Зеркало, зеркало...

Весть из дома. Первая за долгие и тяжёлые годы.

От письма с подписью "Белоснежке" пахло духами матери — смесь розового масла и руты. Белая бумага, кровоточащая чернилами, и алая колдовская печать на конверте. Такие письма не доставляет почтальон. Такие письма приходят от отправителя к получателю за секунды и находят его, где бы он ни был.

Где бы он ни прятался.

А потому Белоснежка застыла, глядя на конверт на столе.

Семь долгих лет она скрывалась от матери и её проклятого колдовства. Семь долгих лет Белоснежка пряталась, скиталась, меняла имена, города и историю, лишь бы попросту спастись. Полицейские участки, поддельные документы, кражи, голод и бесконечное бессмысленное существование. Лишиться всего, сбежать из дома без денег и связей — очень страшно.

Но все эти ужасы меркли по сравнению с тем, что происходило дома.

Пояс от платья, больно сдавливавший шею. Острый гребень, царапавший так глубоко и болезненно, что кровь хлестала фонтаном. И яды. Яды повсюду: в еде, в дверных ручках, в зубной щётке, в мягких игрушках. Они действовали слабо, но обладали накопительным эффектом, так что ни один патологоанатом не заподозрил бы отравления. Белоснежка тоже не догадалась бы, если бы не бабушка.

Бабушка, которой благодаря стараниям матери и её ядовитым зельям больше нет.

Белоснежка почувствовала, как ей стало трудно дышать. Одно письмо — и она больше не взрослая женщина, а маленькая девочка, шею которой сжимает пояс нежного праздничного платья. Она кричит, но из сдавленного горла не вырывается ни звука, она плачет, но слёзы не трогают ту отстранённую, безжалостную женщину, в которую превратилась её мать. Ей больно так, что в глазах темнеет, ей холодно настолько, что она не может пошевелиться, и ей страшно до такой степени, что сердце заходится в болезненном приступе.

Белоснежке потребовалось время, чтобы успокоиться, взять себя в руки и вспомнить, как правильно дышать.

Всё хорошо. Белоснежка — больше не ребёнок. Она умела драться, пользоваться оружием и вполне могла постоять за себя. И пришла она к этому тяжёлым путём, мучительным, не прощающим слабости и лени.

Белоснежка больше не была Белоснежкой. Её звали Аннет Арно.

И на таких ведьм, как её мать, её учили охотиться.

Белоснежка провела пальцами по своему столу, заваленному полицейскими отчётами, запросами и объяснительными, взяла ручку, блокнот и нарисовала крохотную печать Лерайе, после чего вырвала листок и прижала его к письму. От бумаги повалило облако густого красного дыма.

Ясно. Мать и письмо заколдовала.

С одной стороны следовало его разорвать, сжечь и никогда не вспоминать. Но с другой...

С другой Белоснежка скучала по дому, и эта тоска была до того невыразимо сильной, что отзывалась ноющей болью в груди. Там остался папа, остались многочисленные слуги, учителя, гувернантки, которые всегда были ласковы к маленькой Белоснежке. Да и сама мама когда-то была добра к ней. Когда-то, так давно, словно с тех пор минули столетия, эта властная женщина обожала свою единственную дочь и видела в ней своё отражение.

Но что случилось потом? Белоснежка не знала.

И потому все эти семь лет она жила с мыслью, что однажды вернётся к жестокой ведьме. Нет, не для ликвидации. Белоснежка все эти годы мечтала прийти к ней, разрушив её подлые чары, подобраться так близко, что мать не сможет сотворить даже малейшего колдовства, и посмотреть в эти родные и свирепые зелёные глаза.

И задать один единственный вопрос.

За что?

Вздох, сорвавшийся с губ Белоснежки, был тише зимнего ветра в спящем ночном лесу. Она провела пальцами по обезвреженному конверту, сломала печать, открыла послание.

"Моей маленькой принцессе и любимой дочери Белоснежке.

Родная, надеюсь, это письмо найдёт тебя в добром здравии. Наша разлука продлилась семь долгих лет, и слова не в состоянии передать того страха, что мы с твоим отцом испытали за тебя. Мы не могли тебя найти, и это вселяло в нас робкую надежду, что ты жива и, подобно тому, как ты любила в детстве, спряталась от целого мира в пышном саду, ты спряталась и от нас...

Но теперь мои зеркала ясно видят тебя, и я могу рассказать о горе, обрушившемся на наши головы.

Прошлой ночью твой отец, наш дорогой король Бран Фендигайд умер.

После твоего исчезновения он быстро занемог. Силы покидали его, его рассудок ослабевал, и свои последние годы он встретил в постели. Месяц назад наш возлюбленный король стал совсем плох. Он перестал узнавать меня, забыл себя, бредил.

Но до своего последнего вздоха он надеялся на встречу с тобой, дочка. Он умер, произнося твоё имя.

Мне жаль, что первая весть из дома будет омыта слезами. Мне жаль, что между нами случился жестокий разлад. Мне жаль, что магия настолько затуманила мой рассудок, что я собралась лишить жизни ту, кого люблю больше самой себя.

Мне жаль, Снежка. Горе утраты, боль разбитого сердца и одиночество отрезвили мой одурманенный разум.

Пожалуйста, приезжай. Простись с отцом. Меня не будет рядом на похоронах, если ты этого не захочешь.

Мама".

Белоснежка зажала рот ладонями, но подавить всхлип так и не смогла. Она не плакала. Простое слово "плакать" не подходило для боли, которая спазмами вырывалась из тела, для слёз, которые слепили глаза, и для разорвавшегося в клочья сердца.

Она знала, что мать лгунья, что это лицемерная и заносчивая ведьма. Но лгать о смерти отца она бы не стала. Слишком сильно мать им дорожила, держалась за него, любила и учила Белоснежку быть хорошей женой.

А значит, это правда.

Белоснежка помнила его добродушное лицо, его смеющиеся глаза, помнила его голос и его раскатистый хохот. С папой она была в безопасности, рядом с ним мать скрывала свои зловещие чары.

Но однажды король надолго уехал, покинул семью на долгие годы, и девочка, чувствуя себя брошенной, сбежала из родного дома.

Все эти годы Белоснежка мечтала хоть раз его увидеть и не могла позволить себе такой роскоши.

А теперь его нет.

Естественная ли это смерть? Или мать всё же помогла ему? Она писала, что его подкосило исчезновение дочери, но...

Но папа никогда не был таким слабым. Он решал проблемы, а не бежал от них. Так почему же он "занемог", а не бросился искать дочь?

И это её извинение...

Белоснежка не могла сосредоточиться ни на одной мысли. Она так забылась в скорби, что не замечала ничего вокруг.

А когда у неё хватило сил, чтобы что-то замечать, за окном стояла глубокая и непроглядная ночь.