Записки музыковеда 7

Король оперетты

Его уже при жизни поклонники именовали «императором Вены», а друзья «угрюмым медведем». Он и правда, не умел веселиться, но создал два десятка наполненных радостью, любовью и добром произведений, погружающих в мир праздника и торжества справедливости. Мастер венской оперетты Имре Кальман, которого Д. Д. Шостакович величал гением.

Эммерих Коппштейн – такое имя при рождении получил сын еврейского коммерсанта, родившийся 24 октября 1882 (сегодня – 141 год с того дня) в курортном поселении Шиофрок на берегу знаменитого озера Балатон. У Эммериха уже в раннем возрасте стали проявляться необыкновенные музыкальные способности, но в то время он совсем не думал о музыкальной карьере. В четыре года малыш мечтал стать портным. Родители же видели сына юристом и отдали его сразу в две школы – обычную и музыкальную. Мальчик учился очень старательно, но увлечённо занимаясь по всем предметам, он всё же музыке уделял особое внимание и каждую свободную минуту проводил за роялем, разучивая произведения великих классиков. Даже во время каникул мать с руганью оттаскивала его от инструмента, чтобы посадить за стол и накормить. Он мечтал о карьере пианиста-виртуоза.

В 1896 семья Карла Коппштейна из-за сильно пошатнувшегося финансового положения вынуждена была переехать в Будапешт. Для всех наступил сложный период, даже юному Эммериху, который в то время учился в пятом классе гимназии, приходилось помогать семье, зарабатывая деньги репетиторством и перепиской деловых писем. Тем не менее мальчик продолжал усердно учиться в двух школах. Первое публичное выступление молодого музыканта состоялось весной 1898 года, публика на этом концерте впервые услышала выступление Имре Кальмана. Это венгерское имя мальчик придумал себе сам, и под таким псевдонимом его впоследствии узнал весь мир. Юноше было пятнадцать лет, но он был такой маленький и худенький, что на следующий день журналисты в столичных газетах расхваливали замечательное выступление двенадцатилетнего вундеркинда. К сожалению, с инструментом и со своей мечтой вскоре пришлось расстаться - точно как кумир его юношеских лет Роберт Шуман, Имре «переиграл» руку, получив сильный артроз.

После окончания гимназии Кальман по воле отца вынужден был поступить в университет на факультет юриспруденции, но через год, не желая разлучаться с музыкой, втайне от родителей поступил в Музыкальную Академию. Отец был категорически против такого решения сына, но Имре стоял на своём. В результате молодому человеку пришлось уйти из семьи и самому зарабатывать на жизнь. Он пробовал свои силы как музыкальный критик в одной из крупнейших венгерских газет «Пеш­ти напло», а, кроме этого, сочинял музыку к весёлым куплетам для кабаре.

В 1904 году в Венгерском оперном театре состоялся успешный дебют Имре Кальмана как композитора. На концерте выпускного курса Академии музыки впервые прозвучало его симфоническое скерцо «Сатурналии». После окончания учёбы Кальман продолжил работать в редакции газеты музыкальным критиком, а всё свободное время посвящал композиции, и вскоре за камерно-вокальный цикл на стихи Людвига Якубовски получил премию Роберта Фолькмана. Это вознаграждение позволило Имре несколько недель провести в Германии, где он, воспользовавшись такой удачной возможностью, обратился во все известные немецкие музыкальные издательства, предлагая свои сочинения, но, к сожалению, везде получил отказ. Кальман вернулся в Будапешт расстроенным. Оказывается, его серьёзные произведения никому не нужны, а вот легкомысленная музыка, которую он сочинял для ресторанов, востребована и популярна! От досады Имре стал подумывать о сочинении оперетты, но в гневе отгонял от себя эту мысль: как это он, достойный ученик выдающегося Кёслера, опустится до такого несерьёзного жанра. Быть может, именно в такие мгновения и происходило рождение легендарного автора оперетт, а сложные жизненные обстоятельства складывались так, что Кальману необходимо было принять важное решение.

И вот в 1908 году он пишет свою первую оперетту «Осенние манёвры». Успех премьеры был настолько ошеломительный, что его назвали праздником победы, но самое лестное было то, что весь город уже на следующее утро распевал мелодии из нового спектакля. После показа в Будапеште оперетта также восторженно была встречена в Вене, Лондоне, Берлине, Гамбурге, Стокгольме, добралась до России, а затем с триумфом пересекла океан.

