Зов Бездны

Первым пришло сознание, а за ним боль. Давящая, тупая боль в висках и острая в запястьях, стянутых за спиной чем-то грубым и врезающимся в кожу. Воздух был густым и спертым, пахшим ржавчиной, пылью и чем-то еще… сладковато-приторным, от чего сводило желудок.‎‎ Амано Тацуя медленно открыл глаза, но это ничего не изменило. Темнота была почти абсолютной, прошитой лишь слабыми лучами лунного света, пробивавшимися сквозь разбитые стекла гигантских окон где-то под потолком. Он лежал на холодном бетоне, и его тело онемело от долгой неподвижности.‎Он попытался пошевелиться, и тихий стон вырвался из его пересохшего горла. Звук показался оглушительно громким в гнетущей тишине. Сердце заколотилось, посылая по венам волны адреналина.‎‎— Где я? — мысль пронеслась у него в голове пока он осматривался. Темнота была почти абсолютной, и только лунный свет, струящийся из окна, позволял с трудом отличать очертания незнакомого помещения.

‎Амано заставил себя перекатиться на бок, с трудом подняв голову, чтобы осмотреться. Глаза понемногу привыкали к мраку. Он разглядел громадные, уходящие ввысь тени замерших станков, свисающие с потолка цепи, похожие на щупальца, и контуры галерей, опоясывающих цех. Определенно помещение было похоже на заброшенный завод.

‎И тогда его взгляд упал на то, что было в паре метров от него. Сначала он подумал, что это куча тряпья. Но форма была слишком… органической. Тацуя присмотрелся, и леденящая душу волна ужаса накрыла его с головой. Это были тела, три, а может, четыре. Они лежали в неестественных, вычурных позах, разбросанные, как сломанные куклы.

‎Но самое ужасное было не это. Даже в полумраке было видно, что тела… не целы. Темные разводы на бетоне вокруг них говорили не просто о крови. Кто-то или что-то обглодало плоть с костей на боку одного из тел, вырвало кусок бедра у другого. Белели ребра, обнаженные и чистые, будто их тщательно облизали.

‎По горлу поднялась желчь. Герой судорожно сглотнул, пытаясь подавить панику. Его связали и бросили здесь, в одной комнате с тем, что осталось от людей, которых… съели.‎И в этот момент из темноты, с дальнего конца цеха, донесся мягкий, шуршащий звук. Как будто что-то большое и тяжелое влачилось по бетону.‎Сначала из мрака выплыли длинные, изящные пальцы с острыми, как черная сталь, когтями. Они впились в бетонный пол, оставляя глубокие царапины. Затем проступили очертания высокой, могучей фигуры, которая, казалось, вбирала в себя и без того скудный свет. Это было какое-то нечто.

Его кожа отливала багровым алым, словно запекшаяся кровь, под которой пульсировала живая энергия. По идеальным, проработанным мускулам струились сложные узоры угольно-черных татуировций, мерцавшие тусклым фиолетовым светом. Из спины выходили огромные, похожие на кожанные, крылья, которые медленно шевелились, распространяя вокруг легкое, зловещее биение.

‎Но самое жуткое было его лицо. Нечеловечески прекрасное, с высокими скулами и сильным подбородком, оно могло бы сойти за ангельское, если бы не глаза. Они горели ярко-красным, без зрачков, полные холодного, хищного интеллекта и древней, не знающей жалости силы. Два изогнутых багровых рога, похожих на корону, венчали его лоб.

‎Существо остановилось перед связанным героем, отбрасывая на него огромную тень. От него исходила почти физическая аура власти, страха и подавляющего превосходства. Оно медленно наклонилось, и горящий золотом взгляд уставился прямо в душу, парализуя остатки воли.‎Губы зверя, черные и идеально очерченные, приоткрылись, и из них вырвался низкий, бархатный голос, который, казалось, вибрировал в самой кости.

