Зов Орды. 3

Посох.

Земли Сунь разительно отличались от пустынной Вэй или холмистой и насыщенной реками Шу. Казалось, будто кто-то нарвал разноцветных шёлковых лент, а затем бросил среди болот, камня и шахт. Поля риса сменяли густые, нехоженые леса, которые в свою очередь упирались в топи. Отвесные скалы тонули в реках, сами же реки толкали многочисленные мельницы для измельчения руды, становясь медленным и неспешными.

Хаос был во всем. От форм и размеров домов, высоты забора, расположения построек до внешнего вида людей. Все, что из объединяло, так это вечный смог от печей, чумазые руки и постоянная ругань, а ещё азартные игры. Кости, камни, деревяшки, медные монеты с проделанным посреди отверстием, чтобы было удобно носить на стальной петле. Казалось, суньцы готовы были играть во всё, на всё и всегда. Если не спорили и не ругались, огнепоклонники играли. Бывало так, что мирно идущая толпа вдруг организовывала круг, а стоило только любопытному Ляну подойти ближе, тотчас бежал прочь, чтобы не быть втянутым в спор или игру. Спорили на ходу, лёжа и сидя, отдыхая или тяжело трудясь. Выигрывали и проигрывали, выполняли желания или загадывали неудачнику смешные, но чаще обидные задания. И относились с пониманием, когда работы или задание не были выполнены по причине спора.

Первый город, в которых попали Лян и Госра после длительного торга у реки и дерганной переправы, пропах дымом насквозь, будто не в нем лили металл и обжигали уголь, а сам небольшой городок находился в печи между мехами и горнилом. Вместо дождя и листьев по осени, с неба падал вечный пепел. И все улочки, крыши домов и сами люди, покрытые черной взвесью с ног до головы.

Сами жители Сунь, или, как называли свою страну, У, с удивительным равнодушием относились к своей черноте, считая это данностью. Такой же, как пальцы на руках или наличие глаз на лице. Да и со временем сажа так глубоко проникала в кожу, что её проще срезать или содрать топором, чем отмыть. Не смотря на страсть к огню, законом запрещалось его разводить везде, кроме оборудованных мест, такие как печи, очаги, жаровни, а уж с факелом по ночам и вовсе никто не ходил. Во избежание пожаров и чтобы не смущать адептов Вечного пламени. Не смотря на то, что все провинции Поднебесной верили во Всеотца, каждая часть из общего выделяла свою грань, согласно традициям и по основной стихии. Так Сунь верила в то, что создатель сущего есть огонь, и вечное белое пламя горит с небес, а пепел сформировал землю и все живое, вдохнув в глину, воздух и воду кроваво-красную энергию.

Потому знакомство с местной властью у Кудесника и его слуги по призванию началось после переправы, где их встретили лихие парни и ознакомили со списком правил, а также произвели обыск личных вещей. Кресало и трут были отняты в первую очередь, к разочарованию Ляна все его добро презрительно отшвырнули в сторону.

После зачитывания правил и поспешного обыска, худые, как жердь, с чёрными повязками на предплечьях, местные блюстители порядка наглым образом вымогали мзду. А когда даровитый решительно отказал, просто пожали плечами и ушли в сторону.

Заподозрив неладное, Госра приказал слуге собирать вещи, а сам быстрым шагом подошёл к охранникам, на их немой вопрос протянул руку, ладонью вверх. Ребята насупились, сделали свирепое выражение лица, а затем поникли. Через мгновение изъятые вещи перекочевали из карманов в руку Госры. Как и верно рассудил маг, это была одна из форм налогов на доверчивых.

Наглые, грязные, вспыльчивые и азартные. Вот каким образом обрисовал для себя маг воды, земли и воздуха местных жителей. И теперь, среди всего этого хаоса ему нужно найти мастера, который взялся бы за обучение Кудесника. Каждый раз ему или отказывали, но чаще нервно пожимали плечами, не желая общаться. После двух дней скитаний в царстве огня, даровитый решил поступить хитро. В очередной раз обратившись с вопросом в таверне, он спросил: — Спорим, что ты не знаешь, где обучают магии огня.

