Запутанные. Непроявленная реальность

Пролог

Плывущая в космической пустоте станция выглядела хрупкой и ненадёжной. Почти полторы тысячи метров ажурных конструкций, соединённых тонкими фермами-переходами, в обрамлении раскинувшихся во все стороны панелей солнечных батарей, противометеоритных экранов и выдвинутых наружу причальных шлюзов с пристыкованными к ним челноками, не выдержали бы напора даже сверхразрежённой атмосферы Марса или Титана или обрушились бы под собственным весом даже на поверхности не обладающих высоким гравитационным полем Цереры и Весты. Иное дело — околозе́мная орбита с высотой около 400 километров, где влияние атмосферы близко́ к нулю, а вес — просто отсутствует.

Станция «Галилео-16» рассчитывалась именно для этого случая: круговая орбита в плоскости эклиптики, откуда легче всего запускать межпланетные аппараты, наиболее экономичная в плане энергозатрат и логистики.

На каждом витке станция дважды пересекала земной экватор.

Над океанами смотреть было нечего. Покрытая туманом вода выглядела всегда одинаково: плотная серая хмарь без признаков жизни. Разглядывать материки было чуть интереснее. Но — только утром и днём, когда облака над тропиками рассеивались под жаркими солнечными лучами.

На этом витке станция пролетала над Амазонией, с юго-запада на северо-восток, в полдень по местному. Солнце стояло в зените, полосы тёмно-зелёной растительности перемежались с гладью широченной реки, словно бы разрывающей континент на две неравный части. Севернее и южнее, ближе к тропическим параллелям, буйная зелень джунглей постепенно сменялась жёлтыми пятнами песчаных пустынь и бурыми проплешинами каменных пустошей...

Прильнувшая к иллюминатору Тари невольно сравнивала южно-американские тропики с такими же африканскими и азиатскими. В Африке было больше лесов, в Азии — пустошей. Общее, что их объединяло — ни там, ни там люди давно не жили. Как, впрочем, и в бо́льшей части Южной Америки. Южное полушарие вообще было заселено на порядок меньше, чем Северное. Причина простая — климат и особенности географии...

— Госпожа Эка, — послышалось сзади.

Женщина обернулась.

У входа в отсек, держась за поручень, висел Кларк, репит из её экипажа.

— Что-то случилось?

— Командир станции просит вас прибыть на центральный.

— Хорошо. Буду через двадцать минут.

— Он говорит: срочно.

Батари нахмурилась. Ссориться с Дожилье не хотелось. Этьен был неплохим парнем, к тому же, ещё человеком, а не примой, как она или Абу Саид, её заместитель. Тем не менее, обозначить свой статус всё-таки стоило, как официальный, так и негласный космический, принятый в среде космонавтов.

— Передай Дожилье: быстрее я не смогу, у меня дела.

— Я понял, госпожа Эка. Разрешите идти?

— Иди.

Кларк развернулся и ловко «нырнул» в переходной люк.

Тари мысленно усмехнулась. Ходить в космосе можно было лишь по спортивным дорожкам в сбруе из притягивающих ремней, однако Устав есть Устав и некоторые привычные фразы не менялись в нём уже пару-другую веков.

Вновь повернувшись к иллюминатору, командир экспедиции «Ганимед» окинула взглядом черноту космоса над планетой. С этого ракурса можно было увидеть не только отдельные выступающие наружу конструкции станции, но и, как минимум, три сопровождающих «Галилео» аппарата Системы. Они обозначали себя сами, с помощью специальных сигналов, передаваемых каждому живому разумному прямо в мозг, посредством квантово-запутанной связи.

Для каких целей предки создали Систему, Батари, конечно, знала, но как она действовала сегодня, насколько изменился со временем её механизм, прима не представляла. Примам это было знать не положено, как, впрочем, и большинству обычных людей и репитов. Тари даже подозревала, что полностью устройство Системы неведомо никому, кроме, быть может, искусственного интеллекта самой Системы...

