Защитник

1998 год.

Дачники проводил лето традиционно: на грядках и шашлыках. Посёлок Горьяново не мог похвастаться застройкой из особняками богатой элиты. Здесь, вдалеке от города, не было ни красивых пейзажей, ни мест для промыслов, так что обосновались тут люди попроще: средний класс — семьи работников образования, медицины, разных отраслей промышленности. Некоторые участки выделили владельцам ещё при строительстве социализма, а остальные новые хозяева выкупили у последних спивавшихся аборигенов. Местных осталось всего ничего — менее десятка семей. Они подрабатывали у городских сторожами зимой, о чём вовсе не жалели: другой работы попросту не было во всей округе. Да и с появлением дачников продуктовая лавка стала приезжать сюда гораздо чаще.

Переулок Красный, зелёные обочины которого запылились из-за высохшей грунтовки, располагался на окраине посёлка. Несколько рядов одноэтажных домиков из кирпича и бруса с двускатными крышами своей тенью укрывали от солнца приехавших «на грядки» людей. В одном звучала музыка из радиоприёмника, в маленькой кухне другого гремел стук ножей о деревянные досочки: готовили окрошку. Напротив крайнего домика из силикатного кирпича, узкие окна которого скрылись за тёмным деревянным забором, мальчик — то был Максим, — рупором сложив ладони у рта, протяжно звал свою подружку:

— На-а-а-астя-я-я! На-а-астя-я-я!

В правом окне появилась детская ручка, отодвинула белый тюль. Смугловатая девочка выглянула на улицу, увидела друга и радостно ему замахала. Через мгновение в окошке уже никого не было. Максим же, пока ждал, решил попинать камешки в канаву, отделявшую участки на Красном от дороги. Ему легко было представить себя футболистом: спортивные штаны тёмно-синего цвета с тремя белыми косыми полосками на кармане и серая футболка с черепахами-самураями были формой его личной команды. Он раз за разом вёл «мяч» мимо воображаемых защитников и отправлял его на дно сквозь зелёную тину, похожую на натянутую сетку «ворот». «Матч» продлился недолго: входная дверь дома хлопнула, и к калитке прошлёпала Настя в зелёной майке с феями, джинсовой складчатой юбке, немного не доходившей до колен, и розовых резиновых тапочках. Перемахнув через короткий мостик через канаву, девочка оказалась на обочине и протянула Максиму что-то зажатое в кулаке:

— Привет! Это тебе!

— Привет! Спасибо! — Он принял угощение — сушку и шоколадную конфету, последнюю тут же раскрыл и отправил себе в рот. Фантик он положил в карман, вспомнив сурово грозящую ему мачеху: «Не сори направо и налево!»

Настя была чуть младше Макса, но это не помешало им сдружиться в городе, а затем вместе гулять по Горьяново и окрестностям: их семьи были соседями и там, и тут. Хоть Настя и была девчонкой, но с ней было весело и интересно: она любила лазить по зарослям кустов, кидаться стеклянными бутылками в стену, стрелять ягодами из напальчника и гоняться за котами, и потому быстро вошла в круг доверенных лиц Максима. Дети смело отправлялись на поиски приключений, даже не задумываясь, что кто-то из них мог рассказать родителям о том, где именно они были.

— Что мы сегодня будем делать? — спросила Настя.

Максим ответил ей сквозь хруст сушки:

— Похимичить можно, потом на речку пойдём.

— Давай! — заулыбалась Настя. Она смахнула за ухо тёмные волосы, постоянно налезавшие на глаза, и случайно заметила, что за ними кто-то наблюдает, выглядывая из-за угла на перекрёстке. — Ой, а кто это?

Максим посмотрел в сторону, куда указывала подруга, и увидел, что за ними следиткто-то такой же маленький, как они: из-за куста черноплодной рябины быстро выглянуло чьё-то лицо и тут же скрылось за ветвями.

— Пошли, посмотрим, — предложил мальчишка и двинулся вперёд.

— Пошли, — отозвалась каким-то странным тоном Настя, но не стала отставать от друга.

Ещё издали Максим прокричал:

— Выходи, мы тебя видели!

Когда до углового дома оставалось метров двадцать, тот, кто за ними наблюдал, наконец покинул своё укрытие и вышел на дорогу, перепрыгнув канаву. Это оказалась девочка примерно их возраста, со светлыми рыжеватыми волосами. На ней было летнее жёлтое платье в чёрный горошек, а на её ногах — бежевые сандалии.

— Тебя как зовут? — спросил мальчишка.

— Ксюша, — смущённо ответила девочка. — А вас?

— Я Максим.

— А я Настя! А чего у тебя ноги пузырчатые? — поинтересовалась смуглянка, кивая на коленки новой знакомой, расцарапанные и все в красных пятнах.