‎—Маленький человек… от тебя так и несет страхом — нечто облизнулось — Это так восхитительно, уверен вкус твоей плоти будет идеальным….

FLASHBACK

Утро начинается с тонкой щели между шторами, куда пробивается первая, еще робкая полоса света. Она медленно ползет по стене, пока не касается глаза. Воздух в комнате прохладный. Рука нехотя тянется к телефону, чтобы отключить вибрацию, которая вот-вот запоет. Еще пять минут.

—Тацуя-я-я— проносится крик из первого этажа.Кое-как проснувшись первым делом Амано потянулся к ручке шкафа, массивной двери из темного дерева. Легкий щелчок, и створка открылась, обнажив ряды аккуратно развешанной одежды. Взгляд скользнул по костюмам, рубашкам и курткам, пока не нашел то, что искал — строгий, темно-синий комплект парадной формы Академии. Золотые пуговицы и кант на мундире отливали приглушенным блеском в свете комнаты.

Не торопясь, он снял домашнюю одежду и облачился в форму. Ткань легла идеально, подчеркивая плечи и грудь. Подошел к высокому зеркалу в полный рост, чтобы оценить результат.В отражении на него смотрел молодой человек лет семнадцати. Ростом в 180 сантиметров, с телом, в котором угадывалась неплохо развитая, рельефная мускулатура — наследие лет упорных тренировок. Форма сидела на нем безупречно, подчеркивая стройную, атлетичную фигуру. Его черные, как смоль, волосы были слегка растрепаны, но это придавало лицу небрежную харизму. А под ними — поразительного, глубокого фиолетового цвета глаза, в которых читались спокойствие и собранность.

Взгляд скользнул на экран телефона.

—8:30… Еще успеваю,—констатировал он про себя. Отложив гаджет в сторону, Амано в последний раз поправил воротник перед зеркалом и направился к двери. Медленно спустившись по лестнице Тацуя зашел на кухню.

—Доброе утро— произнес Амано.

Отец, не отрываясь от газеты, лишь хмыкнул в ответ. Газета «Асахи» была развернута перед ним как крепостная стена, за которой он укрывался от утренней суеты. Из-за газетного полотнища была видна лишь макушка его седеющих волн и крепко сжатые пальцы, державшие страницы.

—Доброе утро, Тацуя, — раздался мягкий голос матери. Она стояла у плиты, помешивая что-то в небольшой кастрюльке. На кухне витал сладковатый запаг мисо-супа и жареного лосося.

— Спал хорошо?

—Да, спасибо, — кивнул Амано, направляясь к столу.

—Тогда садись, завтрак почти готов, — она на мгновение оторвалась от плиты, чтобы улыбнуться ему, а затем ее взгляд скользнул в сторону газеты. — Сатоши, не мог бы ты убрать газету, пока сын завтракает?

Газета чуть шевельнулась.

—Сейчас как раз интересная статья о новых муниципальных налогах, — прозвучал из-за нее голос отца. После небольшой пацзы тот все же решил послушать жену, свернул газету и положил ее на стол — Готов к новому учебному году?

—Каждый год почти одно и тоже, тут не к чему готовится — Амано взял чашку с чаем, который только что поставила перед ним мать.Отец взял свою чашку и начал медленно размешивать сахар. Ложечка тихо позванивала о фарфор.

—Понятно…— это было единственное что прозвучало с уст отца, прежде чем тот снова взяв газету у руки начал медленно ее читать.

—Надеюсь в этому учебном году ты заведешь себе хотя бы несколько друзей— с улыбкой отозвалась мать, подавая на стол нарезанный хлебс вместе с овощами.

—Ничего не обещаю— сказал Тацуя— Ладно, мне уже пора,не гоже опаздывать в первый день— взяв свою сумку Амано направился к выходу, надев обувь он вышел из дома.

