Золото Высоких

Зима принесла с собой холод и город как будто бы стал другим: отрешённым и недружелюбным. Словно стужа и метели заморозили то веселье, которое приносило с собой солнечное и жаркое лето. Среди высоких кирпичных высоток, ветер не мог разгуляться в волю, как он это делал в лесу, где сейчас природа застыла и олицетворяла смерть. Подобных морозов уже долгие года не было и вот, словно вспомнив, зима решила наверстать упущенное, обрушившись на хрупкий мир живых с невыносимой ледяной яростью. От холода звенел воздух, а улицы как будто вымерли и лишь автобусы, да редкие машины напоминали, что в Старограде продолжала теплиться жизнь.

Елена забежала в трамвай и когда за спиной закрылись обледенелые двери, она облегчённо выдохнула. Завывающий колючий ветер остался позади. В салоне было заметно теплее, тихо и успокаивающе гудели батареи, а замотанная по самый нос в вязанный шарф пожилая кондуктор, задремала. Елена заняла свободное место у окна, за которым танцевала метель.

Трамвай двигался медленно, монотонно покачиваясь из стороны в сторону. Елена поёрзала на жёстком сидении, стараясь отыскать наиболее удобное положение. Вынув из кармана телефон, Елена устало вдохнула, заметив несколько пропущенных вызовов от бывшего парня — вечно этот неугомонный названивал и похоже до конца не понимал, что утерянного не воротишь. «Придурок…» — подумала она, убирая телефон обратно. В салоне раздался тихий кашель и Лена невольно подняла глаза на звук: пожилой мужчина в форме охранника сидел на другом ряду и заметно мёрз. Дальше — женщина в дорогой чёрной шубе и платком на голове что-то негромко говорила ребёнку в синей куртке, в которой малыш больше напоминал бегемотика. Молодой человек в ярко-оранжевой куртке слушал музыку настолько громко, что до Елены доносилось резкие басы.

Никаких подозрительных личностей. Она выдохнула. Слишком поздно сегодня возвращается домой, а всё потому что хозяин кафе заставил оттирать пятно на кресле! Пьяный клиент, не желавший уходить, под конец долгих уговоров выдал на несчастное сидение всё, что до этого ел и пил. Какая же вонь поднялась в небольшом заведении!.. «Выдохни уже… Всё закончилось!» — подумала Елена, стараясь утешить саму себя. Не получалось. Начальник всегда на неё срывался! Всегда ему всё не нравилось: плохо, плохо, плохо!.. Она и так работает одна с единственным выходным — коротеньким воскресеньем — устаёт, как грёбаная лошадь, а впереди ещё и сессия! Каждый день становился только хуже предыдущего и конца этой чёрной полосе не было видно.

— Как же всё достало… — тихо проскулила Лена и проводила уставшим взглядом выходящих мать с ребёнком. В салон проник морозный воздух вместе с залетевшими снежинками, впрочем, они быстро исчезли. Также исчезала её надежда на светлое будущее. К сожалению, никто не предупреждал, что будет настолько тяжело и грустно, и порой так хотелось крохотного… чуда. Совсем маленького, незаметного, но такого нужного чуда, прямо сейчас! «Всё бы за него отдала! За этот шансик!»

Трамвай затормозил и двери с привычным негромким дребезжанием раскрылись. Ледяной воздух ударил в лицо, а мелкие снежинки впивались в кожу, как иголки. Лена натянула шарф выше и зашагала по знакомой улочке, тускло освещённой светом фонарей. Сколько она себя помнила — улица не менялась. Запланированный когда-то ремонт так и не был начат. Дома походили на измученных стариков, а в окна то и дело заглядывали разросшиеся кусты. Когда Лена жила на втором этаже, то негромкий скрежет веток казался ей жутким, а детское воображение рисовало тонкие уродливые пальцы, которым не терпелось открыть окно и забраться к ней в комнату вместе с холодом. Потом они с семьёй перебрались в дом в том же дворе, но с более удобной квартирой и несколькими этажами выше…

