ЗНАЮЩАЯ

Благодарности:

В первую очередь Ване Жаркову, рассказавшему мистический эпизод из своей жизни, из которого и родилась эта книга.

Насте - за образ главной героини.

Иришке – за развитие идеи.

Софье – за максимальное участие, помощь, поддержку, и самую конструктивную критику.

Вику – за его эмоции и замечания.

Гиене и Еноту – за профессиональные консультации.

Всем бета-ридерам за ценный вклад.

ПРОЛОГ

-- Бабуль, а Покров — это что?

- Эх… - засмеялась бабушка. – Покров-батюшка, покрой землю снежком, а меня женишком…

- Что? – Кудрявый светловолосый мальчик удивленно посмотрел на доброе морщинистое лицо. Бабушка погладила его по голове.

— Это праздник церковный, внучек. Опосля него на могилках уже не убираются. Ежели снег на Покров выпал, его не тревожат. Снег души усопших укрывает, покой им приносит.

- А что будет, если потревожить?

- Да, наверное, ничего страшного. Хотя… Смотря, кто лежит.

- Как это?

Бабушка дважды провела по лбу рукой, заправляя выбившиеся седые прядки под пестрый платок, и подтянула узел.

- Люди разные бывают, Серёж. И хорошие, и плохие. И хоронют их часто вместе, не разбирая. Крещёные, или иноверцы.

- А иноверцы плохие?

- В каждом роде есть и праведники, и грешники. А иной раз такие грешники, что лишний день и близко к могилке подходить не хочется.

- Как те?

- Кто те, Сереж?

Мальчик вытянул руку и указал.

Посреди кладбища земля проседала кривым оврагом. Склоны его были довольно крутыми, но кромки земляной раны под влиянием неумолимого времени начали становиться пологими, сглаживая рваные края. Несколько темных, замшелых, покосившихся могильных камней торчали на склонах оврага под разными углами, словно собираясь нырнуть в затянутую пожухлой крапивой и сорной травой глубину. Которую ленивые и небрежные посетители кладбища исстари использовали как свалку. У могил, оказавшихся по соседству с провалом, кренились ограды, кое-где укрепленные самодельными подпорками из железных труб или кирпичей.

Бабушка мелко перекрестилась.

- Как те, внучек. Плохой смертью померли. Да и родня, вишь, не ходит, заросло всё.

Овражные могильные камни отличались от строгих и прямолинейных, почти шаблонных памятников, аккуратно занимавших свои места в оградах. Они были все какие-то кривые, несимметричные.

- Почему они такие… кривые? – в задумчивости проговорил мальчик.

Бабушка посмотрела на овраг и тихо сказала:

- Было время, люди пытались их разбить. Да вона как, не бьются они особо. Только с краев и покололи, так и бросили. Больно прочный камень, старый. Не то, что сейчас ставят.

- А почему к ним никто не ходит, бабуль?

- Да Бог его знает, внучек. Мож родственники далеко живут, мож померли тоже уже все, камням Бог знает сколько лет. Это ж ещё старый погост. А мож лишний раз связываться не хотят. Местный люд не суется, вон, сколько уж…, и ты не ходи, не смотри. Дурное место, овраг этот.

- А почему тогда его не закроют, раз дурное?

- Да сколь раз засыпать брались, а всё… Власти у нас такие, тож дурные, не допросишься ничего. Вон, сколь уже просят люди автобус до кладбища пустить, а все руки у них не доходют. Окраина, мол, что с вас взять.

Она вздохнула и взяла внука за руку.

- Пойдем, Серёж.

Раздался колокольный звон. Ясный звук разнесся над кладбищем, словно очищая воздух и разгоняя тучи. Без труда поспевая за мелким бабушкиным шагом, мальчик посмотрел на небо и задумчиво проговорил:

- Я бы не хотел помереть так, чтобы ко мне не ходили.

Бабушка снова погладила его по голове.

- Никто такого не захочет. Так ты и проживи жизнь так, чтобы оставить по себе добрую память, и тебя никто не забудет.

- Бабуль, а ты скоро помрешь?

Старая женщина усмехнулась и растрепала ему волосы.

- Ну и вопросы. Было б тебе не семь годков, а поболе, я б, наверное, разобиделась. Долгонько живу уж.

Внук покраснел, видимо поняв, что именно ляпнул.

- Не! Не! Ты живи! Слышишь, бабуль? Живи! Просто, когда ты помрешь, я буду к тебе обязательно ходить!

- Спасибо, внучек, - улыбнулась бабушка. – Очень надеюсь. Я и сама постараюсь тебя не покидать.

- Как это? – Голубые глаза удивленно и недоверчиво распахнулись. – Ты ж мертвая будешь?

- Тело – да, мертвое. В гроб положат, и закопают. – Но я буду жить. Здесь. - Палец с раздувшимися суставами ласково коснулся его лба. - И здесь. - Её маленькая сухая ладонь легла ему на грудь. – Пока ты будешь меня помнить и любить, я буду с тобой. Добрая душа с родным человеком жить может. – Она вздохнула. – Да и любая…

Не справившись с внезапно нахлынувшим на него чувством, Серёжа обхватил бабушку за пояс и крепко прижался к ней. Бабушкины руки нежно гладили его по спине и волосам.

- Я тебя всегда-всегда буду помнить! И любить!

- Я верю, внучек… - Голос бабушки был теплым и родным. – Верю…