По пути в академию он многое обдумывал. Слова матери о друзьях отозвались легким уколом. Он не был нелюдим, но мысль о том, чтобы прилагать усилия для поддержания пустых, на его взгляд, светских бесед, казалась ему утомительной. Гораздо проще было сосредоточиться на учебе. Однако где-то в глубине души он признавал, что его упорное одиночество иногда тяготило его. Может быть, в этом году всё будет иначе? Тацуя настолько глубоко влез в свои мысли, что даже не заметил как дошел до академии. Его размышления прервал громкий, развязный смех, знакомый до тошноты.

Прямо у входа, перекрывая проход, стояли трое известных извращенцев Мацуда, Мотохама и Иссей. Мацуда, самый рослый из них, жестикулировал, рассказывая что-то, а его приятели внимали с похотливыми ухмылками.

—…и я тебе говорю, у нее формы в этом году стали просто божественными! — смачно говорил Мацуда, выпячивая грудь.

—На уроке физкультуры она будет выглядить еще лучше — фыркнул Мотохама, поправляя ремень своей униформы. — В новой спортивной форме все прелести как на ладоши.

—Вы, ребята, только об этом и думаете, — с притворным снисхождением, но с тем же блеском в глазах, добавил Иссей. — Хотя… сложно не заметить, когда некоторые так… расцветают.

—Ну и придурки…—Тацуя почувствовал, как по его лицу разливается волна презрительного жара— Не понимаю, как можно говорить о таком, особенно перед толпой учеников— Амано оглянулся, видно было с каким презрением на них смотрят представители женского пола.

—Парни, уж на этот раз мы должны найти себе девушек — голос Мацуды прозвучал уверенно, словно он объявлял о начале военной кампании.

— Давайте не оплошаем и в этот раз.

—О, да мы просто непобедимы! — самодовольно выкрикнул Матохама, высоко подняв сжатый кулак.

Иссей лишь многозначительно подмигнул своим «бойцам», и троица, громко хохоча, направилась ко входу, совершенно не замечая осуждающих взглядов, которые проводили их в спину.Тацуя с облегчением выдохнул, когда они скрылись из виду. Он задержался на пару секунд, давая толпе рассосаться, и лишь потом переступил порог академии. Прохладный воздух не принес успокоения. Внутри него все еще кипело возмущение. «Найти девушек… С такими речами они скорее отпугнут любого нормального человека», — с горечью подумал он. Первый учебный день, а уже чувствуешь себя так, будто прошел через испытание. Сделав шаг в сторону дверей академии он застыл на мгновение, ощущая чей то взгляд на себе Амано начал аккуратно оглядываться.

—Мое воображения явно играет со мной— тихо прошептал Тацуя, делая неуверенные шаги.

Старый корпус академии возвышался двухэтажным строением из побелевшей от времени древесины. Его фасад украшали высокие арочные окна, а черепичную крышу, словно древнюю карту, покрывал причудливый узор из изумрудного мха. Из одного из таких окон, безмятежно взирая на утреннюю суматоху во дворе, смотрела юная девушка неземной красоты. Её кожа была подобна фарфору, а пронзительные голубые глаза контрастировали с волосами алого оттенка. Эти роскошные пряди ниспадали до самых её бёдер. Это была Риас Гремори — третьекурсница, президент загадочного клуба оккультных наук и бесспорная первая красавица академии.

Тишину в комнате нарушил мягкий звук открывающейся двери.

—Президент? — в покои вошла другая девушка, чья внешность могла бы составить конкуренцию самой Риас. Акено Химедзима обладала столь же совершенной фигурой, а её фиалковые глаза хранили загадочный блеск. Длинные, как ночь, волосы, заплетённые в тяжёлый «конский хвост», струились по её спине, достигая самой земли. Подобно своей собеседнице, она носила неофициальный, но общепризнанный титул одной из академических красавиц—Что то случилось?

