Знаменитые призраки Гросвенор-Холла. Западная башня

Корноуольское поместье Гросвенор-холл - превосходный образчик ранней английской готики и зрелой псевдоготики, еще хранящий черты средневековой крепости. Особенно сильно время ощущается близь часовни и родового склепа семьи Лагросс, чьи темные камни кажутся непосвященным вымазанными кровью.

Жозефин Ланглез

Из книги «Темные поместья Европы»

Корнуолл,май, 1913 год

And so, all the night-tide, I lie down by the side

Of my darling, my darling, my life and my bride

In her sepulche there by the sea

In Her tomb by the side of the sea.

E. A. Poe

Письмо первое

Дорогая мадам Писташ,

как и обещала, пишу вам сразу по прибытии в Гросвенор-Холл. С вашей стороны необычайной, изощренной жестокостью было послать меня в Англию. Да, здесь я отвлекаюсь от того, что вы называете «навязчивой идеей», но вместе с тем оно причиняет мне огромную боль. Хотела бы я никогда больше не видеть «наши английские берега». Вне всякого сомнения, вы считаете меня малодушной.

Я понимаю, что должна прекратить, как вы говорите, «нытьё» и перейти к делу.

Гросвенор-Холл стоит на скале над морем, словно древняя крепость. О былом говорят только западная башня, сохранившаяся еще от тех времен, когда земли рода Лагросс разоряли датчане, а также часовня и склеп. Для последнего выбрано довольно странное место: под скалой почти у самой кромки воды. Говорят, все дело в том, что лорд Уильям Лагросс, морской капитан времен Елизаветы, не пожелал расставаться с морскими просторами.

Сейчас в имении проживает сэр Персиваль Лагросс - человек невероятно самодовольный и свято убежденный в своей неотразимости. Конечно, он хорош собой (знаю, вы обращаете внимание на это). Сэру Персивалю уже а пятьдесят, но молодая супруга - леди Ровена - его просто обожает.

Именно о ней вы просили меня разузнать. Наш общий друг, мсье Дюбуа может быть спокоен - леди Ровена счастлива и чудесно выглядит. У нее дивный цвет лица, и сегодня за завтраком она была весела. У нее чудесный, заразительный смех.

Леди Ровена кажется мне жизнерадостным и счастливым человеком, так что можете успокоить мсье Дюбуа: его возлюбленной ничего не грозит.

В. Д.

Письмо второе

Дорогая мадам Писташ,

пишу вам, чтобы посоветоваться. Сегодня ночью я была свидетельницей престранного явления. Я слышала колыбельную. Вы спросите, что тут страшного? Песня доносилась с Западной башни, которая уже много десятилетий пустует в силу своего плачевного состояния. Туда никто не поднимается.

Ночью мне не спалось, я вышла во двор, чтобы подышать воздухом, послушать шум моря, он успокаивает. Было слегка за полночь, все спали. И тут со стороны Западной башни я услышала тихое пение. Не сразу я опознала одну из знакомых мне колыбельных из «Песен матушки Гусыни»:

Баюшки, на ели мальчик засыпает,

А подует ветер - люльку раскачает,

Ветка обломилась, полетела колыбель -

Падает и люлька, и дитя, и ель.1

Странная колыбельная. Злая, как это часто у нас бывает. Я подошла поближе, невольно заинтригованная. Голос был не мужской и не женский, странный. Словно со дна глубокого кувшина. Я подошла еще ближе и увидела в бледном лунном сиянии леди Ровену. Она спускалась со второго этажа башни, который еще можно было посещать, в одной только сорочке и легком шелковом французском дезабилье. Взгляд у нее был пустой и бессмысленный, как у сомнамбулы. Леди Ровена прошла мимо меня и удалилась в дом.

Наутро она была столь же бодрой, как и обычно. Словно все это мне почудилось. Я первая же признаюсь, мадам Писташ, что не страдаю от недостатка воображения. Однако, ночью я видела леди Ровену-сомнамбулу, и теперь это пугает меня. Возможно, я по своему обыкновению поторопилась с выводами. Однако, возможно, я поторопилась с утверждением, что мсье Дюбуа может не беспокоиться о леди Ровене.

