Злая Русь. Царство

…Ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Дитрих фон Грюнинген по своему обыкновению поднялся на самую вершину внутренней цитадели замка. Здесь, взирая на близлежащие окрестности с высоты донжона, он чувствовал себя свободнее и вольнее, чем в стылых, плохо отапливаемых, и зачастую сырых каменных чертогах…

Ледоход на Эмбахе (русы называют реку Омовже) в этом году начался относительно рано – в середине марта. Он же стал причиной свертывания всей боевой деятельности ордена – весной и осенью этот край лесов, рек и болот абсолютно непроходим для тяжелой рыцарской конницы, для всадников-сержантов и неизменного обоза. Здесь, в Ливонии, действуют те же самые законы войны, что и в Пруссии – рыцари могут покорять язычников зимой, когда реки и болота замерзают, превращаясь едва ли не в торную дорогу, да сухим летом. Впрочем, летние рейды совершаются в основном на коггах, морских и речных судах, на которых братья и полубратья ордена поднимаются вверх по рекам – и прежде всего летом ведется постройка новых замков.

Только благодаря им ордену удается удержать непокорную землю северных язычников!

Местные замки не чета укреплениям Штаркенберга в Святой Земле – бывшего французского замка Монфор, «Неприступной горы». Но главная резиденция ордена, в которой хранятся сокровищница и архив, и должна быть защищена лучше всех! А здесь… Здесь достаточно возвести одну сильную башню-донжон и обнести ее рвом и частоколом, чтобы укрепление можно было назвать замком.

Конечно, лучше строить его на острове или вдающемся в реку мысе, отрезав от суши очередным рвом. Построить внутри жилища для гарнизона, арсенал, подготовить выложенные камнем подземные хранилища для еды, открыть госпиталь… И конечно, оставить гарнизон – хотя бы сотню полубратьев-сержантов и крещенных балтов, во главе с двумя-тремя рыцарями. Главная сила гарнизона – это тяжелая конница, что может одной вылазкой опрокинуть осаждающих. Ливы, эсты, латгалы – все они достаточно храбры и воинственны, но плохо вооружены и практически не защищены броней. Любители засад и нападений на маршах, они с трудом выдерживают таранные атаки рыцарей и сержантов – а искусные арбалетчики ордена зачастую выходят победителями из перестрелок с местными лучниками. Так что большинство новых замков выдерживает зимние осады балтских язычников… Со временем же искусные каменотесы ордена перестраивают донжон из булыжников и валунов, а следом за цитаделью и окружающие ее стены.

Как это случилось и в Дерпте.

Впрочем, Дерпт ранее был сильной деревянной крепостью схизматиков-русов. Основанная на Омовже в незапамятные времена (говорят, еще конунгом Ярицлейфом по прозвищу «Мудрый» во время его княжения в Хольмгарде-Новгороде), крепость Юрьев была центром влияния русов. Местом сбора дани у местного населения и важным торговым градом, расположенным на пересечении нескольких купеческих маршрутов... Когда же Гардарика распалась на множество княжеств, и влияние их конунгов ослабело, Юрьев не раз брали на меч и сжигали эсты и латгалы – а двадцать три года назад он был отбит братьями тогда еще ордена мечесноцев. Правда, спустя восемь лет, когда эсты подняли большое восстание, Юрьев вновь стал русским.

В последний раз!

Новгород посадил в крепости сильную дружину в две сотни ратников, а возглавил ее князь-предатель Вячко... При мыслях о Вячко лицо молодого еще рыцаря, в свои двадцать восемь лет сумевшего завоевать доверие великого магистра Тевтонского ордена Германа фон Зальца (!) и ставшего ландмейстером Ливонии, исказилось от гнева…

Вячко-Иуда, Вячко-клятвопреступник!

…Вячко был князем Кукенойса, основанным когда-то не менее известным, чем Ярицлейф конунгом – чья темная, мрачная слава изобличала его в колдовстве. Звали его Всеславом Чародеем… Вячко происходил из Полоцких Рюриковичей и был их вассалом. Но помощи последних не хватало, чтобы остановить разбойные набеги воинственных литовцев с запада и усиливающееся давление Рижского епископа вкупе с молодым орденом меченосцев на севере… Тогда Вячко решил заключить с Рижским епископом Альбрехтом фон Буксгевденом союз, отдав часть своей земли епископу в обмен на помощь в борьбе с литовцами. Что же, Альбрехт был вполне честен со своим союзником – так, в конфликте своего вассала Даниила из Леневардена и Вячко, он принял сторону последнего. Сдержав слово, епископ также отправил в помощь князю Кукенойса двадцать рыцарей с арбалетчиками и опытными каменотесами, способных укрепить замок Вячко, расположенный в выгодном месте – на мысе у впадения реки Кокны в Западную Двину.

