовик в его ладонях так и просился, чтобы его пустили в ход.

Переглядываясь, они подошли к кассиру.

— Слышь, дядя, мы тут… — начал было Свистун и осекся.

Со стороны окон раздался глухой скрежет, и на единственный выход обрушилась решетка. Вероятно, всё это время ее скрывала слепящая реклама. Лязгая и дребезжа, она замерла в метре от пола с другой стороны раздвижных дверей.

— Это че, блядь, такое? — опешил Бодя.

Кассир, не отрываясь от журнала, качнулся, как будто его снизу кольнула игла. Возможно, этой слабой попыткой пожать плечами он хотел сообщить, что такое иногда случается. Не о чем беспокоиться.

— Да ты че! — Бодя не сводил с него бешеных глаз. — А покупателям отсюда как валить? Кланяясь? И заходить — тоже кланяясь? Здрасьте, пожалста — башкой в пол! Вы должны заботиться о своих клиентах. Расцеловывать их в задницу! Ну всё, нарвались. Ох, нарвались. Где ваша книга жалоб? Книга! Книга! Я требую компенсацию! Ком-пен-са-ци-ю!

Свистун подался к уху приятеля:

— Видал? Вот так это и происходит. Тут хрен пойми какая система с этими пересменками. — Он одарил кассира масленым взглядом: — У моего досточтимого товарища слабое сердце. Вот шалит не по делу. Сказать по правде, он мог запросто двинуть кони от этого грохота. Компенсация, да. Компенсация будет в самый раз.

Кассир никак не отреагировал, полностью поглощенный чтением.

Широко улыбаясь, Бодя положил руку с пистолетом на ленту подачи товара. К его удивлению, Свистун оборвал этот жест.

— Ты чего? — не понял Бодя.

Свистун зажмурился, напряженно сопя. Наконец взглянул на приятеля покрасневшими глазами, транслируя какое-то неприятное откровение.

— Я не могу, Бодь. Люто приперло. Нужно отлучиться.

— Че… Ты сдурел? Прямо сейчас, что ли?

Свистун повернулся к кассиру:

— Где у вас тут туалет? Только не вешай мне лапшу на уши, очкастый. Бесплатный тубзик — это одна из ваших фишек. Я на фасаде рекламу видел. Давай-давай-давай, где сортир?

По телу кассира прошла очередная волна, в которой не угадывалось даже намека на ответ. Впрочем, инстинкты и без того подсказывали Свистуну, что в ближайшие секунды он может рассчитывать только на себя. Он принялся вертеть головой и вскоре заметил табличку с узнаваемыми буквами. Пока еще не стало слишком поздно, Свистун рванул в том направлении, прижимая дробовик к низу живота.

— Твою мать, а почему бы не сделать это дома? До всего этого! — крикнул ему вслед Бодя. — Или на улице! Там тоже всё бесплатно, чистюля ты гребаный!

Но Свистун, углубившийся в коридор, его не слышал. В эту секунду он боролся с необоримым.

3.

Первым делом Свистун заперся. Он положил дробовик на раковину и принялся торопливо скатывать комбинезон к талии. Этим комбинезоны и были так плохи: в опасный момент приходилось буквально вышелушивать себя из них.

— Не вздумай! Только не вздумай парализовать меня! — бормотал Свистун, сражаясь с одеждой.

Сиденье на унитазе отсутствовало. Кто-то оторвал его, оставив лишь два пластиковых болта в отверстиях для креплений. Но Свистун в этот момент был выше подобных мелочей. Боясь опоздать, он примостился на керамику и ощутил ее тепло, как будто перед приходом Свистуна кто-то уже сидел здесь.

Надо признать, это наблюдение перестроило внутренние процессы Свистуна. Он забеспокоился, размышляя о человеке, с которым, вероятно, только что разминулся. Кто бы это мог быть? Еще один пассажир этого славного ночного корыта?

Через мгновение Свистун понял, что заблуждается.

Унитаз под ним нагрелся пуще прежнего и слегка утратил форму.