Продолжаю свои изыскания,

Ваша В. Д.

Письмо третье

Дорогая мадам Писташ,

сегодня я изучила Западную башню. По крайней мере, ту ее часть, куда не страшно ступить. Башня очень древняя и сложена из светлых местных камней. Перекрытия деревянные и почти полностью сгнили. Там где пол еще есть, он страшно скрипит под ногами. Камни выпадают из стен, а лестница грозит обрушиться от малейшего прикосновения. Что леди Ровена делала здесь ночью? Почему она пела колыбельную и кому? Она ли это была. Эти вопросы одолевают меня.

Сегодня ночью я постараюсь кое что прояснить.

Остаюсь Ваша, В.Д.

Письмо четвертое

Вчера вечером я опросила деликатно слуг. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. И колыбельную никто не слышал.

Я рискнула ночью выйти к башне, чтобы подкараулить леди Ровену, но ничего не добилась. Ни звука, ни проблеска. И никто не вышел но двор. Надежд прояснить ситуацию я не оставляю.

Остаюсь Ваша В. Д.

Письмо пятое

Сэр Персиваль ездил сегодня в деревню - это в пяти милях от поместья, и я напросилась к нему в попутчики. Мы говорили о леди Ровене - это любимая тема. Я обмолвилась (изрядно погрешив против истины) что леди Ровена за завтраком показалась мне бледной и невыспавшейся. Словно бы после бессонной ночи. Сэр Персиваль пробормотал, что не заметил ничего подобного, но бросил на меня очень странный взгляд. Я почувствовала, что ступила на опасную территорию. Сэр Персиваль сказал, конечно, что ничего подобного не заметил, и больше не позволил поднять эту тему. Тогда я напела колыбельную. Взгляд сэра Персиваля был страшен, но он промолчал. Возможно, мне не следует более поднимать эту тему.

В деревне я поговорила с местными, однако ничего особенно важного не узнала. Единственное, но вполне закономерное: леди Ровена - вторая жена сэра Персиваля. Об этом несложно догадаться, учитывая разницу в возрасте, превышающую, кажется, четверть века. Первая супруга - леди Аннабель - скончалась пятнадцать лет назад во время эпидемии гриппа, и покоиться в фамильном склепе. Со всей моей склонностью к мистике я не готова утверждать, что это имеет какое-то отношение к леди Ровене. Но я продолжу свои изыскания и в поместье, и в деревне.

В. Д.

Письмо шестое

Сегодня ночью я вновь слышала колыбельную. На этот раз я была в постели. Было около полуночи. Ночь стояла необычайно теплая, и я не стала закрывать окно, чтобы шум моря убаюкивал меня. И вот сквозь шелест прибоя я различила слова колыбельной. Я подошла к окну. Звук, как мне показалось, доносился одновременно слева - от башни, и справа - от часовни. Вернее, как мне почудилось, из склепа, устроенного под скалой. Это мне, конечно, подсказало воображение. Я не стала выходить, но наутро куда внимательнее изучила лицо леди Ровены. Она свежа, как майская роза.

В. Д.

Письмо седьмое

Дорогая мадам Писташ!

Наше с вами поручение провалено! Леди Ровену нашли сегодня утром в Западной башне. Она мертва, и, видит Бог, я не могу понять из-за чего. Она так же свежа и прекрасна, как и вчера, но абсолютно, бесповоротно мертва.

Сэр Персиваль закрылся в своем кабинете, а заботы о похоронах взяла на себя его дальняя кузина, мисс Теодора Оуэн. Это весьма пожилая рассеянная особа, благодаря чему я смогла осмотреть тело леди Ровены, готовящееся к погребению в часовне. Она выглядит абсолютно здоровой, словно бы спит. Помня ваши рассказы о преждевременных похоронах, я тщательно все проверила. Увы, мертва она совершенно точно, тут нет никаких сомнений.

Не оставляю надежд разобраться в этом странном деле,

В. Д.

