Зов

В абсолютную тишину ворвались мерзкие звуки медицинских приборов. Их пикание отдавалось болезненным эхом в пустоте, которая раньше убаюкивала и дарила покой. Следом до носа донесся еще и больничный запах. Знаете такая ядерная смесь навязанной химической чистоты и медицинских препаратов.

Верните тишину! Прошу!

Тело тяжелое, словно отлито из чугуна, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, даже дышать тяжело. Вдох. На мне будто бы лежит бетонная плита, и каждый вдох или попытка движения отзывается в моем теле резкой болью. Вдох. Выдох. Хочу снова в пустоту, где нет этих противных пикающих звуков, нет запаха химии и лекарств. В пустоту без всего. В ничто!

Сознание возвращалось ко мне урывками, словно пробивало себе путь сквозь густой тягучий туман. С невероятным трудом, медленно я возвращался к реальности. Хотел было открыть глаза и осмотреться, но едва сделал тут же пожалел об этом, потому что меня ослепил яркий цвет кипельно-белых стен и потолка изолятора. Даже смотреть было больно, глаза будто были присыпаны песком. Попытался еще раз, только медленнее. Открыл, закрыл снова, ослепленный обстановкой с больничным колоритом.

Тяжело шевелить конечностями. Почти не чувствую ног. Да и руки слушаются с трудом. Понял, что это чувство неподвижности, окутавшее мое тело не просто так возникло, меня привязали к кровати. Зачем? Глубокий вдох. Лента перевязи впилась в грудь. Осторожно открыл-таки глаза. Попытался повернуть голову, но это вызвало острую боль в истерзанных мышцах, ощутил легкое покалывание в висках, поэтому оставил попытки.

Видимо, я долго нахожусь здесь, мышцы затекли, атрофировались от отсуствия движения. Так Костик надо взять себя в руки! Проанализировать. Вспомнить. Начнем с малого. Кто я? Я Константин Сомов, военный биолог, специализируюсь на биологии и химии. Мечтаю о космических полетах с детства, но мы пока что дальше Марса никуда не летаем, а там изучать особо нечего, все уже изучили вдоль и поперек до меня. Что еще?

Вдох. Выдох. Больно думать. Решил, что просто немного полежу и посмотрю в потолок белого цвета из отполированного до блеска плотного пластика и медленно подышу. Дыхание было единственным, что не приносило сильной боли. Тишина.

Тишину изолятора нарушали только тихие пикающие звуки приборов, считывающих мои параметры. Противные монотонные мерные механические звуки. Вдох.

– Как чувствуете себя, капитан? – неожиданно раздался бесцветный голос ИИ из динамика под потолком. Он эхом и резкой болью отозвался в истерзанном мозгу. Прикрыл глаза в надежде унять боль, вызванную этим новым звуком. Внутренне выругался.

– Хреново! – тихо отозвался я, едва разлепив пересохшие губы. Горло саднило, голос был севший, хриплый, не похожий на мой. – Альфа, что произошло? Почему я в изоляторе?

– Вы не помните? – голос искусственного помощника звучал не очень заинтересованно, но это совершенно точно был вопрос.

– Ммм… – задумался я, перед тем как ответить. Как ни старался в голове была благословенная пустота, и все попытки наполнить ее хоть каким-то смыслом снова приводили к новому приступу головной боли. – Нет. – зашипел я. – Странно, но в голове не было ни единого воспоминания о том, что произошло.

– Какое ваше последнее воспоминание? – спросил Альфа.

– Последнее из того, что я помню, – я задумался, пытаясь вычленить из обрывков воспоминаний, хоть какую-то хронологию, – мы собрали отряд для поиска ученых, которые выдвинулись в Тернии и перестали выходить на связь. – снова задумался. Стало чуть легче, будто бы мозг устал бороться с моими попытками вспомнить все и стал порционно выдавать небольшие осколки из воспоминаний. – Майор Пронин связался со мной вечером в пятницу и предложил возглавить поисковый отряд.

– Все верно, капитан, – согласился ИИ, только вот в его интонации послышался какой-то подвох,– только это было три недели назад. – я застыл. Вдох. Сердце стало биться в бешенном темпе, приборы отметили увеличение сердцебиения и призывно запиликали, привлекая внимание медицинского персонала, который должен был сидеть в Центре за пультом. – Вы действительно оправились в Тернии с поисковым отрядом. Согласно последнему радиоотчету вы нашли лагерь ученых, но самих ученых не обнаружили… – последовала многозначительная для ИИ пауза. Интересно это заложено в его программе? – После этого, вы также перестали выходить на связь. Спустя двое суток, вы вышли к месту входа.

– Три недели?! – тахикардия не отступала. Три недели моей жизни просто исчезли из памяти. Вдох. Хотелось встать и что-нибудь сломать. Руки чесались. А в мозгу пульсировала одна мысль - как такое возможно? – Три недели!