С этого времени жизнь композитора надолго и прочно связана с Веной, где начался первый, весьма плодотворный период опереточного творчества Кальмана. Он отмечен становлением его самостоятельного стиля. Кальман пишет оперетты «Солдат в отпуске», «Маленький король», но особенно в этом ряду вы­деляется «Цыган-премьер» (1912). И сюжет этой «венгерской» оперетты (конфликт «отцов и детей», любовная драма в соче­тании с творческой драмой артиста), и его музыкальное реше­ние говорят о том, что молодой композитор, идя по стопам Легара, не копирует его находки, а творчески их развивает, выстраивая самобытную версию жанра. После на­писания «Цыгана-премьера» он следующим образом обосновывает свою позицию: «Я пробовал в моей новой оперетте несколько отойти от излюбленного танцевального жанра, пред­почитая помузицировать от чистого сердца. Кроме того, я намерен придать большую роль хору, который в последние годы привлекался только как вспомогательный элемент и для заполнения сцены. В качестве образца я использую нашу опе­реточную классику, в которой хор был необходим не только, чтобы спеть в финалах "ха-ха-ха" и "ах", но и принимал боль­шое участие в действии». В «Цыгане-премьере» обратила на себя внимание также мастерская разработка венгеро-цыганского на­чала, которая будет играть важную роль и в дальнейшем творчестве композитора.

В Вену Кальман сначала только наезжал надолго, но окончательно перебрался, встретив там свою первую любовь Паулу Дворжак. Начался зрелый, самый плодотворный период в жизни композитора. Он открывается в 1915 го­ду «Королевой чардаша» («Сильвой») – опереттой, триумфальному шествию которой не могла помешать даже Первая мировая война. Искрометные кальмановские мелодии пели по обе стороны фронта. Пришедшая к Кальману мировая слава была омрачена ударами судьбы – одним за другим. Имре получил известие о смертельной болезни отца, безвременно скончался его любимый брат Бела. Кальман впал в депрессию, выход из которой ему помогла найти его любимая Паула и, конечно же, усердная работа. В этот период Имре сочинял произведение за произведением, мелодии из них становились шлягерами и распевались в разных уголках земного шара. Именно тогда возникают кальмановские шедевры: «Баядера», «Голландочка», «Графиня Марица», «Принцесса цирка», «Герцогиня из Чикаго».

В феврале 1928 года умирает горячо любимая Паула. Однако через полгода в жизнь композитора, который был в то время на пике славы, вошла другая женщина – Вера Макинская. Русская эмигрантка так обворожила Имре, что в 1930 году состоялась их свадьба. В тот период своей жизни Кальман был необычайно счастлив: у него была любимая жена, впоследствии подарившая композитору троих детей. И вскоре Кальман пишет «Фиалку Монмартра», не убоявшись того, что на этот же сюжет (по повести А. Мюрже) 35 лет назад создал свою оперу великий Пуччини.

Этот плодотворный период творчества Кальмана завершает «Императрица Жозефина» (1936), поставленная уже не в Вене, а за пределами Австрии, в Цюрихе. А следом грянула Вторая мировая. В марте 1938 Гитлер осуществил «аншлюс» Австрии. Над семьей Кальмана сгущались тучи. Уже через пять дней он был срочно вызван в Имперскую канцелярию, где ему в унизительной форме напомнили, что он – еврей, но поскольку рейхсканцлер ценит музыкальные заслуги Кальмана, то, несмотря на происхождение, ему готовы предоставить статус почётного арийца и разрешить проживание в Австрии. Возмущённый композитор, воспринявший это как оскорбление, дерзко и гордо отказался от такой «милости». После этого, конечно, надо было бежать из Австрии. Сначала семья отправились в Цюрих, а затем переехала в Париж. Но и там оставаться было опасно, так как немцы быстрыми темпами приближались к французской столице, и в 1940 году Кальману ничего более не оставалось, как поспешно переезжать в США.

В Америке Кальману пришлось не сладко: он совсем не знал английского, а американцы почти не знали его и его музыки. Однако Имре не сдался, Он добился концертного турне по стране, мелодии оперетт Кальмана стали входить в моду. После долгого перерыва в 1945 году увидела свет его новая оперетта «Маринка».