Письмо восьмое

Похоже, мадам Писташ, не следовало нам так скоро ставить в известность мсье Дюбуа. Он появился в самом начале похорон и повел себя безобразно. Бросив в лицо сэру Персивалю обвинение в убийстве, он попытался вытащить тело леди Ровены из гроба, и это ему почти удалось. Зрелище было отвратительное, и повергло всех гостей в ступор. Наконец, очнувшись, молодые кузены сэра Персиваля скрутили мсье Дюбуа, но тело леди Ровены уже лежало на полу в безобразной, непристойной позе, раскинув ноги. Мне пришлось подойти и поправить саван несчастной, коль скоро все пребывают в оцепенении. В этот момент я увидела жабу, выпрыгнувшую из гроба. Отвратительную, уродливую жабу. Может ли это послужить предупреждением?

В.Д.

Письмо девятое

Письма мои, мадам Писташ, становятся все короче, и в них все меньше моей обычной вежливости. Боюсь, я растратила все свои манеры.

Сегодня ночью - этой еще не завершившейся ночью - я вновь слышала колыбельную. На этот раз звук двигался: от Западной башни, по обрыву к часовне и вниз по крутой лестнице к склепу, где теперь покоится леди Ровена. Я подошла к окну, но увидела ли я ту бледную тень? Она шла тем же маршрутом, и звезды просвечивали сквозь нее. Затем небо заволокли тучи, и пошел дождь. Я закрыла окно из чистого малодушия.

Что мне делать, мадам Писташ? Что искать? И следует ли?

В.Д.

Письмо десятое

Дело принимает все более скверный оборот. Сегодня ночью кто-то осквернил склеп и раскидал по полу старые кости предков Лагроссс. Вуаль, которая покрывала тело леди Ровены, разорвана в клочья. Вроде бы, больше ничего дурного не произошло, но меня мучают предчувствия. Вы всегда придаете им - проклятым моим предчувствиям - слишком много внимания.

Я решила присмотреться ко всем, кто находится сейчас в поместье. Разоренные могилы - дело рук людей, а не призраков.

Сэр Персиваль Лагроссс, конечно же, обитает в имении постоянно, окруженный целой свитой прихлебателей. Это и упомянутая мисс Оуэн, пожилая старая дева; а также два молодых кузена: мистер Спарклер (такая диккенсовская фамилия!2) и мистер Дженамарр, то ли француз, то ли итальянец наполовину. Весьма неприятные молодые люди. Хотела бы я иметь возможность проследить за ними.

Весь день идет дождь, а дом и без того погружен в уныние. Я не видела сэра Персиваля с похорон. Почему-то это пугает меня.

Все еще напугана и сконфужена,

Ваша В. Д.

Письмо одиннадцатое

Колыбельная существует, мадам Писташ! Ее слышали мисс Оуэн и оба кузена, а также и слуги. День был суматошный, мы не могли заснуть после всех перипетий. Мы собрались в гостиной, окна которой входили на обрыв, из них видна была стоящая одиноко Западная башня и серое небо за ней. Дождь так и не прекратился. Я настаиваю, мадам Писташ, что все было обыденно. И вдруг сквозь дождь мы услышали колыбельную - тихую, назойливую и злую песню. Звук двигался, как и прежде от башни к часовне и вниз - к склепу. Мисс Оэун страшно побледнела и произнесла только одно слово: «Аннабель». Имела ли она в виду первую жену сэра Персиваля?

Я попыталась расспрашивать о ней родственников лорда Лагроссса, но так ничего и не добилась.

Вы преувеличиваете мою интуицию, мадам Писташ и мои скромные таланты.

В.Д.

Письмо двенадцатое

Сегодня, поднявшись на рассвете, я спустилась к склепу. Сложно представить, чтобы кто-то рискнул спускаться по крутой и тесной лестнице в темноте. Здесь нет перил, за которые можно ухватиться, а ступени влажны от прибоя и испарений.

Склеп невелик, это тесное низкое прямоугольное здание с двускатной черепичной крышей. Дверь никогда не запирается, а деревянные решетки на окнах сгнили. Любой, кому взбредет в голову спуститься и сотворить что-то, может это сделать без труда. Я открываю дверь, мадам Писташ, и в лицо мне ударяет запах разрытой могил. Кости, вчера так старательно собранные нами и уложенные обратно в свои гробы, вновь разбросан по полу. Покров леди Ровен разорван в клочья. Более того, кто-то разбил плиты в полу и разорил самые старые захоронения. Именно из этих глубоких ям и пахнет древним могильником.