Резкий порыв ветра толкнул Лену с такой силой, что ей пришлось ускорить шаг, всякие мысли из головы мгновенно выдуло, оставив приятную пустоту. И вскоре эта пустота заполнилась едва различимым шёпотом — навязчивым, однако в то же время успокаивающим. Голос манил, звал и вот Лена уже обошла плетущуюся компанию молодых людей, распивающих алкоголь. Завернула за угол: между двумя зданий было темно и неприятно, липкий страх попытался отрезвить разум, но голос в голове стал настойчивее и вот Лена шагнула в темноту, чувствуя, как ноги стали тяжелее, словно тьма всё сильнее оплетала её. Руки в варежках окоченели. К холоду прибавлялось дискомфортное ощущение тревоги, словно из скопившейся черноты вот-вот выскочит опасность.

Появилось ощущение чужого взгляда.

Лена успела пройти примерно сто метров и здание многоэтажки перестало закрывать её от ветра. Вновь ударил ветер, срывая капюшон с головы и обжигая кончики ушей, заглушая чужой шёпот на несколько мгновений. Елена замерла. Дыхание участилось. Глаза бегали из стороны в сторону — ей не было знакомо это место. В груди расцвело тревожное чувство. С губ сорвалось с тихим стоном белёсое облачко пара, которое мгновенно растворилось в холодной темноте. Лена с ужасом поняла, что чувствует на себе голодный взгляд, словно где-то притаился страшный хищник. Она попыталась сбросить оцепенение, но шёпот стал громче, как будто некто стал затягивать путы, дабы жертва не смогла сбежать.

«Не хочу!» — стараясь перекричать шёпот, думала Лена, отчаянно сопротивляясь. Но её сопротивления были сравнимы с утопающим, запутавшимся в сети. Шёпот превратился в тихую песню, тело цепенело, мысли дурманились, прямо как тогда, когда она впервые решилась попробовать покурить травку. Тогда были отвратительные ощущения, лживое чувство расслабления и удовлетворения, а ещё — вонючий резкий запах.

Нынешнее состояние было в разы хуже.

«Не хочу!»

— Отстань от меня! — взмахнув руками, словно вырываясь из чужой хватки, Лена сделала неловкий шаг назад. Пустая стеклянная бутылка, брошенная весёлым выпивохой, словно нарочно оказалась под сапогом напуганной девушки и резко выскочила. Напряжённое тело с тихим вскриком потеряло равновесие. Лена почувствовала короткое ощущение полёта. Секунды застыли, но она не успела сообразить, что уже падает. Глаза лишь на мгновение заметили два тускло светящихся фонарика неподалёку.

Молодая семья только утром вынесла на помойку прикроватную тумбочку с острыми углами. Никто из них даже не мог предположить, что так невовремя выброшенная тумбочка и брошенная бутылка могли стать посредниками в неловкой смерти молодой девушки.

***

Негромкий джаз и крепкий кофе по утрам — в дуэте всегда создавали прекрасное расположение по утрам. С любимой музыкой даже неприветливое и холодное утро казалось более тёплым и радостным. А кофе, как ничто иное помогало справиться с тяжёлой сонливостью. Лёгкая зарядка, быстрый завтрак, поглядеться в зеркало и облачиться в костюм — небольшой ритуал, повторяющийся постоянно и практически непрерывно. Если какие-то действия не были соблюдены — значит, день пройдёт не совсем удачно. В худшем случае — Лев Валентинович Виноградов будет раздавлен кавардаком из событий.