— А это я... это я об крапиву, когда к кусту подбиралась… — смутилась Ксюша.

— А почему ты от нас пряталась? — спросил Максим.

— Я не знаю, — тихо ответила Ксюша, отводя взгляд.

— Пойдёшь с нами химичить? — решил перейти к делу Максим.

— А это как? — заинтересовалась Ксюша.

— Мы тебе покажем, — сказал Максим и махнул рукой, предлагая идти за ними.

Настя еле слышно вздохнула.

***

Дети шли по тропинке вдоль крайних участков. Виляя между кустами ольхи, прыгая через ямы и канавки, взбегая на заросший старый отвал, они приближались к одному из своих любимых мест — заброшенному коровнику. Ксюша шла последней.

— Ты где загорала? — спросила она у шедшей чуть впереди неё Насти.

— Нигде, — ответила та. — А что?

— Ты такая загорелая, как будто с родителями на море ездила.

— Нет! Я всегда такая была, — отмахнулась Настя.

Ксюша продолжила:

— Вот бы мне такой всегда быть! Мама говорит, что красивые и богатые женщины всегда загорелые, а у меня кожа сгорает быстро, загар совсем не пристаёт. А это красиво!

Настя расплылась в широкой улыбке:

— А я такая сама по себе!

Они вышли на узкую грунтовую дорогу с растрескавшимися серыми пятнами высохших луж. Осталось спуститься с холма и преодолеть овраг, угол коровника уже был виден впереди.

К разговору подключился Максим:

— А я слышал, что кто загорает, тот может умереть. У него проявляется рак на коже!

— Кто тебе такое сказал? — удивлённо прыснула Ксюша.

— Мама с тётей Олей по телефону говорила, и я это слышал, — с важным видом заключил мальчуган.

— А вот ты докажи! А почему в кино Изаура не умерла? — не унималась Ксюша. — Она там загорелая!

— А кто такая Изаура? — спросил в ответ Максим.

— Что делает рак? Где? — заинтересовалась Настя. — У меня на ухе пятно родимое есть, это уже рак проявляется? Я теперь умру?

— Это рабыня, — ответила Ксюша, удивляясь, что кто-то может этого не знать.

— Нет! Рак — это когда болит так же сильно, как будто тебя всю клешнями зажали, — протараторил Максим.

Под шум разговора, в котором все перебивали друг друга, детвора добралась до разваливающейся постройки.

— Ой! А что это? — произнесла Ксения, рассматривая потрескавшуюся кирпичную стену с дырой вместо двери. Торец этого одноэтажного здания был шире любого дома в посёлке. В небольших прямоугольных окнах не осталось деревянных рам, там поселились лишайник и плесень. Около дыры валялось много битого кирпича и зелёных осколков стекла.

— Это коровник, — ответил Максим. — Ты его раньше не видела?

— Нет, а тут и коровы есть? — Ксюша заглянула в дыру.

Настя засмеялась, наблюдая, как она крутит головой в поисках скота:

— Ты что, дурочка? Тут никто не живёт!

Максим тоже улыбался.

— Коров пастух караулит на поле, с другой стороны. — Он махнул на здание перед собой.

— Я не знала, — пробормотала Ксюша, стремительно краснея.

Троица прошла через дыру внутрь. Коровник стоял заброшенным сколько они себя помнили. Бабушка рассказывала Максиму, что это когда-то давно было построено для размещения целого стада в три сотни голов. Но сейчас стены и ворота деревянных загонов были разломаны — всё растащили на дрова. Лотки поилок забились мусором и грязью, деревянная крыша кое-где обвалилась. Ржавые ворота впереди стояли закрытыми, но сквозь множество мелких отверстий в них проходил солнечный свет. Грунт у кирпичных колонн в центре местами провалился, из образовавшихся ям несло сыростью, землёй. Окна одной из боковых стен закрывали зелёные ветви ольхи: кусты разрослись вдоль неё почти по всей длине. Рядом с торцевой стеной, через дыру в которой дети пробрались в коровник, не хватало большого куска под окном: обвалилось несколько рядов кирпича, целого осталось немного, на уровне где-то в полметра от пола. Стена там была тёмной и мокрой, а на полу валялось много тонких красных керамических пластинок. Неподалёку расположился импровизированный стол из почерневших старых досок, лежавших одним концом на мятом ведре, а вторым — на столбике, сложенном из обломков кирпича. Именно к нему дети и направились.

— Это — наша ланбаратория. Максим — учёный, а я — ланбарат, — сказала Настя новенькой. — Ты тоже можешь быть ланбаратом.

— А что нужно делать? — с интересом спросила Ксюша.

— Банки открывать, — ответил Максим. — Вот там они стоят.