– Да, капитан, – ответил Альфа. – Вы находились без сознания почти восемь дней. С момента вашего выхода к шлюзу и до этого момента. – снова пауза, будто он с кем-то переговаривается при отключенном микрофоне. – Предлагаю вам посмотреть запись вашего выхода из Терний, капитан.

– Показывай. – безучастно произнес я и уставился в интерактивный экран, который возник над моей головой, сразу напротив моего лица. На видеозаписи был показан участок шлюза сразу за последними воротами, там был небольшой расчищенный участок, а дальше начинался лес. Тернии плотной стеной возвышались над поляной, молча взирая на меня. Смутное чувство, будто бы тонкая нить натянулась, едва я увидел эти плотные заросли. По коже пробежали мурашки, а на затылке волосы встали дыбом. Сердце снова ускорило свой бег.

Я увидел, как вышел из плотных зарослей едва держась на ногах, руками раздвигая лианы в стороны. Вид у меня мягко говоря ужасный: комбинезон местами порван, из разрывов виднеется оголенные участки кожи, покрытые царапинами и порезами, из некоторых сочилась кровь. На лице выражение полной отрешенности, и тоже полно мелких царапин, а еще я был покрыт какой-то зеленой жижей, похожей на сок растений. Взгляд безумный. Ко мне подходят вооруженные тазерами охранники, что-то спрашивают, а я падаю на землю, видимо потерял сознание.

– А мой отряд? – я задал этот вопрос, хоть уже и предполагал каким будет ответ. На видеозаписи ко мне подошли двое с носилками и погрузили на них. Запись прекратилась. Экран исчез. – Они вышли со мной?

– Вы были один, капитан. – бесцветно ответил механический голос.

Некоторое время я молчал, переваривая навалившуюся на меня информацию. А потом...

– Я заражен? – это был глупый вопрос, ответ на него был для меня очевиден. Я видел, в каком состоянии вышел из леса, я был явно не в себе. Порезы, царапины, мы до сих пор не знаем, как именно присходит заражение. Очевидно же, что я заражен! Гадство!

– Да, капитан…– подтвердил мои опасения Альфа.

– И как долго я здесь?

– Костя, – из динамика зазвучал знакомый голос майора Пронина, – ты здесь уже неделю.

– Максим, – слабо улыбнулся я, – приятно слышать знакомый живой голос. – усмехнулся. – Надоело быть пассивным слушателем? – я тяжело вздохнул, понимая, что он слышал весь наш разговор. – Видимо все совсем плохо?

– Мы ничего не понимаем. Сначала ты отчитался, что вы нашли место стоянки отряда, но никого из самого отряда вы не обнаружили. Потом следом от тебя приходит поврежденная видеозапись с каким-то парнем и твоя пометка о том, что он зараженный. Но...– Максим сделал паузу, чтобы перевести дух, – кто этот парень, почему ты решил, что он разаженный? И как он относится к вашей миссии? Мы так и не поняли. – он говорил быстро, я едва успевал уловить основную мысль. – Основная часть записи была повреждена, что именнно там было, мы так и не выяснили. – он снова перевел дыхание, всегда так делал еще со времен учебы. – По всей видимости, вы столкнулись с Владыкой и высшими, – обеспокоенно отозвался Максим, – ты был весь в крови и соке растений, никого не видел, не слышал, – майор сделал еще одну паузу, – но вышел…сам.

– Понятно… – отозвался я, в голове было пусто, «мне еще ретроградной амнезии не хватало как в старых бразильских сериалах». Что дальше? Опять же никто толком не знает, как происходит заражение и как протекает болезнь, все кто проходил через него реагировали по-разному, но итог был один из: либо уход в Тернии либо смерть пациента. – Сколько мне осталось?

– Ты же знаешь… – нехотя отозвался Максим.

– Макс… – в нетерпении прервал его я, – я знаю, что все реагируют на заражение по-разному, но примерные сроки то мне назови.

– По всем параметрам, ты уже на грани…– спокойно ответил давний друг, – сегодня, завтра или через неделю зависит только…

– Значит уже скоро я стану либо Пугалом, либо Баньши, либо сдохну? – прервал я давнего друга.

– Да…именно так! – в его голосе я у слышал раздражающее сожаление. Вдох. Злость накрыла меня удушливой волной. Вдох. Возьми себя в руки. Приборы снова запищали, выдавая мое состояние.

– Отлично, скорее бы! – с сарказмом отозвался я и закрыл глаза. Надо успокоиться. – Свяжись с Аней, Макс…расскажи ей.

– Уже связался…

– Спасибо.

Больше разговаривать не было никакого желания, я был зол. Вдох. Писк приборов. Запах лекарств. Сердце бухает в груди, по крови гуляет инопланетный патоген. Ирония в том, что я сам виноват. Сам с головой ушел в изучение Терний, требовал признать их разумность, сам согласился на эту чертову экспедицию! Все сам!

Вдох.

Выдох. Я углубился в последнее, что помнил.