Заклинание тьмы.

Заклинание тьмы.

В начале нулевых, когда я ещё был студентом второго курса техникума механизации, жизнь казалась вполне простой и понятной. Мы с Кириллом, моим лучшим другом, всегда держались вместе. Он был тем парнем, которому завидовали все. Красивое лицо, ослепительная улыбка, уверенность в себе, граничащая с дерзостью. Девушки, да и женщины постарше, в том числе и некоторые замужние, словно теряли голову рядом с ним. Но моему товарищу этого было мало.

Где-то в конце второй пары, он вдруг сказал мне что-то странное, что я тогда воспринял как шутку.

— Слышь, Саня, — начал он, глядя куда-то вдаль, как будто размышлял вслух. — Знаешь, я уже задолбался. Девушки, женщины, лёгкие победы… Всё это скучно.

Я усмехнулся, откинувшись на спинку стула, глядя в свой конспект перед собой.

— Ну ты даёшь, Кирюха. Половина технаря мечтает быть на твоём месте.

Преподаватель продолжал что-то монотонно гундосить, но мы сидели на задней парте, и разговаривали тихо, так что никто нас не замечал.

— Да дело совсем не в этом.

Он резко повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнуло что-то странное, чего я раньше не замечал.

— Мне хочется чего-то… яркого. Чего-то такого, что запомнится на всю жизнь. Понимаешь?

Честно, я не понимал. Обычно о таких людях говорят, что они просто-напросто зажрались. А в частности, приятель зажрался женским вниманием, телами…

— Ну так возьми съезди куда-нибудь, — вздохнул я. — Вон, в Турцию или Египет. Там тоже полно яркого. Чего ты не поехал со своими предками. Они ведь тебе предлагали.

Кирилл вперился взглядом в потолок, будто там, среди потёков старой краски, скрывались ответы на его внутренние вопросы. Он молчал, но я видел, что в голове у него что-то крутится. Наконец, он заговорил, и голос его звучал на удивление серьёзно:

— Ты ведь заметил, что все девушки одинаковые? — сказал он, не отрывая взгляда от потолка.

— В смысле?

Я хмыкнул, не понимая, куда он клонит.

— Они что, как клоны?

— Нет, не в этом дело,— опустил он взгляд на меня. — Просто они все какие-то… предсказуемые. Знаешь, как будто у всех одна и та же программа в голове.

— Программа? —покачал я головой. — Ты ещё скажи, что они андроиды.

— Да нет, — поморщился Кирилл, словно не мог подобрать нужных слов. — Просто они все хотят одного и того же. Цветы, кино, милые слова, подарки. Потом отношения, семья, дети… Всё это так скучно. Предсказуемо… Обыденно…

— Скучно? — искренне удивился я. — Кирюха, ты совсем поехал? Люди живут этим. Это нормально.

— Нормально? — фыркнул товарищ. — Может, для большинства это и нормально, но не для меня. Мне хочется чего-то другого. Настоящего. Понимаешь?

— По-моему, ты просто слишком много хочешь от баб, — пробормотал я, возвращаясь к своему конспекту, тупо уставившись в написанное.

Но приятель не унимался.

— Смотри, — продолжил он, наклонившись ближе ко мне. — Ты когда-нибудь встречал девушку, которая была бы по-настоящему… Необычной? Не просто симпатичной или умной, с хорошими сиськами и жопой, а такой, чтобы от неё захватывала дух? Чтобы рядом с ней ты чувствовал, будто находишься на краю пропасти?

— Эм, нет, — признался я, ощущая себя немного неловко.

— Вот и я нет, — вздохнул он, откидываясь обратно. — Они все одинаковые. Ты можешь менять лица, имена, но суть остаётся той же.

— Ну, может, тебе просто ещё не встретилась та самая, — предположил я.

— Та самая, та самая… — передразнил он. — Знаешь, мне кажется, что таких, каких я хочу, вообще не существует.

— Ты это сейчас серьёзно?

— Более чем, — кивнул он. — И поэтому я решил пойти другим путём.

Я нахмурился, ожидая услышать какой-нибудь очередной бред.

— Я призову суккуба,— спокойно сказал он, как будто речь шла о том, чтобы купить пиво.

