Запах воспоминаний

– Ничего, малышка, мы справимся, – молодой парень наклонился, чтобы погладить большую светлую собаку. Та радостно гавкнула, и Артём приложил палец к губам, как бы говоря: «Тихо!» Но собака не понимает жестов, потому тявкнула ещё раз. Тёма вздохнул, поправил лямки на плече и постучал.

Дверь долго не открывалась, но тут из-за неё показалась заспанная растрёпанная девушка и, оглядев гостя с ног до головы, пустила его в дом.

Пока Тёма мялся у порога, а собака пыталась вырваться с поводка, чтобы всё осмотреть, девушка ткнула чайник на кухне, глубоко зевнув.

– Ну чего встал-то? Проходи.

Парень снял шапку с курткой, но собаку так и не отвязал. На коротком поводке они прошли на кухню.

– Да что ты её держишь-то, собака сейчас с ума сойдёт.

– Её Тома зовут.

Девушка нагнулась, чтобы погладить её, а собака радостно тявкала и виляла хвостом.

– Ну привет, Тома.

Чайник закипел, и девушка заварила им обоим чай из пакетиков.

– Так, смотри. Долго вы жить здесь не сможете, потому быстрее ищи жильё.

Тёма грустно опустил глаза в пол.

– Да, Свет, спасибо ещё раз. Я пытаюсь, но с собакой на аренду мало кто берёт. А если берёт – то за огромные деньги.

Девушка кивнула.

– Да, ты говорил, – парень сам сейчас напоминал побитого щенка. Света его с университета ещё знала. Тихий, порядочный. Но забитый – до ужаса. Непонятно ей было, что там в детстве у него, да только Тёма о нём не рассказывал. В целом – она нормально к нему относилась. Не тот, кто приставать внезапно начнёт.

Если бы кто другой из группы был, она бы даже на порог не пустила.

– Ну и, конечно, спать будет неудобно, но чем богаты. У меня вон там диван стоит, но он не раскладывается. Но я тебе уже рассказывала.

– Да, да, конечно. Мне бы только было где временно перекантоваться, чтобы Тома на улице не осталась.

Света хмыкнула. Она почему-то была уверена, что и самому остаться на улице не очень круто.

Парень отвязал собаку, и та носилась по дому, обнюхивая каждый угол. Лишь когда она закончила, девочка вернулась на кухню и легла в ногах хозяина.

– А вещи остальные где? – Света посмотрела на большую сумку, которую держал в руках Тёма. Больше ни чемодана, ни коробок у него с собой не было.

Парень прикусил губу.

– Ты разрешила пожить у себя, потому деньги я вместо аренды отдал небольшому складу, чтобы он вещи придержал. Просто там и мебель, и вся жизнь за шесть лет. Очень не хотелось бы твою квартиру заставлять.

Девушка махнула рукой.

– Правильно ты всё сделал, мы бы с твоим холодильником вместе не ужились. Ну, ты знаешь, места, – девушка особенно выделила это слово, усмехнувшись своей шутке, – бы не хватило.

Впереди были выходные, во время которых Артём успеет всё обдумать и заняться поисками квартиры без лишней нервотрёпки.

Солнце медленно садилось. Всё же хороший у Светы был вид из окна – двенадцатый этаж, окна выходят в парк, на западную сторону – хоть каждый раз закат наблюдай – красиво.

Тёма достал из сумки миски, покормил Тому, налил воды и переоделся – он любил свою пижаму с котиками. Даже в самое паршивое время она его радовала.

Света уже лежала в кровати, свернувшись в комок под одеялом. Он не стал её беспокоить, устраиваясь на диване. То одна, то другая нога свисали, одна рука болталась по полу, а спина уже ныла о том, что долго она здесь оставаться не хочет.

Но Артём слишком устал.

Тома попыталась лечь рядом, но ей места на диване не нашлось. Только если хозяина скинуть. Пришлось улечься на полу под его рукой.