Я сразу же поднялась в дом и рассказала об этом чудовищном акте вандализма. Все бросились к склепу, а я намерена побеседовать с сэром Персивалем. Я усматриваю определенную связь между ночным певцом и разорением могил.

В. Д.

Письмо тринадцатое

Мадам Писташ,

пересказываю вам свой разговор с сэром Персивалем. Он только что закончен, и я помню каждое слово.

Сэр Персиваль со дня смерти леди Ровены не покидал свой кабинет, исключая, конечно, похорон. Он сидит в кресле, не сводя глаз с портрета покойной жены, на котором она, как живая.

- Сэр Персиваль, - сказала я, опускаясь в кресло, - вы знаете колыбельную «Баюшки, на ели мальчик засыпает». Вы знаете, что она звучит ночами. И вы знаете, кто ее поет.

Сперва, судя по всему, сэр Персиваль хотел выставить меня за дверь, но потом все же ответил:

- Да, мисс Дерби, я знаю эту колыбельную. Думаю, многим, даже вам пели ее в детстве.

- Но кто сейчас ее поет в Западной башне? Кого там убаюкивать?

Сэр Персиваль поднялся с места и, клянусь, мне стало страшно. Он очень высок и грозен, и я испугалась, что он задушит меня. Его длинные пальцы шевелились, словно тянулись к моему горлу. Однако он взял себя в руки, сел обратно в кресло.

- Вам показалось, мисс Дерби.

- Могу я задать вопрос: ваша первая жена, леди Аннабель, как она умерла? Когда? Есть ли у нее родственники? Не стали ли они случайно вашими врагами? Не желают ли они навредить вам каким-либо образом?

- Вон, - сказал сэр Персиваль, указывая на дверь.

Я не стала испытывать судьбу и покинула кабинет.

Меня не покидает ощущение, что история связана с леди Аннабель, о которой не желают вспоминать ни сам сэр Персиваль, ни его родственники. Не могли бы вы мне сделать одолжение, мадам Писташ, и выяснить все об этой таинственной даме?

По прежнему Ваша В. Д.

Письмо четырнадцатое

Благодарю вас, мадам Писташ, за быстрый ответ. Следом за вами удивляюсь, что ничего не известно о ней кроме девичьей фамилии. Аннабель Ли - словно какой-то литературный персонаж.

Рассказываю вам еще одно удивительное происшествие, связанное с этой дамой. Через час после беседы с сэром Персивалем меня позвал мистер Дженамарр (он, похоже, ухаживает за мной). Место для встречи он выбрал странное: склеп. Я спустилась, и он объявил, что желает показать мне нечто любопытное. Могилу леди Аннабель Лагроссс, «Таинственной дамы», как он выразился.

Могила в самом деле примечательная. Она была устроена не в стенной нише, как все поздние захоронения, а в полу рядом с могилой сэра Уильяма Лагроссса. Однако, кости леди Аннабель, уже порядком тронутые тлением, не были вытащены из рассохшегося гроба. Но даже не это привлекло внимание мистера Д. и вместе с тем мое. В могиле, в гробу леди Аннабель лежала толстая, потрепанная книга, перетянутая ремешками.

- Можете вы достать ее? - спросила я.

Ни я, ни мистер Д, увы, не обладаем ни малейшим трепетом перед мертвыми костями. Он спрыгнул в яму и достал книгу. На ней значится «CorvusVitreolus»3, а на первом же листе стоит надпись выцветшими коричневыми чернилами: «Incrucepascerecorvos»4. Слышали ли вы нечто подобное? В любом случае, я напишу одному знакомому, сведущему в редких книгах.

В.Д.

Письмо пятнадцатое

Уважаемый сэр,

не думала, что когда-нибудь мне придется писать вам что-либо, кроме выражения моей скупой благодарности. Однако, я нуждаюсь в вашем профессиональном совете. Известна ли вам книга «CorvusVitreolus»? Что она представляет из себя? Чем грозит своему владельцу?