Но Вячко – Вячко отплатил за дружбу предательством, перебив всех людей епископа, когда последние оказались безоружны! Лишь троим рыцарям удалось спастись… Но кровавый изменник не просто предал и перебил союзников – зная о планах епископа отправиться в земли тевтонцев (Альбрехт надеялся привлечь новых участников к Ливонскому крестовому походу), и желании вернуться домой группы германских рыцарей, Вячко призвал Полоцкого князя Владимира пойти войной на Ригу. За несколько лет до того Владимир уже осаждал главную цитадель епископа и крестоносцев в Ливонии, однако не преуспел: его ратники, будучи искусными лучниками, не знали осадных орудий и не могли взять сильной крепости. А вынудить город к сдаче долгой осадой русы не могли без собственного флота… И отступили, увидев, как в Ригу прибывают корабли с продовольствием и подкреплениями.

Однако атака Вячко имела бы полный успех: без епископа, бывшего душой обороны при прошлой осаде и большей части рыцарей (изменник подло истребил лучших крестоносцев!), город стал бы легкой добычей Владимира Полоцкого!

Однако план предателя расстроили спасшиеся при резне рыцари, успевшие упредить Альбрехта фон Буксгевдена и крестоносцев до их отплытия. Конечно, епископ остался в Риге, уговорив остаться и многих воинов – а Вячко, узнав о том, что его подлый план не сработал, сжег свой замок и покинул отцовскую землю вместе с дружиной…

Бывший князь Кукенойса стал самым последовательным врагом крестоносцев. Неудивительно, что он проявил себя во время восстания эстов в 1223 году от Рождества Христова – и последующем его подавлении. Эсты и русы Вячко захватили с помощью новгородцев Дерпт и долго сражались на его стенах, выдержав первую, «Пасхальную» осаду весной 1224 года. Помимо собственной дружины Вячко и новгородского гарнизона, в крепости укрылись также множество эстов с семьями – к тому же Юрьеву была обещана сильная помощь Новгорода.

Однако крестоносцы опередили русов – собрав под свои знамена множество крещеных ливов и латгалов (в свое время так же натерпевшихся от набегов эстов), они вновь осадили Дерпт, уже в августе. Построив большое количество камнеметов и бревенчатую осадную башню, вырыв подкоп, после двух недель боев воины ордена Меченосцев, рыцари Рижского епископства и крещеное ополчение балтов взяли Юрьев штурмом… Вячко и новгородцам предоставили возможность свободно покинуть город – с чем Дитрих был категорически не согласен, разве что последнее было хитрой уловкой! – но упрямый рус отказался уйти. В итоге, остатки его воинства и самого князя перебили – надышавшиеся дымом в подожженной цитадели, под конец штурма русы уже не могли продолжать схватку… А с ними погибли и все укрывшиеся в городе жители – ливы и латгалы учинили настоящую резню, не щадя ни женщин, ни детей!

Впрочем, Дитрих фон Грюнинген совершенно не жалел язычников, во время восстания рубивших головы всем попавшим в плен германцам и датчанам, и приносящих в жертву языческим божкам католических священников и миссионеров. С его точки зрения эсты получили заслуженную кару! А что под раздачу попали и женщины, и дети, его волновало мало – во время восстания ведь также погибло немало невинных христиан, не способных за себя постоять…

Подавление восстания эстов (к слову, сумевших с помощью русов разбить даже крупное датское войско!) стало серьезным успехом меченосцев. Во-первых, они сумели завладеть всей землей эстов (кроме северной, прибрежной ее части с датским Ревелем). Во-вторых, избавили ее от всякого влияния князей русов, заставив также начать колебаться жителей приграничного Пскова.

