Золотые колокольчики

Давным-давно, когда в Москве-граде только каменный Кремль строили, жили в старой лесной избёнке два братца-сиротинушки: Ванюша и Васятка. Что братья они меж собой — сразу по лицам виделось: как с одного слеплены. Да глаза у обоих одинаковы — будто синь озёрная. А в остальном всё ж разными были, словно не от одной мамки рождены: Васятка черняв да кучеряв, как цы́ган, а Ванюша белоголов, аж с ресницами белесыми, и на годок постарше. Промышляли они охотой на зайцев, да белок больше. Хотя иногда и куницы с лисицами в силки попадались. Так что и мех игристый добывали и справляли его недалече в деревеньках, в дюжину дворов каждая, да на ярмарках Московских.

Помогал ребяткам дед Платон, который, сколько себя помнил, в лесу жил на той же заи́мке. Он и приютил их от сиротства горького после пожара, где и сгинули их родители. Промышлял дед тем же, что Ванюша с Васяткой, да ещё пасеку лесную держал в пяток ульев. А народ в ближних деревнях уж больно охоч был до лесного мёда. Очень целебным тот мёд считался.

Когда стал у обоих братьев на губах пух молодецкий пробиваться, приключилась с ними оказия, да непростая. А как есть — чудо чудное!

Пришел как-то дед Платон к Ванюше и Васятке, лицом бледный, как мукой осыпан, и голосом дрожащим молвил:

— Посмотрите-ка ребятки, какую невидаль я добыл!

Достал из мешка он шкурку зайца, которая на солнце, как огнём полыхнула. Ведь непростая та шкурка была: среди серых шерстинок и золотые сверкали на солнце. Отчего мех переливался, да искрами драгоценными сыпал.

Обомлели Ванюша с Васяткой. Для них то и вовсе диковинка!

— Дед Платон, где ж ты взял такого зайца-то? — удивились ребятки.

— А вот слушайте, что я скажу-то! — прокряхтел дед и присел на пенек. — Охочусь я с первой зарёй в лесочке, у горы Чёрной рядом. Увидал лисицу, что из кусточков у Белого камня выбегала, да и пустил стрелу. А лисица-плутовка, толи увернулась, толи я сослепу промахнулся, только стрела в камень ударила да прямиком к Чёрной горе отскочила. Постоял я, потоптался, да, делать нечего. Пошел смотреть, куда стрела угодила. Хоть народ говаривал, что недóбро на горе той охотиться, но что поделать? Поднялся я повыше, вижу, заяц лежит. Только непростой заяц-то. У Чёрной горы в лесу и днём то темно, а тут обмер я — шкурка то у зайца золотая!

— Ох, дед Платон… — вздохнул Ванюша, — на Чёрной горе летом запрошлым, кто-то цаплю подстрелил. Потом человек тот почти год болел, да так и не выздоровел…

— Сам ведаю! — закашлялся дед Платон с досадою. — Да тот человек, чай, нарочно на охоту в гору ходил, а я не помышлял зайца стрелять-то.

Поговорили про то и забыли вроде. Только шкурку уговорились себе оставить и никому не сказывать.

***

В ближней к лесу деревеньке жила у братьев подружка Марьянушка, на годок-два их помоложе. В семью Марьянушки они частенько приносили добычу свою. За то матушка Марьяны всегда давала им то одежонку, то еды какой, а батюшка её помогал силки чинить, да капканы.

В один ясный день Ванюша и Васятка собрались на охоту, да Марьянушке с собой позвали.

— Нет, ребятки, сегодня никак не можно! — воскликнула она. — Матушке по огороду помогать рук уж не хватает. Ведь осень уж, считай, на дворе.

— Будь, по-твоему, — ответил Ванюша. — Но опосля охоты мы зайдем, молочка попить и шкурок принесем тебе на полушубок.

С тем и ушли братья...

Ходили они, бродили, подстрелили десяток зайцев и, вдруг, слышат смех странный — тонюсенький-тонюсенький. Посмотрели наверх и застыли.

На веточке белочка сидела и на них глядела, а шкурка её в лучах солнышка, словно самоцветами да золотом обсыпана — лучами играла, да искрами сыпала.

Ванюша шапку снял от удивления:

— Глянь, Васятка! Шкурка-то, как у зайца, что дед Платон подстрелил негаданно!

