Золото Кавказа #7

Ведет шлях жизни на Кавказ
У пластунов одна дорога -
Умело выполнить приказ
С надеждой в силы, с верой в Бога.

Пусть путь тернистый и прямой,
В горах , куда не глянь, опасно.
Жизнь казака - извечный бой.
А смерть? Она над ним не властна.

В кармане люлька и тютюн,
Душа с черкеской вся в заплатах.
Тяжёлый крест несёт пластун
Здесь на кавказских перекатах.

Вступление

— Ес чем узум кез моранам, — тихо лилась старинная армянская песня. Струилась, будто ручей, повествуя о событиях прошедшей эпохи. Мужской голос, с грустинкой усталости, умело брал нужные ноты. Второй голос, явно принадлежавший ребенку, подпевал невпопад, нарушая певучесть мелодии.

По ухабам горной дороги, подпрыгивая на камнях, коими усеяны все мало-мальски проездные пути на Кавказе, двигалась небольшая, одноосная арба. Солнце, как это обычно бывает в горной местности, село довольно рано, закатившись за ближайшую скалу. Темно-серая краска залила все вокруг. Лишь огромные валуны, встречавшиеся по обочине дороги, словно древние истуканы, появлялись из темноты и вновь скрывались в ней, будто растворяясь в прохладном воздухе. Два худосочных вола, тянувшие арбу, то и дело спотыкались, сбивая копыта о камни. Животные заметно устали. Да и зрение их подводило. Было видно, что рогатые находятся в почтенном, для их вида, возрасте. Им требовался отдых. Но арбакеш — армянин лет тридцати, все подгонял волов, похлестывая длинным батюгом, говоря по-армянски:

— Штапек, кнкот чанчер, туны херру че!*

Волы, поначалу прибавляли шаг, но постепенно снова сбивались, еле волоча ноги. В конце концов арбакешу это надоело и он махнув рукой, оставил усталых животных в покое, мол все равно домой доползут.

— Арам, — обернувшись назад, произнес арбакеш. — Устал, мой хороший?

— Нет, хайрик!** (отец, арм. прим. автора) — донеслось в ответ. Сын арбакеша, мальчик лет двенадцати, сидел съежившись на соломе, которой была выстлана арба. — Но когда мы уже доедем?!

— Доедем, доедем,— ворчал отец. — Ты мужчина и не должен задавать таких вопросов!

— Холодно! — отозвался подросток.

— Холодно, — передразнил отец. — Будет зима, будет и лето.

— Ветер умер от холода, — с обидой в голосе сказал сын.

— Эх ты, — вздохнул отец. — Велика шапка, а под ней пусто. Заройся в солому, теплее будет.

Мальчик как мог накидал на себя подстилку из соломы, натянул покрепче тонкий кожушок, подышал на руки, согреваясь.

— Мамка уже... — начал было.

— Тихо! — резко, полушёпотом прервал его отец и натянул поводья. Волы встали, тяжело дыша.

Впереди раздался цокот копыт. Гулким эхом отдавался он о каменные нагромождения скал. Три тени метнулись навстречу. Через секунду, освещаемые светом луны, наполовину показавшейся из-за туч, перед арбакешом выросли три всадника. Черные, из густой овчины, папахи были натянуты на глаза. Из- под черных бурок, в которые были закутаны горцы, выглядывали, отражаясь в лунном свете, ножны шашек. В том, что это были горцы, а именно воинственные абреки, собирающиеся в мелкие шайки и наводящие ужас на таких, как он странников, арбакеш не сомневался. Лиц, почти не было видно. Единственное, что смог разглядеть армянин, что тот кто в середине был несколько моложе своих спутников. На правой щеке его темнел шрам. Он выехал немного вперед и бойко крикнул по-чеченски:

— Эй, арбакеш, что везешь!?

— Ничего не везу, — взволнованно, на ломанном чеченском ответил армянин. — Домой еду.

— А под рогожей что? — с этими словами горец подъехал вплотную к арбе и вытащив из ножен кинжал, потянулся и приподнял край рогожи. Из- под нее выглядывали испуганные глаза мальчика.

— Ааа, шайтан! А говоришь ничего не везешь! — оскалив зубы прошипел горец.

— С сыном домой едем, — сказал арбакеш.

— Где был? — напирал горец. — Работал у урусов? Шайтан! Деньги получал? Давай сюда деньги!

— Бедняка многие уму-разуму учат, а хлеба никто не дает, — проговорил скороговоркой армянин. — Нет денег. Никто не взял на работу.

— Врешь, хач! — глаза горца запылали огнем, рука потянулась к шашке. — Зарублю раб!

— Остынь, Бетар! — раздался короткий окрик. Один из товарищей горца, направил коня к арбе.

Тот, которого назвали сейчас Бетар, как будто не слышал своего соплеменника.

— Денег нет, сына заберу! Продам как раба! — не унимался горец.

— Остынь, говорю! — товарищ Бетара вовремя подоспел. Тот уже вынимал шашку из ножен. — Видишь, он бедный. На волов его посмотри! Пацан в обносках. Нечего взять с него! Зачем просто так убивать.

В глазах Бетара будто черти бесились. Желваки на щеках заходили, зубы заскрежетали. Конь под ним, чувствуя напряжение хозяина, заходил, переминаясь с ноги на ногу.

— Бетар! — вновь сказал второй горец. Он явно был постарше, теперь арбакеш смог это разглядеть. — Успокойся, я сказал! Здесь брать нечего!

Бетар внутренне все еще сопротивлялся, но, следуя традициям — уважать мнение старших, сдался. Выхватил из-за пояса крученую нагайку и несколько раз наотмашь огрел арбакеша. Тот только успевал закрываться руками, но удары ложились четко, оставляя на лице бедного армянина багровые следы.

— Убирайся, пока я не передумал! — гортанно выкрикнул Бетар. — Проваливай раб! Но я тебя еще встречу и тогда пощады не жди!

Армянин, не помня себя от страха и боли, лишь успел оглянуться, все ли в порядке с сыном и убедившись в том, что с мальчуганом ничего плохого не случилось, хлестнул волов:

— Пошли, сонные мухи!

Животные, было задремавшие, встрепенулись от неожиданного удара, недовольно замычали и потащили арбу дальше, спотыкаясь о камни.

Бетар нанес еще два удара нагайкой наугад. Один удар достиг цели, рассекая арбакешу лицо. Струйка горячей крови стекла на губы. Армянин наскоро приложил руку к ране, размазывая кровь по лицу. Его сын от испуга зарылся в солому, накрывшись рогожей и до самого дома так и не вылез из под нее.

— Ненавижу кафиров!*** , - донеслось во след.

— Успокойся, Бетар, — сказал другой горец. — Нужно грабить тех, у кого действительно есть деньги и за кого могут дать хороший бакшиш.

— Поехали! — крикнул в ответ Бетар. — На сегодня охота закончена.

____________________________________________________________________________________

*Быстрей, сонные мухи, до дома уже недалеко! — арм

**отец, — арм.

***кафир — обидное прозвище иноверцев у мусульман