В. Д.

Письмо шестнадцатое

Мой бойцовый воробей!

Бесконечные слова вашей благодарности я все еще храню у сердца. Учитывайте это, когда будете затачивать кол.

Да, мне знакома упомянутая книга. «Стеклянный ворон», вульгарная латынь. Впервые замечена во Франции в XII веке. Также именуется «ведьминым малым гримуаром». Известно три экземпляра этого труда: один сгорел вместе со своим владельцем в Салеме в 1692 году. Второй, принадлежащий итальянскому чернокнижнику Джованни Альбриццы, передан им перед смертью в Библиотеку. Третий, принадлежавший ведьме елизаветинских времен Хелен Ли Дарн, затерялся после революции, вероятно, пуритане не пощадили его. Это вся информация, которой я располагаю.

Берегите себя, мой бойцовый воробей, и не выходите одна на болота, когда силы зла властвуют безраздельно.

Остаюсь преданный ваш враг,

Бэзил.

Письмо семнадцатое

Мадам Писташ,

увы, ни я, ни мистер Д. не владеем в достаточной мере латынью. Знания наши отрывочны, и мы не можем извлечь из попавшей к нам в руки книги пользу. Однако, кое-какой информацией я теперь располагаю. Известно ли вам имя ведьмы Хелен Ли Дарн? Отпишите, как только сможете.

Ваша В. Д.

Письмо восемнадцатое

Мой бойцовый воробей,

взглянув внимательнее на адрес отправителя, я обнаружил, что у тебя несомненный личный интерес. Полагаю, ты уже связала Хелен Ли Дарн с Аннабель Ли, первой женой сэра П. Лагросса, у которого гостишь. Если ты проглядишь бумаги определенных архивов, то обнаружишь, что связь Ли и Лагроссов гораздо глубже. Высылаю тебе отрывок из протокола суда, произошедшего 16 декабря 1906 года в Корнуолле, в нескольких милях от места, где ты сейчас обитаешь.

Б.

Приложение к восемнадцатому письму

Протокол процесса «Король Яков против Хелен Ли Дарн, прозванной Черной Хелен Ли»

Обвинитель: сэр Уильям Л.

Судья: достопочтенный сэр Питер Д.

Обв. Как долго ты являешься ведьмой?

Х. Л. Д. молчит

Обв. Почему ты стала ведьмой?

Х. Л. Д. молчит и скалится.

Обв. Что давал тебе твой инкуб после сношений с тобой?

Х. Л. Д. изрыгает проклятия и богохульства

[Пропущена страница, еще одна страница замарана, можно различить только «применено peine forte et dure5»]

Обв. У тебя было четыре чертенка?

Х. Л. Д. affirmat6.

Обв. Их имена Пифон, Велиал, Мерихим и Абадонна?7

Х. Л. Д. affirmat.

Обв. Посылала ли ты своего чертенка убить ребенка Мэри А.?

Х. Л. Д.affirmat.

Письмо восемнадцатое (продолжение)

Я, воробей, обнаружил еще десять страниц подобных «вопросов и ответов». Также было указано, что к ней были применены дополнительные пытки, такие как выворачивание и вырывание плоти раскаленными щипцами. Наконец 8 января 1607 года по решению судьи Д. Хелен Ли Дарн была казнена через повешение.

Это все, что известно о связи Черной Хелен Ли и семьи Лагросса, хотя в бумагах мне встречались намеки на связь более тесную и интересную. Нет, дело не в любовной истории. По свидетельству некоей Мэри Албан (вероятно, та самая Мэри А, в убийстве ребенка которой обвинялась Хелен Ли Дарн), сэр Уильям на старости лет увлекся ее дочерью, Мод, и пытался склонить девушку к сожительству. Когда Мод отказалась, сэр Уильям обратился к некоей ведьме, имя которой напрямую не называется, и которая указана, как ведьма из Тайбер-Хилл (место в Корнуолле, неподалеку от Гросвенор-Холла, ныне не существующее). По мнению Мэри Албан, любовный напиток, сваренный ведьмой, убил Мод. Это было в ноябре 1606 года.