Поправив тёмно-синий галстук, Лёва бросил короткий взгляд на семейные фото на стене. Он частенько на них поглядывал. Нравилось ему придаваться короткой ностальгии, отыскивать в память кусочки воспоминаний. Лёва порой ловил себя на том, что стал забывать. С каждым годом прошедшие дни блекли, истончались и как будто бы отдалялись. А ведь Лев был убеждён, что без прошлого — не было будущего… «Философствовать не время» — одёрнул себя Виноградов и накинул пиджак, поправил рукава. Время поджимало. Опаздывать в его планы не входило. Дела отлагательств не любили, как и несерьёзное отношение к себе.

Приложение в смартфоне гласило о морозе, достигших тридцати градусов — ночью и того холоднее было. Аномальные холода достигли их небольшого городка и сразу же внесли некоторое коррективы в человеческую жизнь: уроки были отменены на радость школоте, неподготовленные автомобили замёрзли и отказывались вести владельца по делам, неугомонные любители выпить не первый раз за неделю замерзали на улице… «Что-то Марена Свароговна нынче разгулялась… Праздник что ли какой-то?» — подумал Лев, разглядывая белые деревья за окном и безутешных автомобилистов.

За спиной раздалось негромкое шуршание, похожее на шуршание упавшего пакета. Лев обернулся и увидел на столе лежащий кусок сыра.

— Кузьмич! — всплеснул руками Лев, покачивая головой. — Опять клянчишь? Недавно ведь кусок колбасы давал!

В навесном шкафу задребезжала посуда, боковым зрением Виноградов заметил промелькнувшего под стол рыжего кота.

Вот только кота у него никогда не было.

— Терпи до вечера, — махнул рукой Виноградов, проходя в прихожую. Некогда было сейчас идти на поводу у домашней нечисти и прихоти исполнять. Глядишь, на шею окончательно сядут и перестанут свои обязанности выполнять. Накинув пуховик, Лев ещё раз оглядел квартиру перед тем, как закрыть за собой дверь.

На лестничной площадке он встретился с соседской девочкой Юлькой замотанной по самый нос вязанным шарфом.

— Здравствуйте! — её звонкий голосок звучал слегка приглушённо, а большая шапка сползала на светлые глазища и Юлька постоянно её поправляла.

— Привет, — Лёва улыбнулся, глядя на смешную девчушку в болоньевом комбинезоне. Проигнорировать плетущуюся следом тень Виноградов не смог. Он бросил короткий взгляд на призрака, чувствуя ответный взгляд на себе: холодный и липкий, как воды болот. Тень давненько бродит следом за ребёнком, однако вреда от неё нет — это так покойный отец приглядывал за дочуркой. Правда периодически сам же ей и вредил. Не намеренно, однако любым мертвецам, застрявшим в Яви нужно питаться, а что могло быть лучше живых эмоций? — Всё отлично?

Юлька, стянув шарф с лица, широко улыбнулась:

— Лучше не бывает! Вы видели какой там морозище?!

— Как раз собирался, — кивнул Лев и кивнул открывшей дверь старушке. Тамара Дмитриевна приветливо улыбнулась. Тень застыла в проходе и кажется, смотрела на Виноградова не мигая. Лев не мог разглядеть мертвецов, видел лишь образ. «Прогнать тебя, что ли? — промелькнула мысль в голове. — Да ты ведь снова отыщешь дорожку к дочке…»

— Берегите уши, Лев Валентинович! — крикнула Юлька, когда Лев уже спускался по лестнице и помахала ему рукой, не слыша недовольные причитания бабушки.

Коротко усмехнувшись, Виноградов махнул в ответ и быстро спустился. Перед дверью, отделявшей его от стужи, он накинул капюшон и надел перчатки, а когда толкнул тяжёлую подъездную дверь, то едва не закашлялся от ледяного воздуха. Белый свет ударил по глазам, ослепив на несколько секунд, но даже когда удалось привыкнуть, то смотреть по сторонам вс равно было неприятно. «И правда, морозище…» — подумал Лев, быстро зашагав в сторону аллейки. До работы всего каких-то десять минут ходьбы, но почему-то теперь это время казалось бесконечным.