— Да… — протянул братец. — А может они родней какой друг другу приходятся?

— Что ж теперь будет-то? — прошептал старшой. — Зайца того уж нет больше…

Белочка весело хихикнула и тут уж ребята совсем рты раскрыли от удивления.

— Давай-ка уйдем отсюда подобру-поздорову, — пролепетал Васятка еле слышно.

А белочка как будто услышала слова эти.

— Не нужно уходить! — пропищала она своим тоненьким голоском. — Да и дед Платон, вон к нам спешит. Вместе и пойдём на Чёрную гору!

— Свят! Свят! Свят! — закрестились в испуге братья.

— Это зачем мы говорящей животине то понадобилися? — пересохшими от страха губами, еле выдавил Ванюша. — Неужто ты дух лесной и нас колдуешь? Не бывает ведь говорящих белок!!!

— Вас Лесной Царь давно дожидается, — продолжала белочка, вовсе не обращая внимания на перепуганных до смерти парнишек.

— Уж какой такой Лесной Царь?! — удивились братья.

— Вот и узнаете какой. А мы узнаем, кто и пошто зайчика нашего погубил! — словно мысли читая, сказала белочка

— Так это ж у деда Платона нечаянно вышло! — виновато проговорил Ванюша.

— Он слугу Лесного Царя подстрелил, и за то ответ держать надо! — строго пискнула белочка.

Тут из-за кустов на полянку вышел дед Платон со своим луком на плече.

— Что это вы ребятки так лицом побелели? — удивился дед. — Аль меня за медведя приняли?

— Посмотри, дедушка, на ту ветку! — в два голоса прошептали мальчишки.

Дед голову закинул, и сам рот открыл от удивления.

— Не удивляйся! — пропищала белочка. — Зайчик, которого ты подстрелил, был слугой Лесного Царя, как и я. И теперь надо тебе, дедушка, к Лесному Царю идти, милости просить.

«Вот ведь будь не ладна, стрела та шальная!» — выругался про себя дед Платон. Но ничего не поправишь, придется идти.

— Ты только ребяток то отпусти, нет их вины. Си́роты они! — робко добавил дед.

— Не можно! — пропищала белочка. — Лесной Царь ждет троих вас. А я указа его ослушаться боюсь.

Ох и горько было на душе у ребят и у дедушки. Но что поделать? Такова воля царская. И побрели они все втроём за белочкой на Чёрную гору.

***

Марьянушка на утро забеспокоилась: что-то не пришли братья, как обещали. А ведь никогда в обещаниях своих не обманывали. Созвала она людей к вечеру и на поиски бросилась.

Много дней искали Ванюшу с Вастякой — в избушке их на лесной заимке, да и по деревням соседним спрашивали. Никто не видел ребяток с дедом Платоном.

Пошла молва, что всех троих мог медведь задрать, а может и волки. А кто-то слух пустил, что на Чёрной горе их духи закружили, там они и пропали.

Много было домыслов да сплетен, а потом, забываться стало само, и успокоилось вскоре, как и не бывало.

***

Прошло две зимы, да два лета. Марьяна выросла, красной девицей взросла, с румянцем нежным да косой русой по пояс, на зависть всем и родителям в радость.

Однажды отправилась Марьяна в лес за грибами и ягодами.

Идёт она по лесу, под каждый кустик заглядывает и песенку веселую напевает. Вдруг, слышится ей, что будто подпевает кто. Остановилась, посмотрела по сторонам, но не увидала никого.

«Почудилось, верно», — подумала Марьяна и дальше пошла. Но немного погодя, опять услыхала, что кто-то подпевает ей тонюсеньким голосочком. Посмотрела наверх девица и увидела, как на сосновой ветке сидит белка и на неё смотрит. Тут качнулась ветка от ветерка налетевшего, шевельнулась белочка и словно маленькими искорками брызнул свет от её меха. Удивилась Марьяна: «Не сон ли?» А белочка возьми да и засмейся тонюсеньким голосочком.

«Вот ведь невидаль какая? — ахнула Марьяна. — Это ж надо — белка смеётся!»

— Удивляться тут нечему! — вдруг по-человечьи сказала белка.

У Марьяны от удивления лукошко из рук выпало и все грибы да ягоды рассыпались.