Воробей, если, как я думаю, тебе в руки попал гримуар Черной Хелен Ли, будь осторожна. Такие книги опасны. Сожги ее, или найди способ передать мне.

Бэзил.

Письмо девятнадцатое

Мадам Писташ,

к сведениям, которые получены от вас, я могу теперь добавить протокол суда над Черной Хелен Ли, присланный мне старым знакомым. Насколько все же велика вероятность, что леди Аннабель Лагроссс принадлежит к ее потомкам? Являлась ли она ведьмой? Я пыталась разузнать об этой женщине, но не преуспела. Я не знаю даже дату ее смерти - надписи стерты с могильных плит, там есть только имя.

Жду от вас более подробных сведений,

В. Д.

Письмо двадцатое

Минувшей ночью я вновь услышала колыбельную и увидела фигурку, идущую по берегу над обрывом. На этот раз я последовала за ней, не смотря на то, что ночь была ненастной и холодной.

Чудилась ли мне эта колышущаяся фигура в длинном светлом платье? Туман обманывал меня? Или же я в самом деле видела приведение, скорбно бредущее над обрывом и напевающее злую колыбельную? Оно - видение, или же привидение - дошло до часовни и начало спускаться вниз по лестнице. Море было неспокойно, и брызги соленой воды замочили мои ноги, когда я начала спускаться.

Призрак вошел в склеп, в распахнутые сильным порывом ветра двери. А потом я увидела, как леди Ровена, аккуратно уложенная в гроб, поднялась и раскрыла свои объятья. Призрак и мертвец слились в поцелуе. Зрелище было отвратительным: сплетаясь в непристойных объятьях, они упали на пол. Призрачные стоны пронзили воздух.

Слуги нашли меня утром на берегу, совсем продрогшую. По их словам я бормотала полнейшую бессмыслицу и проклинала «мертвых развратниц». Я до сих пор не знаю, видела ли приведений-любовниц, или только галлюцинировала так жутко и непристойно.

Мадам Писташ, я в величайшем смятении и здорово напугана. Вы обяжете меня, если найдете и как можно скорее пришлете всю информацию о кончине леди Аннабель.

Ваша В. Д.

Письмо двадцать первое

Мадам Писташ,

ваша ученица три дня не встает с постели, но уже настолько бодра и воодушевлена, что заставила меня написать вам. С ней сложно спорить, хотя наша Виктория не больше сердитого воробья.

Я прибыл в Гросвенор-Холл утром того дня, когда она слегла с горячкой после ночной прогулки по берегу. Она еще сумела написать вам письмо, но затем свалилась без сознания. Из ее бессвязных стонов сложно было что-то понять. Раз за разомnotrepetit passereau8 повторяла: «мертвые развратницы! похотливые мертвые развратницы!» и цитировала: «Из-за тучи безжалостный ветер подул и убил мою Аннабель Ли». Кажется, это из По.

Первоначальные расспросы ни к чему не привели. К счастью, я неплохо знаком с сэром Персивалем Лагроссом (пусть это не удивляет вас) и консультировал его во время болезни его первой жены около двадцати лет назад. Сэр Персиваль обязан мне, и после легкого (не пересекающего разумные границы) давления согласился дополнить любопытную историю. И вы, и птичка (я хотел сказать, мисс Дерби) услышите ее сейчас впервые.

Леди Аннабель Ли появилась в Гросвенор-Холле из ниоткуда. Ее лошадь захромала, перепрыгивая изгородь. Но, что удивительно, никто не знал, откуда она взялась. Никакие Ли не жили в окрестностях поместья со времен казни Хелен Ли Дарн. Однако, загадочность только привлекла сэра Персиваля. Он, зрелый тридцатилетний мужчина влюбился, как мальчишка. Леди Аннабель долго не отвечала на его ухаживания, но сдалась наконец.

Последний кусок принадлежит только вашим ушам и глазам, мадам французский медиум. Боюсь, он слишком опасен для викторианских ушек мисс Дерби. Леди Аннабель была необычайно страстной, даже ненасытной особой, и ночи с ней выматывали сэра Персиваля. Впрочем (надеюсь, это не дойдет до ушек воробья) в те времена люди не желали осознавать свою сексуальность.