На секунду я даже не понял, что он сказал.

— Чего? — переспросил я, думая, что ослышался.

— Суккуба, — повторил он, с лёгкой улыбкой, словно наслаждаясь моей растерянностью. — Демоническую любовницу.

Я уставился на него, не зная, смеяться или серьёзно беспокоиться за его психику.

— Ты прикалываешься, что ли?

— Ни капли, — сказал он, вновь наклонившись ближе и понизив голос. — Я всё изучил. Есть одно заклинание…

— Кирюха, ты чего несёшь? Какое ещё заклинание? Ты вообще в норме?

Он отмахнулся от моих слов, словно я был назойливой мухой.

— Да ладно тебе, дружище. Ты же знаешь, что я всегда довожу дело до конца.

— Суккуба…

Я чуть не подавился собственным смехом.

—Серьёзно? Ты ещё скажи, что на кладбище пойдёшь в полнолуние или кровь девственницы добудешь. Ты что, фильмов пересмотрел?

Но он не засмеялся. Глаза его оставались серьёзными, даже какими-то горящими, я бы сказал. Это было не похоже на него. Обычно приятель смеялся громче всех, но только не в тот день.

— Ты не понимаешь, Саня. Это не сказки. Есть ритуал. Настоящий. Если всё сделать правильно, она придёт.

— Ну-ну, — ухмыльнулся я. — Давай, расскажешь потом, как целоваться с демоном.

На этом разговор закончился. Признаться, я и думать забыл об этой ерунде. Но уже буквально на следующий день Кирилл не пришёл на пары.

После занятий я решил зайти к нему. Он снимал времянку — небольшую комнатушку позади хозяйского дома. Когда я приблизился, дверь была приоткрыта. Это было странно, потому что товарищ всегда закрывал её, даже если выходил на минуту.

— Кирюха? — позвал я, заглядывая внутрь, где оказался полумрак из-за задёрнутых штор.

Ответа не последовало. Тогда я шагнул через порог и тут же почувствовал, как по спине пробежал холод. В комнате стоял странный запах. Он был сладким, тягучим, как смесь жасмина и чего-то пряного, но в тоже время от него кружилась голова, а в груди зарождалось необъяснимое чувство тревоги.

— Кирилл? — снова позвал я, но голос предательски дрогнул.

Друга я заметил не сразу. Он сидел на полу, голый, прислонившись спиной к кровати, с расставленными ногами. Голова была запрокинута, глаза широко открыты, и даже мёртвые, они смотрели в пустоту с выражением какого-то неземного экстаза. Но лицо… Чёрт возьми, оно было жутким. Кожа обтягивала череп, словно с него выкачали всю влагу. Щёки впали, а губы застыли в какой-то безумной полуулыбке.

Я замер, не в силах сдвинуться с места. Потом что-то заставило меня посмотреть вокруг. Комната выглядела так, будто здесь произошло нечто, что не поддавалось нормальному объяснению.

На полу был нарисован странный символ. Каждая линия оказалась чёткой, точно выжженной в деревянных досках. В центре стояли свечи, но они не догорели до конца. Восковые капли на полу почему-то были чёрного цвета.

На кровати лежала старая книга с переплётом из чего-то, что напоминало кожу. Я не хотел её трогать, но взгляд сам собой зацепился за светлые буквы, выведенные на корешке: «de incubi et succubi». Они легко читались даже в полумраке комнаты.

Воздух казался плотным, неприятно липким, тягучим. Не знаю как, но мне удавалось с трудом двигать головой, руками в этом удушающем коконе.

— Господи… Что это?

Я стоял в этой комнате, парализованный страхом и непониманием. Вокруг происходило нечто жуткое, словно воздух дрожал, будто комната жила своей собственной жизнью. Казалось, что тени двигались по стенам. Тот самый дурманящий запах становился всё сильнее, пробираясь в лёгкие, в мысли, заставляя сердце биться быстрее.

Я хотел выбежать, но не мог. Что-то держало меня. Или кто-то. Внутри укреплялось чувство, что я здесь не один.