Проснулся Тёма резко, под громкий шум мобильника. Он звонил на весь дом, завывая набившую оскомину песню. Парень не знал, как её сменить и можно ли вообще. Пока он разбирался, что происходит – в него прилетела подушка с кровати.

– Да выключи ты его уже.

Артём поставил на беззвучный и посмотрел на экран – мама. С ней он уже давно не общался. С тех пор как сбежал, лишь бы не слышать упреков, криков и замечаний. Последнее, что он помнит – это как она дала ему по лицу рукой, после чего Тёма собрал вещи и ушёл. Это был первый курс университета. К счастью, ему пошли навстречу, иначе бы он вообще не знал, что и делать.

Артём пошёл работать, появляясь в университете только на важные пары, зачёты или в свободные дни… которых в то время было мало. А сам в то время в общагу поселился. Не университетскую, а самую обычную. Там воняло мочой и старостью, но всё было лучше, чем вернуться домой.

И вот дом ему сам звонит. Точнее, звонит мать, которая предпочитавшая забыть, что у неё есть сын.

Словно надеясь, что звонок закончится, Тёма подождал пару секунд. Но телефон продолжал вибрировать. Нехотя, будто через толщу воды, он взял его и вышел в коридор. Тома семенила рядом.

– Алло? – Артём задержал дыхание, ожидая ответа. Чтобы она звонила – должно случиться что-то серьёзное. На том конце молчали.

– Привет… Артём? – голос матери был всё тот же. Он вздрогнул, но сейчас мать говорила тихо и немного боязно.

Она быстро взяла себя в руки.

– Артём, помнишь деда Колю?

Тёма честно пытался вспомнить. Дед у него один был – дед Костя, он же Константин. Артём к нему часто в детстве ездил. Бабушка Вера готовила вкусно, а ещё они вместе ягоды собирали. А дед часто в гараже был и пытался внука учить машинами заниматься, да с железками возиться. Но у Тёмы не получалось. Как оказалось – он больше по текстам. Это родители мамы, потому виделись они часто, а вот дед Коля…

Какое-то смутное воспоминание пыталось пробиться в его память. Он помнил хриплый голос и сильные руки, подкидывающие в воздух. А один раз отец принёс ему пять тысяч и спрятать сказал. «От деда», – шепнул он тогда.

Артём не понял, почему прятать надо, ведь деда часто деньги передавал через маму. Правда, суммы меньше были, Костя не сильно внука баловал.

– Это… дед от отца?

Мать промолчала, и Тёма словно увидел, как её лицо злобно сморщилось. И голос стал сразу резкий, противный. Будто домой попал.

– Да, от него. В общем, отец мне позвонил. Твоего номера у него нет. Понимаешь, у него даже номера твоего нет!

Артём слышал, как мама снова заводилась. Что будет дальше – он знал без подсказки. Крики, швыряние вещей, а там как пойдёт. Тома в ногах тихо заскулила.

– Ма… успокойся, просто скажи, что там отец передал.

– Успокойся? Ты мне говоришь успокоиться? Да какое ты право имеешь? Исчез на шесть лет, а теперь ещё затыкает! – Мать начала орать в трубку. Тёму словно парализовала. Он стоял и слушал оскорбления, что лились из трубки, словно провинившийся ребёнок.

Он не услышал, как Света встала с постели, не заметил, как подошла. Зато сразу почувствовал, как она вырвала телефон из его рук.

– Слушай сюда, овца старая, – Артём вздрогнул, но сил вмешаться не нашёл. – Либо говори нормально, что там случилось, либо хлебало завали, ясно? Успокоишься – тогда и звони, – и Света бросила трубку.

Девушка стояла перед ним в мятой футболке, волосы торчали во все стороны, глаза ещё сонные, но злые.

Артём молчал, быстро, но тяжело дыша. Сердце колотилось как бешеное. Он не чувствовал самого себя, будто отдалился, закрылся. Ему казалось, что всё это нереально – всё это утро, звонок, Света – не могло так быть. Зачем ей звонить спустя все эти годы?

