Зелёный Гоблин

Ведущий (Джек Стерлинг): «Добрый вечер, Нью-Йорк. Мы прерываем наш эфир для экстренного сообщения. Сегодня вечером в центре скандала оказалась корпорация Oscorp и её глава — Норман Озборн. По нашим данным, проект, финансируемый государством, пошёл наперекосяк, и теперь федеральные власти начинают расследование. Репортаж Сары Мендес.»

(Переключение на репортёра перед зданием Oscorp, на заднем плане — полицейские машины и люди в чёрных куртках с логотипом Щ.И.Т.)

Репортёр (Сара Мендес): «Спасибо, Джек. Я нахожусь у штаб-квартиры Oscorp Industries, где сегодня прошёл обыск. По информации инсайдеров, компания Нормана Озборна разрабатывала экспериментальную сыворотку «ОЗ» (Оптимизированная Защита) в рамках секретного контракта с Щ.И.Т.. Целью проекта было создание нового поколения суперсолдат, но что-то пошло не так.»

(Кадры документов с грифом «Совершенно секретно», мелькают записи лабораторных журналов.)

Репортёр (Сара Мендес): «По данным источников, испытания на людях привели к катастрофе: из 12 подопытных 9 погибли, а остальные впали в состояние агрессивного психоза. Один из них, бывший морпех, на прошлой неделе устроил кровавую бойню в госпитале Квинса, прежде чем его смогли обезвредить.»

(Кадры с места событий: разгромленная палата, следы крови, лица испуганных свидетелей.)

Ведущий (Джек Стерлинг): «Сара, а что известно о роли самого Озборна в этом провале?»

Репортёр (Сара Мендес): «Джек, Норман Озборн лично курировал проект, и сейчас идут споры, знал ли он о рисках. Представители Oscorp заявляют, что это «трагическая случайность», но в Щ.И.Т. уже начали внутреннюю проверку. Говорят, что сенатору Джеффрисону уже доложили о возможном прекращении финансирования Oscorp.»

(Крупный план Озборна на прошлой пресс-конференции — его лицо напряжённое, но он улыбается.)

Ведущий (Джек Стерлинг): «И на этом фоне — ещё более тревожные новости. Сегодня утром неизвестные напали на офис Daily Bugle. По словам редактора Джей Джоны Джеймсона, ему угрожали расправой, если газета продолжит публиковать материалы об Oscorp.»

(Кадры разгромленного офиса Bugle, Джеймсон в ярости кричит в камеру: «Это цензура! Мы не испугаемся!»)

Ведущий (Джек Стерлинг, серьёзно): «Пока власти пытаются разобраться в этом деле, жители Нью-Йорка задаются вопросом: что ещё скрывает Oscorp? И главное — кто следующий окажется в жертвах этих экспериментов? Мы продолжим следить за развитием событий. Возвращаемся к обычной программе.»

Главный зал заседаний Oscorp Tower, ночь. Дождь бьёт в панорамные окна, освещая мрачные лица совета директоров.

Двери с шипением раздвигаются. Норман Озборн входит, его тень растягивается по стене. Он в дорогом, но слегка помятом костюме. Глаза с тёмными кругами — не спал неделями. За ним — доктор Мендель Штромм, главный учёный проекта «ОЗ», нервно перебирает планшет.)

Озборн (хрипло): «Прошу прощения за задержку, джентльмены. Лаборатория требовала моего присутствия.»

Директора переглядываются. Менеджер по финансам, Картер Слоан, стучит пальцами по столу.

Слоан (холодно): «Норман, мы не собирались собираться в полночь ради твоих оправданий. Щ.И.Т. приостановил платежи. Акции Oscorp рухнули на 27% после утечки данных о «незаконных экспериментах»

(На экране проецируются графики: красные стрелки вниз, заголовки газет: «Oscorp: Новый «Капрол»?», «Сколько ещё трупов?»)

Директор по безопасности (Рэймонд Уоррен): «ФБР запросило доступ к лабораториям. Если они найдут хоть что-то…»

Озборн (резко обрывает): «Они ничего не найдут. Все «неудачные» образцы уничтожены.»

Слоан (бросает папку на стол): «Вот отчёт аудиторов. Через три месяца мы не сможем платить по кредитам. Банкротство, Норман. Или тюрьма — если инвесторы подадут в суд за сокрытие рисков.»

