Зимняя-зимняя сказка

1.

… Йольская неделя подошла к концу. Пиры с обильной вкусной едой и песнями скальдов завершились, гости разъехались, и Мьёлль[1] стало скучно. Дни ещё короткие и тёмные. За дверью — колкий ветер, льдистой позёмкой царапающий щёки. А Мьёлль так хочется, чтобы наступило лето[2], и повсюду расцвели нежные белые цветочки. Да, Мьёлль очень захотелось нежных белых цветочков. Тому, кто принесёт хотя бы дюжину, она даст две марки серебра, нет, даже три марки серебра. И Мьёлль громко объявила об этом в женском доме.
— Ты пойдёшь и принесёшь моей дочери белых цветов, — сказала Дрива[3] дроттнинг юной Арнхейд, самой красивой и смышлёной из дочерей конунга от Лейкню-чужестранки.
— Но ведь рано ещё для белых цветочков, — пыталась возразить хозяйке одаля Арнхейд.
— А ты поищи хорошенько. К тому же три марки серебра будут для тебя хорошим приданым, а то ведь замуж никто не возьмёт.
Что оставалось делать Арнхейд? Она закуталась в шерстяную накидку и вышла с сизую промозглую тьму…

«Нее, так не пойдёт. Эту сказку сразу все узнают», — подумала Роза Львовна, зевнула, закрыла файл и поплелась на кухню, чтобы провести инспекцию в холодильнике — вдруг ещё что-то вкусненькое с новогоднего стола завалялось. А сказку на конкурс она напишет завтра.

[1] Мьёлль — древнескандинавское и исландское женское имя, означающее «свежий пушистый снег».
[2] У древних скандинавов было только два времени года — зима и лето.
[3] Дрива — древнескандинавское и исландское женское имя, означающее «снегопад».

2.

«Так, на чём мы остановились?» — Роза Львовна надела очки и открыла вчерашний файл.

… Арнхейд закуталась в шерстяную накидку и вышла в сизую промозглую тьму. Где-то там бродит её единокровный брат Кари, околдованный Снежной Скессой[1]. Если его не найти и не увести назад в родной гард[2], его сердце совсем заледенеет, и он постепенно превратится в тролля.

В родном фьорде Кари нет, это Арнхейд знала точно. Значит, нужно искать корабль. Но кто выйдет в море в такую погоду? Однако же Арнхейд спустилась к вику[3] и увидела… да, белый квадратный парус. В тот же миг чьи-то грубые сильные руки схватили Арнхейд, и она услышала сиплый голос с непривычным глуховатым выговором:
— Молодая девчонка! Какой дар послали мне боги!
Так Арнхейд оказалась на палубе корабля, вышедшего в открытое море. К её удивлению, на корабле верховодила женщина средних лет по имени Ауд[4], дочери которой Аудхильд минуло столько же зим, что и Арнхейд. А когда Аудхильд узнала, что Арнхейд ищет своего единокровного брата, околдованного Снежной Скессой, она тут же пообещала помочь своей новой подруге.

«Так, опять меня куда-то занесло», — проворчала Роза Львовна и вспомнила, что скоро начнётся её любимый сериал.

[1] Скесса — великанша, тролль женского пола
[2] Гард — огороженная усадьба
[3] Вик — бухта
[4] Отсылка к Ауд Мудрой (Auður djúpúðga; 834—900), одной из ключевых персоналий заселения Исландии в IX веке, упоминающейся в ряде «родовых саг».

3.

«Нет, ну должна же я зимнюю сказку написать, наконец-то», — буркнула себе под нос Роза Львовна и, разгоняя туман склероза, начала мучительно вспоминать, на чём же она вчера остановилась.

… Корабль ушёл, а Арнхейд огляделась по сторонам и увидела вдали дым, идущий из трубы. Значит, там люди живут. И Арнхейд зашагала к неизвестному ей гарду. Она шла быстро, но всё равно замёрзла — воздух здесь был злой, колючий от мороза, и шерстяная накидка Арнхейд совсем не спасала её от холода.
В доме её приютили и разрешили отогреться. Хозяйка глянула на Арнхейд и решила, что лишние руки в хозяйстве не помешают, а такая замухрышка их особо не объест. Но когда Арнхейд отогрелась, щёки её заалели, глаза чистого голубого цвета заискрились солнечной синевой, смекнула хозяйка, что пришлая работница куда как красивше её собственной дочери, поди отобьёт у той всех приличных женихов. И решила хозяйка от Арнхейд избавиться — велела мужу своему отвезти девчонку в лес, да там и оставить.
…Сидит Арнхейд под заснеженной сосной, в накидку кутается, из последних сил пальцами ног пошевеливает, дабы они совсем не отвалились, и вдруг слышит вопрос, явно к ней обращённый. Смысла слов она не понимает, на чудном языке они звучат, но хозяина леса обижать негоже. И лишь согласно кивает Арнхейд головой. А Фрости[1], хозяин леса, удивляется — какая, однако, вежливая девочка, ведь почти уже околела, а утверждает, что ей тепло. И согрел Фрости девочку куньими шубами да одеялами на гагачьем пуху, а ещё сундучок с серебром бросил к её ногам.