— Не надо добро Лесного Царя под ноги бросать! — хитро пропищала белочка.

— Кто ты? Уж не дух ли злой? — еле промолвила Марьяна от страха.

— Я служу Лесному Царю уже много лет. А твои дружки сердешные, Ванюша и Васятка, тебе шлют поклон. Вот я и нашла тебя, чтобы утешить.

— Так они живы, не пропали?! — обрадовалась девушка.

— Все у них хорошо! — сложив лапки на животике, сказала белочка. — Живут, не тужат, да тебя вот только часто вспоминают. Душой изболелись, что пропали и весточки не оставили. Беспокоишься и думаешь о них верно?

От радости себя не помня, рассказала Марьяна белочке о том, как повсюду искали Ванюшу с Васяткой; как переживала она за них и горевала, что случилось с ними не ладное; как слёзы горькие проливала по головушкам сиротским. Ничего не утаила.

— Ну, теперь-то я всем расскажу, что с братьями никакой беды не случилось, — встрепенулась Марьяна, и тут же спросила с мольбой: — Но как мне повидать их? И отчего они в деревню-то не являются? Неужто не могут?

— Про то сказывать всем, что живы братья — не торопись. Расспросов много будет да сплетен глупых. А тебя вот братья не раз видели, только говорить с тобой не смели! — хитро прищурившись, молвила белочка. — Ведь на службе у Лесного Царя они в виде необычном! Ванюша и Васятка могут обернуться и соколами, и орлами, и даже ежами. А дед Платон часто ночью старым филином на ветках сидит, службу несет, чтобы чего худого в лесу не случилось. Так то!

— Чудеса, да и только! — удивилась Марьяна, и тут же добавила: — Да как же так можно живых людей-то в дом родной не пущать?

Тут уже белочка рассказала, как всё случилось:

— Был случáй, когда дед Платон зайца подстрелил, слугу Лесного Царя. А заяц тот добрым молодцем был, и стрела Платонова оставила его без защиты волшебной. Разгневался тогда Царь и сказал, что деду Платону и ребятам, за шкурку заячью, что себе забрали, быть на службе у него ажно три года! Вот и служат они ему верой и правдой — вину свою искупают.

— Ох, повидать-то их сердечко просит! — закручинилась Марьяна. — Неужто запрет какой есть, что б увидеть их?

— А твоё сердечко кому-то средь них отдано? — хитро пропищала белочка.

— Да они мне как братья назвáнные! — всплеснула руками Марьянушка. — Всегда их как рóдных привечала и помогала, чем могла. Что я, что матушка, что тятя мой. Вот бы им-то си́рот увидеть! Сразу душеньку бы их успокоило. Иль ты, белочка, только меня порадовать пришла?

— Угадала, — кивнула белочка. — Своим матушке с батюшкой не сказывай про братьев, потому как повидать их только тебе велено! Царь Лесной послал меня, чтобы я тебя к ним проводила. Только знай одно — коль расскажешь кому о встрече грядущей с Царем Лесным, не превратятся больше в людей ни Ванюша, ни Васятка, ни тем более дед Платон. Посему помни — никому нельзя сказывать, что приключилось с тобой сегодня.

— Хорошо… — уронила на грудь голову Марьянушка. — Будь, по-твоему… А когда ж увижусь я с ними?

— Скоро, очень скоро! — весело пискнула белочка. — Тебе ж пока поспешить надобно, да мёда липового приготовить. Давно, небось, не собирали мёд на пасеке деда Платона?

— Да нет, что ты! — воскликнула Марьянушка. — Люди, после того как не нашли дедушку и братьев, решили их избёнку не бросать, а приглядывать, да порядок держать. Мед-то чудо лечебный на пасеке той.

— Вот и ладно! — сказала белочка. — Давай так условимся: завтра на заре приходи к Чёрной горе, Белому камню. И подождешь меня там. Да смотри — никому не сказывай. А коли, спросят про мёд липовый, скажи, что медвежат-сироток повстречала и хочешь их медком побаловать.

На том и порешили.

Пришла Марьяна в деревню, а саму так и подмывает рассказать, что с ней приключилось. Но сдержалась — никому слова не сказала и от родных то утаила.