Испуганно вскрикнув, Свистун соскочил со своего места со спущенным до колен комбинезоном. Он сгреб дробовик и направил его на унитаз. Немного так постояв, Свистун пришел к выводу, что ему показалось. А почему нет? В малознакомых местах всегда всё кажется. Свистун вернул оружие на раковину и накинул комбинезон, после чего осторожно коснулся унитаза.

Керамика обожгла ладонь. Вдобавок она была неестественно мягкой, как человеческая мышца, лишенная кожи.

Немало озадаченный, Свистун обследовал всю доступную сантехнику. Как выяснилось, раковина была такой же горячей и необычайно мягкой на ощупь. Свистун осмотрелся. Теперь, когда невыносимая потребность отступила, он мог трезво оценить помещение. Все предметы примыкали друг к другу условно. И сами формы тоже были условными. И горячими.

Свистун и сам не мог понять, что же такое перед ним находится.

Он еще немного осмотрелся — в основном для того, чтобы не считать себя ссыклом, — и вышел. Какой-то странный сортир не помешает ему раздобыть немного деньжат.

4.

Как только Свистун, нянчивший дробовик у живота, удалился, Бодя пришел в уныние. Чтобы хоть как-то развлечься, он посмотрел на кассира.

— Видал моего дружбана? Посвистел как к себе домой. Скажем так, это уровень, который он не хочет терять. И если ты не собираешься высмеивать это, то мы малость поболтаем. Что пишут?

Стекла темных очков отразили огни торгового зала, когда кассир чуть повернул голову. Пальцы соскребли лист журнала и зажали его, словно кассир собирался высморкаться в смятый глянец. Как видел Бодя, на страницах журнала шла речь о непонятной лакированной бандуре на колесах, рядом с которой улыбалась красотка.

— Че читаешь, говорю? Что там? Новый выпердыш «АвтоВАЗа»?

Никакого ответа.

Бодя почувствовал, что заводился. Он упер руки в бока, позабыв, что держит пистолеты.

— Че, бля, так сложно ответить? Я клиент и имею право получать ответы на любые свои сраные вопросы!

Бодя вырвал журнал из рук кассира. Чтобы это сделать, ему пришлось бросить один пистолет на конвейерную ленту для товара. Бодя поднес добычу к глазам — действительно крутые тачки и крутые телки, — а потом отшвырнул ее. Журнал спланировал на пол, не вызвав ровным счетом никаких эмоций у своего владельца.

— Ну и как, нравится? — Бодя подобрал пистолет и постучал мушкой себя по носу. — Это тебе урок. Уважай других. Уважай их так…

Кассир молчал. Кисти его рук перелистывали несуществующий журнал. Они брали невидимый лист и переворачивали, иногда фиксируя его вертикально, как если бы кассир задерживал взгляд, чтобы еще раз прочитать интересный кусок текста.

— Сука, да ты издеваешься надо мной, да?

В жизни Боди существовали три вещи, каждую из которых он по отдельности принимал, терпел и не переносил. К первой причислялись проблемы с кишечником Свистуна — их Бодя принимал. Потом шло чужое высокомерие. Оно быстро истощало терпение Боди и буквально сводило его с ума. Как, например, в случае с журналом. И, наконец, издевки. Вот их-то Бодя на дух не переносил.

Кассир в персональном рейтинге Боди выбил два из трех. А если он еще и в штаны навалит, когда Бодя за него примется, то вообще заработает все три очка.

Бодя опять швырнул пистолет на ленту и отвесил кассиру пощечину. Очки с хрустом слетели. На Бодю уставились две сморщенные глазницы. Веки что-то такое прикрывали — но отнюдь не глаза. Они просто закупоривали пустоту.

— Е-мое, парень, ты че, инвалид? Ты че… инвалид?! — Бодя замялся, не зная, как вести себя дальше. — Че сразу-то не сказал? Ну извини, братан, я ж не знал. Сейчас, секунду. Е-мое, парень!

Не замечая, что кассир с откинутой головой продолжает листать воздух, Бодя наклонился и подобрал очки. Обнаружил, что левая линза треснула, а дужка с этой же стороны погнулась. Бодя покосился на второго работника торгового зала. Но парня, застрявшего у витринного холодильника, казалось, интересовали только правильно расставленные товары и верные ценники.

В таком огорченном состоянии Бодю и застал Свистун.