Озборн медленно берёт папку. Его рука дрожит.

Озборн (сквозь зубы): «Что вы предлагаете?»

Слоан (ухмыляется): «Продать патент «ОЗ» Хаммер Индастриз. Они готовы списать наши долги… в обмен на 51% акций.»

Зал взрывается возмущением. Для Озборна это — смертный приговор. Oscorp станет филиалом конкурентов.

Озборн резко оборачивается. Впервые за весь вечер в его глазах вспыхивает ярость.)

Озборн (сдавленно): «Oscorp — это я. Без меня это просто пустая вывеска!»

Тернер (холодно): «Без денег — это кладбище. И мы не пойдём с тобой на дно.»

Совет директоров переглядывается. Голосование неизбежно.

Озборн медленно проходит вдоль стола, останавливаясь за каждым креслом. Его голос теперь звучит тихо, но с ледяной уверенностью.

Озборн: «Вы забыли, кто дал вам всё это. Кто превратил Oscorp из скромной лаборатории в империю. Вы думаете, я позволю вам разобрать её на части?»

Он кладёт руки на спинку кресла Слоана, наклоняется к его уху.

Озборн (шёпотом, но так, чтобы слышали все): «Я найду выход. Но если кто-то из вас попытается предать меня…»

Он не заканчивает. Вместо этого берёт со стола стакан воды, делает глоток, ставит обратно — следы его пальцев остаются на стекле, словно кровь.

Озборн направляется к двери. Останавливается на пороге, не оборачиваясь.

Озборн: «Заседание окончено. Я принимаю решение сам.»

Дверь закрывается. В зале — мёртвая тишина.

Слоан (тихо, коллегам): «Он сломлен. Нам нужно действовать без него.»

Особняк Озборнов, поздний вечер. Льёт дождь, освещая фасад холодным светом уличных фонарей. Внутри — просторные, но пустые комнаты, больше похожие на музей, чем на дом.

Лимузин останавливается у подъезда. Норман Озборн выходит, не обращая внимания на зонт, который пытается подать водитель. Его костюм промок, волосы прилипли ко лбу. Он застывает на мгновение, глядя на дом — словно не решается войти.

В прихожей — тишина. Только капли дождя стекают с его пальто на мраморный пол. Где-то наверху — приглушенные звуки музыки.

Норман поднимается по лестнице, останавливается перед дверью сына. Стучит. Нет ответа.

Норман (тихо, сквозь дверь): «Гарри. Нам нужно поговорить.»

Пауза. Затем дверь резко открывается. Гарри Озборн, 18 лет, в чёрной толстовке, наушниках на шее. Его глаза — точно такие же, как у отца, но сейчас в них — только холод.

Гарри: «О. Ты жив.»

Проходит мимо, спускается в гостиную. Норман, стиснув зубы, идёт за ним.

Гостиная. Гарри наливает себе виски (хотя ему явно нет 21). Норман замечает это, но не останавливает — слишком устал.

Норман (пробуя быть мягким): «Как школа?»

Гарри (саркастично): «О, теперь тебе интересно? Классно. Питер выиграл научный конкурс. Опять.»

Норман морщится. Питер Паркер — ещё один повод для раздражения. Гений, каким должен был быть Гарри.

Норман: «Ты тоже мог бы, если бы приложил усилия.»

Гарри взрывается.

Гарри: «Да? А когда мне это делать, отец? Когда ты последний раз был дома? Даже когда мама умирала, ты был на каком-то чёртовом совещании!»

Норман вцепляется в спинку кресла, чтобы не закричать в ответ.

Норман (сквозь зубы): «Я строил это всё для тебя! Oscorp, деньги, будущее!»

Гарри (смеётся): «Будущее? Ты продал его, как и всё остальное. Мама говорила - ты сломался после её диагноза. Но нет, ты был всегда таким!»

Норман бьёт кулаком по столу. Стакан Гарри падает, виски растекается по полу, как кровь.

Норман (кричит): «Ты ничего не понимаешь!»

Гарри (тихо, но страшно спокойно): «Потому что ты никогда не объяснял. Ты просто исчезал. Как и сегодня.»

Он разворачивается, идёт к двери. Останавливается.

Гарри (не оборачиваясь): «Завтра я подаю документы в Empire State University. Без твоей помощи.»

Дверь захлопывается. Норман стоит посреди комнаты, дрожа. Его отражение в зеркале искажено - он просто сломленный человек.