Он показал на обломок стены неподалёку. Настя уже тащила к столу пыльную банку белой краски, с бортиков которой свисала паутина. Между стеной и глыбой Ксюша обнаружила ещё пару ржавых банок с красками коричневого и чёрного цветов. Этикетки на них давно выцвели, вымокли и стали совершенно нечитаемыми. Рядом с банками лежал чёрный пластмассовый кубик с отломанной крышкой. Было видно, что внутри кубик состоял из нескольких металлических пластин, соединённых друг с другом. Между ними блестели капли каких-то жидкостей. От этого куба пахло очень неприятно.

— А что это? — спросила Ксюша.

— Что? — оглянулся на неё Максим, ковырявший палкой землю в одной из ям в полу.

— Вот эта чёрная вонючая штука, что это? — указала пальцем на странный предмет девочка.

— Это аккумулятор, не двигай его, — спокойно ответил Максим и продолжил ковыряться в земле.

— Мы его не трогаем, — важно произнесла Настя, вернувшись за второй банкой краски. — Максим сказал, он может ошпарить. Мы иногда из него водичку шприцом набираем.

— Ааа, — протянула Ксюша и аккуратно, чтобы не запачкать платье, подняла с пола последнюю банку.

Максим отбросил палку и пришёл к столу с чем-то зажатым в кулаке:

— Так, можно начинать опыты на инопланетянах.

Он разжал пальцы, и на доски упало несколько дождевых червей.

— Фууу, — сморщила нос Ксюша.

Настя засмеялась.

— Не нравятся? Мы их покрасим, и тогда они не будут такими мерзкими!

— Правда? — с надеждой спросила Ксения.

— Да, смотри! — Настя схватила ободранную кисточку, валявшуюся под столом, макнула остатки ворса в белую краску, а затем ткнула в голову одного из червяков. Тот не был готов к таким жизненным трудностям и попытался дать дёру, но пополз на свою беду в сторону капли краски, из-за чего измазался ещё больше.

— Хи-хи! — Ксюше начала нравится это игра. — А давайте ещё что-нибудь сделаем?

Максим с серьёзным видом какого-нибудь учёного спросил Настю:

— Старший ланбарат, где предыдущий инопланетянин, которого мы поймали и посадили в тюрьму?

— Он тут! — с азартом крикнула Настя и нырнула под «лабораторный стол» за пустой пластмассовой бутылкой, на которой болталась более-менее узнаваемая этикетка с названием «Буратино». На дне покоился жук-плавунец. Девочка открутила крышку и повернула горлышко к столу, резьбой вниз. Жук упал панцирем на сужение перед отверстием и застрял.

— Даваааай! — недовольно проворчала Настя и начала энергично трясти бутылку. Жук катался по пластику, но так и не вывалился оттуда.

— Дай я, — протянул руку Максим.

— Я сама хочу! — крикнула девчонка и отодвинула бутылку подальше от друга.

— У тебя не получается, — стоял на своём мальчишка.

— Сейчас получится! — отмахнулась Настя, стуча горлышком по доскам. В этот момент жук вывалился наружу и остался на столе.

— Аааа! Я же говорила! — торжественно заключила смуглянка.

Ксюша улыбнулась и пару раз хлопнула в ладоши.

— А что мы с ним будем делать?

Максим ответил:

— Сейчас нам очень важно получить от него всё, что он знает. Для этого нам потребуется «зелье правды». Набери его в том аккумуляторе. — Он достал из-под стола пустой шприц и протянул своей новой помощнице.

За стенами постройки раздалось протяжное «Му-у-у-у».

Ксюша вернулась, держа в руке наполненный шприц. Она положила его на стол и спросила у ребят:

— А вам не страшно?

— Чего? — не понял Максим.

— Жук не кусается, — сказала Настя, пытаясь успокоить девочку.

Ксения продолжила:

— Я слышала от бабушки, что здесь есть бык, который людей бодает! Он уже одного мальчика насмерть забодал! Она мне говорила не ходить сюда.

Максим махнул рукой:

— Быки есть, но они старые, с облепленными жопами. С ними пастух ходит — ничего не будет.

Снаружи донеслось ещё несколько «Му-у-у», послышался топот.

— Ай! Что это? — испугалась Ксюша.

Максим и Настя прислушались к происходившему на улице.

Пьяный мужской голос прокричал: «Куда ты, Митька? Митька! Юдаити! Дара, ять!»

Что-то пробежало около ворот, задев створки. Ворота скрипнули, но остались на месте. Дети уже совсем забыли про игру, они внимательно смотрели на дырявые ржавые листы стали, сквозь которые проходил свет. Лязгнул амбарный замок, висевший с той стороны: его кто-то двинул.

— Аааа! — завыл человек на улице. Снаружи залаяла собака, гневно мычали коровы. Топот копыт вдруг раздался совсем рядом, за стеной, а затем сместился вдоль неё к воротам.

