Законник Российской Империи

Я сидел за столом, окруженный коллегами и партнерами, их лица сияли от радости и гордости. Шампанское лилось рекой, звон бокалов сливался с громким смехом и возбужденными разговорами.

Корпоратив был в самом разгаре, и все это было в мою честь. Ведь я только что выиграл, казалось бы, безнадежное дело против крупной госкомпании, у которой была очень мощная защита. Очередная победа в копилку моей безупречной репутации, которую я зарабатывал годами, сочетая находчивость и упорный труд, порой совсем без отдыха.

Но у меня было доверие людей, и это главное. Каждый в столице знал, что если обратится в мою юридическую компанию, то я сделаю все, чтобы справедливость восторжествовала.

— За Максима! — воскликнул Андрей, мой старший партнер, поднимая бокал. — За человека, который не боится бросить вызов сильным мира сего!

Все дружно подхватили тост, но я лишь слабо улыбнулся, едва пригубив шампанское. Мысли мои были далеко отсюда.

— Эй, герой дня, — толкнула меня локтем Света, наш корпоративный юрист, — чего такой хмурый? Ты только что спас сотни людей от разорения! Радоваться надо!

Я посмотрел на нее, пытаясь изобразить энтузиазм.

— Да, конечно, — кивнул я, — просто устал немного. Дело было непростое.

«Если бы ты только знала», — подумал я про себя. Никто здесь и представить не мог, какое осиное гнездо я разворошил победой в этом судебном деле.

Госкомпания, которую мы победили, была лишь верхушкой айсберга. За ней стоял человек, чье имя заставляло дрожать даже самых влиятельных людей в стране. Политик, метящий в президенты, тайный владелец этой корпорации. И теперь я осознанно перешел ему дорогу просто потому, что иначе было нельзя.

Я оглядел комнату, наполненную веселыми, беззаботными людьми. Мои коллеги, друзья, те, кто верил в меня все эти годы. Они праздновали победу, не подозревая, что на самом деле я только что подписал себе смертный приговор.

— Максим, ну расскажи еще раз, как ты додумался до этой стратегии! — воскликнул Петр, молодой стажер, глядя на меня восхищенными глазами.

Я вздохнул, собираясь с мыслями. Как объяснить, что это была не просто стратегия? Что за каждым моим шагом стояли месяцы кропотливой работы, бессонные ночи, проведенные за изучением документов, встречи с информаторами в темных переулках? Иногда и вовсе действия, которые можно расценивать как незаконные.

— Знаешь, Петя, — начал я, — в нашем деле главное — внимание к деталям. Я просто заметил несоответствие в финансовых отчетах и потянул за эту ниточку.

Это была лишь часть правды. Я не мог рассказать, как, распутывая этот клубок, я вышел на след гораздо более серьезных преступлений. Коррупция, отмывание денег, а в некоторых случаях даже причастность к убийствам. Все это вело к одному человеку — тому самому политику.

— Ты просто гений! — воскликнула Света, глядя на меня вполне однозначным взглядом, и все снова зааплодировали.

Я попытался улыбнуться, но чувствовал, как тяжесть на сердце становится все сильнее. У меня были доказательства, способные не только разрушить карьеру этого политика, но и отправить его за решетку на долгие годы. Вот только все было не так просто, как хотелось бы. Увы.

— Слушайте, — сказал я, вставая, — вы простите, но мне нужно идти. Завтра рано вставать, много дел.

— Да ладно тебе, Макс! — возмутился Андрей. — Мы же только начали! Такую победу нужно отпраздновать как следует!

— Извини, друг, — я похлопал его по плечу, — но ты же знаешь меня. Работа прежде всего.

— Ну хоть такси вызови, — настаивала Света. — Ты же выпил.

— Пройдусь, проветрюсь. Мне нужно подумать, — покачал я головой.

Попрощавшись со всеми, я вышел на улицу. Прохладный ночной воздух освежил голову. Я глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями. Завтра все изменится. Либо я стану героем, раскрывшим крупнейший политический скандал десятилетия, либо… Я не хотел думать о другом варианте.