— Что ты там про инвалида заикался? — спросил он, подходя ближе. Взглянув на лицо кассира, Свистун поморщился.

— Вот, инвалид, — сообщил Бодя таким тоном, словно представлял композицию, за которую ему очень стыдно. Он положил сломанные очки к кассе.

— Боже мой, Бодь! И ты залупался на инвалида?

— Да. Видимо.

Свистун внимательно посмотрел на Бодю:

— Но это же ни на что не влияет?

— Да хрен там. Совесть — в жопу ее. Но только неглубоко, иначе животных разлюбишь.

— Точно. — Направив дробовик в потолок, Свистун объявил: — Это ограбление, сучки! Стойте спокойно и уйдете домой чистенькими, как я!

Бодя заулюлюкал и кинулся к кассе. Он не знал нужной комбинации клавиш и готов был прострелить замок, чтобы получить доступ к лотку с купюрами. К смутному разочарованию Боди, касса оказалась открыта. Внутри лежала мелочь, оставленная, вероятно, на размен. Кассир не пресек покушение на его владения, скромно стоя рядышком.

— Блин, тут же нихрена.

— Совсем? — удивился Свистун.

— Да. Только на спички хватит. Или на сиги. Хочешь сиг?

— Нет.

— И я нет.

Пока Бодя возился с кассовым аппаратом, Свистун не сводил глаз с парня, уткнувшегося в витринные холодильники.

— Эй, ты, молочник! Бабки есть?

«Молочник» успешно проигнорировал вопрос.

Быстро рассовав добытую мелочь по карманам, Бодя вышел из-за кассы. Он посмотрел на безразличного кассира и вдруг обратил внимание на его позу. Ступни кассира были широко разведены, а его ноги — плотно прижаты друг к другу, как у танцующей девочки в часах. На ум Боде пришла широкая штанина, в которую умышленно засовывают обе ноги всякие комедианты.

— Свист, а ты уверен? Тут же товара можно косарей на двести нагрести. Ради массового потребления бабки вообще-то и нужны.

— Бодя, Бодя, ну ты чего, а? Не всё продается там, где хочется. Сечешь?

Бодя ухмыльнулся. О да, он улавливал суть.

Оставлять кассира одного было опасно, но он не производил впечатления взволнованного человека, способного на глупость вроде звонка в полицию. Просто стоял себе, как оглушенный, пересыпая в пальцах воздух. Так что Бодя и Свистун спокойно переместились к витринным холодильникам. Там Свистун приставил дробовик прикладом к своему лобку и помахал этим импровизированным пенисом у головы парня.

— Видишь, че у меня? Я уважаемый человек с большим прибором и большими запросами. Менеджер у себя?

Парень молчал, вяло водя руками среди бутылок минеральной воды на нижней полке. Это насторожило Бодю. Они в магазине уже минут пятнадцать, и всё это время парень не менял позы. А колени такого, как правило, не прощают. До Боди вдруг дошло еще кое-что. Этот парень носил такие же темные очки, что и кассир.

— Свист…

— Че? Не мешай.

— Надо валить отсюда.

— Это еще почему?

— Потому что здесь стремно.

Свистун смерил его презрительным взглядом.

— Хорошо, но только быстро, да? — Бодя облизал пересохшие губы. — Метнемся к менеджеру и сразу на выход.

— Погоди, Бодь, погоди. Сигнализации здесь, может, и нет, но я не поверю, что эти черепахи без телефонов. Слышь, тортила, где мобила? Твоей маман хочу звякнуть.

Парень не ответил. Он носил рубашку с короткими рукавами, жилетку магазина и обычные джинсы. Бодя присел и сунул руку парню в жилетку. Пусто. Тогда Бодя полез проверять нагрудные карманы его рубашки. Ощупывая их, он случайно коснулся чужой руки. Кожа парня была горячей и влажной.

— Этот тип, похоже, гриппует. — Бодя с отвращением на лице распрямился. — Хрена ли на работу тогда выперся, а? Еще и мы заразу подхватим. Сидел бы дома — лимон с чесноком жрал.

— Ты кассира проверял, Бодь? — спросил Свистун.