«Бах!» — что-то вновь ударилось о подгнивший металл.

— Бежим! — закричал Максим и ринулся к дыре, через которую они пролезли в постройку. Мальчик проскочил первым, Настя и Ксюша немного замешкались. Когда девочки оказались снаружи, они застали мальчугана замершим в странной позе: руки раскинуты, правая нога выставлена вперёд.

— Максим, ты чего?! — закричала Настя.

— Тихо! — шикнул в ответ мальчик и указал на угол, у которого стояла собака и смотрела в их сторону. Пёс был высоким в холке, с длинной свисавшей шерстью смешанной окраски: низ был белым, а верх в чёрных и коричневых пятнах. Вытянутая морда скалилась белыми зубами. Когда из дыры появились девочки, собака злобно зарычала и медленно пошла в их сторону.

Ксюша выдавила сквозь навернувшиеся на глаза слёзы:

— Что нам делать?

Максим быстро схватил ближайший кирпич, лежавший у его ног, и швырнул его в зверя. «Гав-гав!» — собака ещё больше разозлилась, хоть кирпич и не попал в неё, но всё же остановилась.

— Давай спрячемся в коровнике! — крикнула Настя.

— Нет, не успеем! Бегите, когда я скажу, — произнёс Максим, — а я его задержу!

Ксюша заревела, и казалось, что это ещё больше раззадоривает собаку. Максим видел в её глазах ненависть. Он уже представлял, как вытянутая пасть будет его кусать. Пёс снова начал подходить к ним. Максим был готов схватить новый камень и метнуть его с криком: «Бегите!», но тут из-за угла вышел мужчина в сапогах и чёрных брюках, соломенной шляпе и клетчатой рубахе с закатанными рукавами. Пастух со всего маху стеганул собаку плетью, зажатой в окровавленной руке. Пёс заскулил и попыталась оббежать хозяина, но получил новый удар плёткой по спине.

Пьяный пастух рычал:

— Ах ты, сука, Дара! Меня кусать? Кто Митьку упустил? Кто Митька упустил, спрашиваю?

Максим, воспользовавшись ситуацией, схватил девчонок за руки и потащил их в сторону от коровника, приговаривая: «Давайте быстрее!». Они продирались сквозь кусты обратно к домам: впереди встревоженная Настя, за ней зарёванная Ксюша, хлюпавшая носом на ходу, а за ними Максим, постоянно оглядывавшийся назад. Только спустившись с холма к пруду на окраине посёлка, ребята решили отдышаться. На берегу паслись гуси. Пара птиц заинтересовалась маленькими двуногими существами — вытянули шеи, распустили крылья, пошли на детей, сердито шипя.

— Брысь! — крикнул Максим и, схватив первую попавшуюся палку, побежал на наглых птиц. Его ещё потряхивало после прошлой стычки, а тут новые неприятности подкрадывались на перепончатых лапах — и мальчик рассвирепел. Гуси не ожидали сопротивления и быстро бросились прочь. Пока пернатые отступали, в хвост одной из них прилетел обломок палки, и гусак шустро ускорился. Макс ругнулся запрещённым мачехой словом, оглянулся и увидел, что Настя ищет для него второй метательный снаряд. Он посмотрел на уже скользнувших в воду и поплывших к противоположному берегу гусей и решил, что сражений на сегодня достаточно.

Когда он вернулся к подружкам, Настя успокаивала Ксюшу, которая всё никак не могла перестать плакать. Маленькая черноволосая смуглянка обнимала теревшую глаза рыжеволосую девочку и приговаривала:

— Тебя больше никто не съест, мы всех прогнали!

Максим погладил по голове плакавшую Ксюшу, надеясь, что это поможет. На дороге показалась машина милиции. Пролетев на скорости мимо пруда и поравнявшись с ребятами, автомобиль остановился. Открылась дверь, из машины вышел младший лейтенант в фуражке.

— Башерова есть среди вас?

Настя удивлённо повернулась к милиционеру:

— Я — Башерова Настя.

Милиционер открыл ей заднюю дверцу машины со словами:

— Давай скорее, тебя бабушка ищет!

Настя хотела что-то спросить у милиционера, но не стала. Вместо этого повернулась к Максиму.

— Пока! Я, может быть, вечером погулять ещё выйду! Пока, Ксюша, — добавила она новой подружке и побежала к машине. Милиционеры уехали, и только после этого Максим понял, что в небе над Горьяново всё это время стоял чёрный дым: горел чей-то дом. Мальчик спросил у заплаканной, но более-менее успокоившейся Ксюши:

— Где ты живёшь?

— На Солдатской, — выдохнула та. У неё были мокрые щеки и красные глаза, а платье помялось и немного запачкалось.

— Не бойся, я тебя защищу. — Он взял её за руку и повёл в сторону Солдатской.