Десятки тысяч космических аппаратов: спутники-наблюдатели, терминаторы и инспекторы. Тысячи наземных станций. Сотни хорошо защищённых дата-центров. Мощная сетевая структура. Тотальный контроль и... почти абсолютная свобода действий, которой невозможно воспользоваться, а можно только принять к сведению и приспособить под нужды цивилизации...

Цивилизация статуса. Так, помнится, назывался какой-то древний роман какого-то древнего автора. Тари его не читала, но слышала от других, что там всё неправда, чушь, полная белиберда и вообще, в реальности всё совсем по-другому. Тари не спорила, но... Нынешняя цивилизация и вправду базировалась на социальном статусе её представителей, скрупулёзно высчитываемом Системой для каждого гражданина в каждый момент времени, и одному человеку, каким бы он статусом ни обладал, изменить эти принципы было решительно невозможно...

* * *

Ощетинившийся антеннами спутник напоминал взъерошенного ежа. Хищные жала сканеров и радаров ощупывали пространство невидимыми лучами. В нескольких сотнях километрах внизу проплывала погружённая в ночной мрак Земля. Сверкающая огнями цивилизация оставалась где-то далеко на юге и севере, а здесь, в тропическом поясе, всё было затянуто сплошной пеленой облаков.

Под облаками царил настоящий ад. Обитатели местных джунглей давно позабыли о том, что такое прохлада. Сорок пять градусов ночью и шестьдесят днём, когда облака рассеются. Пар, поднимающийся от мангровых зарослей, и пышущие жаром склоны каменных россыпей. На них вполне можно было бы приготовить себе обед или ужин, вот только желающих это сделать тут почти не водилось. Те экстремалы, которые время от времени наведывались сюда в поисках адреналина, предпочитали отнюдь не горячую пищу, а совершенно обратное — охлаждённую, почти ледяную смесь, подаваемую в скафандр через специальные трубки.

Экстремалы, да и вообще люди, спутнику были неинтересны. Он не обладал разумом, даже искусственным. Он просто выполнял заложенную в него программу. Получив команду извне и определив её как корректную, спутник включил двигатели ориентации и медленно развернулся. Накачка энергией боевых модулей заняла пятнадцать секунд, ещё столько же ушло на прицеливание.

Плотная облачность удару не помешала. Мощный энергетический луч играючи пронзил километровую толщу водяной взвеси. Попавшее под раздачу строение, и так уже наполовину разрушенное, окуталось облаком пыли, а когда пыль рассеялась, на его месте осталась лишь груда обломков.

«17-52 гамма-прим. Объект уничтожен. Требуется подтверждение приоритета», — полетело в эфир.

«Инспектор 3-6 альфа. Текущий приоритет подтверждён».

Снова включились двигатели ориентации.

На управляющий модуль пошли сигналы от контролирующих поворот гиродинов.

«Расчётное», — сообщил через десять секунд датчик астрокорректора.

«17-52 гамма-прим. Дежурный режим. Принято к исполнению».

«Инспектор 3-6 альфа. Дежурный режим подтверждён».

Вернувшийся в прежнее положение спутник выдвинул штанги пассивной ориентации и продолжил свой бег по орбите...

Остров Выборг

Санаторий считался статусным. Или даже — высокостатусным. Абы кого сюда не селили. Топ-менеджеры корпораций, крупные государственные чиновники, генералы полиции и спецслужб, медиамагнаты, обладатели значительных состояний, серые кардиналы бизнеса и политики, дипломаты высокого ранга, представители важнейших международных организаций...

Здесь было не принято говорить о делах.

Здесь просто отдыхали. Поправляли здоровье, подлечивали нервишки, наслаждались свежим морским воздухом и шелестом волн за окном.

Пляжный сезон начинался, как правило, в середине апреля, а в начале весны тут было ещё слишком ветрено и прохладно. Дневные температуры не поднимались выше двадцати градусов, а ночные нередко опускались ниже плюс десяти. Поэтому ранней весной высокопоставленные гости чаще всего просто гуляли по территории среди кипарисов и пальм или поднимались на смотровую площадку и разглядывали в бинокли и подзорные трубы Финский залив.