Он поднимает фотографию семьи: он, Гарри, Эмили (жена) — все улыбаются. Бросает её в камин.

Глухая ночь. Ливень хлещет по лобовому стеклу Lexus LC 500, который мчится по пустынной трассе. В салоне — Норман Озборн. Его пальцы судорожно сжимают руль. В глазах — отчаяние, ярость, страх.

Радио бормочет что-то о падении акций Oscorp на 37%. Норман выключает его ударом кулака.

Норман (шепотом, себе): «Банкротство. Тюрьма. Гарри ненавидит меня...»

В зеркале заднего вида — его собственное лицо, измождённое, с тёмными кругами под глазами. Но вдруг — на долю секунды — отражение гримасничает. Норман резко даёт по тормозам! Машину заносит.

Он выбегает под дождь, стоит посреди дороги, дышит как загнанный зверь.

Заброшенный корпус Oscorp BioLab. Лифт скрипит, спускаясь на уровень -B4. Вокруг — разбитые пробирки, следы крови на стенах — здесь проводили те самые испытания.

Норман идёт по коридору. Его тень на стене — неестественно большая, будто что-то идёт за ним.

Голос в голове (шёпотом): «Ты слаб. Но мы можем стать сильнее...»

Норман вздрагивает, оглядывается — никого.

Морозильная камера. Внутри — единственный флакон с жидкостью цвета ядовитого мха. Этикетка: «ОЗ-9.4. ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕСТОВ НА ЖИВОТНЫХ».)*

Норман (берёт флакон, руки дрожат): «12 подопытных... 9 мертвы... Но я не боюсь смерти...»

Внезапно вспоминает Гарри: «Ты сломался, как и всё остальное!»

Хирургический стол. Норман пристегивает себя ремнями, он знает, что будет больно). Вводит зелёный раствор в вену.

Тишина. Затем — ад: 1 секунда - жжение. Как расплавленный металл в крови, 3 секунды - кости ломаются, он кричит, но звук глохнет — гортанные связки мутируют, 10 секунд - зрение меркнет, затем возвращается — но теперь он видит в темноте. Слышит каждую каплю дождя на крыше, 30 секунд - сознание распадается.

Норман (хрипит): «Нет... нет... СТОП!»

Зеркало на стене. Норман подходит к нему — но отражение не его: кожа — бледно-зелёная, глаза — жёлтые, с вертикальными зрачками, рот — растягивается в широкой, неестественной ухмылке.

Гоблин (впервые, голос Нормана, но... другой): «Наконец-то... Свобода!»

Норман пытается закричать — но Гоблин смеётся его голосом.

Стекло зеркала трескается — теперь две личности в одном теле.

Аварийные огни мигают, освещая разгромленное помещение. На стене — треснувший монитор с застывшим предупреждением: «КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ ИСПЫТЫВАТЬ НА ЛЮДЯХ».

Тишина. Затем - шаги. Медленные, неуверенные. Норман Озборн входит, его движения резкие, словно он борется с невидимыми путами. Глаза закатываются, пальцы судорожно сжимаются и разжимаются. Он падает на колени, хватаясь за голову.

Внезапно — всё замирает. Тело перестаёт дрожать. Голова медленно поднимается.

Гоблин открывает глаза.

Он вскакивает на ноги, движения теперь резкие, хищные. Осматривает лабораторию, нюхает воздух, как зверь. Замечает стеллаж с тыквенными гранатами.

Гоблин (шёпотом, впервые слыша собственный голос): «Ха... ха-ха...»

Его рука сама тянется к ближайшей бомбе. Берёт её, вертит в пальцах, словно ребёнок, впервые увидевший игрушку. Затем — резко сжимает, проверяя прочность. Граната пищит, но не взрывается.

Смеётся — звук неестественный, словно рвущийся голос.

Набивает карманы, пояс, даже засовывает одну за воротник. Шесть штук. На седьмую смотрит, затем швыряет в стену.

Взрыв. Огонь лижет его лицо, но он не морщится. Только шире улыбается.

В центре комнаты — «Глайдер-X», чёрный, угловатый, с иглами вместо рукоятей.

Гоблин подходит, гладит корпус, как дикого зверя. Платформа шипит, сканируя его. Система не узнаёт ДНК — это уже не Норман.