—В последние дни в городе как то неспокойно, “глупые курицы” расшевелились— в ее словах можно было различить злость — Интересно, что же стало причиной… Они явно что то замышляют… —неожиданно ее размышления перебил громкий крик. Снова выглянув в окно она лицезрела следующую картину: Трио печально известных второкурсников получают люлей от группы девушек—Тот парень в середине…. — ее взгляд остановился не одном из тройки, а именно Хёдо Иссее

—Что то не так? — подойдя ближе к окну, Акено также выглянула— Он вас чем то заинтересовал?

—Нет… Может мне просто показалось— тихо произнесла Гремори

Найдя свой класс Тацуя медленно открыл дверь. В помещении была суматоха, все были очень гиперактивными. Хотя … судить мз было трудно, все же первый день в академии.

—Надеюсь все пройдет спокойно— подумал про себя Амано, присаживаясь за крайнюю парту, ибо там шума было меньше. Надеясь на тихий учебный год, его ждало разочарование…

—И в этот раз нас закинули в один класс— с радостью проговорил один из той самой тройки извращенцев.

—Черт, но почему именно я?! — Амано схватил себя за голову, он понимал, что его мечты о тихом учебном годе разбились вдребезги.

Троица в лице Мацуды, Мотохамы и Иссея уже обосновалась в центре класса, собирая вокруг себя внимание громкими шутками и похабными комментариями в адрес одноклассниц. Казалось, они были энергетическим центром, от которого расходились волны шума и дурачества.Амано потянулся к учебнику, стараясь сосредоточиться на тексте, но голоса извращенцев прорывались сквозь все мысли..Конец уроков, как же долго он ждал этого момента. Звонок прозвенел, словно ангельский хор, возвещающий о спасении. Амано быстрее всех сунул учебники в сумку и ринулся к выходу, стараясь раствориться в толпе. Дорогу домой Амано решил выбрать длинную, через заброшенный промышленный район.Он так углубился в свои мысли, что почти не обратил внимание, что идет по неизвестной ему дороге. Она вела к заброшенному заводу. Амано повернул назад, однако услышал какие-то крики с завода, они были женские.

Сердце его ёкнуло, заставив на мгновение замереть на месте. Крик повторился — отчаянный, полный настоящего ужаса, Все внутренние тревоги и мысли о собственной безопасности разом отступили перед этим звуком. Кто-то там был в беде.

—Стоит ли лезть? — пронеслось в голове. — Мало ли что… Черт, может кому то нужна помощь…— Но другой, более сильный импульс заставил его ноги двигаться вперёд. Он бесшумно пробрался через пролом в ржавом заборе и оказался на территории завода.

Крики доносились из полуразрушенного здания с выбитыми окнами. Амано, прижимаясь к стенам, крался на звук, каждый нерв напряжён до предела. Он заглянул в одно из окон. Но ничего не смог разглядеть, было слишком темно. Решив обойти здание и найти другой вход, он сделал несколько шагов вглубь угрюмого двора, как вдруг резкий скрежет железа раздался у него за спиной. Амано обернулся, но слишком поздно — из-за груды металла на него набросилась высокая теневая фигура. Он инстинктивно отпрянул, но мощный удар в голову ошеломил его. Последнее, что он успел заметить, — это неестественное, алое свечение в глазах нападавшего, прежде чем сознание поглотила беспросветная тьма.Первым пришло сознание, а за ним боль. Давящая, тупая боль в висках и острая в запястьях, стянутых за спиной чем-то грубым и врезающимся в кожу. Воздух был густым и спертым, пахшим ржавчиной, пылью и чем-то еще… сладковато-приторным, от чего сводило желудок.

‎ Амано Тацуя медленно открыл глаза, но это ничего не изменило. Темнота была почти абсолютной, прошитой лишь слабыми лучами лунного света, пробивавшимися сквозь разбитые стекла гигантских окон где-то под потолком. Он лежал на холодном бетоне, и его тело онемело от долгой неподвижности.