Я шел по темным улицам, погруженный в свои мысли. Вдруг чья-то сильная рука схватила меня за плечо и резко дернула в сторону. Не успел я опомниться, как оказался в темном переулке.

— Привет от Виктора Сергеевича, — прошипел незнакомый голос, и в следующий момент я почувствовал острую боль в животе. Боль, пронзающую все нервные окончания. Боль, что заставляла жадно хватать воздух ртом и корчиться в ужасных спазмах.

Нож. Меня пырнули ножом! Как банально…

Я упал на землю, чувствуя, как теплая кровь растекается по рубашке. Убийца, убедившись, что дело сделано, быстро исчез в темноте, оставив меня одного.

Я попытался достать телефон, но руки дрожали и не слушались. Сознание начало уплывать, вот только вопреки всему, меня охватило странное спокойствие. Я улыбнулся, вспомнив о доказательствах и копиях всех документов, уже отправленных на защищенные серверы. Неважно, выживу я или нет. Завтра правда выйдет наружу, и этот подонок получит по заслугам. От меня надо было избавляться раньше, и в этом он совершил ошибку.

Глаза начали закрываться.

«Вот и все», — подумал я, проваливаясь в темноту.

Темнота окутала меня, как плотное одеяло. Боль отступила, сменившись пустотой. Я плыл в этой пустоте, потеряв счет времени и пространству. Не было ни верха, ни низа, только бесконечная чернота.

И вдруг — свет. Тонкий луч, словно щель в двери. Он становился шире, ярче, превращаясь в размытый силуэт. Женский силуэт. Он приближался, обретая четкость.

Длинные черные волосы, спадающие ниже пояса. Изящная фигура в одеянии из струящейся ткани. Бледное лицо с высокими скулами. И глаза… невероятно глубокие, пронзительно-зеленые глаза, которые, казалось, заглянули в самую глубину моей души, исследуя, оценивая.

Видение это? Предсмертная галлюцинация? Или я уже умер, и это мой персональный ангел смерти?

Она остановилась передо мной, изучая с легкой улыбкой. Затем протянула руку и коснулась моей раны. Странное тепло разлилось по телу, вытесняя холод, который уже начал забирать меня в свои объятия.

— Моему сыну нужен сильный дух. Ты подходишь, — произнесла она мелодичным голосом, в котором слышались странные нотки — не то акцент, не то особая манера речи.

— Кто ты? — попытался спросить я, но губы не двигались. Впрочем, она словно услышала мой безмолвный вопрос.

— Ты узнаешь, — улыбнулась она, положив прохладную ладонь мне на лоб. — Со временем.

Её прикосновение ощущалось как прохладный ветерок, постепенно превращающийся в ураган. Свет стал невыносимо ярким, поглощая все вокруг. Женщина растворилась в нем, оставив после себя лишь эхо последних слов:

— Живи, Максим. Живи и стань тем, кем должен.

А затем пришла боль. Не острая, как от ножа, а всеобъемлющая, словно каждая клетка моего тела горела. Я хотел закричать, но не мог. Хотел двигаться, но был скован. Пульсирующий свет сменился тьмой, которая давила, сжимала, выкручивала…

И вдруг — крик. Но не мой. Детский. Мой собственный детский крик.

***

— Максим Николаевич, сосредоточьтесь! Это недопустимо для молодого господина вашего положения!

Строгий голос наставника Фёдора Михайловича вырвал меня из задумчивости. Я моргнул, возвращаясь в реальность — к столу, заваленному книгами и свитками, к запаху чернил и бумаги, к солнечному свету, льющемуся через высокие окна кабинета.

— Простите, наставник, — я склонил голову в знак уважения. — Задумался о последнем параграфе Уложения Императора Алексея Андреевича.