Он вскакивает на неё, впивается пальцами в ручки. Двигатели ревут, платформа дёргается, пытаясь сбросить его.

Гоблин (рычит, сжимая сильнее): «Ты — моя!»

Искры. Система захлёбывается, затем подчиняется. Турбины взвывают.

Он врезается в потолок, отскакивает от стен, крушит оборудование. Смех разносится по лаборатории. Наконец — выбивает окно и вылетает в ночь.

Над городом — дождь. Он кувыркается в воздухе, кричит от восторга. Рвёт рубашку, чувствуя ветер на коже.

Выдёргивает бомбу из-за пояса, целует её, затем швыряет вниз. Оранжевый взрыв освещает его лицо — впервые по-настоящему живое.

Он исчезает в тучах. Где-то внизу — сирены, крики. На асфальте — обугленная табличка: «Oscorp Industries».

Темнота. Затем — жёлтые глаза вспыхивают в тени. Шёпот:

Гоблин: «Давай поиграем...»

Кабинет Нормана Озборна в Oscorp. Утро. Солнечный свет пробивается через жалюзи, освещая разгромленный офис — перевёрнутый стол, разбитый монитор, следы ботинок на столе (грязных, не его).

Норман Озборн приходит в себя, сидя в кресле. Голова раскалывается.

На столе — пустой флакон с зелёным налётом. Пальцы (не его?) испачканы в чём-то чёрном. Грязь? Порох?

Норман (хрипло, самому себе): «Что... что я наделал?»

Он с усилием тянется к компьютеру. Запускает систему безопасности. На экране - камеры лаборатории B7.)

Запись начинается:

Последний кадр - его лицо крупным планом. Но глаза — жёлтые. Рот растягивается в ухмылке, которой Норман никогда бы не сделал.

Голос на записи (шёпот, но чёткий): «Сладких снов, Норман...»

Запись заканчивается.

Норман задыхается. Рвёт галстук (он душит). Вскакивает, опрокидывает стул.

В зеркале — он. Но... что-то не так.

Он приближается, всматривается. Его зрачки — на секунду — сужаются, как у кошки. Нет, показалось?

Норман (шёпотом, в ужасе): «Это не я...»

Телефон звонит. На экране — Гарри.

Он не берёт трубку. Не может.

Включённый на стене экран вдруг переключается на экстренный выпуск.

Репортёр (в кадре — горящее здание): «...теракт в центре города. 14 погибших. Очевидцы говорят о летающем человеке, похожем на гоблина...»

На фоне — размытый силуэт на чёрном глайдере.

Норман узнаёт его. Это же он.

Он открывает ящик стола — внутри пистолет. Берет его, прикладывает к виску. Палец на спуске.

Пистолет холодно прижимается к виску. Палец Нормана дрожит на спусковом крючке. В комнате тихо — только прерывистое дыхание и тиканье часов.

Внезапно — вибрирует телефон.

Норман вздрагивает. Пистолет со стуком падает на стол. На экране — «Неизвестный номер».

Норман (хрипло): «Да...»

Голос (женский, холодный): «Мистер Озборн. Совет директоров собрался на внеочередное заседание. Через час. Пункт 1 повестки - ваша отставка, ваше присутствие обязательно.»

Норман (медленно, собирая волю в кулак):
«Я буду.»

Он вешает трубку. Взгляд падает на пистолет. Затем - на экран телевизора, где вновь показывают горящее здание.

Он резко хватает пистолет — но не для того, чтобы застрелиться. Проверяет обойму. Полная. Снимает с предохранителя.

Норман медленно опускает пистолет. Встает. Поправляет манжету - под ней следы от ремней, которыми его пристегивали в лаборатории. На мгновение в зеркале он видит свое отражение - бледное, с запавшими глазами.

Берет пистолет и кладет в кобуру под пиджак. Наливает стакан виски - рука не дрожит. Выпивает залпом.

Он выходит, оставляя дверь открытой. На столе - экран компьютера с застывшим изображением: камера наблюдения, где он смеется, размахивая гранатами.

Зал заседаний Oscorp. Длинный черный стол, 12 директоров. В воздухе — напряжение и запах дорогого кофе, который никто не пьет.

Двери открываются. Норман Озборн входит, его шаги бесшумны. Все замолкают. Он выглядит безупречно — свежий костюм, гладко выбрит. Но в глазах — пустота, как у человека, который не спал неделю.