‎Он попытался пошевелиться, и тихий стон вырвался из его пересохшего горла. Звук показался оглушительно громким в гнетущей тишине. Сердце заколотилось, посылая по венам волны адреналина.

‎— Где я? — мысль пронеслась у него в голове пока он осматривался. Темнота была почти абсолютной, и только лунный свет, струящийся из окна, позволял с трудом отличать очертания незнакомого помещения.

‎Амано заставил себя перекатиться на бок, с трудом подняв голову, чтобы осмотреться. Глаза понемногу привыкали к мраку. Он разглядел громадные, уходящие ввысь тени замерших станков, свисающие с потолка цепи, похожие на щупальца, и контуры галерей, опоясывающих цех. Определенно помещение было похоже на заброшенный завод.

‎И тогда его взгляд упал на то, что было в паре метров от него. Сначала он подумал, что это куча тряпья. Но форма была слишком… органической. Тацуя присмотрелся, и леденящая душу волна ужаса накрыла его с головой. Это были тела, три, а может, четыре. Они лежали в неестественных, вычурных позах, разбросанные, как сломанные куклы.

‎Но самое ужасное было не это. Даже в полумраке было видно, что тела… не целы. Темные разводы на бетоне вокруг них говорили не просто о крови. Кто-то или что-то обглодало плоть с костей на боку одного из тел, вырвало кусок бедра у другого. Белели ребра, обнаженные и чистые, будто их тщательно облизали.

‎По горлу поднялась желчь. Герой судорожно сглотнул, пытаясь подавить панику. Его связали и бросили здесь, в одной комнате с тем, что осталось от людей, которых… съели.‎И в этот момент из темноты, с дальнего конца цеха, донесся мягкий, шуршащий звук. Как будто что-то большое и тяжелое влачилось по бетону.‎Сначала из мрака выплыли длинные, изящные пальцы с острыми, как черная сталь, когтями. Они впились в бетонный пол, оставляя глубокие царапины. Затем проступили очертания высокой, могучей фигуры, которая, казалось, вбирала в себя и без того скудный свет. Это было какое-то нечто. Его кожа отливала багровым алым, словно запекшаяся кровь, под которой пульсировала живая энергия. По идеальным, проработанным мускулам струились сложные узоры угольно-черных татуировций, мерцавшие тусклым фиолетовым светом. Из спины выходили огромные, похожие на кожанные, крылья, которые медленно шевелились, распространяя вокруг легкое, зловещее биение.

‎Но самое жуткое было его лицо. Нечеловечески прекрасное, с высокими скулами и сильным подбородком, оно могло бы сойти за ангельское, если бы не глаза. Они горели ярко-красным, без зрачков, полные холодного, хищного интеллекта и древней, не знающей жалости силы. Два изогнутых багровых рога, похожих на корону, венчали его лоб.

‎Существо остановилось перед связанным героем, отбрасывая на него огромную тень. От него исходила почти физическая аура власти, страха и подавляющего превосходства. Оно медленно наклонилось, и горящий золотом взгляд уставился прямо в душу, парализуя остатки воли.‎Губы зверя, черные и идеально очерченные, приоткрылись, и из них вырвался низкий, бархатный голос, который, казалось, вибрировал в самой кости.

—Маленький человек… от тебя так и несет страхом — нечто облизнулось — Это так восхитительно, уверен вкус твоей плоти будет идеальным….

‎Остроконечные когти обхватили тело Амано с легкостью ломая при этом его правую руку. Зловонное, горячее дыхание демона окутало лицо, обнажившиеся клыки сблизились… Но в следующий миг с оглушительным скрежетом распахнулись массивные ворота в глубине цеха.‎Демон замер, его глаза сузились от раздражения. Он медленно, с невозмутимым превосходством обернулся, держа свою добычу в воздухе.Из проема в стене, заполненной ночной мглой, медленно вырисовывался силуэт. Невысокий, сгорбленный. Шаги были тихими, но невероятно твердыми. И вот, лунный свет, пробивавшийся сквозь разбитые окна, упал на вошедшего.‎Это был старик. Седая, почти белая грива волос обрамляла иссохшее лицо, испещренное морщинами, словно карта прожитых лет. На плечах болтался потертый, немодный плащ, под которым угадывалась худая, но прямая, как трость, фигура. Он источал слабость, дряхлость, казался тем, кто доживает свои последние дни. Но в его глазах, холодных и ясных, как озерная гладь, горела искра, не оставлявшая и тени сомнения.