Руки дрожали, его слегка тошнило, в горле стоял ком. Хотелось заплакать, но ещё в детстве он понял, что плакать нельзя. Иначе хуже будет.

Тома крутилась в его ногах, подставляла голову к рукам. Не заметив, он начал её гладить, постепенно приходя в себя. Света стояла рядом и молчала, но, не выдержав, положила руку ему на плечо.

Он повернулся к ней невидящим взглядом.

Девушка притянула его к себе и обняла.

Он молчал. Казалось, прошла вечность, прежде чем он громко выдохнул. Его плечи медленно опустились, и сам он словно осунулся.

– Ты не… – прошептал он, но замолчал. Он не мог представить, чтобы сам так ответил. Это неправильно, нельзя так с мамой, да и он сам… а что он сделал? Ничего он не сделал. Нет, но так…

Собака встала на задние лапы, облокотившись на Артёма. На него будто навалились с двух сторон.

Это было хорошо, спокойно. Тихо.

Он не знал, что делать дальше, что сказать, но Света решила без него. Она ещё раз погладила его по спине, после чего отошла.

– Я сейчас чаю заварю, а ты бутеры порежь, пожалуйста. Завтракать будем, раз встали.

Почесав пяткой ногу, она поплелась на кухню.

Собака громко тявкнула, привлекая внимание. Артём нагнулся и зарылся в неё лицом.

– Что, маленькая, хорошая моя… – чмокнув её в лобик, он улыбнулся. – Кушать пора, да? А я и не положил ничего.

Собака радостно гавкнула на весь дом.

– Тише, тише, тише, – Артём замахал руками, а собака начала за ними подпрыгивать. – Ла-а-адно, пошли уже.

На кухне уже закипал чайник. Не дождавшись Артёма, девушка сама достала досочку и ножик.

– Давай я… – неловко сказал Тёма, но Света только усмехнулась. – Да ладно уже, кто успел – тот и съел. Иди Тому покорми, изверг, от голода собака умирает, а он вон – даже не шелохнулся, да, Тома? – Она повернулась к собаке, и та снова радостно гавкнула, виляя хвостом.

– Эх ты, предательница, – усмехнулся Артём, залезая в холодильник. Ещё вчера он положил туда все куски мяса и овощи для завтрака Томы.

Он старался кормить собаку правильно, как советуют в интернете. Артём всегда был прилежным мальчиком и учеником. Тома крутилась в его ногах.

Снова зазвонил телефон. Тёма замер с миской в руках.

Нет, чтобы там ни было, он больше не ответит.

Не успел он сбросить звонок, как, вытерев руки о полотенце, его приняла Света.

– Да? Угу. Поняла… – она подошла к холодильнику. На нём магнитом был прицеплен маленький блокнот с ручкой. – Записываю. Угу… Шестнадцать… – вырвав листочек, она, не прощаясь, сбросила звонок.

Артём заинтересованно смотрел на неё, пока собака обиженно не напомнила о себе.

– А, точно.

Он поставил миску, и Тома на время забылась.

– Ну…

– Что ну? – Света криво улыбнулась. – У меня две новости. Плохая и хорошая. Тебе с какой?

Артём вздохнул, проведя рукой по лицу.

– Давай с плохой. Зачем-то она же звонила.

– Да звонила как раз из-за хорошей, – пробубнила Света. – Но насчёт плохой… Прости, но твой дедушка умер.

Тёма задумался. Он не знал, как на это реагировать. С одной стороны, смерть – это всегда плохо. С другой – для него это абсолютно посторонний человек.

Закусив губу, он спросил:

– А что по хорошей? – Света била пальцами по кухонной тумбочке рядом с бутербродами.

– Ты больше не бездомный. И мне не придётся тебя долго терпеть.

– Что? – на ватных ногах он еле доплёлся до стула и упал на него. Тот возмущённо скрипнул в ответ. Света передала ему листочек.

«Улица Совеленская, дом шестнадцать, квартира пятьдесят семь. Нотариус в 16:30, ул. Пекина».