Садится во главе стола. Не здоровается.

Картер Слоан (финансовый директор, нервно): «Норман... мы собрались, чтобы обсудить вчерашний инцидент в лаборатории B7.»

На экране — кадры разрушений: взорванные стены, следы крови, украденные образцы «ОЗ».

Лиза Тернер (R&D, тычет пальцем в экран): «Кто-то украл экспериментальное оружие! 14 погибших в городе — и все следы ведут сюда!»

Норман молчит, разглядывает свои идеально чистые ногти.)

Слоан (бросает папку на стол): «У нас есть записи с камер. Ты был там прошлой ночью, Норман, что ты там делал и кто этот летающий человек?»

Все затаили дыхание. На экране — размытый силуэт в темноте. Нельзя разглядеть лицо.

Норман медленно поднимает глаза. Смотрит сквозь Слоана, будто того не существует.

Норман (тихо, но чётко): «Это не я.»

Его рука лежит на столе — совершенно неподвижна. Ни дрожи, ни напряжения. Как у мертвеца.

Слоан (не сдаётся): «Тогда где ты был?»

Норман не отвечает. В комнате тишина — все ждут, но он просто смотрит в окно, будто совещание его не касается.

Слоан (обменивается взглядами с другими): «Совет принимает решение. Ты отстранён, Норман. Мы начинаем внутреннее расследование.»

Норман медленно кивает, будто ожидал этого. Затем встаёт, поправляет пиджак.

Норман (без эмоций): «Хорошо.»

Он идёт к выходу. Ни гнева, ни страха — ничего.

Норман делает шаг к выходу. Его рука тянется к дверной ручке... и вдруг замирает в сантиметре от металла. По спине пробегает волна мурашек.

Он медленно поворачивается к совету директоров. Его глаза расширяются, зрачки сжимаются в тонкие щелочки.

Норман (хрипло, с усилием): «Нет... не сейчас...»

Но его рука уже сама тянется к пистолету под пиджаком. Пальцы судорожно сжимают рукоять — будто кто-то другой управляет ими.

Щелчок предохранителя — единственный звук в комнате. Норман поднимает пистолет, целясь в Слоана.

Слоан (вскочив): «Норман, что ты—»

Выстрел. Пуля попадает прямо между глаз. Тело падает на стол, опрокидывая стакан с водой. Красное пятно растекается по древесине. Норман наблюдает за этим с легким любопытством, как ребенок, впервые увидевший фокус.

Тернер (вскрикивает): "Он сошел с ума!"

Норман поворачивается к ней, его голова неестественно наклонена. Он не целясь стреляет три раза - два промаха, третья пуля разбивает ей челюсть.

В комнате хаос. Директора опрокидывают кресла, бросаются под стол. Норман методично идет по периметру, стреляя в упор в каждого. Его глаза широко открыты, но ничего не выражают.

Уоррен (задыхаясь, прижатый к стене): "Норман, прошу тебя..."

Норман наклоняется, будто рассматривая насекомое. Нажимает на спусковой крючок. Щелчок - патрон кончился. Он равнодушно бросает пистолет, берет вазу со стола и разбивает ее о голову Уоррена.

Гоблин выходит из зала заседаний, оставляя за собой дверь, залитую кровью. Его шаги легкие, почти неслышные — он движется как хищник, знающий каждый угол этого здания. Охранники уже бегут по коридорам, рация кричит с перепутанными сообщениями: "Стреляли на 40-м этаже!", "Где нападавший?"

Но Гоблин уже не там.

Лифты заблокированы — сработала система безопасности. Но Гоблин не пользуется лифтами.

Он находит аварийную лестницу, но вместо того, чтобы спускаться — карабкается вверх, к крыше. Его пальцы цепляются за перила, ноги толкают тело вперёд с нечеловеческой ловкостью. Он насвистывает детскую считалку — мотив, который Норман напевал Гарри, когда тот был маленьким.

Ветер бьёт в лицо. Город внизу — море огней, слепящих и манящих. Гоблин подходит к краю, расправляет плечи, вдыхает воздух полной грудью.

Где-то внизу — крики, мигающие синие огни полиции. Они ещё не знают, кого искать.

Гоблин достаёт из кармана маленькое устройство — персональный транспортер, украденный из лаборатории Oscorp. Нажимает кнопку. Где-то в темноте отзывается жужжание.