— Нет. А зачем? Думаешь, он сможет куда-нибудь звякнуть?

— Не тупи. У слепых своя система оповещения. Вроде бэт-сигнала, набранного шрифтом Брайля. Ладно, Бодь, стой тут, стереги этих черепах, а я загляну к менеджеру.

К раздражению Свистуна, Бодя заартачился.

— Э, нет-нет, Свистуля. Я тут один не останусь, выкуси. Это ж, блядь, самое стремное место на свете! — Заметив, что Свистун собирается выкатить один из этих своих взглядов, Бодя насупился. — Только попробуй на меня вытаращиться. Я тебе так втащу — вмиг забудешь, что щи бывают серьезными. Или вместе, или валим.

— Блин, Бодь. Ну хорошо. Вряд ли сюда вообще хоть кто-то сунется. — Шагая в глубь магазинчика, Свистун прокричал: — Стойте и не рыпайтесь, девочки! И не вздумайте звонить! У мамочки болит голова от телефонных звонков, а папочке срочно нужно ей присунуть!

Направляясь за Свистуном, Бодя случайно задел ногу сидевшего парня. Нога сдвинулась так, словно представляла собой лишь одежду и кроссовок, набитые для объема какими-то тряпками. Бодя посмотрел на парня, потом перевел взгляд на кассира.

Эту парочку, казалось, ничто не волновало.

5.

Комнатку менеджера они отыскали в дальнем углу магазинчика.

Дернув на себя дверь, Свистун и Бодя ввалились в небольшое помещение с тусклой потолочной лампой и наглухо зашторенным окном. За широким столом сидела женщина в темных очках. Ее кожа была пожелтевшей и отвратительно зернистой. Эти зернышки украшали лоб и спускались к шее, будто живые крошечные капли. Лицо было обращено к выключенному монитору.

— Не рыпайся, сука! Руки! — взревел Свистун, внутренне отмахиваясь от тошнотворного речного запаха, заполнявшего кабинет. — Подними руки, я сказал!

Он обогнул стол и толкнул тетку прикладом в плечо. Женщина колыхнулась, не меняя созерцательной позы. Тут Свистун обнаружил, что экран, в который смотрела женщина, представляет собой обыкновенную картонку, выкрашенную в черный прямоугольник. Он осторожно коснулся муляжа. Поискал глазами клавиатуру и мышку и понял, что их нет. Даже картонных.

— Че-то я не врубаюсь, — пробормотал Свистун. — У вас с баблом, что ли, совсем туго? А нахрена тогда скидки такие сумасшедшие лупить?

Бодя не отрывался от женщины. Ему очень не нравились ее очки.

— Блин, вы че, эти, как их, вампиры? Или все с похмелуги? Никто ж вас тут, на отшибе, не видит.

Он вдруг осознал всю правоту собственных слов. Это ведь действительно отшиб, но эти люди по какой-то причине прятали глаза. Бодя приблизился к столу и мягко отстранил Свистуна.

— Че задумал, Бодь? Не пугай.

— Да ничего такого. Осмотрись-ка лучше, Свист. Я, кажись, сейф заметил.

Говоря это, Бодя буравил женщину напряженным взглядом. Протянув руку, он пистолетом скинул с нее очки. Они спрыгнули на стол, полностью обнажая лицо с двумя отвратительными глазницами, в которых собралась сморщенная кожа. Бодя вспомнил все воздушные шарики своего детства. Особенно те забавные пуцки, резиновые колечки, через которые внутрь камеры загонялся воздух.

И сейчас перед Бодей сидела женщина с двумя кожистыми пуцками вместо глаз, совсем как тот кассир. Сидела ровно, не выказывая ни малейшего беспокойства.

— Бодь, ты захватил ломик?

— А?

— Сейф. Как мы будем вскрывать сейф, Бодь? Очнись.

Сейф стоял справа от кулера. Бутыль кулера была мутной и пустой, покрытая изнутри налетом. Свистун уже изучал сейф — плохо сработанную черную коробку с цифровым диском и ручкой, как в каком-нибудь старом фильме. Он направил на сейф дробовик и подумал, что если выстрелит, то это будет второй ошибкой за последние двадцать четыре часа. К первой относился запас дерьма, неосмотрительно прихваченный с собой на дело.