Это была ложь, но ложь умелая. Я знал, что упоминание сложного юридического текста смягчит гнев наставника. Фёдор Михайлович был поражен моим интересом к юриспруденции с самого раннего детства. Конечно, он не знал истинной причины — того, что в прошлой жизни я был успешным адвокатом, прежде чем нож оборвал мою карьеру.

— Весьма похвально, — кивнул он, мгновенно смягчившись. — Но сейчас мы изучаем историю дома Романовых, и я бы просил вас быть внимательнее.

— Разумеется, — я выпрямился, готовый продемонстрировать безупречное знание материала. — Династия Романовых взошла на престол после Смутного времени. Михаил Фёдорович был избран Земским собором в 1613 году…

Я говорил уверенно, четко, не запинаясь. Знания из моей прошлой жизни смешивались с новыми, полученными здесь, в этом мире, куда я попал после смерти. Мире, где магия была реальностью, а Российская Империя никогда не знала революций и сохранила монархию, хотя и в несколько измененном виде.

Восемь лет. Именно столько мне было в этом новом теле. Восемь лет я осваивался в роли незаконнорожденного сына министра финансов Николая Владимировича Темникова. Восемь лет я жил в великолепном поместье на окраине Владивостока, под присмотром деда и бабушки, вдали от столичных интриг.

И все эти восемь лет я пытался понять, как же так вышло, что моя душа оказалась в теле ребенка из другого мира. Каждый день я вспоминал ту загадочную женщину с зелеными глазами, которая прикоснулась к моей ране и произнесла странные слова о своем сыне.

— Превосходно, Максим Николаевич, — кивнул Фёдор Михайлович, когда я закончил свой ответ. — Ваша память и понимание истории выше всяких похвал. На сегодня мы закончили. Завтра приступим к изучению европейских династий.

Я поклонился, скрывая улыбку. Учебный материал был для меня простым — опыт и знания взрослого человека в детском теле давали неоспоримые преимущества. Вот только привыкнуть к этикету и манерам аристократии этого мира было сложнее. Слишком уж отличались они от демократичного стиля общения моей прошлой жизни. Да и не привык я гнуть спину чего уж там — и сейчас не любил.

Когда наставник вышел, я подошел к окну, заложив руки за спину. Поместье Темниковых раскинулось на скалистом берегу, с видом на бескрайнее море. Величественные сосны окружали главное здание, а дальше простирались сады и охотничьи угодья. Все это казалось таким чуждым, и в то же время — моим.

— Опять витаешь в облаках, братец? — раздался за спиной звонкий голос.

Я обернулся. В дверях стояла моя сводная сестра Анастасия — миниатюрная девочка с темными волосами, уложенными в сложную прическу, и голубыми глазами, полными живого ума. В отличие от других членов семьи, Анастасия с самого начала приняла меня, не видя в незаконнорожденном брате угрозу или обузу.

— Размышляю о превратностях судьбы, — ответил я, улыбнувшись ей.

— Какие громкие слова для восьмилетнего мальчика, — Анастасия подошла ближе, шурша пышными юбками. — Дедушка говорит, что ты родился с душой старика. И я с ним согласна!

«Если бы он только знал, насколько прав», — подумал я.

— Кстати, тебя ищет наставник Берёзин, — продолжила она. — Говорит, пора для урока фехтования.

Я кивнул. Дед настаивал на том, чтобы я осваивал не только книжные науки, но и воинские искусства.

«Настоящий аристократ должен уметь защитить свою честь», — говорил он, и я не спорил.

В прошлой жизни мне не хватало физической подготовки, а здесь я решил исправить этот недостаток.

— Ты заходила в библиотеку? — спросил я, прежде чем уйти. — Мне нужна книга по основам магического права.

— Опять твои скучные книги, — поморщилась Анастасия. — Максим, неужели нельзя просто… поиграть? Побегать по саду, залезть на дерево?

Я улыбнулся, но не ответил. Как объяснить сестре, что внутри этого детского тела — разум взрослого мужчины, который привык анализировать, планировать, работать? Который помнит нож в животе и понимает, как хрупка может быть жизнь и что оборвать ее можно в любой момент?