‎— Наконец то, долго же я пытался тебя найти, демон отступник Вултур — голос старика был тихим, но в нем звенела сталь, разрезающая тишину цеха. Старец перевел взгляд на Амано — Отпусти мальца, тогда я дарую тебе быструю, безболезненную смерть.

Демон издал низкое, раскатистое урчание, больше похожее на смех.

—Старая кость — его бархатный голос пропитался ядом. — Неужто низкосортный человек смеет требовать у меня чего то? Бедняга, твое мясо должно быть, жесткое и невкусным.

Старик не дрогнул. Он сделал еще один шаг вперед, и демон невольно отступил на полшага, почувствовав исходящую от этого хрупкого тела бездонную, древнюю мощь.

В ту же секунду ладонь старика раскрылась. Воздух вокруг нее задрожал, сгустился и вспыхнул ослепительным серебристым светом. За мгновение между его пальцами сформировался идеальный шар чистой энергии. Он не горел, а скорее светился изнутри, словно жидкая луна, и от него во все стороны расходились тихие, звенящие волны силы. Свет шара отбрасывал резкие тени на стены, и в его холодном сиянии багровая кожа Вултура казалась больной и тусклой.

—Что ж, ты сам выбрал свою смерть — голос старца прозвучал уже без тени старости, наполненный властью.

Шар в его руке с тихим гулом рванулся вперед, оставляя за собой в воздухе сверкающий шлейф.Вултур не успел даже ахнуть. Сгусток лунной энергии с глухим, влажным звуком вонзился ему в грудь чуть ниже сердца. Он не прожег плоть и не разорвал ее — он будто растворил ее на своем пути, оставив после себя идеально гладкое, запечатанное отверстие размером с кулак. Сквозь эту дыру было видно, как судорожно бьется поврежденное, но не уничтоженное сердце, окутанное серебристым сиянием, которое медленно разъедало его.

Демон рухнул на колени, тщетно пытаясь вырвать из раны инородный холод. Из его горла вырвался не крик, а хриплый, захлебывающийся свист. Он не умирал сразу — шар не убивал, а скорее парализовал.

—Не… может быть… — прошипел Вултур, его глаза, полные ужаса и неверия, уставились на старика. — Ты… кто ты?!

Старик стоял неподвижно, его рука медленно опускалась. В его глазах не было ни злорадства, ни гнева, лишь холодная, безразличная уверенность, словно он выполнил рутинную, неприятную работу.

—Ты все равно труп, так почему же не рассказать — ответил он, и его голос вновь обрел возрастную хрипотцу, но в ней теперь сквозила сталь — К твоему огромному сожалению ты совершил ошибку, начав охотиться на невинных людей. Что же, большего тебе знать не нужно, мертвецу эта информация ни к чему.

—Нет! — вскрикнул Вултур, и в его глазах, помимо ужаса, вспыхнула последняя, отчаянная ярость. Его тело, медленно тлевшее по краям раны, напряглось.

В ту же секунду серебристый шар энергии, застрявший в груди демона и обволакивающий его бьющееся сердце, среагировал. Он резко сжался.

Раздался глухой, внутренний хруст, похожий на ломаемый влажный сук.Глаза Вултура расширились, став двумя совершенными кругами немого ужаса. Он не успел издать ни звука. Его багровая плоть на мгновение сжалась.