Особенный интерес у всех вызывала взмывающая из воды «свеча» Лахта-центра.

По прямой до неё было около сорока километров.

Вечером в лучах заходящего Солнца она сверкала и переливалась всеми цветами радуги, словно башня волшебника, сохранившаяся только с помощью магии, единственная из целого города, погружённого на морское дно стараниями злых колдунов...

Евгений Семёнович делал вид, что тоже подвержен этому развлечению, но приходил на площадку не вечером или днём, когда здесь полно народа, а рано утром, после восхода, когда над морем ещё стоял плотный туман. В гордом одиночестве он усаживался в плетёное кресло перед длиннофокусной смотровой трубой 20-тикратного увеличения, пододвигал треногу поближе и не менее часа изображал из себя любителя «красивых» морских пейзажей. Туман постепенно рассеивался и превращался в слоистое облако, из которого, словно острая чёрная тень, торчала угрюмая башня давно исчезнувшей топливной корпорации...

Немолодому мужчине она была неинтересна.

Он находился здесь по совершенно другому поводу.

— Господин Долинцев?

Евгений Семёнович неспешно закрыл папку с отчётом о магнитосфере Земли и повернул голову.

В паре шагов от кресла стояла девушка. Фигуристая. Зеленоглазая. Рыженькая. Лет 25-26. Судя по деловому костюму и бэйджику, из управляющего персонала.

«Имя: Надежда. Физическое состояние: прима, — быстро прочёл мужчина на появившейся перед глазами инфопанели. — Социальный статус: 447. Здоровье: 96. Коммуникация: 315. Профессиональное мастерство: 76».

Буквально через секунду на панели вспыхнула ещё одна характеристика:

«Интеллект: 138».

Евгений Семёнович приподнял бровь.

Примам разрешалось скрывать интеллект и харизму, и они их обычно скрывали.

Впрочем, у этой примы соцстатус был довольно высоким (ещё 53 единицы, и получит право голосовать на выборах), а учитывая неплохие коммуникацию, мастерство и место работы, уровень интеллекта лишь дополнял уже сложившийся имидж, и демонстрировать его было в интересах самой примы.

— Вы что-то хотели?

— Я просто хотела спросить...

Девушка на секунду замялась.

Евгений Семёнович подбодрил её лёгким кивком.

— Понимаете, я отвечаю за всех постояльцев вашего этажа, и... по утрам здесь прохладно... даже, скорее, холодно. И если вы вдруг простудитесь, а я заметила, вы приходите сюда уже пятое утро, то... короче, мне попадёт... — под пристальным взглядом мужчины Надежда совсем стушевалась, но всё-таки выправилась и, вынув руки из-за спины, протянула ему какой-то пакет. — Вот. Возьмите, пожалуйста. Хотя это, конечно, не принято...

«...надоедать статусным отдыхающим», — мысленно закончил Долинцев.

В пакете оказался тонкий шерстяной плед.

— Спасибо, конечно, но вынужден отказаться, — покачал головой мужчина, возвращая пакет. — Со здоровьем у меня всё в порядке.

Сказал и тоже продемонстрировал даме одну из характеристик.

«Здоровье: 98».

— Никогда бы не подумала, — ошарашенно пробормотала та и отступила на шаг. — Простите, что побеспокоила.

Евгений Семёнович посмотрел на неё с интересом. Статус позволял ему узнать о девушке-приме чуть больше положенного.

Текущий возраст: 31

Первая жизнь: 76

Базовое сканирование: 34

Базовая профессия: элитный эскорт

Базовое мастерство: 475

Базовый статус: 992

Что ж, теперь становилось понятно, какие задачи возлагались на неё руководством элитной здравницы. Долинцев против такого развития ситуации не возражал. Сколько ещё времени ему придётся здесь провести, неизвестно, а неизбежную скуку можно развеивать не только чтением и прогулками.

— Присаживайтесь, — указал он на соседнее кресло.