— Я поиграю с тобой вечером, — пообещал я. — А сейчас мне действительно нужно на урок.

Анастасия вздохнула, но кивнула. Я направился к двери, но она окликнула меня:

— Максим, чуть не забыла. Отец прислал письмо. Он… скоро приедет.

Я замер. Николай Владимирович Темников — мой отец в этом мире — был фигурой почти мифической. Министр финансов Российской Империи, близкий советник императора, человек, чье имя произносили с уважением и страхом. Он редко посещал Владивосток, предпочитая держать своего незаконнорожденного сына подальше от столичных сплетен и интриг. Его визит означал что-то важное.

— Ты знаешь, зачем? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Нет, — покачала головой Анастасия. — Но дедушка выглядел… обеспокоенным.

Это было еще более странно. Владимир Фёдорович Темников, мой дед, бывший министр финансов Российской Империи, славился своим невозмутимым характером. Мало что могло вывести его из равновесия.

— Понятно, — кивнул я. — Спасибо, Настя.

Она улыбнулась, услышав уменьшительное имя. Только я называл ее так, и это создавало между нами особую связь.

Выйдя из кабинета, я направился к тренировочной площадке, но мысли мои были далеко. Визит отца мог означать все, что угодно — от простого желания увидеть сына до серьезных перемен в моей судьбе. А в мире, где даже незаконнорожденные дети высшей аристократии становились фигурами в политических играх, нужно было готовиться к худшему. Уж мечтаниями детского разума я точно не обладал.

***

Вечером, после ужина, я вернулся в свою комнату — просторное помещение с высокими потолками, добротной дубовой мебелью и огромным окном с видом на море. Слуги уже зажгли масляные лампы, наполнив комнату мягким, теплым светом.

Я подошел к шкафу, где хранил свои личные вещи, и достал с верхней полки небольшую шкатулку из черного дерева. В ней лежали немногие предметы, связанные с моей настоящей матерью Марией, загадочной женщиной, которая, по словам слуг, умерла при таинственных обстоятельствах вскоре после моего рождения.

Среди этих предметов была книга в красном кожаном переплете без названия. Я обнаружил ее случайно год назад, когда перебирал старые вещи. Книга была спрятана в двойном дне сундука, где хранились мои детские игрушки, и явно не предназначалась для детских глаз.

Тонкие страницы из пергамента были заполнены изящным женским почерком. Слова, формулы, диаграммы — на первый взгляд бессмысленные, но постепенно я начал понимать, что это дневник исследований. Исследований магии.

Магия в этом мире существовала вполне открыто, хотя и была доступна не всем. Она делилась на множество направлений и школ, но в основе всегда лежало одно — Слово. Истинные Слова, как их называли, были ключами к управлению реальностью. Понимая суть Слова, маг мог воздействовать на соответствующий аспект мира.

Дневник матери был посвящен исследованию именно этих Слов. Она изучала их взаимосвязи, принципы действия, способы усиления эффекта. И судя по записям, добилась немалых успехов.

— Что же случилось с тобой, Мария? — прошептал я, перелистывая страницы. — Кем ты была? И как смогла привести меня сюда?

Я был почти уверен, что зеленоглазая незнакомка из моих предсмертных видений и Мария — одно и то же лицо. Но как такое возможно? Как могла она явиться мне в мой смертный час в другом мире?

Стук в дверь прервал мои размышления. Я быстро спрятал книгу и открыл дверь. На пороге стоял Себастьян, наш дворецкий — высокий мужчина средних лет с идеальной осанкой и непроницаемым лицом.

— Господин Владимир Фёдорович просит вас пожаловать в его кабинет, молодой господин, — произнес он с легким поклоном.

— Сейчас? — я посмотрел на часы. Было уже довольно поздно для деловых разговоров.

— Да, молодой господин. Он сказал, что это важно.

Я кивнул и направился следом за дворецким по длинным коридорам поместья. Вызов к деду в столь поздний час мог означать только одно — разговор будет серьезным и конфиденциальным.