Из-за антенн выплывает глайдер — чёрный, угловатый, с красными индикаторами по бокам. Он приземляется перед Гоблином, шипя, как живой зверь.

Гоблин (поглаживая корпус): "А вот и мой мальчик..."

Он вскакивает на платформу, двигатели взвывают.

Прыжок в пустоту.

На секунду он падает, ветер свистит в ушах — затем глайдер ловит его, выравнивается. Гоблин смеётся, делает мертвую петлю над небоскрёбами.

Он летит низко, прячась между зданиями. Его тень скользит по стенам, пугая случайных прохожих.

Глайдер режет ночной ветер, оставляя за собой чёрный след. Гоблин летит низко, прижимаясь к силуэтам небоскрёбов, но его уже нашли. Сверху — рёв винтов. Прожектор полицейского вертолёта выхватывает его из темноты, как хищник, настигающий добычу.

Голос из вертолёта (громкоговоритель): "Это полиция! Немедленно приземлитесь!"

Гоблин запрокидывает голову, его жёлтые глаза сужаются от яркого света. Он не снижает скорость — наоборот, дергает ручку на себя, и глайдер взмывает вверх, прямо навстречу вертолёту.

Вертолёт резко отворачивает, но Гоблин уже рядом. Он проносится под днищем, так близко, что лопасти срезают край его плаща. Пилот кричит в рацию — слишком поздно.

Гоблин откидывается на спинке глайдера, одной рукой удерживая равновесие, другой — достаёт из отсека три зелёные бомбы. Они пульсируют в его ладони, как живые.

Гоблин (смеётся, вертя одну из них в пальцах): "Ловите-ка подарочек!"

Первая бомба свистит в темноте, но пролетает мимо — Гоблин специально не целится. Она взрывается за хвостом вертолёта, ослепляя пилота зелёным огнём.

Вертолёт кренится, пытаясь уйти. Гоблин смеётся, перезаряжая вторую бомбу.

Гоблин (кричит в ветер): "Ну же, поиграем!"

Вторая бомба прилипает к стеклу кабины. На секунду — тишина. Полицейские уставились на неё, не понимая...

Вспышка. Зелёный газ заполняет кабину. Они задыхаются, кашляют кровью, хватаются за горло. Вертолёт теряет управление.

Гоблин пропускает падающий вертолёт мимо себя, насвистывая. Он не торопится - достаёт последнюю бомбу, целует её, как любимую женщину.

Вертолёт уже падает, но Гоблин всё равно бросает бомбу ему вдогонку.

Огненный шар освещает улицу. Обломки разлетаются над крышами. Гоблин пролетает сквозь дым, его плащ полощется, как крылья демона.

Он разворачивается, смотрит на горящие обломки. Его глаза отражают пламя.

Гоблин (шёпотом): "Спокойной ночи, герои..."

Глайдер ныряет в темноту, исчезая между зданиями. Где-то внизу — крики, сирены, первые капли дождя, гасящие огонь.

Через десять минут — особняк Озборнов. Тёмный, безлюдный. Гоблин приземляется во дворе, глайдер складывается автоматически.

Он входит через чёрный ход - Норман никогда не пользовался этой дверью.

В прихожей — зеркало. Гоблин останавливается перед ним, смотрит на своё отражение. Лицо Нормана, но... искажённое. Жёлтые глаза, слишком острые зубы, ухмылка, которая никогда не появится у настоящего Озборна.

Гоблин (шёпотом): "Спокойной ночи, Норман..."

Он плюёт кровью в раковину, снимает окровавленный пиджак, бросает его в корзину для белья. Завтра горничная найдёт его — и не станет задавать вопросов.

Гоблин поднимается в спальню. Проходит мимо комнаты Гарри - останавливается, приоткрывает дверь. Мальчик спит, не подозревая, что отец стоит в дверях.

Гоблин не заходит. Он закрывает дверь, идет дальше.

В главной спальне он падает на кровать, закрывает глаза.

Темнота.

Где-то в глубине сознания — Норман кричит.

Но Гоблин уже спит.

Особняк Озборнов. Первые лучи солнца пробиваются сквозь шторы. Где-то за окном поют птицы — обычное, ничем не примечательное утро.

Норман Озборн открывает глаза. Он лежит в своей кровати, в пижаме. Всё на месте. Ни крови, ни грязи. Только... голова раскалывается, как после тяжелого похмелья, рот пересох, во вкусе - медь и что-то химическое, правая рука болит, будто он несколько часов сжимал кулаки.