Дама присела, изящно изогнув спину.

Мужчина вновь приложился к подзорной трубе.

— А я ведь когда-то даже бывал внутри, — небрежно заметил он секунд через десять, указав на далёкую «башню».

— Внутри? — удивилась девушка. — Но... вы же не прима и не репит. И вообще — настолько старым не выглядите.

Евгений Семёнович улыбнулся.

— А на сколько я, по-вашему, выгляжу?

Надежда снова смутилась.

— Ну... я думаю, лет сорок пять... Или, может, чуть больше.

— Чуть больше, — хмыкнул мужчина. — Я состоял в комиссии по изучению артефактов и спускался туда в акваланге. Там много что сохранилось, но поднимать ничего не стали. Решили оставить как есть... Кстати, — сменил он тему беседу. — Что вы делаете сегодня вечером?

— Я? Да, в общем-то, ничего. Моя смена заканчивается в половину седьмого.

— Не против, если я приглашу вас на...эээ... променад по окрестностям?

— Не против, — быстро ответила девушка.

— Отлично! — Долинцев кивнул и отвернулся к прибору. — А сейчас... хм, прошу извинить, но мне надо побыть одному.

— Да-да, конечно. Я понимаю...

Прима поспешно поднялась и, ещё раз извинившись за беспокойство, направилась к выходу.

Когда она скрылась из виду, Евгений Семёнович оторвался от окуляра и посмотрел в угол площадки.

— Тэс! Подойди.

От увитой виноградом колонны отделилась крупная тень и двинулась в сторону господина Долинцева.

— Почему ты не предупредил меня? — строго спросил Евгений Семёнович подошедшего.

— Опасности не было, — пожал тот плечами.

— Это неважно. Ты всё равно должен был отправить сигнал.

— Простите, хозяин. Больше не повторится.

Долинцев окинул слугу внимательным взглядом.

— Ещё что-нибудь заметил?

— С Лахта-центром вы чуть было не прокололись.

— Это был тест, — усмехнулся хозяин.

— Тест?

— Да. Для примы — на интеллект, для тебя — на сообразительность.

— И как? — осторожно поинтересовался Тэс.

— Она его выдержала. Ты... хм...

— Я понял, — кивнул слуга. — Обман не всегда обман. В большинстве случаев это лишь недосказанность.

— Молодец! Ты делаешь успехи, — похвалил Евгений Семёнович.

— Я стараюсь, хозяин.

— Кстати, сегодня ночью ты можешь побродить по окрестностям. Можешь даже посетить местный архив. Насколько я помню, там есть интересные раритеты.

Слуга неожиданно ухмыльнулся:

— Не объясняйте, хозяин. Этой ночью я вам мешать не буду.

Долинцев открыл было рот, чтобы ответить, но неожиданно замер по полуслове.

Вызов, которого он дожидался пять дней, наконец, поступил.

«Это я».

«Я понял. Какие успехи?»

«Объект полностью уничтожен».

«Способ?»

«Орбитальный удар».

«Ты не пострадала?»

«Нет. Я успела уйти. Меня предупредили».

«Кто?»

«Неизвестно. Сигнатуру сигнала скину попозже, обычным каналом».

«Журнал у тебя?»

«Да».

«Хорошо. Когда тебя ждать?»

«Пока не знаю. И, кстати, я вернусь не одна».

«Что значит не одна?»

«Там на станции было ещё четверо. Трое погибли. Одна выжила, но состояние тяжёлое. Я её вытащила. Очень интересная девочка. Хочу отправить её в Москву, через Си Линг».

«Хорошо. Я приму́».

«Спасибо. На этом всё. Я отключаюсь».

«Понял. До встречи».

Долинцев очнулся и посмотрел на слугу.

— Всё отменяется. Сегодня днём мы должны быть в Москве.

— А как же... приключения? — кивнул тот на лестницу, по которой пару минут назад ушла прима.

— Приключения, говоришь? — усмехнулся хозяин. — Нет, Тэс. Это вовсе не те приключения, из-за которых можно забыть о делах...