Несмотря на мороз, человейник медленно и неохотно оживал. Из домов выползали старики, которым вечно не сиделось дома. Детвора вместо уроков шагала в местный парк кататься на горках. Машин на дорогах становилось больше, как и замёрзших людей на остановка. Молчаливые проклятия в адрес водителей автобусов, нависали над головами людей невидимым для глаз простых обывателей роем мух. А Льву было прекрасно видно. Порой, даже больше, чем хотелось бы. Он видел абсолютно всё: изъяны, оставшиеся после порчи или прикосновения навий, чёрную злобу, похожую на мазут, которой человек покрывался, если игрался с тем, к чему не следовало даже прикасаться и много… много чего другого. Лев Валентинович и знал больше простых смертных, потому что его работа напрямую связана с созданиями бессмертными или уже умершими. Хотя, «бессмертными» — слишком громкое слово олицетворяющее тех, кто продолжал жить, пусть и уже не так, как раньше. Мир Нави менял всякого, кто когда-то в нём побывал. Бесконечно спокойный и замерший — так видел он мир Нави.

И каждый день Лёва надеялся, что столкнётся с ним очень нескоро.

Выйдя на аллейку, Виноградов прикрыл рукой лицо. Холод безжалостно жалил щёки. Мех на капюшоне уже побелел, а ткань пуховика задубела. «Надо было вызывать такси!» — подумал Лев, ускоряя шаг и в этот момент за спиной раздался шлепок. Раздалось приглушённое кряхтение.

— Молодой человек!

«Да блять!»

Виноградов обернулся и обнаружил лежащего на дорожке старика. Рядом лежала выпавшая трость.

— Не окажете немного помощи пожилому человеку? — дед протянул руку в варежке. Бледные губы растянулись в грустной полуулыбки.

— Разумеется, — без энтузиазма ответил Лёва, помогая человеку подняться. От деда пахнуло старостью, которую отчаянно пытался скрыть вонючий одеколон. Старик смахнул налипший снег, сам поднял трость и меховую ушанку, которая совсем не смотрелась на фоне старого тулупа, подвязанного армейским ремнём. — Всё нормально? — не из уважения ради, а просто, чтобы казаться вежливым, уточнил Виноградов.

— Теперь — да, — кивнул старик и сложил руки на трость. — Спасибо большое за помощь, молодой человек!

— Не за что, — Лёве подумалось, что он и сам мог бы подняться, но видимо деду настолько одиноко и скучно жилось, что тому было необходимо чужое внимание. Очередной пожилой сумасшедший. А сколько таких ещё в их городе?

Выслушав очередную порцию благодарностей и напутствий, Лев торопливо зашагал по дороге, игнорируя взгляд старика на своей спине. Настроение у Виноградова медленно ползло вниз, а наконец-то дойдя до своей небольшой лавочки и вовсе едва не дошло до критической отметки.

Дверь у магазинчика была открыта.

«Вор?» — подумал Лев и зажал в руке перцовый баллончик, который мгновенно придал уверенности и Лев шагнул в тёмное помещение. В нос ударил запах свечей и аромат трав. Внутри было тихо. Никакого погрома или следов, напоминающих ограбление. Виноградов остановился и нахмурился. Никаких сотрудников кроме него не было. Ключ был только у него, да и система безопасности у магазина была не совсем традиционной в современном мире. Никто чужой зайти не смог бы…

Лев убрал баллончик обратно в карман и щёлкнул выключателем. Показались ряды полок с книгами, казалось на них можно отыскать абсолютно любую и обязательно нужную. С первого взгляда можно было бы подумать, что это очередной книжный магазинчик, коих много было в городе, однако внимательный человек или человек зашедший сюда не просто так отыщет не только книги.