Кабинет Владимира Фёдоровича располагался в западном крыле, с видом на сад. Это было мрачноватое помещение, заставленное тяжелой мебелью красного дерева, с множеством книжных шкафов и военных трофеев на стенах.

Дед сидел за массивным столом, изучая какие-то бумаги. Высокий, широкоплечий, с седыми волосами и пронзительными голубыми глазами, он производил впечатление человека, который привык командовать и быть услышанным.

— А, Максим, — он поднял глаза, когда я вошел. — Проходи, садись.

Я занял кресло напротив, внимательно наблюдая за его лицом. Что-то явно тревожило деда, и я предполагал, что это связано с предстоящим визитом отца.

— Ты слышал, что твой отец собирается приехать, — начал он без предисловий.

— Да, Анастасия упомянула.

— И конечно, тебе интересно знать причину, — дед откинулся в кресле, изучая меня взглядом, который, казалось, видел насквозь.

Я не стал отрицать. В этой семье ценилась прямота, по крайней мере, до определенного предела.

— Твой отец хочет видеть твои успехи и понять, каких учителей тебе необходимо выделить, чтобы на твое совершеннолетие представить тебя ко двору, — произнес дед после паузы. — Ты поедешь в Петербург, как только тебе исполнится восемнадцать.

Я сохранил невозмутимое выражение лица, хотя внутри все перевернулось. Петербург — столица, сердце империи, средоточие власти и интриг. Место, где незаконнорожденный сын высокопоставленного чиновника мог стать как разменной монетой, так и ценным активом в политических играх. Будет непросто.

— Я понимаю, — кивнул я.

Я заметил в глазах деда странное выражение — смесь гордости и опасения. Он любил меня, этот суровый старик, хотя никогда не говорил об этом прямо. И сейчас он явно беспокоился о моей судьбе.

— Будет сложно, но ты должен быть готов, — сказал он внезапно. — К жизни в столице, к интригам, к необходимости всегда быть начеку.

— Я справлюсь, дедушка, — ответил я с уверенностью, которая, знал, произведет на него впечатление. — Вы и бабушка хорошо меня к этому готовите.

Дедушка о чём-то подумал и открыл ящик стола, откуда достал небольшой предмет, завернутый в черную ткань.

— Это принадлежало твоей матери, — он протянул сверток мне. — Думаю, пришло время передать его тебе.

Я принял сверток и осторожно развернул ткань. Внутри оказался медальон — круглый диск из странного серебристого металла с выгравированным символом, напоминающим переплетенные ветви дерева.

— Что это? — я поднял взгляд на деда.

— Артефакт, — ответил он. — Созданный твоей матерью. Она была не просто магом, Максим. Она была исследователем, искателем новых путей в магии. Этот медальон… — он запнулся. — Я не знаю, что именно он делает. Мария никогда полностью не объясняла. Но она хотела, чтобы он был у тебя, когда придет время.

Я смотрел на медальон, чувствуя странное тепло, исходящее от него. Не физическое тепло, а что-то иное — словно резонанс, отклик на мое прикосновение.

— Спасибо, — я осторожно спрятал медальон в карман. — Я буду хранить его.

Я поклонился и вышел из кабинета. Вернувшись в свою комнату, я достал медальон и внимательно его изучил. Символ казался знакомым — похожие изображения я видел в красной книге матери, в разделе, посвященном Истинным Словам.

Это было подтверждение: мать действительно была не просто магом, но исследователем магии. И, похоже, весьма незаурядным. Что же произошло с ней? И как ее наследие связано с моим появлением в этом мире?

Я лег в постель, но сон не шел. Мысли кружились вокруг загадок прошлого и неопределенности будущего. В одном я был уверен — моя новая жизнь только начиналась, и она обещала быть непростой.

Но я был готов. В конце концов, я уже умер однажды. Что может быть страшнее этого?

С этой мыслью я закрыл глаза, позволяя сну наконец овладеть мной.