Только когда пришла меду просить, Ванька-рыжеус, что на пасеке поселился, вдруг ни с того ни с сего, стал вопросами её терзать: «Что? Да как? Да зачем мёд надобен?»

— Дядь Вань, — пряча глаза, сказала Марьяна, — увидала я в лесу двух медвежат-сиротинушек. Уж больно жалко мне их стало. Вот решила их медком попотчевать.

— Дело хорошее, — согласился Ванька-рыжеус.

А сам подумал: «По весне на охоту на них соберусь».

Набрала Марьяна мёда, да поспешила домой, чтоб не расспрашивали её почём зря.

***

На заре пошла Марьяна к Белому камню у Чёрной горы. Шла не спеша, оглядываясь, чтоб не увидел никто куда она путь держит. Как дошла Марьянушка до места, совсем уже рассвело. Села она на камень и стала ждать белочку, да не заметила, как задремала. Очнулась Марьяна и видит, что на её лукошке уж сидит белочка и лукаво посматривает на неё.

— Ну что красавица пойдем? — пропищала она тонюсеньким голоском.

Сон у Марьяны как рукой сняло:

— Да, белочка, пойдём.

— Заждались тебя и Царь Лесной, и друзья твои, — поманила белочка. — Ты только ничему не удивляйся.

Стали подниматься белочка с Марьяной на Чёрную гору. А на Чёрной горе даже днём темно. Идёт Марьяна оглядывается, а сердечко так и трепещет от страха и неизвестности. И вдруг, видит — сидит на дереве кто-то: то ли филин, то ли леший.

— Кто это? — испугалась Марьяна.

— Не пугайся, это царский дозор стоит, — ответила белочка. — Слуги Царя Лесного должны видеть, что идешь ты одна.

Сказала так, и дальше с ветки на ветку поскакала, приговаривая:

— Строго тут всё. Не забалуешь. А уж коль разгневается Царь Лесной, никому не поздоровится. Кто бáлует в лесу — не жди милости. Если кто дерево рубит не для дела, а для шалости — вмиг того в корягу превратит. Да и потехи любит Царь учинять. Как узрит девок-балаболок, что за грибами на гору пришли, да орут по лесу почём зря, стукнет посохом о землю — тут же вместо белых грибов мухоморы вырастают. Всяко бывает. Так что если ему навредить, то пощады не жди!

Призадумалась Марьяна — как бы не прогневить Царя Лесного.

Долго поднимались они на гору. Все выше и выше вела тропинка неприметная, да прямо в расколотую скалу уперлась. Тут и увидала Марьяна вход меж расщелины. А оттуда тусклый свет струится, словно от углей в печи.

«Неужто то хоромы Царя Лесного?» — подумала Марьяна.

А белочка как будто мысли её читает:

— Нет, это главный пост. Царским слугам знать дóлжно: кто и куда идет.

Зашли они в расщелину и вдруг перед Марьяной встал медведь в два роста человеческих. Испугалась она, глаза зажмурила и от страха вся сжалась.

— Не пугайся! — пробасил медведь ласковым голосом. — Открой глаза и посмотри-ка на меня!

Открыла глаза Марьяна, а перед ней дед Платон стоит.

— Ой, дедушка! — радостно воскликнула девушка и бросилась обнимать старика.

Обнял и дед Марьянушку, приговаривая: «Здравствуй Марьянушка! Какая красавица-то выросла!»

Марьяна засмущалась и спросила:

— А где же Ванюша с Васяткой?

— А ты дальше посмотри! — хитро прищурился дедушка, указывая рукой.

Посмотрела Марьяна и ахнула.

Открылся ей дивный вид на огромную поляну с озером, в котором плескалась рыба, а на берегу того прекрасного озера играли два медвежонка.

«Так вот для кого я мёд принесла! — подумала Марьяна. — Может это и есть Ванюша с Васяткой?»

Только она так подумала, как медвежата кувыркнулись через голову и превратились в юношей, да и побежали навстречу Марьяне.

— Марьяна! Сестрёнка наша названная! — радостно обняли и закружили они Марьяну. — Как скучали мы по тебе!

Марьяна и смеялась, и плакала от радости, и рассказала им, как долго их искали, как думали, что съели их волки с медведями, или что сгинули они на Чёрной горе.