Четыре года спустя большое новгородское войско во главе с князем Ярицлейфом (Ярославом Всеволодовичем) двинулось в земли ордена, желая поквитаться с рыцарями за падение Юрьева, а также Феллина и Одепте (именуемого русами «Медвежья голова»). После штурма крепостей были перебиты все новгородские воины – к примеру, в Феллине всех выживших повесили… Но лазутчики Буксгевденов (младший брат Альберта, такой же деятельный и воинственный Герман стал епископом Дерпта) сумели поднять в Пскове панику, убедив жителей, что воинственный Ярослав собирается занять город и подчинить его себе! В итоге псковская рать заперлась в крепости, отказавшись объединяться с новгородцами, а на помощь мятежному городу выступило все войско меченосцев… Ярослав ушел без боя, а Псков несколько лет был независим от Новгорода и держал союз с германскими крестоносцами!

Погруженный в свои мысли и не замечающий ничего вокруг, Дитрих тяжело вздохнул, размышляя о том, как же все в жизни недолговечно… Ярослав все же поквитался с меченосцами – в битве на Омовже, той самой реке, что вытекает из озера Вирцзее и впадает в Чудское озеро, на берегах которой и стоит Дерпт. Ярослав удачно выбрал момент для наступления – к зиме многие участники крестового похода предпочитают возвращаться домой. Благо, что до родовых германских земель из Ливонии путь гораздо короче, чем из Святой земли... Впрочем, стоит все же признать, что и сами рыцари ордена вели себя слишком нагло и беспечно, спровоцировав князя на ответный удар серией набегов… Так или иначе, в 1234 году от Рождества Христова псковичи решили не играть с судьбой, заключив мир с князем и приняв в город новгородского посадника – а значительная рать Ярослава беспрепятственно подступила к стенам Дерпта. Правда, и в крепости стоял сильный гарнизон – здесь пребывало большинство братьев-рыцарей во главе с великим магистром Фольквином фон Наумбургом. Сильный отряд рыцарей стоял также и в соседнем Оденпе… Однако, помимо «сезонного» ослабления ордена, его силы серьезно подорвала и борьба с папским легатом Балдуином Альнским, вылившаяся в вооруженное противостояние крестоносцев друг с другом и закончившаяся лишь весной того же года. Кроме того, ополчение ливов и латгалов великий магистр собрать, конечно, не успел – но все же рискнул на совместную с гарнизоном Оденпе вылазку, рассчитывая сокрушить русов совместным ударом с двух направлений! Может, Фольквин рассчитывал, что удар второго отряда меченосцев станет для Ярослава внезапным, испугает его людей – или же счел, что русы в схватке не сильно искуснее балтов, коих рыцари зачастую громили меньшим числом… Но его надежды не оправдались: не получилось застать врага врасплох, не удалось изменить ход битвы и подкреплению из «Медвежьей головы». А сами русы доказали, что в честной схватке они ничем не уступают германским рыцарям… Зато численность в сече с равным противником еще как важна!

Ярослав разбил великого магистра под стенами Дерпта, обратил крестоносцев вспять. Правда, самому Фольквину фон Наумбургу удалось отступить в крепость и закрыть ворота, большинство же рыцарей и сержантов пытались бежать по льду Омовжи, преследуемые русами – и были истреблены ими. Часть тяжелых всадников так и вовсе провалились под лед… Но русы, разбив меченосцев, не пытались осаждать город, ограничившись разорением окрестностей и заключением почетного для них мира. Так, восточная и южная часть Дерптского епископства отошла к Пскову, а меченосцы надолго позабыли о своих набегах на Новгородские земли…

Но это пусть и чувствительное поражение ордена не стало его концом – вовсе нет! Уцелели гарнизоны большинства замков, уцелел гарнизон Риги, магистр вполне еще мог объявить сбор ополчения, привлечь новых паладинов из Германии и, наконец, нанять наемников… Что и было осуществлено два года спустя. Поняв, что меченосцам пока не удастся тягаться силами с русами на их исконных землях, папа Григорий IX объявил крестовый поход в Литву. И Фольквин фон Наумбург, пусть и понимал неготовность ордена к серьезному походу, после предшествующего конфликта с папским легатом перечить воли великого понтифика не рискнул. Собрав добровольцев, наемников, ополчение крещеных балтских племен и сумев даже привлечь к походу русов (литовцы нападали и на русские княжества, так что идею совместного похода в Новгороде и Пскове поддержали), великий магистр двинул достаточно мощное войско… В толком неизвестные его людям земли.

За что и поплатился в битве при Сауле!

