Закрыть прорыв

Ночь. Теплая июльская ночь на южном побережье большой страны. Очередной огромный сухогруз входил в бухту, направляясь к порту для разгрузки. Светила полная луна. Дул легкий бриз, неся с берега жар и запах человеческой жизнедеятельности: выхлопные газы, дым от мангалов, смесь парфюма и гниения водорослей. Весь берег бухты светился разноцветными огнями и переливался в отблесках на поверхности моря.

Вдруг на самом верху стеллажа из контейнеров раздался скрежет и тот, что был на вершине пирамиды открылся. Из темного проема выглянул один тип в капюшоне, а затем вышли ещë двое, привязали веревочную лестницу к штанге дверной ручки и сбросили ее вниз. Дополнительно к лестнице привязали еще и веревку с навязанными заранее узлами. Потом двое спустились вниз, а на крышу контейнера выбрался третий в таком же балахоне с закрытой капюшоном голове. Спустя минут пятнадцать двое вернулись, принеся бесчувственное тело матроса, привязали его к спущенной веревке и выглянувший на окрик третьего четвертый помог коллеге втянуть тело на самый верх. Там они отвязали веревку и кинули ее вниз, где уже никого не было, так как первые двое сразу же отправились за новой добычей.

Третий с четвертым заволокли тело внутрь контейнера, там разожгли жаровни по углам. Разгорающийся огонь осветил внутреннее убранство: в центре стоял каменный четырехгранный алтарь, старый, потрескавшийся, в темных потеках высохшей крови, по краям от него были четыре лежака, а в дальнем углу, на матрасе, укрытом шкурами, сидел старый шаман. Он не скрывал своего сморщенного лица, седых волос на голове и такой же седой длинной бороды. В узловатых пальцах он сжимал четки, сделанные из чьих-то позвоночных костей, перебирал их и хрипло шептал какое-то заклятие.

Помощники, не суетясь, сняли с матроса майку и положили грудью на алтарь лицом вверх. Шаман неспешно поднялся и достал из-под полы своего старого балахона изогнутый кривой кинжал. Подошел к распростертому телу, не прекращая проговаривать какой-то речитатив, поднял оружие и вперив бельма пустых глаз в крышку контейнера, резко опустил клинок на грудь жертвы. От боли матрос попытался дернуться, но прислужники держали его крепко, а шаман, повысив свой голос, резкими уверенными росчерками разрезал грудь бедолаги, запустив вторую руку в грудную клетку приговоренной жертвы, извлек еще трепещущее сердце умирающего человека. Прислужники сразу же откинули труп в сторону и поспешили наружу, где первые двое уже привязали к веревке следующего агнца для заклания.

Продолжая напевать свои мантры, шаман поместил сердце в нишу внутри алтаря и позволил помощникам возложить вторую жертву, а потом повторил процедуру. Всего за десяток минут шаман поместил четыре сердца, по одному в каждую нишу на гранях алтаря, а пятое положил сверху. Затем он поднял руки вверх и заголосил, уже не скрываясь, в полную силу. Что он там кричал, разобрать было невозможно, да и язык был явно нерусский. В какой-то момент он дернулся, опустил руки над алтарем, полоснул кинжалом себя по руке и пролил уже теперь свою кровь прямо на сердце, лежащее сверху.

Луч кроваво-красного света стал прорываться из центра алтаря, ударил сначала в сердце, потом в кинжал, от него срикошетил в старого шамана, попав в висящие у него на груди амулеты, а уже от них, оттолкнувшись направился на выход из контейнера, где метрах в пятнадцати уперся в крышу другого контейнера. Толщина луча стала увеличиваться, в месте соприкосновения с поверхностью он стал стелиться по крыше, закручиваясь в водоворот против часовой стрелки. Сердца на алтаре и в нишах стали уменьшаться в размерах иссыхая на глазах, а луч все набирал силу. Над крышей контейнера уже крутился красный смерч, постепенно набирая высоту, освещая все вокруг и привлекая внимание команды корабля. Люди забегали внизу, зазвучала сирена. Неугомонные приспешники тащили еще одно бесчувственное тело к веревке.

Достигнув высоты метра в три, смерч замер, шаман дернулся, сухие сердца рассыпались пылью. Тогда он что-то гневно прорычал и двое его помощников, ни секунды не колеблясь, подскочили к алтарю и провели по лезвию кинжала своими ладонями, обагряя теперь и своей кровью ненасытный алтарь. Смерч не стал больше кружиться, он запульсировал, толщина луча стала набухать, а потом кроваво-красная спираль взорвалась ярким светом, осветив всю бухту и прибрежную часть южного портового русского города, ощутимая воздушная волна отправилась следом за потоком света. Световая сфера пролетела километров пять и ее силы истощились, от очерченной границы круга поднялся купол, изолирующий выделенную область от остального мира. Когда свет поднялся от поверхности земли и соединился в верхней точке снова блеснула вспышка и вниз потек уже холод. Температура резко опустилась ниже ноля и даже морская вода вокруг остановившего движение корабля стала замерзать, превращаясь в лед.

На месте смерча открылся портал, из которого потоки ветра вынесли снежные вихри, а вместе с ними на крышу обледенелого контейнера шагнул двухметровый гигант, облаченный в звериные шнуры с черепом рогатого животного на голове вместо шлема. Он ощерился в оскале сквозь длинную курчавую бороду, помахал старому шаману двуручной секирой и ни капли не смутившись месту, в котором оказался, начал спрыгивать по контейнерам вниз. Следом за ним из портала выскочила черная мохнатая кошка с теленка ростом и заспешила за хозяином. А потом стали выходить другие охотники и воины, кто-то нес копье, кто-то лук, были и мечи со щитами, через плечо были перекинуты мешки и ловчие сети, некоторых сопровождали лохматые псы, доходившие ростом до середины груди своим хозяевам. Глядя на эту процессию, помолодевший шаман улыбался, его послушные последователи обильно лили кровь уже шестой жертвы на алтарь, а лучик силы теперь тянулся непосредственно к шаману. Тот отвлекся на дискомфорт в беззубом рту, поводил языком по деснам, убедился, что они разбухают, так как наружу лезут молодые зубы и засмеялся, дико, необузданно, удовлетворенно, как человек, который получил то, к чему стремился не один десяток лет.