Слушали братья Марьяну, да за разговором не заметили, как подошел к ним, в три роста человеческих, исполин с длинной бородой золотого, серебряного и черного цвета, да в руках посох витой, золотыми колокольчиками украшенный.

— Ну что, Марьянушка, довольна ли ты встречей с братьями своими названными? — проговорил великан.

Марьяна ахнула и обомлела — сам Лесной Царь пред ней стоит!

— Здравствуй, Царь Лесной! — поклонилась в землю Марьяна, и добавила: — Ну как же сердечку не радоваться, коль Ванюшу и Васятку повидала во здравии добром!

— Ну что ж, — сказал царь, — вéдомо мне как ты о них заботилась и что сердце у тебя доброе. Вот и решил тебя потешить-порадовать.

Марьянушка робко взглянула на царя и попросила с поклоном:

— Не прогневайся Царь Лесной, что прошу тебя — отпусти ты сиротинушек, братьев названных моих, да деда Платона, со мной домой!

— Ещё не время, — хмуро свел брови лесной исполин. — Осталось им выполнить самое сложное задание, мною уготованное. Выполнят его — я их награжу и домой провожу. А не выполнят — быть им у меня в услужении до скончания века. Такова уж моя воля!

Сказал так Царь, превратился в большого орла, с золочеными крыльями, да и взвился в небо.

Закручинилась девушка, совсем приуныла.

— Не печалься Марьянушка! — стали утешать её братья. — Сейчас только думами светлыми да молитвами искренними помочь нам можно. В этом их сила великая! А горести нам не надобно.

Тут на плечо Марьянушке прыгнула белочка и пропищала ласково:

— Велено тебе домой ступать, да известий ждать. Уж коли хочешь братьев с дедом домой вернуть, помоги Царю Лесному.

— Да как же не помочь!?— не удержалась, воскликнула Марьяна. — Я всё сделаю, что Царь Лесной повелит! И когда ж известий ждать-то?

— Имей терпение, — сказала белочка. — Да смотри — уговор не нарушай и помалкивай о том, что здесь увидала.

Проводили Марьяну до белого камня, что у Черной горы, а дальше Марьяна одна пошла.

Идёт, плачет. Не заметила, как и до деревни дошла. Увидела её матушка и спрашивает:

— Что доченька случилось, почему глаза заплаканные?

— Ничего матушка. Братьев своих названых вспомнила, да по ним печалюсь, — ответила Марьяна, утёрла слезы и поспешила помогать по хозяйству.

Хоть и хотелось Марьяне новостями поделиться, да не можно! Помнила наказ — никому не сказывать, что видела.

***

Вот прошли осенние месяцы, уже и снег выпал, а вестей от белочки всё не было.

Вышла Марьяна, как-то рано утром на крылечко, закуталась в полушубок и направилась в сарай покормить корову. Вдруг, слышит — знакомый тоненький смех! Огляделась — нет никого. Но сердце вот-вот из груди выскочит!

— Белочка, ты ли? — окликнула Марьяна.

— Да, Марьянушка, туточки я, — услыхала она такой долгожданный голосочек.

Марьяна подбежала к сараю и увидела белочку. Та сидела на краю крыши и шкурка её сияла золотыми шерстинками.

Марьяна стала выспрашивать белочку о том, как поживают братцы её названные, да дед Платон, и когда она повидать их сможет?

Спрашивает, а у самой слёзы льются.

Но тут белочка, подбоченилась, и строго спросила:

— Готова ли ты помочь Царю Лесному, да братьев с дедом домой вернуть?

— Как же мне не быть готовой к такому! — глотая слёзы, воскликнула Марьянушка. — Я давно жду этого! Если надо — я хоть сейчас пойду без оглядки!

— Не надо попусту горевать! — успокоила её белочка. — Ты поторопись, в дорогу соберись. Да прихвати с собой веревку, кусочек сала и тряпицу старую.

Так Марьяна и сделала, и вскоре уже шли они с белочкой к Чёрной горе. А идти тяжко, сугробов уж много навалило.

— Вижу, ты озябла совсем! — сказала Марьяне белочка. — Путь не близкий!

— Ничего! — ответила Марьяна. — Я выдержу. Ведь слово Царю Лесному дала! Как же я могу его нарушить и братьев с дедушкой подвести?!