— Какой код, сука? — пролаял Свистун, разворачиваясь к женщине.

— Не трогай ее. И не ори. — Бодя со страхом разглядывал хозяйку кабинета. — Че, если она глухая?

— Какая еще, нахер, глухая? Да кто ж на работу вообще таких возьмет?

— Да кто угодно. Может, это городская программа помощи, — возразил Бодя.

— Городская программа? То есть город ссылает сюда вот таких вот бедолаг? Так, что ли?

— Блядь, ну че за вопросы, Свист! Прямо как к администрации, ей-богу. Мне-то откуда знать?

Свистун с сомнением посмотрел на женщину. Надо признать, ее глазницы нагоняли жути, но адреналин, бушевавший в жилах Свистуна, противостоял этому как мог.

— Допроси ее, Бодь. Ебни головой об стол, если не захочет колоться.

— Я не буду, — заупрямился Бодя.

— Еще как будешь. — Свистун попытался наугад крутануть цифровой диск и одернул руку. — Да че за херня?

— Что там, Свист?

— Сейф горячий! Как… как…

— Если ты сейчас что-нибудь ляпнешь о моей матери, я вышибу тебе зубы.

— Да сраный сейф горячий! Как здешний толчок! — Внезапно Свистуна озарило. — Может, тут есть какие-то горячие источники?

Они с сомнением посмотрели друг на друга. Если тут и были какие-то источники, то несли они исключительно горячие экскременты. Так сказать, бесплатную подачку от богачей с другого берега.

— Нет, ну эта сука сейчас мне всё выдаст. — Свистун подскочил к женщине и заорал в ее обезображенное лицо: — Какой код от сейфа? Какого хера он такой горячий?! Вы в нем готовите, че ли?!

— Только не тряси ее, Свистун! Не маши так клешнями!

Однако Бодя опоздал с предупреждением.

Свистун схватил женщину за шкирку и попытался стащить со стула. Женщина мягко качнулась, но не встала. Бодя смотрел на это вытаращенными от изумления глазами. Он направил на женщину один из пистолетов, хоть и находил это подлым. Бедная тетка даже не подозревала, что ее лоб взяли в прицел.

Свистун поднажал, дергая рукой.

Раздался треск, и вся одежда женщины соскользнула вверх. Какое-то мгновение Свистун пялился на то, что осталось у него в кулаке. Он как будто содрал корку с гноящейся язвы. Или снял огромный скользкий кокон.

Опустив глаза, Свистун заорал.

На картонку с «экраном» таращилось какое-то существо без ног. Оно произрастало из пола, образуя мягкий нарост, формой и объемами напоминавший располневшую женщину. Длинная выцветшая юбка закрывала вовсе не стул, как полагал Свистун, а отвратительную основу и сдвинутые плитки пола. Всё, что находилось выше, искусно повторяло черты человеческого тела.

Вид орущего Свистуна привел Бодю в смятение. Стол скрывал женщину по пояс, поэтому Бодя видел лишь ее верхнюю половину, в том числе слипшуюся у подмышек и на животе зернистую кожу. Бодя вытянул шею, чтобы получше рассмотреть всё остальное.

В следующее мгновение он тоже завопил — но от неожиданности.

Стоявший у кулера сейф распахнулся. Он словно набрал воздух, а потом резко выдохнул его. И тут же утратил форму, обмякая и сочась какой-то непонятной слизью. Это напоминало член, который только что обслужил «киску», и теперь утрачивал интерес ко всему происходящему.

Бодя выстрелил. Он никуда не целился, но рассчитывал таким образом отогнать неведомое зло. Пуля поразила стену, подняв облачко из частичек штукатурки. Из отверстия медленными толчками полилась жидкость, как если бы Бодя попал в бочку с протухшим сливовым сиропом.

К тому моменту, как Бодя решил сделать ноги, Свистун уже вовсю топал где-то в коридоре.

6.

Свистун налетел на полки с макаронными изделиями и сшиб примерно половину упаковок на пол. Едва не растянувшись на коробке с какими-то «каннеллони», Свистун на ходу оглянулся:

— Блядь, ты видел это, Бодь? Ты видел это?! Сука, че это было?