Свет в его глазах погас. Тело, лишенное темного сердца, которое было сжато в комок тлеющей плоти, рухнуло на пол.Амано с грохотом рухнул на каменный пол, судорожно хватая ртом воздух. В ушах стоял оглушительный звон, и лишь постепенно до него начали доноситься другие звуки ровное гудение уходящей магии и тихие, мерные шаги.Старик подошел ближе. Тень от его высокого, худого тела накрыла Амано, и парень инстинктивно отполз назад, ударившись спиной о стену. Глаза его были полны ужаса — того самого, животного ужаса, что остается, когда видишь, как нечто запредельное стирает в пыль другое запредельное существо.

—Ты… Ты кто? — выдохнул Амано, его голос сорвался на шепоте.

Старик не ответил сразу. Он внимательно, почти безразлично оглядел юношу, его взгляд скользнул по дрожащим рукам, задержался на лице. В его глазах не было ни угрозы, ни доброты — лишь холодная, утомленная ясность. Старец наблюдал, как юноша теряет сознание и мягко оседает на пол. В воздухе еще витал едкий запах серы и демонической плоти, но самое страшное было позади. В тишине, что вновь опустилась на заброшенный зал, его собственные мысли звучали оглушительно громко.

—У меня осталось не так много времени, — промелькнуло в голове, и это осознание было горьким и безжалостным. Каждая такая схватка, каждое проявление силы отнимали у него крохи того, что ему было отпущено. Он чувствовал это, как песок утекает сквозь пальцы, а вместе с ним и силы.

Его взгляд упал на лиицо Амано

—Случайность? Не думаю, может наша встреча была уготована судьбой…. — Мысль была тревожной, но в ней была доля странного утешения. Если это правда, то, возможно, он нашел того самого.

Он медленно, почти с трудом, опустился на одно колено рядом с телом юноши. Его кости скрипели от напряжения, тело кричало о необходимости отдыха. Он протянул руку, на этот раз его пальцы, излучавшие едва заметное серебристое сияние, мягко прикоснулись ко лбу Амано.

—Передать права владения… — мысленно произнес старик, вкладывая в прикосновение некую силу. На пальце появилось ничем не примечательно кольцо черного цвета. Он задержал руку на мгновение, ощущая под пальцами ровный, спокойный пульс. После этого кольцо медленно начало пропадать. Старик провел взглядом по мрачному залу, освещенному теперь лишь тусклым отсветом его собственной энергии. Повсюду лежали тела Вултура и его жертв. Он с трудом выпрямился, чувствуя, как отзывается в костях каждое потраченное усилие. Медленно подняв руку, ладонь снова раскрылась. Но на этот раз вместо ослепительного серебристого света в ней заплясали языки пламени. Беззвучным повелением воли огонь сорвался с его ладони и ринулся по залу. Он не горел в привычном понимании. Он пожирал. Пламя касалось тел, и те не сгорали, а рассыпались в мелкий пепел, который затем и сам растворялся в воздухе. Каменные плиты, испачканные кровью и выжженные энергией, становились идеально чистыми, будто их только что положили. От демонической сущности Вултура не осталось и следа огонь будто поглотил даже память о его присутствии, стерев энергию до последней частицы. Через несколько мгновений в зале не осталось ничего. Ни тел, ни пепла, ни запаха серы и крови. Лишь голые, холодные камни и звенящая, абсолютная пустота. Старик сжал ладонь, и последняя искра пламени погасла у него в кулаке. Он еще раз окинул взглядом пустующее помещение, убедившись, что работа завершена. Ничто больше не указывало на бой, на демонов, на его присутствие. Лишь безмолвие и пыль. Развернувшись, он тяжело зашагал прочь, его силуэт растворился в темноте коридора, оставив за собой лишь чистое, безличное небытие.

БОЛЬНИЦА ГОРОДА КУО

Открыв глаза, Амано не сразу понял, где находится. Белые стены, знакомый запах антисептика, приглушенный гул голосов из коридора. Он медленно поднялся, ощущая легкое головокружение, и начал осматриваться. Белое помещение с множеством коек, рядом с каждой — небольшие шкафчики. Он был в больничной палате.