От азарта у трактирщика задрожали руки.

— На что? — встрепенулся хозяин корчмы.

— Всё, что есть в этом свертке! — ответил даровитый, указывая на груз слуги. — А ты какую ставку кладёшь в спор?

— Таверну всю! — разулыбался спорщик.

— Ну не-е-ет, — протянул в ответ кочевник. — Если я выиграю, что с ней буду делать?

— Вот дэв тебя подери. Никто не хочет на эту рухлядь играть, — расстроился хозяин заведения. — Тогда так поступим. Я ставлю бесплатное проживание и питание на две седмицы. Но срок, на то, чтобы ответить и доказать тебе три дня!

— По рукам! — согласился Госра и протянул ладошку. В следующую секунду трактирщик достал из-под лавки огарок свечи, лихо зажег его, а затем протянул свою черную руку. Сжав ладошку Кудесника, протянул скрепленные кисти над огнём.

— Все, спор заключён перед пламенем, назад дороги нет. Скажешь, что там у тебя? — азартно спросил мужчина, потирая от нетерпения руки.

— Нет, так не интересно.

— Ыыыы… — завыл от разочарования трактирщик, а затем гаркнул. — Харчевня закрыта, все вон!

Завсегдатаи и гости зашумели, протестую против закрытия питейного заведения, но их мнение особо никого не интересовало. Растолкав спящих, где уговорами, а чаще пинками, Чу Сунь быстро освободил большую залу. Остальные ушли сами

— А ты, — указал пальцем на Госру, — не пропадай, пока я все не узнаю. Мешок спрячем в комнате, закроем на два замка, ключ будет только у тебя, второй у меня. Пошли.

Уложив предмет спора посреди комнаты без окна, трактирщик приладил простой замок, затем накинул второй. Заперев на два ключа, один передал Кудеснику.

— Мне где тебя дожидаться? — задал резонный вопрос варвар.

— Дела. Комнату я тебе сдать не могу, таверна закрыта, но и отпустить тебя тоже нельзя. Наш император с тревогой смотрит на Север, ждёт как земля с водой разойдутся. Твой «мокрый» слуга и одежда «глины» выглядят сомнительно. Будем считать, что я не сдал комнату, а оставил в качестве залога.

Уже на выходе трактирщик поднял три пальца вверх, уточняя срок. Грохнул засов за закрытой дверью, затем загремели ключи. Госра с удовольствием присел на циновки и вытянул ноги.

— Почему именно мой куль?

— В стране, где металла, как воды в Ухани, твои медные пластины ничего не стоят. У нас три дня, чтобы освоиться. Надеюсь, за лошадкой присмотрят, как следует.

— Как он с таким подходом еще не прогорел? — сокрушался Лян.

— Выиграл, по нему видно, что корчмарь из него такой же, как из тебя разбойник.

Два дня Госра сидел у камина и пытался разглядеть искры стихии огня, но она была так непохожа ни на землю, ни на воду. Что-то ускользало от него. Какая-то маленькая и незначительная деталь, которая могла бы подтолкнуть к решению. Но кудесник не сдавался. Лишь только прогорали дрова, он вновь подкидывал новые полена, раздувая пламя стихией воздуха.

Наконец во дворе послышались торопливые шаги, следом возня у ворот, гулко упал на землю засов, а затем, вместе с солнечным светом ворвался корчмарь!

— Я выиграл! Скорее за мной!

Госра медленно понялся, а затем залил огонь из кувшина.

— Веди!

Ляна никто не разбудил, лишь поспешно накинув засов, Чу Сунь потянул за руку даровитого. Уже вечерело, когда парочка ворвалась в кузню на окраине города.

Двое крепких парней били по заготовке, сбивая шлак, за их действиями внимательно наблюдали двое: седовласый старик, сухой и скрюченный, и здоровый мужчина со шрамом через все лицо.

— Вот!