Имре постоянно следил за событиями, происходящими в Европе. В связи с известием о гибели в концлагере обеих его сестер, Кальман перенес инфаркт, а зимой 1948 года вернулся в Европу. По настоянию жены семья поселилась в Париже: там обитала большая русская диаспора. Первым делом в 1949 году Имре побывал в Вене, где посетил могилу Франца Легара, а через некоторое время, вернувшись в Париж, он перенёс инсульт, а затем ещё один инфаркт. Несмотря на тяжёлое состояние здоровья, Кальман продолжал работать и заключительную ноту в своей последней оперетте «Аризонская леди» написал за день до смерти - 30 октября 1953 года. По замыслу Кальмана, его последнее произведение должно было стать первой радио-опереттой. Причем композитор мастерски написал не только музыку, но и текст, что сделало спектакль ярким и интересным. Это произведение, как он говорил – дань континенту, который приютил его семью в тяжёлые времена.

Кальман очень любил Вену и завещал похоронить себя именно в этом городе. Его могила находится недалеко от захоронений великих композиторов: Л.В. Бетховена, И. Брамса и И. Штрауса. После кончины композитора в память о нём его жена Вера учредила «Фонд имени Кальмана», главной задачей которого являлась материальная поддержка молодых талантливых музыкантов во всём мире.

Имре Кальман оставил для потомков богатое творческое наследие. Его оперетты до нынешнего времени пользуется большой популярностью. Объяснить это можно прежде всего несомненными достоинствами его музыки: ярким мелодизмом и блестящей оркестровкой. Этому искусству, по словам самого композитора, он всю жизнь учился на произведениях П.И. Чайковского, которого считал главным своим кумиром. Кроме оперетт, перу Кальмана принадлежат симфонические, фортепианные и вокальные сочинения, но их мало кто, кроме историков музыки, знает.

Вместе с Легаром Кальман создал так называемую «неовенскую оперетту». Из легкой развлекательной комедии с ловко закрученным сюжетом, всевозможными переодеваниями, обманами, неузнаваниями, оперетта превратилась в настоящую лирическую музыкальную драму (точнее, мелодраму). Она приблизилась к современности (пусть часто условной и приукрашенной) и к подлинным чувствам людей.

Подобные явления в это же время возникли и в европейской опере. Оперные про­образы жанра проступают у Кальмана очень определенно – и в трактовке сюжетов, и в музыкальной стилистике; не случайно «Сильву» называют «опереточной парафразой "Травиаты"», а «Фиалку Монмартра» уподобляют пуччиниевской «Богеме» (недаром И.И. Соллертинский метко назвал Кальмана "главным пуччинизатором европейской оперетты"). Оперная природа мышления Кальмана ярко обнаруживается и в области композиционно-драматургической.

Кальман был до мозга костей человеком театра, автором ярко индивидуальной сценической концепции. Композитор достигает такого уровня драма­тизма и конфликтности в развитии основной линии действия, какого прежде не знала оперетта. Тяготение к заостренным сценическим ситуациям сочетается у него с небывалой интенсив­ностью экспрессии: здесь вибрирует неподдельная страсть. В опереттах Кальмана велика роль хора и оркестра, они способствуют активной разработке музыкальной драматургии, насыщаются подлинно симфоническим развитием. Ансамбли, и в особенности , по-оперному большие, развитые финалы актов, становятся у него опор­ными точками формы и узловыми моментами действия.

Драматургическая цельность кальмановских оперетт достигается и за счет некой сложившейся структуры, в общих чертах намеченной уже в «Цыгане-премьере» и окончательно сложившейся в «Сильве». Комическое начало оттесняется на периферию сюжета, а в центре его - любовная пара героев, конфликт между которыми достигает апогея во 2-м акте, в третьем же следует неожиданная легкая счастливая развязка. Вся остальная часть сюжета разворачивается как серия интермедий с участием второй, комедийной пары (как правило, друзей, родственников главных героев, или, во всяком случае, представителей того же социального круга), а также пары «комических стариков» с подчеркиванием их физической немощи. Эта схема так или иначе вос­производится во всех последующих произведениях композитора. Конечно, здесь слегка попахивает шаблоном, но Кальман преодолевает его убедительной реализацией испытанной схемы, яркостью музыкального языка, обаятельнейшим мелодизмом, рельефно­стью образов.

Я знаю, что полстраницы партитуры Листа перевесит все мои оперетты — как уже написанные, так и будущие. Большие композиторы всегда будут иметь своих поклонников и восторженных почитателей. Но наряду с ними должны существовать и театральные композиторы, которые не пренебрегают легкой, жизнерадостной, остроумной, нарядно приодетой музыкальной комедией, классиком которой был Иоганн Штраус.