Тёма держал в руках листок, не в силах поверить происходящему. Он молча смотрел на буквы, снова и снова перечитывая адрес. Как мог дед, которого он не знал, оставить ему квартиру? Именно ему! Он мог отцу оставить. А ему-то почему?

Въехал Артём только неделю спустя, как все бумаги были подписаны. Мать ещё звонила несколько раз, но трубку он не брал. Света сказала: «Да пошла она к чёрту». Так Тёма и решил поступить. Правда, вслух такого не сказал.

Артём открыл дверь новым ключом и замер. Пахло пылью и старым потрескавшимся деревом. В воздухе витал въевшийся запах лекарств. Валерьянка противно щекотала нос. Чувствовались пропитавшие стены пот и болезнь. Витал сладковато-горький запах смерти.

Тёме не сказали, где умер дед, или где он похоронен, но парень был уверен, что в этой самой квартире.

Даже Тома замерла на пороге.

– Ну, чего встал, – Света легонько толкнула его вперёд. Она явно устала держать несколько его пакетов.

Артём не просил, но она всё равно вызвалась помогать ему с очередным переездом.

– Мда, ремонт тут делать долго, – присвистнула Света, проходя вглубь квартиры. Поставив вещи, она побежала к окнам. – Надо хоть проветрить, а то этот запах всё пропитает.

Артём медленно осматривался, отпустив Тому и закрыв за собой дверь. Дом будто замер в ожидании, будто ждал, что вернётся дед.

Тёма прошёл в комнату. На стене висели часы, замершие на одиннадцати.

Он зажёг свет, но его всё равно не хватало. Дальние углы так и оставались тёмными – сюда бы новую лампу.

В комнате был раскладной старый диван, столик с несколькими креслами и впечатляющая, огромная, на всю стену, старая стенка из шкафов и полок. Артём ещё таких не видел. Посередине стоял старый допотопный толстый телевизор. На стенах висели фотографии.

Тёма подошёл к одной из них. Она была чёрно-белая, старая, с потёртостями, но её явно любили. Там стоял молодой человек, пронзительно смотрящий в камеру с медалью на шее. На другой – была женщина, уже не молодая, но всё ещё очень красивая. Она смеялась, смотря куда-то за фотографию.

Артём медленно подошёл к одной из секций стенки и открыл дверцу. На верхней полке – аккуратные ряды пузырьков: нитроглицерин, каптоприл, энап, фуросемид. Все с наклейками «принимать 3 раза в день». Последний пузырёк почти пустой. Чуть ниже он увидел криво сложенную одежду. Видно, что человек пытался, но просто не мог сложить её ровно.

Тёма закрыл дверцу и открыл шкафчик под телевизором. Там было то, что он и думал – лежали старые потёртые документы. Парень достал целую стопку и сел на диван, рассматривая их. Пахло от них ужасно – вековой пылью и порченной бумагой.

Он достал старый, но аккуратный паспорт. Внутри на Артёма смотрел всё тот же мужчина с фотографии, но взгляд его был серьёзен и сосредоточен. За ним Тёма увидел маленькую красную книжечку – военный билет. Николай Семёнович Зарицын – младший сержант. В трудовой книжке были записи о заводе, мебельном магазине, ремонтной мастерской, а затем небольшая отметка о работе сторожа. Не закрытая. Для этой трудовой книжки он никогда не будет уволен.

Дальше лежали совсем старые документы. «Аттестат зрелости». Артём даже не знал о таком. Красный пионерский и комсомольский билеты. Даже маленькая красная звёздочка. Из неё на Тёму смотрел совсем маленький мальчик с пухлыми щёчками и улыбкой до ушей.

В коробке лежало несколько старых чеков, один из какого-то старого магазина «Версаль» и папка с квитанциями об оплате коммуналки.