Бодя едва мог продохнуть от ужаса, не говоря уже о том, чтобы ответить. Он лишь надсадно дышал и одержимо вращал глазами, словно видел этот чудесный мир впервые. Не последнюю роль в этом сыграло любопытство. Перед тем, как выскочить из кабинета, Бодя всё-таки заглянул за стол, о чем теперь жалел.

Тут магазинчик содрогнулся. На какое-то мгновение всё погрузилось во мрак, в котором отчетливо смердело тухлой рыбой. Потом освещение вернулось. Одна из неоновых вывесок на фасаде сменила огни. Теперь там горели буквы «ЗАКРЫТО». Они выглядели как яркое отражение в зеркале. Или как приговор.

— Ты… Бодь, ты…

— Да, греб твою мать, я всё вижу! Че делать-то будем?!

— Выход, Бодя! Нам нужен выход, Бодечка!

Они устремились к панелям раздвижной двери.

Снаружи задребезжала решетка, понемногу сползая к порожку из трех ступеней. Торговый зал охватили конвульсии. Вибрации поднимались от пола и вонзались в стеллажи, стряхивая с полок товар.

Под ногами у Свистуна захрустели пакеты кукурузных хлопьев. Однако хруст издавали не только они. Грубые затирочные швы на полу разошлись, и левая нога Свистуна угодила в образовавшуюся яму. Плитки, будто зубы, сошлись на его лодыжке. Ступню обхватило что-то вроде злобного зыбучего песка.

Свистун ощутил, как его ошкуривают, начав с ботинка, носка и штанины.

— Бодя, не бросай меня! — крикнул он. — Бодя, сукин ты сын! Бодя!

Бодя оглянулся и скривился.

Оживший пол заглатывал ногу Свистуна. Она почти полностью исчезла из виду. Так называемая поверхность ходила ходуном. Свистун со стоном упирался руками в брыкавшийся пол. От ягодиц Свистуна разбегались струйки крови и мочи, вливаясь в трещины.

Подобные «рты» раскрывались по всему торговому залу.

Витринные холодильники дребезжали. На голову парню, продолжавшему лениво перебирать минеральную воду на нижней полке, упала банка апельсиновой газировки. Ударившись, она отскочила и открылась, заливая всё оранжевой пеной. У газетной стойки пульсировало что-то вроде темно-коричневой мембраны.

Видя, что Бодю парализовало, Свистун завопил:

— Мать, Бодя! Мать! Твоя мать — овца, Бодя! Слышишь меня? Грязная вонючая овца, презирающая своего сыночка! Сука-а, не дай мне тут сдохнуть!..

Лицо Боди переменилось. Он рванул туда, где среди полок с завтраками корчился приятель, и первым делом врезал ему. Даже несмотря на кулак, впечатавшийся в скулу, Свистун с облегчением выдохнул.

— Спасибо, Бодь!..

— Следи за своим…

— Да-да, Бодь! Помоги мне уже, кретин!

Рассовав пистолеты по карманам, Бодя схватил Свистуна под мышки и потянул.

— Давай же, Свист! Толкай! Толкай! Тужься!

— Моя нога, Бодь! Я ее не чувствую! И не путай меня, сука, с беременной бабой!

— Да ты толкай, блядь! Толкай!

Обескровленное лицо Свистуна побагровело. Он пытался выбраться, но со всей обреченностью понимал, что освободиться можно только одним способом — лишившись конечности. Его другая нога елозила, размазывая по плиткам пола кровь и мочу.

— Я не могу, Бодь! Не могу, Боденька!

— Заткнись и тужься! Дыши! Вот так, давай! Повторяй за мной!

Свистун внезапно яростно вцепился в Бодю:

— Дай! Дай его мне! Заклинаю тебя!

Взгляд покрасневших глаз Свистуна не отрывался от дробовика, и какое-то время Бодя усиленно соображал. Он подтянул ружье, и Свистун дрожащими руками принял его.

— Ты мужик, сука! — сказал Бодя. — Я тобой восхищаюсь!

— Да, бля, я мужик, — плаксиво согласился Свистун.