Так говорил Имре Кальман, вошедший в историю музыкального театра как один из крупнейших мастеров опереточного жанра. Произведения Кальмана сегодня обязательно входят в репертуар всех музыкальных театров, они постоянно звучат со сцен концертных залов и телевизионных экранов. Это несмотря на все большее признание потомка оперетты – мюзикла. Как тут не вспомнить Роберта Шумана: «Две вещи на земле очень трудны, во-первых добиться славы, во-вторых, ее удержать. Только подлинным мастерам это удается: от Бетховена до Штрауса — каждому по-своему». Имре Кальману это удалось в полной мере.

Последнее детище Флоримона Эрве

Исполнилось 140 лет со дня премьеры оперетты Флоримона Эрве «Мадемуазель Нитуш». Эта дата заслуживает быть упомянутой потому, что Эрве принадлежит честь открытия нового музыкально-театрального жанра – оперетты. Композитору принадлежит приоритет и в изобретении самого названия жанра, хотя в нем нет особой хитрости - просто «маленькая опера».

Необычная, достойная авантюрного романа жизнь композитора легла в основу его последней и лучшей оперетты.

Он родился 30 июня 1825 года в маленьком городке Уден на севере Франции в семье французского полицейского, женатого на испанке, и получил имя Флоримон Ронже. Мальчик обладал прекрасным голосом, поэтому с ранних лет пел в церковном хоре. После смерти отца в 1835 году он едет в Париж.

Однажды долговязый юноша бродил по улицам и оплакивал свою не складывающуюся жизнь. Он пережил сильнейшее потрясение, когда в приютившую его церковь пришел профессиональный органист, и Флоримону оказалось не на чем играть. Продолжая всхлипывать, он обнаружил, что забрел в предместье Парижа. Там он увидел старинную церковь и решил в нее войти. Служащий храма подозрительно осмотрел гостя, ведь тот был таким худощавым, что вызывал только жалость. Прижав руку к груди, Флоримон воскликнул, что он тут по воле народа и только штыки могут заставить его уйти. Служитель даже не понял, что юноша процитировал знаменитого французского политика и оратора Оноре де Мирабо. Флоримон воспользовался растерянностью мужчины и быстро направился к органу. Услышав удивительные музыкальные импровизации, навстречу Флоримону спешно вышел священник. Он был несказанно рад приходу талантливого юноши и предложил ему занять пустующее место органиста. Радости парня не было предела, он только поинтересовался, в какую церковь забрел. Оказалось, что это церковь Бисетра – самой известной в столице психиатрической лечебницы.

В 1842 году молодой Флоримон стал услаждать хоралами слух душевнобольных, которые каждый день приходили на мессу. Очень быстро он понял, что музыка делает их спокойнее, даже самые буйные стали утихомириваться. Тогда Флоримону пришла в голову идея лечить пациентов больницы с помощью музыки. Новоявленный органист создал церковный хор, певчими которого стали пациенты. Естественно, поначалу зрелище это было не особенно приятным, но со временем больные все более воодушевлялись, и хор приобретал стройность и звучность. Чтобы не утруждать душевнобольных большими песнопениями, Флоримон специально сочинял небольшие кантаты и говорил, что это музыкальные пилюли.

Через пять лет началась двойная жизнь Флоримона. Он познакомился с актером-комиком Жаном Дезире. Смешному и упитанному артисту понравилась музыка молодого органиста, и он заказал ему создание композиций к своему бенефису. Одна мысль о сцене приводила Флоримона в восторг, о таком подарке судьбы он и мечтать не мог. Дезире смог пристроить музыканта на небольшие роли в театре на Монмартре. Правда, денег ему не платили, поэтому он по-прежнему зарабатывал, дирижируя хором больных. Каждый вечер органист тайком уходил из церкви в театр, а утром так же незаметно пробирался обратно. Если бы его церковное начальство узнало о таких вольностях, тут же выгнало бы его! У Флоримона Ронже от такого голова шла кругом: церковные хоралы путались в ней с веселенькими куплетами.

С этим надо было что-то делать. Работа на сцене все больше захватывала Флоримона. Ему уже было мало дополнять чужие музыкальные произведения, хотелось сочинять самому. Поэтому приближающийся бенефис Дезире был лучшим поводом блеснуть талантом. Худой и высокий музыкант рядом с маленьким и полным актером навеял ассоциацию с Дон Кихотом и Санчо Пансой. Так и назвал Флоримон свою первую оперетту. Узнав, что его имя будет стоять на афише, он тут же придумал себе псевдоним Эрве, чтобы в церкви не догадались о его двойной жизни. Теперь хоралы сочинял Флоримон Ронже, а оперетты – Флоримон Эрве.