Литовцы умело заманили тяжелую рыцарскую конница и псковских ратников в болота, одновременно с тем растянув войско крестоносцев в линию, а после истребили его фланговым ударом – в основном, расстреливая из луков и закидывая дротиками крестоносцев с безопасного для себя расстояния. Погиб и Фольквин, и весь цвет рыцарства…

Череда несчастий, обрушившаяся на меченосцев, окончательно добила орден, совсем недавно бывший на пике своего могущества. Может, варварское истребление женщин и детей в Юрьеве, а также расправа над пленными русами вызвала гнев Божий? Может, само понятие мести, пусть даже и язычникам, в корне расходиться с Евангельским учением? Нет, рыцарь-крестоносец Дитрих фон Грюнинген об этом не задумывался – ведь тогда бы пришлось осмыслять и то, что убивать с именем Господа на устах и во имя Господа есть не что иное, как кощунство! По крайней мере, если речь идет не о защите своего дома, своей Родины, а о завоевании чужих земель…

Спасая позиции католиков в Ливонии, на следующий год папа объединил оставшихся меченосцев с главным германским рыцарско-монашеским орденом дома святой Девы Марии Тевтонской в Иерусалиме – или кратко, Тевтонским орденом. Разбитые меченосцы вошли в него на правах самостоятельной, Ливонской комтурии, сохранив право носить алый меч на щитах и сюрко – а для усиления их в Ригу прибыло шестьдесят рыцарей и шесть сотен полубратьев-сержантов… Первым ландмейстером комтурии стал Герман фон Балка, сохранивший за собой также звание ландмейстера и Пруссии – но доблестный рыцарь был уже болен и стар. И вслед за ним комтурию принял Дитрих фон Грюнинген…

И вот, ныне он томится в пограничном Дерпте, размышляя над будущим ордена – очевидно, не столь светлым и блестящим, как ему хотелось бы… Фактически, задачу покорения Ливонии выполнили еще меченосцы, отвоевав у язычников клочок земли, зажатый между воинственной Литвой и сильным Новгородом. Конечно, атаковав Литву, бывший великий магистр взялся за непосильную задачу – однако и с помощью тевтонцев отомстить за разгром при Сауле невозможно… Рыцарей и полубратьев хватает лишь удерживать от восстания мятежных духом язычников, крестившихся по принуждению, но не изменившим вере предков в душе. Однако где добыть славу, честь? Где и как теперь добиться побед, благодаря которым молодой ландмейстер вписал бы свое имя в историю?!

Впрочем, в Дерпте томится не только он – здесь собрались многие выжившие рыцари-меченосцы, здесь же занял епископский престол Герман Буксгевден. После смерти брата он стал самым непримиримым клириком, ненавидящим местных язычников и особенно ортодоксов-схизматиков! Епископ спит и видит объявление нового крестового похода – в земли русов! Здесь же нашел свое пристанище и изгнанный новгородцами из Пскова князь Ярослав Владимирович, мечтающий вернуть свой город… У бывшего союзника во втором по величине и значению городе русского севера осталось множество сторонников – но увы, момент для выступления против Новгорода совершенно неподходящий! Главные силы тевтонцев заняты сейчас борьбой с мусульманами в Святой Земле, ордену не хватает людей даже покорять неистовых пруссов, не говоря уже о помощи «ливонцам» (так ныне величают рыцарей ливонской комтурии) – и сил для открытого противостояния с русами просто нет.

С другой стороны, если ситуация изменится и позиции Ярослава Всеволодовича в Новгороде пошатнутся – то кто знает, кто знает…

От тяжелых, неторопливых дум ландмейстера отвлек взволнованный голос полубрата-сержанта, поднявшегося вслед за Дитрихом на вершину донжона:

- Господин, в Дерпт прибыло двое русов. Они говорят, что держат путь из Новгорода и просят о встречи с вами. Называют себя посланниками городского посадника…

Дитрих не стал спешить с ответом, сохранив выражение полной невозмутимости на лице – но сердце его отчаянно забилось. Неужели то, о чем он втайне мечтал… Нет, вначале нужно выслушать посланников, а уже после делать выводы. Иначе слишком горьким будет разочарование…

Но все же, начав спускаться вниз по винтовой лестнице, ливонский ландмейстер не мог не задавать про себя один и тот же вопрос: а вдруг? А вдруг его безмолвная мольба услышана и Господь все же посылает им шанс?!