«Тепло теперь девице, тепло теперь красной», — хмыкнула Роза Львовна и поспешила на кухню доедать рождественскую утку с яблоками.

[1] Фрости — «морозный» (думаю, это очевидно)

4.

Роза Львовна выудила из холодильника остатки тортика – прощальный привет праздничного рождественского стола – заварила в чашке кофе без кофеина и решила вернуться к своей зимней сказке, которую так пока и не удалось написать. Задумалась… Но вместо внятного сюжета в голову полезли дурацкие воспоминания.

…Розе шесть лет. На ней голубое бархатное платье, а на голове – некоторое подобие косичек – жидкие русые волосёнки переплетены с голубыми же атласными лентами. Они с мамой едут в оперный театр на утренний спектакль.
Странно, театр называется оперным, а показывают почему-то балет. На сцене стоит ёлка, а возле неё бегает и прыгает взрослый мужчина в ужасно неприличных белых колготках, которые всё обтягивают. Ну, абсолютно всё. Роза прикладывает к глазам театральный бинокль и с удивлением разглядывает этого, с её точки зрения, совершенно неодетого мужчину-танцора. Почему он без штанов? Не успел одеться, когда прозвенел третий звонок?
Мама сказала, что этот балет называется «Щелкунчик». Почему щелкунчик? Кто такой щелкунчик? Оказывается, это устройство, чтобы колоть орехи. А здесь это кукла такая, которую подарили девочке Маше. А причём здесь мужчина в белых колготках? Надо же, это не мужчина без штанов, а принц, которого злой Мышиный Король превратил в устройство для того, чтобы колоть орехи.
…Роза вспомнила, что у них на кухне в верхнем ящике стола есть металлическое устройство, чтобы колоть орехи. Но этот танцор с белой попой совсем не похож на ту железяку…
Конечно же, как всегда в сказках, всё заканчивается хорошо, то есть свадьбой. Девочка, которой подарили Щелкунчика, уже не девочка, а взрослая принцесса, и она влюбляется в того принца, который внутри щелкунчика, и они сейчас будут жениться.
А потом вдруг выясняется, что девочка так и осталась девочкой Машей, а принц ей только приснился…

… Розе Львовне принцы уже давно не снятся. Она собрала последние крошки тортика, отправила их в рот. Чашка с кофе без кофеина опустела. Роза Львовна посмотрела на пылесос, укоризненно дожидающийся её в углу, и решила заняться чем-нибудь полезным. А зимней сказке придётся подождать до завтра.

5.

Незаметно подкралась пятница… Роза Львовна вздохнула и включила старенький ноут – нужно было писать зимнюю сказку, хоть мотивация у неё и улетучивалась со скоростью 10 махов. Но не в Розином характере бросать начатое дело. Раз ввязалась, надо дотянуть до конца во что бы то ни стало.
Роза Львовна наморщила и без того складчатый лоб и начала очередной раунд боя со склерозом. «На чём я там остановилась? Не помню… Но раз сказка зимняя, героиня вполне может бродить по заснеженному лесу.

… Арнхейд брела по заснеженному лесу. Сундучок с серебром, конечно, был тяжеловат, но не зря говорится, что своя ноша не тянет. А длинный шерстяной плащ, подбитый беличьим мехом, отлично согревал девочку – благо морозец стоял небольшой, да и влаги в воздухе было меньше, чем в её родных краях. Вот только левая рука немного подмёрзла. На правой – той, что сжимала скобу сундучка – была теплая вязаная иглой рукавица, а вот левая почему-то оказалась голой, красноватой и уже слегка покрылась цыпками. И куда же делась левая рукавица? Видимо, обронила её Арнхейд по пути, когда продиралась через кустарник.
«Рукавицу жалко. Да и руку можно отморозить. Придётся возвращаться», - подумала Арнхейд и пошла обратно по своим следам.
Рукавица нашлась недалеко от замёрзшего ручья, рядом с которым Арнхейд останавливалась, потому что решила поживиться ягодами калины, сладко-горькое послевкусие этих полупрозрачных алых «бусин» она до сих пор ощущала на языке.
Да, это была явно та рукавица, что Арнхейд получила в дар от Фрости вместе с остальной подходящей для зимнего путешествия одеждой. Но как же странно выглядела эта рукавица! Она увеличилась в размерах, словно распухла, да ещё и пошевеливалась на снегу, будто живая.
Арнхейд нагнулась, осторожно зацепила негнущимися пальцами потерянную часть дара Фрости и потянула варежку вверх. Тяжёлая, однако! И тут из рукавицы на голубоватый свежевыпавший снег посыпались какие-то мелкие пушистые комочки, явно тёплые и живые.
«Они устроили себе домик в моей рукавичке. Если я её заберу, эти живые комочки замёрзнут и могут даже раньше времени уйти в посмертие», - подумала добрая девочка и опустила варежку обратно на снежное покрывало. Пушистики обрадовались и ринулись занимать места в своём случайно обретённом домике. «Ладно, пусть живут», - решила Арнхейд, спрятала озябшую руку под полой плаща и пошла дальше…

6.