«Доброе сердце у этой девушки» — подумала белочка, кувыркнулась в воздухе и превратилась в золотого оленя.

Ахнула от удивления Марьяна. На месте застыла.

— Не пугайся! — сказал олень. — Садись-ка мне на спину, пока нас никто не заприметил.

Села Марьяна на спину оленью и поскакал он быстрее ветра. Скоро и Чёрная гора показалась. Остановился олень и говорит:

— Вот теперь Марьянушка, самое главное и начинается. Видишь, две березки друг к дружке наклонились. Нужно меж ними веревку зацепить, а один кончик тайным узелком затянуть, и сальце к нему привязать, что б не заметно было. Научу тебя как. Сама же тряпицей прикройся и в корне березки укройся. Поняла?

Всё, как велел олень, сделала Марьяна, только тряпица мала оказалась, чтобы прикрыться ею, да ещё и под корень березки укрыться.

— А теперь слушай, чтобы волшебство сотворить, — прошептал олень. — Возьми корешок, что у тебя под ногами и ягодку лесную, что у тебя в рукавице затерялась.

Посмотрела девушка под ноги — глядь, а там лежит золотой корешок. Пошевелила пальцами в рукавичках — и впрямь, в левой нашла земляничку высохшую.

— Дале — запоминай! — продолжал олень шепотом. — Когда съешь ягодку, то в мышку превратишься и под тряпицей схоронишься. А чтоб невидимой сделаться — чихни разок. Когда же погрызешь корешок — опять человеком обернёшься.

— А зачем мне это? — удивилась Марьяна.

— Только малой мышкой ты сможешь спрятаться от злого вóрона Каргрáя, которого и нужно поймать тебе, — продолжал олень. — Много бед он Лесному Царю причинил, потому, что позарился вóрон на посох с золотыми колокольчиками, что хранит волшебную силу Царя Лесного. Захотел Карграй обладать им, чтоб лесным зверьём править. Добыть же его решил коварством — обменять посох заветный на птенцов ласточки, которых украл он из гнезда.

— Да, какое ж сердце каменное иметь надобно, чтобы такое с детками малыми сотворить? — не выдержала, ахнула Марьяна.

— Потому-то Лесной Царь за такую злобу лютую, превратил ворона в слепца. Да вот только те птенцы погибли, не уберегли их от коварства чёрного. Потому как улетел вóрон, не сказав ни слова, где спрятал их. И с тех пор пакости Лесному Царю всюду делает. Летает он со стаей ворóн и сорок, что ему дорогу указывают, и всюду вредит Царю, как может. И никакой на него управы нет. Потому что поймать его не выходит у Царя Лесного — чует вóрон за версту всех царских слуг, у кого волос золотой в шерсти есть, и ловушек избегает. А теперь слушай внимательно, Марьянушка, — наклонился олень к самому уху девушки.

Забилось тревожно сердце Марьянушки от волнения и она вся в слух превратилась. А олень тем временем прошептал:

— Как только прилетит злой вóрон Карграй к березкам, да почует запах сальца — его он любит очень — ты дерни за кончик веревки. Она и опутает злодея. А в это время мы уж поспеем. Да смотри, чтобы тебя ворóны да сороки не растерзали. Поняла?

Сжалось сердечко девичье от страха. Да ничего не поделаешь: дала обещание — исполняй! Съела она ягодку и тут же мышкой-полёвкой стала. А олень тряхнул головой — и голубем золотым обернулся. Взмахнул он крыльями и взмыл в небо.

Осталась Марьяна-мышка одна. Да ждать долго не пришлось. Услыхала она вороний грай, да сорочий стрекот и сразу поняла, что приближается свита Карграя.

Забилась мышка под корешок березки, с которой кончик веревки свисал, да тряпицей укрылась и чихнула от пыли её, вмиг невидима стала. Тряпица невидимкой оказалась, да и веревку невидимой обернула.

Подлетела стая, расселась по веткам. Затрещали сороки:

— Смотрите, смотрите! Вот сальце под березками, кто-то из людей обронил! Подлетай сюда, хозяин.

Услыхала Марьяна-мышка шум крыльев и поняла, что вóрон огромный. Выглянула она из-за корешка и увидела, что крыльями он машет прямо над самой её головой. Изловчилась она, подпрыгнула повыше и дернула верёвку, что было силы.