Он садится, проводит ладонью по лицу. В зеркале напротив — его отражение. Бледное. Усталое. Но... обычное.

Норман (хрипло): "Что... что происходит?"

Он замечает детали: на полу у кровати - крошечный осколок стекла с едва заметным красным пятном, пижамные брюки закатаны до колен — на правой икре свежий синяк, которого вчера не было.

Где-то в доме хлопает дверь. Гарри уходит в школу, даже не заглянув к отцу.

Норман включает телевизор. На всех каналах — одно и то же:

Телевизор показывает кадры с дрона: обугленные обломки вертолёта на крыше небоскрёба. Диктор говорит ровным голосом, будто зачитывает прогноз погоды:)

Диктор: «…катастрофа вертолёта полиции. Все четверо офицеров погибли. Очевидцы утверждают, что видели летающего человека, который атаковал машину с помощью неизвестного оружия…»

Камера переключается на размытые кадры с уличной камеры. Чёрный силуэт на угловатом глайдере мелькает между зданиями. Лица не видно. Но стиль полёта, манера двигаться — Норман узнаёт себя.

Диктор продолжает:

Диктор: «…а тем временем в штаб-квартире Oscorp Industries произошла кровавая бойня. Все члены совета директоров были найдены убитыми в переговорной комнате. Полиция разыскивает Нормана Озборна для дачи показаний…»

На экране — кадры с камер безопасности. Размытая фигура выходит из переговорной. Лица не видно, но костюм, походка, время выхода — всё указывает на него. Норман вскакивает, роняя стакан. Виски разливается по ковру, но он даже не замечает.

Норман подходит к зеркалу, вглядывается в своё отражение. Ничего. Ни жёлтых глаз, ни зелёной кожи. Только он — бледный, не выспавшийся, с трясущимися руками.

В ванной он срывает с себя пижаму. На теле — следы, которых не должно быть: ссадины на коленях (будто он ползал по грубому полу), запекшаяся кровь под ногтями, на внутренней стороне предплечья — маленькая зелёная точка. Как от укола.

Он открывает аптечку. Рука сама тянется к флакону с транквилизаторами — но он останавливает себя.

Но где-то в глубине — шевеление. Как паук под кожей.

Норман (шёпотом): «Боже, это был я…»

В ответ — тихий смех. Не в ушах. В голове.

Где-то снаружи — рёв двигателей, хлопанье дверей. Голоса: «Окружаем здание!»

Норман медленно поворачивается к окну. За шторами — мигающие синие огни. Они пришли за ним.

Его рука тянется к виску. Пальцы нащупывают — нет, пистолета нет. Он не помнит, куда его дел.

Внезапно — голос (его, но не его): «Не волнуйся… Я позабочусь обо всём.»

Норман зажмуривается. Когда он снова открывает глаза — в зеркале мелькает ухмылка. Но это только на секунду.

Дверь в гостиную распахивается. Врываются вооруженные офицеры. Крики: «Руки за голову!»

Норман медленно поднимает руки. Его лицо — пустое. Глаза — пустые.

Но где-то внутри, в самой тёмной части его сознания — Гоблин смеётся.

Полицейский участок. Комната для допросов.

Флуоресцентные лампы мерцают, отбрасывая резкие тени. Норман Озборн сидит за металлическим столом, его запястья пристегнуты наручниками к кольцу на столе. Он выглядит изможденным, но собранным. Напротив — детектив Марра, ветеран отдела убийств, и агент Щ.И.Т. Карсон, наблюдающий за процессом.

Флэшбек: 30 минут назад. Нормана ведут по коридору участка. Офицеры перешептываются. Кто-то из репортеров кричит: «Мистер Озборн! Вы знали своих директоров?» Норман не реагирует. Его взгляд пустой, но пальцы слегка дрожат.

Детектив Марра (открывает папку): «Мистер Озборн, вы понимаете, почему вас здесь держат?»

Норман медленно поднимает глаза. Его голос хриплый, но спокойный: «Вы считаете, что я убил своих коллег и сбил вертолет. Но у вас нет доказательств.»