«Дон Кихот» имел такой ошеломительный успех у публики, что выдающийся композитор Адольф Адан, автор знаменитых балетов «Корсар» и «Жизель», пригласил Эрве работать дирижером в свой театр Национальной оперы. Весной 1848 года «Дон Кихот» Эрве был поставлен на этой престижной сцене, а его мелодии стали напевать на бульварах Парижа. Теперь к Флоримону пришла слава, но Эрве было этого мало. Его захватила мечта о собственном театре, в котором можно было бы ставить лишь свои произведения. Благосклонная судьба и в этот раз пошла навстречу композитору. Эрве заинтересовался известный меценат – герцог Шарль де Морни. Эрве отказался от выгодного предложения стать его личным секретарем, но попросил помочь в создании театра.

У Флоримона Эрве началась новая жизнь. Сняв помещение кафешантана, 8 апреля 1854 года он открывает на бульваре Тампль театр «Фоли нувель». Слово «фоли» (сумасбродство, безумство) стало не просто названием культурного заведения, а неким « брендом» Флоримона, который в своем театре и композитор, и драматург, и ведущий певец-актер. Эрве открывает свой театр «Жемчужиной Эльзаса» - дуэтом уличной торговки и юнца, написанном на утрированном парижском жаргоне. В зал со сцены хлынул поток веселых мелодий и множества дерзких шуточек. При этом героиня спектакля впервые на сцене исполнила что-то невообразимое – «непристойный» танец канкан – именно Эрве перенес его из кабаре на театральную сцену. Таким было рождение первого в мире театра оперетты. Сначала Флоримону разрешили ставить на сцене одноактные произведения лишь с двумя действующими лицами, чтобы у нового театра не возникло конкуренции с именитой «Опера комик». Но два исполнителя не давали Эрве «развернуться» на полную, и он начал искать пути обхода этой квоты. Так в его спектаклях стали появляться то глухонемые, то куклы, то трупы, которые начинали петь. Искусно обходя цензурные ограничения, Эрве пишет, например, терцет для двух персонажей и отрубленной головы, реплики которой подает суфлер.

Такой эпатаж приводил жадную до безумного веселья и острых ощущений парижскую публику в восторг. Молодые гуляки и их легкомысленные подруги толпами шли на «Сумасшедшего композитора», «Двугорбого верблюда» и другие произведения Эрве, которые проложили путь новому задорному театральному искусству. Эксцентрическая буффонада «Драма 1797 года» - пародия на кровавые мелодрамы. «Простреленный глаз», «Фауст наизнанку», «Хильперик» - пародии на известные оперы Россини, Гуно и Вагнера. В «Фаусте» Эрве подмечает основную слабость оперы Гуно – снижение философских мотивов Гете, превращение Фауста в оперного героя-любовника. И Эрве доводит это до абсурда. Фауст становится старым ловеласом, Маргарита – кокоткой, Валентин – грубым солдафоном, а партия Мефистофеля поручается певице, к тому же колоратурному сопрано, поющей сплошные трели и рулады.

Для своего театра Эрве создает более 80 оперетт. Одновременно концертирует в качестве дирижера во Франции, Англии и Египте. «Безумства» господина Эрве прогрессировали. А публика в восторге и ликовании требовала еще. Театр постоянно нуждался в обновлении репертуара, а Эрве сам уже не справлялся с созданием такого количества произведений. Он решился на смелый шаг и пригласил в «Фоли нувель» своих друзей – композиторов Жака Оффенбаха и Лео Делиба. Со временем театру разрешили ставить пьесы, в которых будет до 15 действующих лиц, а это уже был полноценный спектакль. Тогда Флоримон стал сочинять трехактные оперетты. Но если Делиб не остановился на оперетте, а стал очень успешен в балете ("Сильвия", "Коппелия") и опере ("Лакме"), то приглашенный Флоримоном Оффенбах начал опережать предшественника. Вскоре он открыл на Елисейских полях собственный театр «Буфф паризьен», и публика хлынула туда. Конечно, Эрве было трудно конкурировать с великим Жаком. Не тот масштаб дарования, не тот мелодический дар, не тот уровень композиторской техники. Расстояние между композиторами все увеличивалось.