Бодя сжал его плечо и помчался к выходу.

Не теряя ни секунды, Свистун приставил рукоять дробовика к своему лобку, как это делал совсем недавно, когда пытался напугать парня у витринных холодильников. Наверное, стоило выстрелить, держа оружие как положено, но в Свистуне взыграло желание остаться верным самому себе до конца.

Он нажал на спусковой крючок, и приклад дробовика больно врезался ему в причинное место.

Заряд дроби ушел в потолок, расколошматив там две декоративные панели и одну лампу дневного света. Торговый зал с грохотом содрогнулся, будто хотел сложиться надвое. На сей раз с полок слетели почти все товары.

Оголившиеся стеллажи вызвали в сознании Боди жуткий образ. Это была длинная десна, которую рассекли на множество частей, а эти части поглубже вонзили в потолок подвала. И теперь эти десны с редкими зубами приспособили под товары. Бодя укрепился в мысли, что они со Свистуном угодили в чудовищный рот, замаскированный супами, плитками, штукатуркой и огромным количеством неона.

Пробегая мимо полок с мелочевкой, Бодя пихнул слепого кассира в плечо:

— Не стой столбом, кретин! Ты че, не видишь, в каком херовом аду оказался?!

Эмоции захлестывали Бодю, мешая трезво мыслить. Он дернул кассира за ухо, побуждая его к активным действиям и рассчитывая таким образом спасти ему жизнь.

За ухом с кассира сошло всё лицо.

Там, где полагалось находиться черепу, ничего не было. Лишь клейкая на вид субстанция. Бодя с визгом откинул ошметки лица. Он где-то слышал, что есть такие рыбы, которые подманивают жертв с помощью хитрого огонька на «удочке», что крепится у них ко лбу. Видимо, они со Свистуном заглянули как раз на такой огонек.

Торговый зал отряхнулся, как большой неряшливый пес. Решетка безопасности с гулким стуком ударилась о порожек, теперь уже бесповоротно отсекая путь к бегству. Защелкали маленькие реле. Это защитные жалюзи из гибкого полотна закрывали окна.

Магазинчик окончательно мутировал в мышеловку.

Свистун, в котором еще теплилась жизнь, с тоской смотрел, как Бодя топчется на месте. Он успел выстрелить еще раз, и в дробовике остался всего один патрон. Возможно, всё сложилось бы иначе, будь у них чуть больше бабла. Свистун всхлипнул.

— Я мужик, да? — прохрипел он. — Тужься, мой мальчик, тужься.

Он приставил ствол дробовика к бедру зажатой ноги. Пару мгновений размышлял об артериях, которые можно задеть, а потом выстрелил.

Заряд разорвал плоть Свистуна — но не освободил его.

Корчась и скалясь, Свистун попытался разорвать уцелевшие фрагменты своей пострадавшей ноги. Тиски неожиданно разжались. Прилив радости заглушил боль. Свистун вскинул руку, собираясь помахать Боде. И успел это сделать, прежде чем ловушка заглотила его целиком.

Бодя тоже считал выстрелы дробовика, поэтому знал, что ружье рявкнуло в последний раз. Он оглянулся. Его взгляд зацепился за посиневшую кисть руки, которую плитки пола подрубали и затягивали в себя, будто веточку зелени.

В Боде образовалась какая-то гремучая смесь из адреналина и ужаса.

— Да гребись оно всё в сраку! — проорал он.

Размахивая руками и полностью соответствуя подсмотренному образу крутыша с двумя пушками, Бодя стал палить почем зря. Лопнула витрина с дешевым молоком. Трещины пола буйно и жадно захлопали. Незначительная часть товара тут же сгинула в каком-то подземном небытии. Сам Бодя орал и плевался. Вдобавок патронов почему-то оказалось меньше, чем он помнил.

Бодя превратился в загнанного, щерившегося зверя. Но даже в таком пограничном состоянии он разглядел дверь в дальнем конце торгового зала. Над ней мерцала табличка с надписью «Выход». У стеллажей-десен еще оставалось свободное место, и Бодя двинулся вдоль них, ориентируясь на табличку.