Агент Карсон (сухо): «Камеры показывают, что вы последним вышли из той комнаты. Ваш пропуск зафиксирован в лаборатории B7 перед взрывом. И, извините, но…» (достает пакет с окровавленным платком) «Это нашли у вас дома. Группа крови совпадает с одной из жертв.»

Норман смотрит на платок, как будто видит его впервые. Внутри — тихий голос (не его): "Глупые человечки..."

Детектив Марра (показывая фото с камер): «Вот что меня смущает. Человек на глайдере — явно сильнее вас. Посмотрите на траекторию полета. А убийства…(перелистывает фото жертв) Слишком жестоко даже для мести.»

Норман вдруг резко дергает наручники: «Я не помню этого! Проверьте мою домашнюю камеру — я должен был…»

Он замолкает. На лице — паника. Он только что понял: домашние камеры отключились вчера вечером. На ровном месте.

Агент Карсон (фиксируя реакцию): «Мистер Озборн, когда вы в последний раз проходили психиатрическое обследование? После смерти жены, ведь так?»

Норман вдруг вспоминает весь ужас что ему пришлось пережить после смерти жены. Его дыхание учащается. На лбу выступает пот.

Норман: Не надо приплетать сюда мою жену!

Нормана отпускают под залог. Улики спорные. Но когда он выходит из участка, его настигает шепот (изнутри):

Голос Гоблина: «Какой милый детектив… Думаешь, это конец?»

Норман резко оборачивается — за ним никого. Только его тень на асфальте… которая запаздывает на секунду.

Спустя 5 часов

Кабинет Нормана Озборна. Ночь. Дождь бьёт в окна, как пальцы мертвеца, стучащего в стекло. Норман сидит за столом, перед ним — разлитый виски и пистолет. Его пальцы дрожат, сжимая фотографию: доктор Мендель Штромм, его заместитель, единственный, кто знал все детали проекта "ОЗ".

Гоблин просыпается...

Тихий пригородный дом доктора Штромма. Ночь. Луна, словно окровавленный серп, висит над крышей. В детской на втором этаже горит свет — Анна Штромм, 8 лет, в пижаме с кроликами, рисует карандашами за столом.

Внезапно — тень за окном. Девочка поднимает глаза.

Анна (не испугавшись): "Папа сказал, вы придёте. Вы ведь мистер Озборн, да?"

Окно взрывается внутрь. Зелёная рука хватает её за рот. Последнее, что видит Анна перед тем, как тёмный мешок натягивают на голову — жёлтые глаза и слишком широкую улыбку.

Телефон в лаборатории Oscorp разрывает тишину. Штромм, весь в поту от спешки, хватает трубку:

Гоблин (голос Нормана, но с металлическим призвуком): "Мендель... Ты ведь никому не рассказывал о наших маленьких экспериментах, да?"

На мониторе перед Штроммом включается видео: Анна в подвале, привязанная к стулу. На стене за ней — часы с обратным отсчётом (15:00...14:59...).

Гоблин (смешливо): "Она талантливая! Нарисовала меня... Хе-хе... Почти узнала."

Камера показывает рисунок в руках Анны: Норман в зелёном, но с клыками и жёлтыми глазами.

Штромм (дрожащим голосом): "Я... я ничего не говорил! Клянусь!"

Гоблин вдыхает в трубку, будто нюхает его страх.

Гоблин (шёпотом): "Знаешь, как проверить? Скажи-ка... код от главного сервера."

Штромм замирает. Этот сервер хранит все данные об экспериментах. Единственный способ стереть следы.

Он продиктовал цифры. На экране — файлы начали удаляться. Но отсчёт над Анной не остановился (07:34...07:33...).

Гоблин (игриво): "Ой, я же не сказал... Это не таймер бомбы. Это — сколько дней она проживёт, если ты хоть раз ошибёшься."

На стене за Анной вспыхивают цифры: 365... Теперь это годы.

Гоблин (весело): "Поздравляю! Ты только что подарил дочке долгую жизнь! Ну, или забрал. Хе-хе."

Через час Штромм врывается в свой дом. Анна сидит на кухне, ест мороженое.

Анна (радостно): "Папа! Мистер Озборн привозил меня домой! Он сказал, ты очень помог ему!"

Штромм обнимает её, замечает записку в её руке: "Мендель — теперь ты часть семьи. А семьи... не предают. P.S. Мороженое проверял. Не отравлено."

За окном — тень глайдера скользит по луне. Оттуда доносится смех... или это ветер?