Когда глаза Госры привыкли к полумраку и уже не так выбивал слезы дым, он внимательно оглядел каждого, а затем безошибочно определил владеющего даром. Старик рассматривал Кудесника в ответ.

— Здесь могут обучить искусству управления огнем.

— Предметом спора было другое, где обучают магии огня! — с улыбкой ответил Посох.

Чу Сунь насупился, затем быстро глянул на здоровяка.

— Подтверди!

Мужчина со шрамом коротко кивнул, не отрывая взгляд от раскаленной заготовки.

— Ты можешь обучить магии огня, кузнец? — с недоверием спросил Госра. Вновь молчаливый кивок. Но даровитому было мало и он долго изучал мастера, прежде чем задать следующий вопрос: — И меня обучишь?

Кузнец мотнул головой, отказывая. Кудесник повернулся к спорщику и рассмеялся.

— Я не могу принять твою победу Чу, из владеющим даром тут только старик, а кузнец и его ученики пустые. Подтвердил тот, кто не может, а кто может, тот смолчал.

Хозяин корчмы запыхтел, как кипящий котелок, не соглашаясь с такой постановкой.

— Место вот. Учат тут. Я выиграл!

— Нет! — отрезал Госра.

На красного от злости корчмаря было страшно смотреть. Оббежав весь город, он нашел место, чтобы выиграть спор, но его оппонент отказывался принять правоту.

— Кузнец не будет тебя учить, мокрый. Вода и Огонь никогда не будут в одной чаше, — отозвался старик.

— А Земля? — быстро переспросил посох.

— И земля. Обе силы чужды Вечному пламени Всеотца.

Молчание затянулось, уже подмастерья, обливаясь потом, перестали отбивать от шлака металл и бросили заготовку в огонь.

— Если я раздую огонь при помощи своей силы, ты возьмёшься учить меня, старик? — решил повторить опыт успешного спора Госра.

Старик покачал головой.

— Тебе никогда не раздуть пламя при помощи силы, мокрая глина.

— Спорим?

— Спорим! — отозвался старик. — На что?

— Если я при помощи силы разбужу огонь, то ты берешь меня в ученики.

— Если не сможешь, то будешь моим рабом! — отозвался маг огня и поднялся. В глазах горел азарт.

Госра рассмеялся, а затем направил воздушную струю в горнило печи. Пламя загудело со страшной силой и вырвалось из трубы, осветив весь двор кузницы, а отправленная для подогрева заготовка раскалилась добела и потекла! Подмастерья с опаленными бровями отпрянули прочь, а кузнец и вовсе подскочил к бочке и макнул с размаху раскаленной мордой в воду.

— Мое имя Чунли, ученик, —с досадой произнес старик. — Как же я не распознал сына Великой степи?

Отдав ключ корчмарю, даровитый закрыл свой долг, а затем развернулся к наставнику.

— Не здесь. Я помогаю лишь держать огонь в узде. Учить буду у себя.

— Чу Сунь, отправь моего слугу за лошадкой, а затем к дому Чунли и… Прости…

***

Наведя порядок в доме шеньши, Максуд взялся за управление провинцией. В первую очередь организовал охранение и дозор, размещение воинов и снабжение продовольствием. Строго наказал не принимать пищу и воду вне казармы, во избежание отравления и болезней. Следом направил воинов к каждому домовладению с приказом явиться к казначею для уплаты мзды. На каждом выходе из города разместил охрану и наладил систему оповещений.

Лишь к вечеру, когда основные дела и задачи были выполнены, взялся за вопрос с беглянкой. С десятком телохранителей мечник направился к неприметной двери в Запретный город. На стук и требования открыть никто не отозвался, потому мечник приказал вынести двери. Топор вгрызался в дерево жадно, привычные к тяжёлом труду вэйцы менялись, уступая место, пока преграда не рухнула.

В освободившийся проем ворвались воины с оружием наготове. Их уже ждала молчаливая толпа неприкасаемых во главе с поваром Мао и Бо.