Он без потерь пересек торговый зал. Исходя из опыта Свистуна, к потерям Бодя теперь относил любую ногу и всё остальное.

Перед тем как коснуться дверной ручки, Бодя швырнул пистолеты в парня у витринных холодильников. Точнее, в отросток какой-то гигантской твари, что лишь притворялась парнем. Вторым брошенным пистолетом Бодя угодил в витрину с сырами, но не разбил ее. Кряхтя от досады, он распахнул дверь.

Перед ним раскинулся ночной берег. В нос шибануло рыбное зловоние. Река отражала огни города. В этом скудном освещении Бодя узрел огромное существо, вобравшее в себя волны и тьму. Оно простиралось по всему берегу, как ребристое полотнище, наполовину погрузившееся в воду. Многочисленные глаза этого существа казались тусклыми камешками.

Во лбу твари — если у нее вообще был лоб — лежал мужчина. Его нагое тело покрывали тина и слизь. Полуприкрытые глаза смотрели на Бодю как во сне. Рот распахнулся и исторг фонтан брызг и звонкую, опустошающую пульсацию. Мужчина хрипло рассмеялся.

Бодя захлопнул дверь, решив остаться в магазине.

Познанный ужас еще холодил его жилы, заставляя пятиться. На шестом шаге Бодя оступился. Он так и не увидел, во что упал. Кровожадная зыбь сомкнулась вокруг него.

Вопли и жизнь Боди оборвались одновременно.

7.

Некоторое время магазин стоял неосвещенный, полностью безучастный к глухому району, ночи над крышами и огням города на другой стороне реки. Горело только неоновое предупреждение о закрытии. Оно было единственным огнем на фасаде, как сиреневое око злобного джина.

Из переулка вышел мужчина — скиталец из мрака во мрак. Он осторожно ковылял по разбросанному мусору. Его сотрясало от чужой сытости. Хлопая сырой одеждой, мужчина поднял решетку, блокировавшую вход в магазинчик. Раздвинув дверные панели, он скользнул внутрь.

Мужчина должен был приходить и уходить как все.

Лениво оглядываясь, он побрел вдоль стеллажей. Поднимал хлебцы, шоколад, консервы и всё, что соскочило на пол и уцелело. Здесь, в районе, порой чувствовались подземные толчки, так что мужчина не усердствовал. Дневная смена расставит всё остальное. Главное — вернуть стеллажам прежний вид.

Трещины, уродовавшие пол, сомкнулись, но не все плитки встали как положено. По пути мужчина поправлял их ногой.

Он собрал одежду, очки и кое-что, помогавшее «ночной смене» выглядеть как люди. Навел порядок в кабинете менеджера. Там никогда не работал человек. «Менеджер» — это только для ночи. В клетушке слева от запасного выхода мужчина разложил одежду, а лоскуты кожи, изображавшие лица, опустил в огромные емкости с мутной речной водой. Там же оставил обнаруженные пистолеты.

К моменту, когда он вернулся в торговый зал, приманки уже ушли.

Напор серозной жидкости покинул их, и они, утратив форму, втянулись в полости, из которых восставали с наступлением ночи. Теперь в этих местах была только твердая темная плоть. Мужчина принес дюжину плиток и выложил ими зону у кассы и витринных холодильников. Тщательно отмыл пол там, где это требовалось, и проверил участок у газет. Сделал пометку о замене стекла витринного холодильника.

Пока он возился со шваброй, напольные плитки пристраивались друг к другу. Это существо, вросшее в магазинчик, натягивало на себя плиточное одеяло.

Когда всё было сделано, мужчина встал за кассу. Он улыбался.

Следующие несколько часов он будет честно продавать всё, что пожелают купить. Потом явится дневная смена и мужчина кивнет им в знак приветствия. Только после этого он вернется в переулок, откуда выйдет к берегу. Там он затаится до следующей ночи. Любой товар примут и без него. А если что-то потребует его присутствия, он просто подождет в кабинете менеджера, где будет изображать скучного и молчаливого владельца.

Щелкнув выключателем, мужчина оживил неоновые трубки на фасаде. Магазинчик озарился огнями, посылая в ночь смертельный призыв посетить его.

Приходите, мы работаем для вас круглосуточно.