—Какого черта? — выругался Тацуя, не до конца понимая, что он делает в больнице. — Что вчера случилось…

Попытка вспомнить вчерашнюю ночь обернулась резкой, пульсирующей болью в висках. В памяти всплывали обрывочные, сюрреалистичные образы: давящая темнота заброшенного цеха, леденящий душу ужас, багровая кожа и горящие глаза нечеловеческого существа… и старик. Седая грива волос, пронзительный взгляд и серебристый свет, разорвавший тьму.Он машинально потёр запястье, на коже которого всё ещё отпечаталась память о врезавшейся верёвке. Но сейчас на них не было ни ран, ни синяков. Так же, как и на правой руке, которая, если верить воспоминаниям, должна была быть сломанной. Всё было цело. Слишком целое.Внезапно дверь в палату открылась, и вошла медсестра женщина средних лет с усталым, но добрым лицом.

—А, вы наконец проснулись, — сказала она, подходя к его койке. — Как вы себя чувствуете?

—Я… я не знаю, — сбивчиво пробормотал Амано. — Что я здесь делаю? Как я сюда попал?

Медсестра сделала заметку в планшете.

—Вас нашли рано утром возле городского парка без сознания. Выглядели вы, скажем так, не лучшим образом, но, к счастью, врачи не обнаружили никаких серьёзных травм. Сильное переутомление, возможно, стресс. Вы ничего не помните?

«Переутомление? Стресс?» Мысль показалась ему нелепой. Те воспоминания были слишком яркими, слишком реальными, чтобы быть галлюцинацией. Но доказательств не было. Ни царапин, ни сломанных костей. Только призрачная боль в памяти и странное, тяжёлое чувство в груди.

—Нет…..— тихо солгал он, опуская взгляд на свои чистые, неповреждённые ладони. — Ничего не помню…

Пока медсестра проверяла его давление, его взгляд упал на собственную правую руку. И там, у самого основания безымянного пальца, он увидел едва заметную метку. Не синяк и не царапину, а крошечный, идеально ровный узор, похожий на выцветшую татуировку. Он напоминал полумесяц, обвитый тонкой, едва видимой линией. Амано был уверен — раньше этого у него не было.Он сжал кулак, ощущая под кожей странное, едва уловимое тепло, исходящее от этого знака. Старик, демон, серебристый свет… и это кольцо, которое по неведомым ему причинам оказалось на пальце прежде. Всё это было правдой. Он это знал с леденящей душу уверенностью.

—Врач скоро зайдёт к вам для окончательного осмотра. Если всё будет в порядке, к вечеру вас выпишут, — голос медсестры вернул его к реальности.

Амано лишь кивнул, не в силах оторвать взгляд от таинственного знака.

В этот же день врач выписал его с больницы, ссылаясь что никаких серьезных травм тот не получил. Выйдя из больницы Тацуя зашагал в сторону дома, на улице уже темнело. Спустя час он стоял у дома.

—Я пришел— крикнул Амано, но ответа не последовало.

Сняв с себя обувь он первым делом зашел на кухню. Первое что заметил подросток это листок, приклееный на двери холодильника.«Будем не скороЕда в холодильникеСогрей и поешь»С любовью Мама.

—Значит они не знают что я попал в больницу… Может это и к лучшему…— подумал про себя Тацуя.

Время было уже позднее, поднявшись на второй этаж в свою комнату, он переоделся, после чего сразу лег. Первый учебный день обернулся кошмаром, оставив на его теле тихую, необъяснимую отметину. Сумерки сгущались за окном, и он понимал — его обычная жизнь закончилась в ту самую секунду, когда в заброшенном цехе его взгляд встретился с горящими красными глазами. И что бы ни случилось дальше, ему придётся с этим жить…