— Я просил тебя никогда больше не возвращаться, — грозно произнес Бо.

— Я ищу Азу.

— У нас нет никого с таким именем, воин.

— Раньше она звалась Шанти, та самая танцовщица, что познакомила меня с Запретным городом. Жена моего брата, что ждет от него ребенка. Отдайте мне её и никто не пострадает.

— Так ты решил заплатить за наше молчание и еду?

— Я заплатил за все серебром, — рыкнул мечник. — Теперь ваша очередь платить новому шеньши. Пол ляна с человека, десять с домовладения.

— Думаешь, после того, как сменился владелец, люди в миг разбогатели? У нас нечем платить, неблагодарный, — через губу выдавил повар.

— Освобождены от дани слуги и рабы. У вас есть три дня, чтобы определиться со статусом. Свободные платят все.

— Как выгодно быть рабом, а Максуд? — рассмеялся Мао в лицо.

— Никакой ответственности, побои и гарантированная еда. Что на родине, как и в Степи, так и в Ухани. Для этого бежали с Инда, чтобы сейчас добровольно одеть ярмо? Путь раба прост, как палка, которой их стегают. Их жизни ничего не стоят, а если сломались, заменят другой.

Ответом сотнику была тишина.

— Где Аза? Этот вопрос меня интересует больше всего. Завтра утром мне нужна танцовщица или сведения, где ее искать. Я все сказал.

Лишь только воины покинули Запретный город, сразу поднялся шум и споры. Все неприкасаемые начали обсуждать судьбу их маленького народа. Мнения разделились на три основных. Первая требовала тотчас сорваться с места в поисках лучшей доли. Вторая готова была признать себя рабами, так как не имела средств. Третья, самая малочисленная решила выплатить дань.

— Довольно, — крикнул Мао. — Как верно заметил воин, мы слишком долго бежали от ярма. Время выбирать себе путь.

— Уйдём на Юг! — крикнул кто-то из спины.

— Дурень! Войной охвачены вся страна Шу. Лишь только жёлтый флаг накроет север, война двинется за нами следом! И сколько мы уже в изгнании? Для меня это третья страна и двенадцатый город только в Ухани! Каждый раз мы даём себе обещание, что начнём жизнь с чистого листа. Каждый раз предаём самих себя. Им нужна Шанти, нужно им выдать её. Я никого не держу, но больше не побегу. Отныне это мой дом, и я за него заплачу.

— А у кого нет денег, как быть?

— Можете называться моими слугами или занять у меня. Я отдам десять лян за дом и семь с половиной за свою семью. Но те, кто решить быть слугой, будут ими не просто на словах. Отныне, я буду вашим хозяином со всеми обязанностями и правами. Завтра жду ответ.

***

Утром Мао отправился со своей семьёй и примкнувшим к нему людям к дому шеньши. Под презрительные взгляды шуйцев они сели прямо на пол, ожидая своей очереди.

— Эй, грязные, готов выкупить пару танцовщиц. Всем хорошо, у тебя меньше голодных ртов и серебро в кошельке, я получу послушных рабынь.

— Дань платят свободные. Мы пришли оплатить виру. Рабов и слуг здесь нет.

— Да кто вас считает? Или думаешь новому правителю есть дело до отверженных?

— Если домовладение и все свободные, живущие в нем, оплатили долг перед императором за спокойную жизнь, то мы вправе называть себя подданными. А значит на нас распространяются все законы и правила. В том числе на защиту. С момента оплаты, мы равны тебе, мельник.

Народ зашумел, зароптал, особо возмущенные готовились проучить чернь, но ровно до того момента, как казначей клана вышел из двери и указал на жителей запретного города пальцем.

— Заходим!

Шумной толпой прошли тридцать четыре человека, включая детей и женщин. Чтобы снизить стоимость, Мао записал всех престарелых в слуги, а на несовершеннолетних долг не распространялся.

— Прежде чем оплатить ярлык, старший должен поговорить с Максудом, остальных я перепишу и составлю приказ и стоимость. Ступай, он ждет тебя.