— Как давно ты пришёл? — спросил Лёва, снимая пуховик. Он повешал верхнюю одежду на вешалку за прилавком и прошёл к двери с табличкой: «Только для персонала». Там в небольшой, но уютной комнате, сложив ноги на стол и развалившись на стуле был человек в чёрном пальто. Кожаная восьмиклинка закрывала лицо коротко стриженного мужика. Лёва знал, что незваный гость не спал, а старательно игнорировал. Виноградов облокотился плечом о дверной косяк и недовольно цокнул, заметив свою кружку на столе, которую в очередной раз использовали вопреки его недовольству. — Мне не жалко. Приходи в любое время, но я вроде бы просил заранее предупреждать. В следующий раз может не так повести и тебя примут за чужака.

Гость приподнял пальцем край восьмиклинки. Лёва выдержал тяжёлый пронзительный взгляд серых глаз, отметив про себя, что с каждым годом во взгляде всё больше звериного, нежели человеческого.

— Значит, я буду, как Джек Воробей.

— В смысле?

Гость положил головной убор на стол и расплылся в доброжелательной улыбке:

— Буду поглощён морским чудовищем, но продолжу сражаться и в один прекрасный момент окажусь на острове, на котором будет куча рома и русалок. Не так уж и плохо!

— Ага, — Лёва смахнул ноги со стола и недовольно зыркнул на гостя, заметив на столе остатки грязного снега. — Ты пил коньяк из моей кружки?

— Надо же мне было согреться! Блин, Лёвка, ну что ты прямо как женщина кудахчешь? Неужели не рад видеть родного брата впервые за три года?

На лицо Виноградова упала тень:

— Ты меня только что петухом обозвал?

— Не цепляйся к словам, — махнул старший Виноградов и поднял руки в примирительном жесте.

— Я рад тебя видеть, — признался Лёва, ставя кружку в раковину. — Вот только когда ты заявляешься, то всякий раз происходит какая-то хрень. Блин, Юра, ты буквально тащишь неприятности за собой! Помнишь, чем закончился твой прошлый визит?

— Я уже отсидел! Исправился! Новая жизнь — новые возможности!

Эту фразу он слышал с пятнадцати лет, тогда Юре было девятнадцать, как он вышел. Сначала колония для малолетних преступников, а потом всё остальное… Когда Лёва был моложе и наивность в нём ещё жила, то он и правда верил, что старший брат одумался, однако однажды испробовавши подобную жизнь — больше никогда не исправляются. Юра с годами становился лишь хитрее, изощрённее и даже занял какое-то влиятельное положение. Но последнее только со слов Юры, а уж его словам Лёва давненько перестал верить.

— Ты только погреться зашёл?

— Да, — Юра поднялся и на мгновение Лёва увидел стоящего перед собой отца в его лучшие годы. Но морок быстро прошёл и перед ним снова стоял всего лишь старший брат. — А ещё о маленько одолжении, которое тебе ничего не будет стоить.

Лёва усмехнулся. Ещё бы! С чего бы Юре заходить в гости просто так? Хотел встретиться? Кровь взыграла и захотелось увидеть близкого человека? Это всё не о Юре, давно он уже не столь сентиментальный человек.

— Денег нет. В квартире места мало, да и не уживёшься ты. В магазине сотрудник не нуж…

— Закрой одному человечку все дороги.

Лёва аж застыл, не успев договорить. Он удивлённо воззрился на брата, думая, что ему послышалось.

— Что сделать?

— Ты слышал. Повторять не буду, — Юра деловито убрал руки в карманы. — Если в подробности не вдаваться, то вышло не совсем по-человечески и на данный момент на меня точит зуб один сиделец. По пьяне сказали друг другу лишнего... — он вздохнул. Видел, что братец не хотел заниматься подобным, а ведь Юра на него рассчитывал. Очень рассчитывал. Если Лёва ему не поможет, то придётся снова извиваться ужом или танцевать с чертями.