…И вот, наконец, Арнхейд выходит из леса и оказывается на берегу фьорда[1]. Море неспокойное, на волнах качается ладья с белым квадратным парусом, в той ладье сидит молодой мужчина. На вид он сильный, хорошо выглядит – волосы цвета небеленого льна заплетены в косы, борода аккуратно пострижена, но выражение его лица Арнхейд не нравится. Однако ей надо продолжать свой путь, и она обращается к мужчине:
– Как тебя зовут, добрый человек? И куда ты направляешься?
– Меня зовут Имальд. И отправляюсь я в море ловить рыбу. Вёльва Кольфинна[2] сказала, что, если я поймаю волшебную треску, она будет исполнять все мои желания. Делать мне ничего не придётся, даже в походы ходить не надо, а серебра у меня будет больше всех. А ещё я тогда смогу жениться на дочери конунга. А ты кто?
– Моё имя Арнхейд.
Про то, что она и есть дочь конунга, Арнхейд промолчала. Выходить замуж за бесславного лентяя? Вот ещё. Пусть отправляется в море и ловит свою волшебную треску, а потом ищет себе другую невесту.
– Хорошей удачи тебе, Имальд. А мне пора.
И Арнхейд зашагала по берегу в ту сторону, откуда пахнуло запахом дыма от длинного очага…

«Правильно, девочка, замуж за такого – всю жизнь маяться будешь, найдёшь себе жениха получше», – пробормотала Роза Львовна себе под нос. Надо же, чуть не вляпалась её героиня, хорошо, что не влюбилась в этого дурака…
[1] Из-за Гольфстрима скандинавские фьорды зимой не замерзают.
[2] Вёльва – провидица, имя Кольфинна можно интерпретировать как «чёрная/темная колдунья».

7.

Долго шла Арнхейд по берегу. Устала. И видит – стоит вдали долгий дом, а из оконца под заснеженной крышей дым от очага струится. Подошла Арнхейд к дому, постучалась в дверь. Выходит из дома старый человек по имени Гудбранд, смотрит на Арнхейд и улыбается. Нет у него ни жены, ни сына, ни дочки, а тут боги ему помощницу послали.

Стали старик и Арнхейд жить вместе. Гудбранд ходил на охоту или, если море было спокойным, на рыбный лов, а Арнхейд вела хозяйство. А по вечерам старик рассказывал Арнхейд разные истории про давние времена. Особенно нравилась ей история про оленя с серебряным копытом. Очень редко показывается этот олень людям. Но если кому-то повезёт встретиться с тем оленем, то на том месте, где он серебряным копытом постучал, остается горка каменьев драгоценных.

Так прошло какое-то время. И вот однажды ушел Гудбранд на охоту, а Арнхейд дома осталась. И вдруг слышит дева какой-то шум за дверью. Выходит во двор – а там красавец-олень с ветвистыми рогами. А глаза оленя то золотистые, как солнечный свет, то синие, как морская волна в погожий день[1]. Стоит олень возле дома, смотрит на Арнхейд своими волшебными глазами и стучит копытом. Постучал-постучал и скрылся в пелене тумана. А на том месте, где копыто оленя касалось земли, появилась груда дорогих камней. И стал Гудбранд зажиточным человеком, а Арнхейд - самой богатой невестой в округе.

А на другой день появились у берега три корабля – один хищный и длинный, а два других широкие и вместительные. А на тех кораблях – люди, которые отправились на поиски новой родины. Верховодил теми людьми Сигмар Щедрая Душа, сын норвежского конунга, не пожелавший преклонить колено перед Хаконом Длинная Коса[2]. Закончились у тех людей запасы пресной воды, да и переночевать на твёрдой земле им захотелось.

Увидел Сигмар смышлёную и красивую Арнхейд, и зародилась в его сердце великая приязнь к этой деве. К тому же не было у Сигмара жены, а без хозяйки на новом месте – никак. Да и деве пришёлся Сигмар по нраву.

Обратился сын конунга к старику с такими словами:
– Славный Гудбранд, хочу твою дочь в жены взять.
Не стал старик говорить, что Арнхейд не дочь ему, а спросил деву, согласна ли она стать женой пришлого человека…

… Через несколько дней подняли корабли большие квадратные паруса и направились на запад, к тому острову, что станет для людей Сигмара новой родиной, а среди тех людей – Арнхейд и её названный отец Гудбранд. Жили Сигмар и Арнхейд на том острове долго и счастливо, родились у них сыновья – Сигурд, Сигфаст и Сигвальд, и пошли от них люди из Долины Лососьего Ручья. А ещё у Сигмара и Арнхейд родились дочери – Арнфрид, Арндис и Арнбьёрг, стали они жёнами славных людей из Северной четверти Исландии.

Роза Львовна поставила точку и удовлетворённо вздохнула. Она это сделала! Зимняя-зимняя сказка написана.

[1] Вообще-то, глаза северного оленя меняют свой цвет зимой и летом.
[2] Отсылка к Харальду Прекрасноволосому, «объединителю Норвегии».