Такая новость сломала повара. Негласный лидер чужеземцев нес тяжелую ношу, а теперь все зависело не от умения приспосабливаться, а от его ответов.

В центральном зале восседал Максуд в окружении личных телохранителей, весь пол от самых дверей заставлен корзинами, свертками и сундучками с подарками, каждый домовладелец решил сыскать благодарность новой власти через подкуп.

— Ты пришел Кормчий Мао? — усмехнулся мечник. — Решил обмануть судьбу и стать свободным?

— Ждал другого результата, господин? — ответил поклоном гость.

— Больше половины твоих людей попытались сбежать через южные ворота, теперь ждут под охраной окончания нашего разговора.

— Какие условия, Максуд?

— Ответь, где Аза и заплати виру за свободную жизнь. Не вздумай солгать, тебе в этом городе еще жить. Я помню добро, потому твой народ не в темнице, а девки не отданы на потеху воинам.

— Она ушла на Юг, господин. С ней двое молодых парней. Шанти потеряла всю свою силу, когда лишилась волос, зачем ты так с ней?

— Я не тронул её и пальцем. Её муж был вправе так поступить за её язык. Если приведете Азу сами, то я лично выплачу за весь ваш дом ярлык, Мао.

— У меня есть выбор?

— Ты свободный человек, если не передумал.

— Благодарю, господин, я заплачу сам.

Молчал, стоя на коленях Мао, молчал и Максуд, разглядывая с высокого и неудобного трона повара. Тяжелые мысли накатывали, как вода на камень. От мрачного лица сотника напряглись даже нукеры.

— Чен, отпусти табор — они свободны, передай казначею, чтобы брал с дома Мао по общим правилам. Их дом находится под защитой закона, принятого в империи Вэй.

Удивлённый таким ответом, неприкасаемый поднял глаза, щеки блестели от дорожек, которые проложили скупые слезы.

— Отныне дом Мао несет такое же бремя, как и остальные. Поздравляю бывший «неприкасаемый», ты стал на шаг ближе к свободе. Ступай к своим людям и передай им наш разговор. Твоему роду нужно поменять ремесло и биться каждый день за свои права. Быть может, через год или поколение, вы станете равными уханьцам.

Лишь только сгорбленная от груза ответственности фигура гостя ушла за дверь, Максуд приказал выслать четырех разведчиков на конях в погоню за Азой. На вопрос, что делать с её провожатыми, сотник провел пальцем по шее. Мечу предстояло решить еще один вопрос, на который ему не хватало ярости и внутреннего огня.

Сегодня все те, кто не смог выплатить налог на свободу потеряют свой статус свободного человека, и, судя по отчету казначея, их будет более сотни. Их судьба зависит от жребия: армия, слуга, раб, только это право касалось мужчин. Выбор не большой, но все же был. По законам царства Вэй, женщины определяли свою роль и статус по мужу. Если муж — раб, то и его супруга примет его долю, равно, как и дети. И дети детей. Если отца заберут в армию, то его жену и детей принимает шеньши на службу. Когда рекрут пройдет пять лет войны и вернется в родную провинцию, он может указать на свою семью, освободив её. Или выкупить любую другую.

Сейчас Максуд должен будет выбрать путь и долю сотням свободных. Гуань дао на плече закованного в броню мечника предлагал иной выход — сложить курган из голов для покорности провинции и позволить умереть свободными, но также понимал, что для роста провинции нужны не только армия и казна, а также люд, что будет кормить, обогревать, строить дома, стены, крепости.

— Господин, повеливаюшие Шу ожидают в большом зале.

Ещё одна напасть. Мало ему обездоленых, так ещё и каста магов пришла заявить свои требования и потребовать уважения. Благо на счёт повелителем воды Кайрат дал чёткие инструкции. Переписать, составить список ступеней владеющих Шу и их домовладения, принять на службу В армию Вэй.

За ворчал на плече верный гуань дао, передавая раздражение своему хозяину.