В конце он увидел фотографии. Некоторые чёрно-белые, другие цветные. Он видел мальчишек в костюмах пионеров, несколько фотографий с ледового стадиона, семейные фотографии мужчины и женщины, а после – цветные со стариком и старушкой. Удивлённо Тёма посмотрел на две фотографии – маленького отца и крошечного себя. Он даже не помнил, что был таким. Весёлый, он куда-то активно забирался, когда его сфотографировали. Это было ещё до того, как всё развалилось.

Там было ещё много фотографий отца: маленького, взрослого, с молодыми девочками и даже играющего на баяне. А вот с мамой фотографий не было… Но ещё тут было много Тёмы. Фотографии, которых Артём никогда не видел – его учат кататься на велосипеде, он ест кашу с маслом, капается в песке и катается на качелях. Дед берег каждое такое фото. Но почему он никогда… Почему Артём его не знал?

На самом дне лежали… золотые и серебряные медали. Аккуратно отодвинув бумаги, Тёма удивлённо достал каждую из них. Несколько больших золотых медалей – «Чемпион СССР. Фигурное катание» – довольно тяжёлых, круглых, с мужчиной и женщиной в танце на льду. Четыре серебряные небольшие медальки с символами СССР.

– Да у тебя тут состояние, – Артём вздрогнул. Он не заметил, как в комнату вошла Света, неся в руках его сумку. Тёма задумчиво кивнул.

– У меня такое странное ощущение… – прошептал парень, а девушка недовольно повела плечом.

– Погромче, пожалуйста. Призраки тебя не услышат.

Тёма усмехнулся. Сейчас он чувствовал себя по-другому.

Нос начал чесаться. Стараясь сдержаться, он отвернулся, но всё равно громко чихнул раза три, а то и четыре, пока успокоился.

– Да ты в пыли уже весь, скоро задохнёшься.

Света прошла к балкону и открыла и его.

– Свет, у меня такое ощущение… Ты только не смейся, хорошо? Будто со мной вещи говорят. И рассказывают мне о жизни, которой я совсем не знал.

Света села рядом.

– Ну, так это не смешно. Вещи правда могут говорить… В этом плане. Не зря у нас же строят музеи, – девушка замолчала. – Я кое-что нашла… на кухне. Мне кажется – это твоё.

И она передала ему аккуратный белый конверт.

Письмо было написано огромными буквами, но некоторые всё равно было сложно прочитать. Они прыгали по листку бумаги, словно руки дрожали, пока писали.

«Привет, Артёмка. Прости, что говорю с тобой уже… так. Мы давно не виделись, очень давно. Я помню тебя совсем крохой. Но правда старался узнать тебя получше! Отец показывал мне твои первые зарисовки – ты всегда был талантлив. Надеюсь, ты продолжаешь писать. А если нет – то нашёл что-то другое, интересное. Очень надеюсь, что ты был счастлив, но понимаю, что, возможно, это не так.

Твоя мать запрещала нам видеться. Марина… Твоя бабушка очень её обидела. Она не хотела, чтобы та встречалась с нашим сыном. Возможно, она была права. Правда, если бы не это, то ты бы не родился.

Я знаю, что с твоей матерью было тяжело. И мне жаль, что я никак не мог помочь. Но своим последним желанием я хочу извиниться за своё безмолвие и бездействие. И очень надеюсь, что ты меня простишь.

Так же я очень, правда очень, хочу, чтобы ты был счастлив. В шкафу, за стенкой третьего сектора, ты найдёшь золото. Всё, что мы с Мариной скопили. А так же – деньги, которые я сохранил для тебя. Надеюсь, этого хватит, чтобы наладить жизнь.

Живи и… Прости… В общем, я желаю тебе только счастья.

Прощай, Тёма»

Дрожащими руками Артём отложил конверт. Он не знал деда, но словно почувствовал, что тот сейчас рядом с ним. Фотография деда словно улыбалась ему.

– Думаю, Свет… – Артём улыбнулся. – Скоро я смогу принимать тебя в гостях.

«Спасибо, дед, пусть я тебя и не знал».

Тома радостно тявкнула