Запечатлеть

Я кое-что понимаю в съёмке. На моих кадрах то, что люди не хотели бы видеть – сожжённые деревни, тела, измождённые напалмом и двенадцатилетние вьетнамки, продающие себя солдатам за плитку шоколада. Снимаю я, но на спуск нажимает Грег. У него свои принципы: ему плевать, какие снимки ждёт от него редактор "Звёзд и полос" – он снимает, чтобы сохранить на плёнке окружающее месиво. И верит, что, если люди увидят наши кадры, подобное больше не повторится.

Но оно повторялось.

Сразу после увольнения из "Полос" пришло приглашение в "Лайф", а за ним и членство в "Магнум фотос". Я утопал в ангольском дожде, ловил в объектив песчинки Сирии и Ливана и видел одни из самых красивых мест на планете. Но на плёнке отображались только насилие и боль. В какой-то момент я сломался.

Грег оставил меня в своём доме в Орегоне и отправился на новую войну со своим новым другом японского производства. Так я пролежал девять лет. Пока ящик не открыл Макс. Ему было четырнадцать, и он тоже хотел открыть людям глаза. И, наверное, тоже хотел попасть в "Лайф". Целыми днями мы бродили по лесу, среди гигантских секвой, до чьих вершин моя оптика не доставала. Я наводился то на сломанную ветку, то на вздрогнувший лист. Мы редко что-то снимали. Зато Макс постоянно ругался с матерью.

— Я не шляюсь! – Попытка незаметно выйти из дома опять не удалась. – Я занимаюсь поисками! Не надо мне указывать, на что тратить жизнь. Это моё дело!

— Станет твоим, когда стукнет восемнадцать…

Когда Хелен злилась, в её серых глазах поселялась сталь. Ещё когда я первый раз снял её портрет, я понял, что в этой хрупкой блондинке спрятана огромная сила. А ещё я понял, что Грег влюбился.

— …я устала от всех этих сказок. В восемь вечера я тебя из дома не выпущу. Что отец скажет, когда узнает какой глупостью ты занялся?

— Чтобы узнать, ему надо сначала вспомнить, что у него есть дом.

Когда мы оставались дома, Макс сидел, обложившись картами Орегона, чертил маршруты. Вся стена около кровати, была покрыта вырезками из газет: "Двое егерей встретили Бигфута", "Гигантские следы обнаружены на лесопилке Мэддисон". Десятки статей. И в каждой – обещание награды тому, кто наконец сможет поймать неуловимое существо на плёнку. А потому мы раз за разом направлялись в лес, наплевав на погоду и тревогу Хелен.

Как-то раз нам повезло. Дело было под вечер и Макс шёл в направлении города вдоль русла реки. Вдруг он остановился. Через секунду я различил тёмный двуногий силуэт, медленно пересекающий реку в пол сотне метров от нас. Я стал судорожно двигать линзами, но резкость не появлялась. Щёлк. Силуэт ускорился. Щёлк, Щёлк. Щёлк. Пропал в прибрежных кустах. Ещё несколько мгновений я смотрел в тёмные заросли, а потом заглянул Максу в лицо. Он крутил мой ручки, пытаясь понять почему я его подвёл. Так же, как когда-то Грега. Щёлк. Сработал автоспуск. Назад мы шли молча.

А через три дня приехал Грег. Несколько часов я терпеливо ждал на тумбочке, ловя отголоски рассказов о местах, в которых никогда не был. Потом разговор зазвучал ближе, и вскоре я снова оказался в руках Грега.

— Мама писала, что ты заинтересовался моим старым Лейкой. Мы с ним столько всего наснимали... Покажешь свои снимки?

Из рук Грега, я видел, как Макс смутился.

— У меня есть альбом…Но там не лучшие кадры… Лучше пойдём на чердак, фотографии уже должны были проявиться. – Его голос стал увереннее, в нём зазвучали греговские нотки. – На днях я встретил Бигфута у реки и сделал несколько кадров. Он был далеко и…Резкость сбилась, но я уверен, что что-то должно быть видно.

— Мой сын сфотографировал то, что мечтают увидеть миллионы…Ну дела. – Грег похлопал Макса по плечу, и мы отправились наверх.

На чердаке, как обычно, всё было залито красным сумеречным светом. Макс снимал одну фотографию за другой, и каждый кадр вызывал живое обсуждение. Я эту плёнку уже видел, а потому не надеялся. На всех снимках существо было в расфокусе, ничем не отличаясь от обычного человека в тени. На Макса было больно смотреть:

— Это точно был Бигфут, я чётко видел шерсть… – Он перебирал кадры, надеясь ухватиться за какую-то деталь. – Но резкость никак не удавалось настроить.

— Я тебе верю! В нашей профессии техника может подвезти. После Бангладеша, у него стал сбоить байонет на большой дистанции. Куплю тебе новый, этот своё уже отжил. Хотя…

Грег снял с зажима последний кадр и начал смеяться. Искренне, громко. Взглянув на снимок, Макс тоже залился смехом. Через минуту на чердак поднялась удивлённая Хелен, и смех стал ещё громче. И хотя они не слышали, я тоже смеялся, ведь последним кадром мне удалось запечатлеть то, что обычно никто не замечает. Мимолётную эмоцию удивлённого Макса, заглянувшего в мой объектив.

Их смех я бы тоже хотел сохранить.