Развязался узелок заветный и обмотался вокруг горла вороньего. Рухнул на землю злой вóрон Карграй, а свита его со страху кинулась в разны стороны, каркая и треща от испуга. Тут же погрызла Марьяна-мышка корешок золотой и вмиг девицей обернулась. Набросилась она всем телом на вóрона и давай веревкой его дальше опутывать. А вóрон-то в рост человеческий! Связала девица лапы вóроновы и крылья, а сама кричит со всей силушки:

— Царь Лесной! Всё я исполнила, как велел ты! Появись поскорее!

Тут ворóны с сороками опомнились и чёрной тучей налетели на Марьянушку. И как давай клевать её и крыльями хлестать со всех сторон, да когтями одёжку рвать.

Вновь закричала девица:

— Царь Лесной! Силы мои слабеют! Боюсь, не удержу я вóрона-вражину!

Вдруг разверзлась Черная гора и вышел Царь Лесной, и слуги его верные. А рядом с ним шёл юноша красы неземной. Держал он в руке посох, весь в золотых колокольчиках.

Подбежал юноша первым к Марьянушке помогать одолеть вóрона. Посохом стукнул о голову Карграя и замер тот без движения, а ворóн да сорок как ветром сдуло. И посмотрел молодец взглядом ласковым на красу-девицу.

«Неужто это сын Царя Лесного! Лицом как похож! А красы-то неземной какой!» — ахнула про себя Марьяна и забилось сердце девичье, искорку любви разжигая.

Подошел Царь Лесной к Марьянушке, увидал опутанного верёвкой вóрона и сказал:

— Всё как надо исполнила, красна-девица! Теперь время пришло твоим братьям названным показать свою удаль молодецкую.

Как только произнес он слова последние, услыхали все волчий вой — то воины злого вóрона Карграя на битву выходили.

Оглянулась Марьянушка — и сердце замерло в груди её. Из леса, прямо на них, сверкая глазами, шла стая волков.

Вдруг из-за спины Лесного Царя вышли два медвежонка и медведь. И пошли они навстречу стае волчьей.

Волки перекувыркнулись в воздухе, да превратились в черных воинов, в доспехах из вороненой стали и с кривыми саблями в руках.

В тот же миг стукнул сын Царя Лесного посохом о землю и обернулись медведи в Васятку, Ванюшу и деда Платона — все в золотых кольчугах со щитами и булатными мечами в руках.

И началась битва.

Бились воины три дня и три ночи. И не только с волками-воинами бились. Много ворон и сорок порубили, что им глаза выклевать летели. На исходе третьей ночи пала стая Карграя, а сам вóрон в прах рассыпался.

Взошло в небе солнышко ясное и снег заискрился словно алмазами усыпанный.

— Сослужили вы службу добрую! — воскликнул Царь Лесной, обращаясь к воинам и Марьянушке. — А теперь, как и обещал, награжу я вас.

— Нам награда лучшая, если отпустишь нас в дом родной! — взмолилась Марьяна.

— Так тому и быть! — молвил Царь. — Но от подарков моих не отказывайтесь.

Хлопнул он в ладоши и появился сундук золоченый, полный рубинами с алмазами, да камнями самоцветными. Потом, повернувшись к сыну своему, оторвал два золотых колокольчика с посоха, что в руках тот держал, протянул их Марьяне, и молвил:

— Это тебе подарок заветный — с ними все речи зверей лесных понимать будешь. Носи их серьгами и помни обо мне! — и хитро улыбнувшись, Царь добавил: — А весной сватьёв в гости жди от сына моего. Это ведь он и белочкой, и оленем золотым с тобой был и уж со всей силы своей полюбил тебя за сердце доброе и душу светлую.

Ах, как зарделись щеки Марьянушки!

Ведь уж больно мóлодец по сердцу девушке пришёлся. Да и сам сын царский румянцем залился от смущения, и глаза его, словно зелень всех лесов, показали всю любовь его к Марьянушке.

Тут уж все порадовались!

***

С тех пор много воды утекло.

А сказку эту мне рассказали пра-пра-пра-праправнуки бабки Марьяны.

И даже серьги-колокольчики показали. Так то.

Пожалуйста, не взрослейте душой — это ловушка!

Ваш сказочник,

Дядюшка Андруша.