Поскольку мисс Дерби не по нраву, что я не зачитываю ей письмо (наш с вами воробей мнителен) я продолжаю.

Не смотря ни на что первый брак сэра Персиваля был удачным. Он души не чаял в леди Аннабель, и когда она заболела, все средства готов был потратить на излечение. Я в те времена слыл в Европе кем-то вроде врача-гомеопата, к которому обращались в самых трудных ситуациях. Сэр Персиваль написал мне и попросил о помощи. Я приехал в Гросвенор-Холл незамедлительно, и, должен заметить, поместье с тех пор нисколько не изменилось.

Симптомы леди Аннабель были следующими: как сомнамбула покидала она свою спальню и шла в Западную башню в ночи, когда над поместьем звучала музыка, уже известная вам колыбельная. Я следил за ней несколько ночей, но ничего так и не обнаружил. Зло - уж положитесь на мой богатый опыт - прекрасно умеет таиться.

Я следил за леди Аннабель четыре ночи, а на утро после четвертой ее нашли мертвой у подножия Западной башни. В точности, как леди Ровену неделю назад. Как видите, даже если призрак покойной первой леди Лагросс и бродит по поместью, то он не повинен в смерти второй леди Лагросс. И самым разумным для бойцового воробья и для вас будет покинуть Гросвенор-Холл и оставить всех призраков в покое.

Что ж, мадам Питсаш, умолкаю; как говорит мисс Дерби, откладываю перо. А вскоре переложу на вас заботу о нашем общем друге.

Б.

Письмо двадцать второе

Вы спрашиваете, кто тот человек, что написал вам, мадам Писташ? Мой заклятый враг. Он не человек вовсе. Он вампир, подкарауливающий свою жертву в ночи. Его я поклялась однажды убить. Почему он приехал в Гросвенор-Холл, когда я подверглась опасности? На это у меня нет ответа. Возможно, он забавляется со мной, как кошка с мышью. Возможно, ждет, когда я отступлюсь, чтобы впиться в меня клыками. Он утверждает, что пьет лишь кровь грешников, но верить ему я не готова.

Увы, мадам Писташ, я следую его совету: я покидаю Гросвенор-Холл. Колыбельная не звучит больше. Сэр Персиваль повесил на склеп замок и отсылает меня прочь. Я вынуждена подчиниться.

Возможно, однажды тайн, окутывающие поместье, его башню и склеп рассеются. Но я сейчас не готова срывать это покрывало. Я напугана увиденным и услышанным. Дождемся же человека смелее меня.

В. Д.

P.S. Я возвращаюсь в Париж, мадам, но на душе у меня неспокойно. Меня мучают сны. Должна ли я верить в призраков? Могу ли я что-то изменить? Могла ли я помешать гибели леди Ровены?

P.P.S. (другой рукой, частично на полях, мелким убористым почерком) Я прослежу, чтобы Виктория в безопасности добралась до Парижа. И запомните: если вы еще раз столь же необдуманно пошлете ее в столь опасное место, я найду на вашу шею пару грехов.

26-28. 08. 2010

1 Народная английская колыбельная. Перевод О. Седаковой

2 Спарклеры – персонажи «Крошки Доррит» Ч. Диккенса

3 «Corvus Vitreolus» (лат.) - Стеклянный ворон

4 «Incrucepascerecorvos» (лат.) - Кормить воронов на кресте

5 Рeine forte et dure (фр.) - “Сильное и продолжительное мучение”. В англо-саксонской системе права вид пыток, применявшихся к подозреваемым, которые отказывались выступить перед судом. На грудь человека устанавливали доску и укладывали камни, постепенно увеличивая давление, что могло привести к смерти. В Англии отменена в 1772 году.

6 Affirmat (лат.) - признает

7 Пифон, Велиал, Мерихим и Абадонна - имена демонов, упоминаемые в книге Фрэнсиса Баррета «Magus or Celestial Intelligencer». Пифон - князь духов лжи; Велиал - вместилище порока; Мерихим - предводитель духов, вызывающих заразные болезни; Абадонна - демон войн

8 Notrepetit passereau (фр.) - Наш маленький воробей, наша маленькая пташка