В 1870-х годах зрители почти перестали ходить в «Фоли нувель», и Флоримону Эрве пришлось закрыть свой театр. Публика забыла о композиторе. Коротая одинокие вечера, он снова вернулся к духовным сочинениям. А после гастролей в Англии и вовсе остался в Лондоне дирижером.

Музыкант сожалел лишь о том, что ему перевалило за 50, и жизнь почти окончена. Но жизнь на прощание подарила ему свою улыбку.

В 1883 году к Эрве пришла актриса Анна Жюдик. Раньше она блистала в его театре, а затем ушла к более успешному Жаку Оффенбаху. Анна попросила Эрве написать для нее оперетту, которая не была бы насыщена техническими сложностями, ведь прима уже постарела и начала терять голос.

Эрве не спал всю ночь, он все думал, как вернуть молодость. Флоримон вспомнил о своей жизни и решил положить ее в основу оперетты, либретто которой написал солибреттист многих оперетт Оффенбаха и бессмертной оперы «Кармен» Анри Мельяк. 26 декабря 1883 года в парижском театре Варьете была впервые представлена «Мадемуазель Нитуш». Она снискала бешеный успех французской публики. Здесь талант Эрве обернулся своими лучшими сторонами: умением прекрасно чувствовать театр, улавливать ситуацию дня, способностью создать лаконичную, броскую, врезающуюся в память мелодию, отлично спародировать чужой стиль. Зрители и не замечали, что партия Анны Жюдик очень проста.

По своей структуре «Мадемуазель Нитуш» близка водевилю. Здесь всего 13 музыкальных номеров, включая увертюру и два оркестровых антракта (у Оффенбаха до 30). Музыка появляется мотивированно по ходу действия, как в индийском фильме: например, героиню просят спеть, станцевать. И все же это оперетта - отдельные музыкальные номера, а главное — большие музыкальные финалы намечают контуры музыкальной драматургии, когда на музыку, как говорил Оффенбах, «кладутся ситуации».

Сценический псевдоним героини оперетты «Нитуш» происходит от французского выражения «sainte nitouche», означающего недотрогу, причем с оттенком лицемерного притворства, чему соответствует используемое в русском переводе слово «лисичка». А имя героя - Флоридор явно перекликается с именем композитора.Действие происходит в первой половине XIX века во французской провинции. Главная героиня, Дениза де Флавиньи — юная воспитанница монастырского пансиона. Она раскрывает тайну учителя музыки Селестена: оказывается, он не такой ханжа и зануда, каким старается казаться, он ведёт двойную жизнь. За пределами монастыря он весёлый прожигатель жизни Флоридор, сочинитель оперетт для своей любовницы, актрисы Корины. Вечером Селестен в очередной раз тайком сбегает в город, чтобы присутствовать на премьере своего последнего творения. Дениза следует за ним в театр. Вздорная Корина устраивает скандал и отказывается играть в оперетте. Дениза, знающая партитуру наизусть, выходит вместо неё под псевдонимом «Мадемуазель Нитуш» и покоряет публику своим исполнением. В зале среди других присутствует молодой лейтенант Фернан Шамплатро, который влюбляется в Денизу. После ряда смешных недоразумений всё приходит к счастливому финалу.

Ни одна из других оперетт Флоримона Эрве не пережила своего создателя. Но эта живет и по сегодняшний день, ставится в театрах, многократно экранизована (в том числе и у нас – фильм «Небесные ласточки»).

После премьеры «Мадемуазель Нитуш» Флоримон Эрве прожил еще девять лет, но годы эти были печальны. Никто не заметил, что композитор почти не выходил из дома, не звал гостей и стал бормотать что-то несвязное. Казалось, будто последнее его детище забрало у Эрве не только настроение, но и жажду жизни. У него развилась душевная болезнь, и он оказался там, где 50 лет назад начинал свой творческий путь – в психиатрической больнице Бисетра. На этот раз композитор здесь стал пациентом. Он ушел из жизни 4 ноября 1892 года, так и не обретя рассудка.

По иронии судьбы его похороны были такими же «двойными», как и вся жизнь Эрве. Воспитанник «Фоли нувель» актер оффенбаховского театра Жозе Дюпюи опоздал на репетицию и сказал, что был на похоронах Эрве, упрекая коллег в том, что они там не присутствовали. Но коллеги получили письменное уведомление, что похороны назначены лишь на следующий день. Актеры были в недоумении. Придя под своды церкви, они увидели... китайцев. Оказалось, что здесь хоронили видного ученого-китаиста, который был однофамильцем Эрве.