Зарисовка: придворный аспект

Зарисовка, придворный аспект

Зал, где принимали высоких гостей, высотой достигал трех человеческих ростов, расписные колонны подпирали резной потолок, с карнизов свисали алые, расшитые золотой нитью гобелены, сотканные из самой дорогой шелковой нити. Раздвижные ширмы из тонкой полупрозрачной бумаги отгораживали собирающихся гостей от прохладного ветерка и сумрачного вечера. Спускающиеся с потолочных балок пузатые фонари бархатисто-алые легко покачивались, разбрасывая рассеянные блики по тканям, лицам, золотым украшениям и прозрачным камням, заставляя их сиять и сверкать.

Подвески, покачивающиеся перед лицом, не давали сосредоточить взгляд ни на одном из присутствующих. Свет сотен огней, преломляясь на гранях хрустальных кристаллов, заставлял глаза слезиться.

Шум от разговоров, шелест богатых многослойных одеяний и бряцанье драгоценностей сливалось в один равномерный фон, различить в котором отдельные искры полезных разговоров было, пожалуй, невозможно.

Однако младший писарь Небесного двора неспешно шествовал через зал, и перед ним волнами расступались придворные. Помогало то, что одеяние его было вовсе не писарю положенное, а кому-то из высших вассалов Бессмертного императора. Соглядатаи, принявшие вид свиты, скромно шли следом, ловко направляя движение чуть непривычного к роскошному тяжелому, в пол, золотому одеянию, писарю.

Подойдя к помосту, на котором возвышался трон, младший писарь замер, склоняясь в поклоне. Поднялся послушно, следуя благосклонной руке Императора, расслабленно восседающего на устланном коврами и подушками сиденье, отошел в сторону на семь шагов, предоставляя место представления следующему гостю. Писарь удовлетворенно вздохнул, поняв, что занял условленное еще в Подземном министерстве место рядом с самыми важными и интересными гостями. И насторожил слух.

Чужестранцы одеты неподобающе просто, во что-то похожее на до неприличия короткие пао, в один слой, и штаны. Да, ткани выглядят дорого, отливают серебром при каждом движении, на обуви полно подвесок, пояса расшиты богатым узором, но один слой! И волосы у одного из гостей обрезаны по самые уши, а двух других заплетены в плебейские косы. И есть инкрустации, вырастающие из-под кожи, выглядящие как полированные изумруды, на висках, на лбу и на открытых кистях рук.

Наблюдение не мешает слушать.

Разговор ведется на незнакомом языке, но слышится что-то в интонациях, в гортанных, шипящих и скрежещущих словах, что позволяет отнести язык к тем, на которых говорят далеко на севере. Диалог идет между двумя гостями, третий стоит чуть позади и внимательно отслеживает окружение. Двое иногда прерывают разговор, старательно запоминаемый писарем, отвечая на вопросы любопытствующих придворных на ломаном низком синезе. Тех, кто обращался, писарь старательно заносил в мысленный каталог. Конечно, прислужники, порхающие вокруг, тоже запоминают все, но… всегда есть но.

Например, вот этот благородный господин с западного полуострова, явно прибывший в надежде заключить те или иные торговые соглашения со странными гостями. Те, конечно, предлагали товары с севера. Но действовали не как купцы или люди, имеющие хоть сколько незначительный торговый опыт.

Младший писарь происходил из семьи торговцев. Так что нет, эти гости никогда в жизни ничем не торговали. Хотя миссия их была не только посольская, но и торговая. Хотя бы один из трех должен иметь понимание!

Бесконечно странные люди, эти посланники. Люди ли?

Господин с западного полуострова растворяется в толпе, выносящей на суд Императора следующего лорда.

Однако пестрая толпа шевелится, выдыхает в унисон, и по велению руки Императора расходится, открывая пустое пространство.

Младший писарь следует за важными гостями, которых с почетом провожают в первые ряды в разошедшейся полукругом знати.

Церемониймейстер, возникший словно из ниоткуда, провозгласил неожиданную для многих гостью. Младший писарь не рассматривал пристально вдовствующую императрицу – тетю, а внимательно наблюдал за гостями.

Ах, несомненно, вдовствующую императрицу они не знали, но определенно знакомы с нарядом. Не нужно смотреть, чтобы знать, что почтенная дама наряжена в традициях родины своих предков. Это серебро и чернь, это непокрытые волосы, заплетенные в сложные косы. Но не эти позорные простые плебейские косицы. Это сложно нарисованное, новое лицо в синем и сером, а не привычном кроваво-красном и золотом. Это необычные длинные приталенные пао с незнакомым острым узором, это кожаные наручи, тяжелый пояс и спускающееся почти до талии чешуйчатое монисто.

За гранью внимания журчал разговор, обмен вежливыми словами, фразами перекидывалась царственная тетушка со своим Императором, легко и словно бы небрежно.

А посланники нервно шептались, подергивая пальцами. И вот странно, ничуть их слова не складывались в диалог, словно не друг с другом они разговаривали. Что ж, возможно, разговаривали они с незримыми духами. И язык этот был совсем-совсем другой, ни разу не опознаваемый, ни по интонациям, ни по звучанию.

Это… нехорошо.

Веер в руках младшего писаря шевельнулся, нервно затрепетал. Один из прислужников исчез в толпе позади.

- Тетушка порадует этого послушного племянника? – прозвучала над головами придворных воля Императора.

- Конечно, эта тетушка будет рада исполнить волю Императора, - ответствовала благодушно вдовствующая императрица. В унизанных темными кольцами пальцах шевельнулся веер.

Толпа раздалась еще шире, замолкли перешептывания. Выстроившиеся позади женщины незаметные прислужники в сером оказались музыкантами, и словно по мановению руки зал превратился в сцену.

Веер в руках женщины качнулся, набирая ритм, зазвучали барабаны. Теплый глубокий голос вознесся к резным сводам.

Писарь смотрел сквозь завесу сияющих кристаллов. И он видел, как мелко вздрогнули двое из гостей, услышав первые слова песни. Как лихорадочно шевельнул губами третий, недовольно щурясь и подрагивая мизинцем руки в такт быстрому, но протяжно-зовущему ритму барабанов и тягучей пронзительной флейты. Как они по очереди касались мочки уха, морщились, когда голос вдовствующей императрицы углублялся настолько, что в ушах начиналась дрожь. Как один из посланников, расширив глаза, перешел на третий за сегодняшний вечер язык, почти не скрывая разговоров с воздухом.

Младший писарь Подземного министерства не раз слышал завораживающие змеиные песни Вдовы Хан, не раз видел, как выдают секреты шпионы и воры под пристальным ее взором. Но Сказания Севера, всего лишь Сказания Севера, и посланники… больше не посланники. Опасные обманщики, разговаривающие с духами.

И с ними можно будет играть.

Флейта все угрожала, подчиняясь увитым темным металлом пальцам и полным алым губам, за которыми не было клыков.

Подземному министерству будет чем заняться в ближайшие годы.