И тут я услышал. Сначала едва различимый, но всё более явственный шёпот. Голоса, звучавшие одновременно на всех языках, которых я не знал. Они неслись отовсюду: из углов, из-под кровати, из самой тьмы. Порой они звучали мягко и соблазнительно, порой, будто хриплый стон умирающего.

— Милый… Любимый…

Я вздрогнул, когда услышал призыв. Звук был тихим, но отчётливым, исходящим откуда-то из тени за спиной.

Я резко обернулся, но ничего не увидел, кроме странного искажённого пространства. Тени, казалось, сплетались в нечто, что напоминало женскую фигуру с соблазнительными формами. Она была нечёткой, словно вырезанной из воздуха, но её силуэт двигался, манил, а голос продолжал звучать, теперь уже ближе.

— Он звал меня, — прошептало нечто, — и я пришла. Он хотел больше. Он хотел всего… И я дала ему это.

Тень слегка приблизилась. Очертания стали немного чётче. Это действительно была женщина, но не совсем. Её лицо оставалось размытым, как в дымке, но глаза… Они вспыхнули изумрудным светом, и в них было одновременно что-то притягательное и смертельно опасное.

— Ты хочешь знать, что он видел? Ты хочешь почувствовать то, что чувствовал он? Ты желаешь познать неземное удовольствие?

Её голос был одновременно мягким, как шёлк, и режущим, как лезвие.

— Нет! — выдавил я наконец, отступая назад, чувствуя, как по лицу стекают капли пота.

Мои ноги запутались в пледе, лежавшем на полу, и я чуть не упал, с трудом удержав равновесие.

«Нет. Только не я».

Она тихо рассмеялась. Этот смех был похож на звон колокольчиков, но в нём чувствовалось что-то неправильное, что-то, от чего у меня сводило желудок от животного ужаса.

— Он хотел больше, чем может вынести человек. Но ты… ты другой. Ты боишься. И это правильно.

Глаза вспыхнули ярче. Она медленно провела по своему обнажённому телу, упругим грудям, плоскому животу и бёдрам. Несмотря на то, что существо по-прежнему было полупрозрачным, тем не менее, вместе с ужасом, я невольно ощутил поднимающееся возбуждение.

— Ты должен бояться. И ты боишься. Я чувствую, как из тебя истекает страх.

Я почувствовал, как воздух вокруг меня становится тяжёлым, будто меня обволакивала невидимая сеть. В ушах зазвенело. Дурманящий запах стал невыносимым до тошноты. Я закашлялся. Горло сдавило, словно я тонул.

Не помню, каким образом я нашёл в себе силы, но ноги вдруг сорвались с места, и я с громким криком рванул к выходу. Захлопнув за собой дверь времянки, я бросился через двор, спотыкаясь и едва не падая. Позади раздавался смех, тот самый, колокольный, но жуткий. Он звучал у меня в ушах, в голове, в самом воздухе.

Я бежал, не оглядываясь, пока не оказался на главной улице, среди множества людей. Только тогда я остановился, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Но смех… Господи, я всё ещё слышал его. Он не прекращался. Ещё несколько дней этот звук преследовал меня — в тишине, во сне.

***

С тех пор прошло много лет. Я давно закончил техникум, устроился работать, обзавёлся семьёй. Но история с Кириллом осталась в моей памяти, как незаживающая рана. Иногда мне снится та комната, дурманящий запах и его застывшее, иссушенное лицо с выражением неземного наслаждения. Книга, символы, тени, всё это возвращается ко мне в жутких ночных кошмарах.

Я так и не знаю, что именно произошло тогда. Не знаю, кого он призвал и что эта тварь с ним сделала. Но одно я понял наверняка: есть вещи, в которые лучше

…лучше никогда не лезть. Есть желания, за которые расплата слишком высока. Кирилл хотел большего, хотел яркости, хотел того, что не принадлежит нашему миру. И он получил это. Но цена оказалась слишком неподъёмной.

Иногда я думаю: а вдруг он знал, на что идёт? Может, он был готов к этому, готов пожертвовать собой ради того мгновения, которое оставило его лицо таким… счастливым. Но я сомневаюсь. То, что я видел в той комнате, не было счастьем. Это было безумие, смесь ужаса и сладострастия, которое человеческий разум просто не способен выдержать.